Рубцов семенил за ним с озабоченным видом; в левой руке он держал портфель, на плече болталась видеокамера.
Коренной шёл позади всех. Крестьянское чутьё подсказывало ему недоброе. Неявка Коршунова окончательно испортила настроение.
Поднялись на пригорок, поросший травой и редким кустарником. На дощатом настиле полукругом стоял десяток кожаных кресел. Перед каждым была закреплена на штативе двадцатикратная оптическая стереотруба. За пультом сидел оператор, молодой человек с погонами старшего лейтенанта. За пригорком, на подветренной стороне, дымилась походная кухня.
Карклин предложил всем рассаживаться. Солдаты в белоснежных халатах, надетых поверх формы, принялись разносить чай и кофе.
В поле стояло куполообразное решётчатое сооружение — наподобие тех, которые ставят в цирке для аттракционов с хищниками. Чистота воздуха и качество оптики позволяли разглядеть под куполом каждую травинку.
— Спутник над нами, Владилен Каземирович. — доложил Карклин. — Прикажете начинать?
Змий, распарившийся четырьмя стаканами чая, вытер лоб и шею платком. Затем, вопросительно подняв брови, покосился на своего референта.
— Можно начинать, — прошептал Рубцов, вытянув подбородок в сторону президентского уха. Из уха торчал пучок волос.
— Начинайте! — махнул рукой Президент.
Карклин снял трубку полевого телефона и скомандовал:
— Грузите людей.
Зрители прильнули к окулярам.
Возле решётчатого купола остановилась машина, из крытого кузова начали выпрыгивать люди — мужчины, женщины и дети. Подталкивая стволами автоматов, их загоняли в клетку.
— Как видите, контингент представлен всеми возрастными категориями, — давал пояснения Карклин. — Это преступники, приговорённые к высшей мере. Вот эта девочка, видите, с розовым бантиком, лет десяти, — она застрелила офицера НКВД.
— Что вы говорите! — воскликнул Змий. — Куда же смотрели её родители?
— Родители, маленький брат — все они были замешаны в государственном преступлении. Девочка украла пистолет и открыла беспорядочную стрельбу.
— Ай-ай-ай! Такая молоденькая девочка, а уже столько злобы и жестокости. Чего бы ещё она могла натворить, дай мы ей немного подрасти…
Солдаты захлопнули дверцу клетки, навесили замок и запрыгнули в кузов. Машина рванула с места и вскоре исчезла из поля зрения.
— С чего начнём, Владилен Каземирович? — поинтересовался Карклин.
— А что, ты говорил, оно может?…
— Имеется восемь основных поведенческих установок, также несколько десятков вспомогательных.
— Давай основные, а не то до вечера не управимся.
— В каком порядке желаете?
— А у тебя как записано?
— «Страх», «Безволие», «Радость», «Секс», «Агрессия», «Сон», «Полная потеря памяти», «Буйное помешательство».
— Ну, вот, примерно так и действуй…
Карклин поднял бинокль и всмотрелся в лица подопытных. Похоже, всех их арестовали совсем недавно — выглядят чисто и опрятно. Для проведения полноценного эксперимента необходимы люди с нормальной психикой. Человек десять мужчин и три женщины среднего призывного возраста, несколько пожилых, мальчик и девочка лет десяти и женщина с грудным ребёнком.
Мужчины оживлённо разговаривали, пустив по кругу оставленный солдатами окурок. Женщина кормила грудью ребёнка, сев на траву спиной к решётке. Девочка сплела венок и надела его на голову сверстника. Интеллигентные пожилые люди, по-видимому, супружеская пара, развернули свёрток и принялись беспечно жевать бутерброды.
— В чём дело? — обратился Карклин к своему помощнику. — Почему они так себя ведут?
— Им сказали, что здесь нужно ждать автобус, который повезёт их на железнодорожную станцию. Они решили, что смертную казнь им заменили бессрочным заключением.
