– С виду похоже на болотную воду, – сказал я, принимая стакан.
– И на вкус тоже, как болотная вода, – добавил я, сделав маленький глоток.
– Это травяной тоник, – объяснила она. – Очень расслабляет.
Я подумал немного, потом сделал еще глоток.
– Вальдемар… что… на самом деле мертв? – спросил я, спустя некоторое время.
– Да, – ответила она, – но иногда он об этом забывает. Как только он вспоминает об этом, испытывает нечто вроде стресса.
– Когда, как он умер?
Она поежилась.
– За месяцы и годы до того, как мы оказались на корабле, – сказала она. – Задолго до того, как я его нашла.
Я окинул взглядом ее жилище, увешанное яркими гобеленами, выстланное шкурами животных и восточными коврами. Тут были статуэтки из черного дерева, я решил из Африки, украшенные медной проволокой и яркими бусинами. Пара толедских клинков висела на одной из стен. Рядом с огромной, задрапированной шелком кроватью был турецкий водопровод. В воздухе висел тяжелый аромат экзотического свойства. Все это напомнило мне цыганский табор, где мне однажды за плату гадали по руке. Сильно напомаженная цыганка была тогда сверхизобретательна на мой счет. И все же здесь было что-то большее, чем тогда. Петерс был прав. Я почти угадывал призрачные видения за ее спиной.
– Чем можно объяснить особенность Вальдемара? – спросил я.
– Я думаю, что на своем смертном одре, – пояснила она, – он стал участником сеанса месмеризма. Его существование приостановлено точно на переходной грани между жизнью и смертью. Поэтому он и получил уникальную способность проникать в суть событий. Но требуется исключительно опытный месмерист, чтобы контактировать с ним, так как он постоянно пытается уйти в темноту недосягаемости.
– И вы, очевидно, именно такой специалист?
Она кивнула.
Я думаю, что уже чувствовал дважды на себе силу вашего воздействия.
– Вполне возможно, – сказала она. – Заканчивайте ваш тоник, и я покажу, как это делается.
Я выпил остаток, поставил стакан в сторону.
– Эта смесь не очень-то на меня подействовала, – заметил я.
– Это довольно легкий напиток, – ответила она.
– Я думал, что вы дадите мне более сильное средство.
– Нет, вы попросили чего-нибудь более сильного. Этим и будет лечение.
Она подняла руки. Казалось, что они излучают искорки. И снова. Я почувствовал теплый пульс, слабое покалывание во всем теле.
– Тоник – не что иное, как подготовка.
– Какого рода лечение вы собираетесь провести?
– Я не знаю точно, – сказала она, – что надо делать а вашем случае. А что вы сами хотели бы?
– Я хотел бы ненадолго избавиться от самого себя.
Она улыбнулась, вытянула руки вперед, опустила их. Меня словно внезапно окатила очень теплая волна. Я откинулся назад в своем кресле и полностью расслабился. Она была доверенным лицом Элисона и знала, что я был нужен ему. Она опять сделала пассы, и я попытался еще более полно расслабиться, позволяя ощущениям пронизывать меня насквозь. Ни одна цыганка ничего подобного со мной не делала.
В то время как первые несколько пассов произвели бодрящее действие, следующие стали более успокаивающими. Создавался эффект отстраненности между моим сознанием и телом. Потом я понял, что мысли стали затормаживаться. Но наряду с этим мной овладела эйфория, поэтому я уже не мог противостоять летаргическому полузабытью.
Ее руки медленно двигались вокруг меня.
– Я собираюсь вызвать у вас очень глубокую релаксацию, – сказала она. – Когда вы проснетесь, то почувствуете себя совершенно отдохнувшим.
Я уже собирался ответить, но потом показалось, что не стоит тратить на это усилия. Она снова сделала пассы, и я уже больше не ощущал своего тела. Кроме глаз. Казалось ужасно обременительным держать их открытыми. Я закрыл глаза. Почувствовал, как снова двигались тени ее рук. А потом я начал уходить: парение… яркая белизна… скольжение… снег… падение…
…Внезапно голова стала тяжелой, заболел живот. Я поднял руки, чтобы помассировать виски. Открыл глаза. Я лежал в постели, обложенный подушками. Потертое одеяло закрывало меня до пояса. Когда я опустил руки, они слегка дрожали. Где-то за окном пел дрозд. Оглядевшись вокруг, я увидел, что нахожусь в маленькой и довольно запущенной комнатке. Что произошло? Не могу вспомнить, как я попал сюда…
На столике рядом с кроватью была записка. Я взял ее. Она была адресована По. Еще более озадаченный, я прочитал ее в надежде найти ключ к разгадке того, что происходило:
Ричмонд, 29 сентября, 1835г.
Дорогой Эдгар,
если бы я мог излить перед тобой душу в тех словах, которые подобает использовать в данном случае, я бы сделал это. И поэтому вынужден говорить с тобой на своем простом языке.
Я твердо верю, что ты искренен в своих обещаниях. Но, Эдгар, если ты опять пойдешь по этому пути, боюсь, что все твои намерения пропадут зря, и ты опять начнешь попивать, пока это не лишит тебя здравого рассудка. Положись на собственные силы, – и ты выберешься! Обратись к своему хозяину за помощью, – и ты спасен!
Как сожалел я, расставаясь, что ты никому не известен на этой земле, кроме меня. Я был привязан к тебе, – и сейчас еще привязан, – и с радостью бы вернулся, если бы не боялся новой скорой разлуки.
Если бы ты мог заставить себя поселиться в моей семье или в любой другой семье, где не выпивают, то можно было бы еще надеяться. Но если ты будешь ходить в таверну или в любое другое место, где это подают на стол, ты не убережешь себя. Говорю это по собственному опыту.