— Ну всё, хватит, — пытаясь ослабить воротник, Карклин сорвал верхнюю пуговицу рубашки. — Эти болваны не понимают, что их ждёт… Начинайте.
Сидевший за пультом оператор положил пальцы на клавиатуру.
— Внимание. Первая установка — «Страх».
Оператор включил сигнал и слегка подтолкнул вперёд ползунок регулятора.
Люди в клетке замерли и насторожились.
— Мощность сигнала регулируется в широком диапазоне — от лёгкой тревоги до помешательства и разрыва сердца, — Карклин начал комментировать происходящее. — Прибавим немного.
Оператор подтолкнул ползунок.
Люди вдруг почувствовали, что надежды нет и сейчас, прямо здесь их начнут убивать. Они сбились в кучу и, заслоняясь руками от неведомой опасности, закричали.
— Достаточно, — сказал Змий после того как Рубцов нашептал ему что-то в ухо. — Люди должны оставаться психически нормальными до окончания эксперимента. Что ж нам, на сумасшедших-то смотреть…
— Исходное, — приказал Карклин.
Оператор отвёл ползунок в исходное положение.
Люди начали вставать, отряхиваться и оглядываться по сторонам. «Что это было?» — спрашивали они друг друга.
— Следующую, — махнул рукой Змий, отхлебнул чай и вновь приблизил глаза к окулярам.
— «Безволие».
На лицах людей появилось выражение тупого безразличия.
Карклин поднёс к губам раструб мегафона и проскрипел:
— Выстроиться по ранжиру!
Люди стали неумело и суетливо выполнять команду. Образовалось подобие неровной шеренги.
— Лечь! Встать! Лечь! Встать!..
Женщина отложила в сторону младенца.
— Бежать по кругу!
Пожилой мужчина остался лежать.
— Построение!
— Эй-эй! Кажется, один у вас уже сдох! — заметил Президент, прислушивавшийся к шепотку своего референта.
— Этот не в счёт, Владилен Каземирович, — объяснил Карклин. — У него был уже один инфаркт во время ареста.
— Не, вообще, чего-то не впечатляет. Они слушаются, а что им ещё делать? Я сейчас тебе скажу траву есть, и ты будешь есть. Или не будешь?…
Карклин торопливо прокричал в трубу:
— Траву жрать! Всем! Быстро!
Люди опустились на четвереньки и стали есть траву вместе с ромашками и одуванчиками.
— Дальше, — отмахнулся Президент.
Оператор сделал сброс.
Люди стали подниматься с колен и отплёвываться. Девочку с бантиком вырвало. Пожилая женщина бросилась к бездыханному телу своего супруга, её трясло от рыданий. Все начали возбуждённо переговариваться, — похоже, они догадались, что в действительности здесь происходит.
— «Радость».
Люди вдруг поняли, что сегодня их ждёт смерть, и что она прекрасна. Двое мужчин разорвали одежду, скрутили подобие верёвок и повесились на прутьях решётки. Остальные начали снимать с себя одежду, чтобы последовать их примеру.
— Стой! — заорал Змий. — Куда смотришь! Сейчас все передохнут!..
— «Секс».
Люди продолжали снимать с себя одежду, но уже позабыли, для чего начали это делать. На прутьях остались висеть мужчины, девочка и пожилая супруга сердечника.
Оператор подтолкнул ползунок в сторону усиления сигнала.
Перестав тратить время на раздевание, люди бросились друг к другу и слились в единый агонизирующий клубок, жизнь в котором быстро угасала от многократно ускоряющейся частоты опустошительных оргазмов.
— «Агрессия».
Пульсирующий клубок задёргался и стал хаотически разрушаться: женщины кусались и вырывали волосы у своих любовников, мужчины били и душили друг друга из ревности. В желании причинить другому страдания никто не чувствовал собственной боли.
— И последнее на сегодня. Как говорили древние, «если бог хочет кого-то наказать, он лишает его разума».
— Кто хочет наказать?… — переспросил Змий.
— Вы, Владилен Каземирович, — зашептал Рубцов, — вы наш бог и царь.
Карклин впервые взглянул на Рубцова без видимой неприязни.
— Ладно, валяй.
«Буйное помешательство».
И тогда в клетке началось такое, от чего видавшим виды военным стало не по себе. Оставшиеся в живых сделались отродьями ада. Мальчик поднял с земли булыжник и молотил им по голове женщины. Череп раскололся, и камень хлюпал в кровавой массе, ударяя по шейным позвонкам. Кормящая мать взяла за ножки младенца и, закрутившись, ударила по решётке. Только один подопытный тихо сидел в сторонке — он обгладывал запястье своей руки.
— Хватит, — сдавленным голосом проговорил Карклин и прижал ко рту платок. — Ликвидация и уборка…
Ощутив рвотные позывы, он отбежал в сторону и, наклонившись, ухватился рукой за тонкую берёзку…
В эту самую минуту Архаров отнял от губ пустую флягу. И его глазам представилась удивительная картина. Карклин отбежал в сторону, схватился за берёзку и… пропал. Растворился в воздухе.
Архаров протёр глаза и пристально сощурился на то место, где только что находилась согнутая фигура. Там было пусто. Он посмотрел на других членов Политбюро. Их глаза были прикованы к окулярам. Архаров пожал плечами, спрятал в карман пустую флягу и заглянул в трубу.
Движение в клетке прекратилось. То, что осталось от людей, лежало, висело и кое-где шевелилось в кровавом, неприглядном беспорядке. Из подъехавшей машины вышли солдаты-огнемётчики и пустили мощные струи напалма. В огне забились оставшиеся в живых.
Через минуту в клетке остался только пепел. Вертолёт подцепил решётчатый купол и скрылся за полосой леса на горизонте.
Члены Политбюро поднялись из кресел, закуривая и разминая ноги.
— Где Карклин? — посмотрел по сторонам Змий.
Архаров помалкивал: в последнее время ему часто виделась разная чертовщина.
— Лекарства побежал глотать, Владилен Каземирович, — предположил Рубцов. — Его же с самого начала трясло.
— Ладно, поехали обедать На свежем воздухе аппетит, небось, нагуляли?
Архаров и Коренной переглянулись.
Расселись по машинам и тронулись.
Куда девался Карклин?
В тот же день вечером Коршунов получил и просмотрел видеозапись, сделанную Рубцовым на полигоне. Выключив экран, некоторое время сидел, покачиваясь в кресле и пуская кольцами дым сигареты. Его вывел из задумчивости характерный зуммер прямой связи с Президентом.
— Получил? — поинтересовался Змий.
— Так точно, Владилен Казимирович.
— Что скажешь?
— Перспективно. Очень. Странностей не наблюдалось?
— Не наблюдалось. Каких ещё странностей?
— Вообще…
— А ты думал, что нас всех в дурдом отправят? И тогда ты, значит, один в здравом уме — и на место Президента… Ловко. Только здесь тоже не дураки сидят. Чем тебя породил, тем и убью. Ты что думаешь, ты у нас фигура неприкасаемая? Да я тебя…
В трубку понеслась нарастающая лавина ругательств. Коршунов понял, что Президент уже сильно подшофе. Он отвёл трубку от уха, затушил в пепельнице окурок и сделал глоток сока из стакана.
— …симулянт хуев! — выговорился наконец Владилен Казимирович.
— А что товарищи, какие мнения? — тактично выждав несколько секунд, поинтересовался Коршунов.
— А товарищи уже нажрались, как цуцики. Натуры у них, видишь ли, нежные и поэтические. Впечатлительные оказались. Юноши бледные со взорами горящими, понимаешь…
— Карклин тоже напился? — не поверил Коршунов.
— А этот жулик сбежал, ещё там, на полигоне. Всё время надушенный платочек к губам прижимал, понимаешь ли. Как это… графиня с изменившимся лицом бежит к пруду.
— Где он сейчас?
— А шут его знает.
Президент бросил трубку.
Вскоре доложили, что Карклина нигде нет. Это означало, что его действительно нигде нет. Коршунов забарабанил пальцами по телефонному аппарату; следовало показать видеозапись Альтшуллеру…
На экране появилось заспанное лицо. Изобретатель прикурил сигарету и, будто случайно, пустил густое облако прямо в объектив камеры. Когда дым рассеялся, Коршунов произнёс без лишних предисловий:
— Я хочу, чтобы вы посмотрели запись.
В последующие сорок минут, дымя сигарету за сигаретой, Альтшуллер безучастно смотрел на экран.
Сначала камера в руках Рубцова дала плавный обзорный разворот по кругу. Затем её укрепили на штатив, и появился крупный план ещё пустой куполообразной клетки. Вот в клетку загнали привезённых людей, за кадром слышится голос Карклина, отдающего первую команду, вторую… Вот всё кончено — вертолёт, подцепив клетку уносится за горизонт. Камера, как и в начале, даёт круговой обзор. Конец.
— Дайте, пожалуйста, ещё раз помедленнее последний фрагмент — когда камеру уже сняли со штатива.
В кадре Змий, Архаров и Коренной; оператор за пультом. По кругу: колючая проволока, дымок полевой кухни, вышки с часовыми, песок, трава, редкие кусты и деревца, поле, выжженный круг, лес на горизонте, снова смотровая площадка. Конец.
— Вы заметили странность? — сказал Альтшуллер.
— Куда же подевался Карклин… — прошептал Коршунов.
— Последний раз его голос на плёнке слышен в двенадцать сорок три. В двенадцать сорок семь даётся круговая панорама, и его уже нигде нет. Покинуть данное поле обзора за четыре минуты могла бы, разве только, скаковая лошадь. Но Карклин — не лошадь. Он также не крот, чтобы зарыться в землю.
Коршунов лихорадочно потёр лоб ладонью.
— Вы думаете, что он всё-таки…
— Не исключаю такой возможности.
— Но, вы говорили, вероятность угодить в такое окно крайне невелика — всё равно, что наступить на единственную растяжку в поле…
— Значит, он наступил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Коренной шёл позади всех. Крестьянское чутьё подсказывало ему недоброе. Неявка Коршунова окончательно испортила настроение.
Поднялись на пригорок, поросший травой и редким кустарником. На дощатом настиле полукругом стоял десяток кожаных кресел. Перед каждым была закреплена на штативе двадцатикратная оптическая стереотруба. За пультом сидел оператор, молодой человек с погонами старшего лейтенанта. За пригорком, на подветренной стороне, дымилась походная кухня.
Карклин предложил всем рассаживаться. Солдаты в белоснежных халатах, надетых поверх формы, принялись разносить чай и кофе.
В поле стояло куполообразное решётчатое сооружение — наподобие тех, которые ставят в цирке для аттракционов с хищниками. Чистота воздуха и качество оптики позволяли разглядеть под куполом каждую травинку.
— Спутник над нами, Владилен Каземирович. — доложил Карклин. — Прикажете начинать?
Змий, распарившийся четырьмя стаканами чая, вытер лоб и шею платком. Затем, вопросительно подняв брови, покосился на своего референта.
— Можно начинать, — прошептал Рубцов, вытянув подбородок в сторону президентского уха. Из уха торчал пучок волос.
— Начинайте! — махнул рукой Президент.
Карклин снял трубку полевого телефона и скомандовал:
— Грузите людей.
Зрители прильнули к окулярам.
Возле решётчатого купола остановилась машина, из крытого кузова начали выпрыгивать люди — мужчины, женщины и дети. Подталкивая стволами автоматов, их загоняли в клетку.
— Как видите, контингент представлен всеми возрастными категориями, — давал пояснения Карклин. — Это преступники, приговорённые к высшей мере. Вот эта девочка, видите, с розовым бантиком, лет десяти, — она застрелила офицера НКВД.
— Что вы говорите! — воскликнул Змий. — Куда же смотрели её родители?
— Родители, маленький брат — все они были замешаны в государственном преступлении. Девочка украла пистолет и открыла беспорядочную стрельбу.
— Ай-ай-ай! Такая молоденькая девочка, а уже столько злобы и жестокости. Чего бы ещё она могла натворить, дай мы ей немного подрасти…
Солдаты захлопнули дверцу клетки, навесили замок и запрыгнули в кузов. Машина рванула с места и вскоре исчезла из поля зрения.
— С чего начнём, Владилен Каземирович? — поинтересовался Карклин.
— А что, ты говорил, оно может?…
— Имеется восемь основных поведенческих установок, также несколько десятков вспомогательных.
— Давай основные, а не то до вечера не управимся.
— В каком порядке желаете?
— А у тебя как записано?
— «Страх», «Безволие», «Радость», «Секс», «Агрессия», «Сон», «Полная потеря памяти», «Буйное помешательство».
— Ну, вот, примерно так и действуй…
Карклин поднял бинокль и всмотрелся в лица подопытных. Похоже, всех их арестовали совсем недавно — выглядят чисто и опрятно. Для проведения полноценного эксперимента необходимы люди с нормальной психикой. Человек десять мужчин и три женщины среднего призывного возраста, несколько пожилых, мальчик и девочка лет десяти и женщина с грудным ребёнком.
Мужчины оживлённо разговаривали, пустив по кругу оставленный солдатами окурок. Женщина кормила грудью ребёнка, сев на траву спиной к решётке. Девочка сплела венок и надела его на голову сверстника. Интеллигентные пожилые люди, по-видимому, супружеская пара, развернули свёрток и принялись беспечно жевать бутерброды.
— В чём дело? — обратился Карклин к своему помощнику. — Почему они так себя ведут?
— Им сказали, что здесь нужно ждать автобус, который повезёт их на железнодорожную станцию. Они решили, что смертную казнь им заменили бессрочным заключением.
— Ну всё, хватит, — пытаясь ослабить воротник, Карклин сорвал верхнюю пуговицу рубашки. — Эти болваны не понимают, что их ждёт… Начинайте.
Сидевший за пультом оператор положил пальцы на клавиатуру.
— Внимание. Первая установка — «Страх».
Оператор включил сигнал и слегка подтолкнул вперёд ползунок регулятора.
Люди в клетке замерли и насторожились.
— Мощность сигнала регулируется в широком диапазоне — от лёгкой тревоги до помешательства и разрыва сердца, — Карклин начал комментировать происходящее. — Прибавим немного.
Оператор подтолкнул ползунок.
Люди вдруг почувствовали, что надежды нет и сейчас, прямо здесь их начнут убивать. Они сбились в кучу и, заслоняясь руками от неведомой опасности, закричали.
— Достаточно, — сказал Змий после того как Рубцов нашептал ему что-то в ухо. — Люди должны оставаться психически нормальными до окончания эксперимента. Что ж нам, на сумасшедших-то смотреть…
— Исходное, — приказал Карклин.
Оператор отвёл ползунок в исходное положение.
Люди начали вставать, отряхиваться и оглядываться по сторонам. «Что это было?» — спрашивали они друг друга.
— Следующую, — махнул рукой Змий, отхлебнул чай и вновь приблизил глаза к окулярам.
— «Безволие».
На лицах людей появилось выражение тупого безразличия.
Карклин поднёс к губам раструб мегафона и проскрипел:
— Выстроиться по ранжиру!
Люди стали неумело и суетливо выполнять команду. Образовалось подобие неровной шеренги.
— Лечь! Встать! Лечь! Встать!..
Женщина отложила в сторону младенца.
— Бежать по кругу!
Пожилой мужчина остался лежать.
— Построение!
— Эй-эй! Кажется, один у вас уже сдох! — заметил Президент, прислушивавшийся к шепотку своего референта.
— Этот не в счёт, Владилен Каземирович, — объяснил Карклин. — У него был уже один инфаркт во время ареста.
— Не, вообще, чего-то не впечатляет. Они слушаются, а что им ещё делать? Я сейчас тебе скажу траву есть, и ты будешь есть. Или не будешь?…
Карклин торопливо прокричал в трубу:
— Траву жрать! Всем! Быстро!
Люди опустились на четвереньки и стали есть траву вместе с ромашками и одуванчиками.
— Дальше, — отмахнулся Президент.
Оператор сделал сброс.
Люди стали подниматься с колен и отплёвываться. Девочку с бантиком вырвало. Пожилая женщина бросилась к бездыханному телу своего супруга, её трясло от рыданий. Все начали возбуждённо переговариваться, — похоже, они догадались, что в действительности здесь происходит.
— «Радость».
Люди вдруг поняли, что сегодня их ждёт смерть, и что она прекрасна. Двое мужчин разорвали одежду, скрутили подобие верёвок и повесились на прутьях решётки. Остальные начали снимать с себя одежду, чтобы последовать их примеру.
— Стой! — заорал Змий. — Куда смотришь! Сейчас все передохнут!..
— «Секс».
Люди продолжали снимать с себя одежду, но уже позабыли, для чего начали это делать. На прутьях остались висеть мужчины, девочка и пожилая супруга сердечника.
Оператор подтолкнул ползунок в сторону усиления сигнала.
Перестав тратить время на раздевание, люди бросились друг к другу и слились в единый агонизирующий клубок, жизнь в котором быстро угасала от многократно ускоряющейся частоты опустошительных оргазмов.
— «Агрессия».
Пульсирующий клубок задёргался и стал хаотически разрушаться: женщины кусались и вырывали волосы у своих любовников, мужчины били и душили друг друга из ревности. В желании причинить другому страдания никто не чувствовал собственной боли.
— И последнее на сегодня. Как говорили древние, «если бог хочет кого-то наказать, он лишает его разума».
— Кто хочет наказать?… — переспросил Змий.
— Вы, Владилен Каземирович, — зашептал Рубцов, — вы наш бог и царь.
Карклин впервые взглянул на Рубцова без видимой неприязни.
— Ладно, валяй.
«Буйное помешательство».
И тогда в клетке началось такое, от чего видавшим виды военным стало не по себе. Оставшиеся в живых сделались отродьями ада. Мальчик поднял с земли булыжник и молотил им по голове женщины. Череп раскололся, и камень хлюпал в кровавой массе, ударяя по шейным позвонкам. Кормящая мать взяла за ножки младенца и, закрутившись, ударила по решётке. Только один подопытный тихо сидел в сторонке — он обгладывал запястье своей руки.
— Хватит, — сдавленным голосом проговорил Карклин и прижал ко рту платок. — Ликвидация и уборка…
Ощутив рвотные позывы, он отбежал в сторону и, наклонившись, ухватился рукой за тонкую берёзку…
В эту самую минуту Архаров отнял от губ пустую флягу. И его глазам представилась удивительная картина. Карклин отбежал в сторону, схватился за берёзку и… пропал. Растворился в воздухе.
Архаров протёр глаза и пристально сощурился на то место, где только что находилась согнутая фигура. Там было пусто. Он посмотрел на других членов Политбюро. Их глаза были прикованы к окулярам. Архаров пожал плечами, спрятал в карман пустую флягу и заглянул в трубу.
Движение в клетке прекратилось. То, что осталось от людей, лежало, висело и кое-где шевелилось в кровавом, неприглядном беспорядке. Из подъехавшей машины вышли солдаты-огнемётчики и пустили мощные струи напалма. В огне забились оставшиеся в живых.
Через минуту в клетке остался только пепел. Вертолёт подцепил решётчатый купол и скрылся за полосой леса на горизонте.
Члены Политбюро поднялись из кресел, закуривая и разминая ноги.
— Где Карклин? — посмотрел по сторонам Змий.
Архаров помалкивал: в последнее время ему часто виделась разная чертовщина.
— Лекарства побежал глотать, Владилен Каземирович, — предположил Рубцов. — Его же с самого начала трясло.
— Ладно, поехали обедать На свежем воздухе аппетит, небось, нагуляли?
Архаров и Коренной переглянулись.
Расселись по машинам и тронулись.
Куда девался Карклин?
В тот же день вечером Коршунов получил и просмотрел видеозапись, сделанную Рубцовым на полигоне. Выключив экран, некоторое время сидел, покачиваясь в кресле и пуская кольцами дым сигареты. Его вывел из задумчивости характерный зуммер прямой связи с Президентом.
— Получил? — поинтересовался Змий.
— Так точно, Владилен Казимирович.
— Что скажешь?
— Перспективно. Очень. Странностей не наблюдалось?
— Не наблюдалось. Каких ещё странностей?
— Вообще…
— А ты думал, что нас всех в дурдом отправят? И тогда ты, значит, один в здравом уме — и на место Президента… Ловко. Только здесь тоже не дураки сидят. Чем тебя породил, тем и убью. Ты что думаешь, ты у нас фигура неприкасаемая? Да я тебя…
В трубку понеслась нарастающая лавина ругательств. Коршунов понял, что Президент уже сильно подшофе. Он отвёл трубку от уха, затушил в пепельнице окурок и сделал глоток сока из стакана.
— …симулянт хуев! — выговорился наконец Владилен Казимирович.
— А что товарищи, какие мнения? — тактично выждав несколько секунд, поинтересовался Коршунов.
— А товарищи уже нажрались, как цуцики. Натуры у них, видишь ли, нежные и поэтические. Впечатлительные оказались. Юноши бледные со взорами горящими, понимаешь…
— Карклин тоже напился? — не поверил Коршунов.
— А этот жулик сбежал, ещё там, на полигоне. Всё время надушенный платочек к губам прижимал, понимаешь ли. Как это… графиня с изменившимся лицом бежит к пруду.
— Где он сейчас?
— А шут его знает.
Президент бросил трубку.
Вскоре доложили, что Карклина нигде нет. Это означало, что его действительно нигде нет. Коршунов забарабанил пальцами по телефонному аппарату; следовало показать видеозапись Альтшуллеру…
На экране появилось заспанное лицо. Изобретатель прикурил сигарету и, будто случайно, пустил густое облако прямо в объектив камеры. Когда дым рассеялся, Коршунов произнёс без лишних предисловий:
— Я хочу, чтобы вы посмотрели запись.
В последующие сорок минут, дымя сигарету за сигаретой, Альтшуллер безучастно смотрел на экран.
Сначала камера в руках Рубцова дала плавный обзорный разворот по кругу. Затем её укрепили на штатив, и появился крупный план ещё пустой куполообразной клетки. Вот в клетку загнали привезённых людей, за кадром слышится голос Карклина, отдающего первую команду, вторую… Вот всё кончено — вертолёт, подцепив клетку уносится за горизонт. Камера, как и в начале, даёт круговой обзор. Конец.
— Дайте, пожалуйста, ещё раз помедленнее последний фрагмент — когда камеру уже сняли со штатива.
В кадре Змий, Архаров и Коренной; оператор за пультом. По кругу: колючая проволока, дымок полевой кухни, вышки с часовыми, песок, трава, редкие кусты и деревца, поле, выжженный круг, лес на горизонте, снова смотровая площадка. Конец.
— Вы заметили странность? — сказал Альтшуллер.
— Куда же подевался Карклин… — прошептал Коршунов.
— Последний раз его голос на плёнке слышен в двенадцать сорок три. В двенадцать сорок семь даётся круговая панорама, и его уже нигде нет. Покинуть данное поле обзора за четыре минуты могла бы, разве только, скаковая лошадь. Но Карклин — не лошадь. Он также не крот, чтобы зарыться в землю.
Коршунов лихорадочно потёр лоб ладонью.
— Вы думаете, что он всё-таки…
— Не исключаю такой возможности.
— Но, вы говорили, вероятность угодить в такое окно крайне невелика — всё равно, что наступить на единственную растяжку в поле…
— Значит, он наступил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39