У тебя большой талант, Эдгар, и ты должен добиться уважения для него и для себя. Учись уважать себя, и вскоре поймешь, что тебя уважают другие. Навсегда расстанься с бутылкой и своими дружками по выпивке!
Дай мне знать, можешь ли ты это сделать и твердое ли это решение, не поддашься ли ты искушению.
Если бы ты опять захотел приехать в Ричмонд и снова стать моим помощником, ты должен раз и навсегда понять, что все обязательства с моей стороны будут расторгнуты в тот момент, как ты напьешься.
Только пропащий человек пьет перед завтраком! Не может такой человек хорошо исполнять свое дело.
Я серьезно думал о рукописи статьи и пришел к заключению, что лучше всего будет не печатать ее в ее настоящем виде. Я бы вовсе не удивился, если бы, в случае публикации, Купер стал бы преследовать меня за клевету.
Вот уже три дня, как она набрана для печати, и столько же дней я решал этот вопрос.
Твой верный друг,
Т.У.Уайт.
Я уронил письмо. Не припомню, чтобы когда-нибудь испытывал такую слабость. Тем не менее, я взял себя в руки, встал, прошел через комнату к небольшому зеркалу и стал себя изучать: мое лицо и все же – не мое. Обрюзгшее, с воспаленными глазами. Я снова растер виски. Значит, бедняга По слишком много пил, и вот как он себя чувствовал.
Каким же образом я переселился в его тело?
Вспомнил Лиги, делающую пассы надо мной, Вальдемара, Петерса, Элисона. И мою последнюю встречу с По. Думал ли он, что Энни умерла? Могло ли это послужить причиной его теперешнего плачевного состояния?
Если это было так, нельзя ли изменить все к лучшему, написав ему послание? Я посмотрел вокруг в поисках карандаша.
– Эдди, – донесся голос пожилой женщины из соседней комнаты. Я решил не отвечать. – Эдди! Ты встал?
Вот. На столике у окна. Ручка. Чернильница. Я торопился. Бумага. Бумага?.. Он работал в журнале, где-то должна быть бумага. В шкафу нет…
– Может быть, выпьешь чаю, Эдди?
Ага! В нижнем ящике стола. Я придвинул единственный в комнате стул, уселся на него. Как начать? Пожалуй, лучше всего обратиться к тому, что нас объединяет, – Энни.
«Сколько раз девушка является в видениях», – написал я. И вдруг силы покинули меня. Я положил ручку. С трудом смог поднять голову. Я услышал, как за спиной открылась дверь. Любопытство подсказывало, чтобы я обернулся, но я был слишком слаб, чтобы сделать это. Я тяжело опустился вниз.
– Эдди! – услышал я ее крик.
Я уже снова терял себя, уходя, уплывая куда-то. Ее голос удалялся. Тело мое обмякло и все вокруг стало серым. Потом, жизнь как бы вновь зашевелилась во мне и на глаза набежали тени.
Прошло еще много времени, прежде чем я вздохнул и посмотрел вверх. Надо мной было лицо Лиги, брови вытянуты в одну линию, что означало выражение удовлетворения, в то время как она изучала меня.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она.
Я тряхнул головой и похлопал себя по животу. Неприятные ощущения пропали.
– Прекрасно, – сказал я, потягиваясь. – Что произошло?
– Вы не помните?
– Я помню, что был где-то в другом месте, в чужом теле.
– В чьем?
– Эдгара Алана По.
– Того, о котором вы спрашивали монсеньора Вальдемара?
Я кивнул.
– Мы проделали обратный путь. И держу пари, что он был здесь, в моем теле, пока я находился у него.
Теперь была ее очередь утвердительно кивнуть.
– Да, – сказала она, – и он был похож на наркомана, пьяного или сумасшедшего. Было не просто удержать над ним контроль и отправить обратно.
– Почему именно он оказался на моем месте? И часто ли происходят подобные перемещения?
– Я в первый раз наблюдала что-нибудь подобное. Это был очень странный человек. У меня было чувство, словно я разбудила какие-то темные силы.
Я уже решил, что для одного утра впечатлений уже достаточно, и не стал спрашивать о ее опыте в области темных сил.
– Он спрашивал об Энни, – продолжала она, – и говорил что-то о струнах своего сердца, звучащих как лютня. Если он не сумасшедший, тогда, должно быть, поэт. Но меня интересует, в котором из вас заключено то, что привело к такому перевоплощению.
Я пожал плечами.
– Подождите. Разве монсеньор Вальдемар не говорил, что вы – одно и то же лицо? – спросила она. – Это могло бы объяснить сущность явления.
– Как всякая метафизика, такое объяснение не имеет практической ценности, – сказал я. – Я не сумасшедший и не поэт. Мое сердце – не музыкальный инструмент. Я просто попал не в тот мир. Думаю, что бедный Эдди По – тоже. Не знаю, как это произошло, но думаю, что не последнюю роль играет в этом человек, которого мы преследуем.
– Руфус Грисуолд?
– Думаю, что да. Да, именно так. Вы его знаете?
– Однажды мы встречались, в Европе. Это было давно. Он опасный соперник в особенном, высоком смысле, как впрочем и в обычном качестве.
– Он, как я понял, немного алхимик?
– Более того, он знаток черной магии того направления, которое мне не известно.
– Элисон думает, что он вмешался каким-то образом в наши отношения с По и Энни, чтобы добиться того положения дел, которое существует сейчас. Используя Энни как связующее звено, он может перемещать нас из привычных нам миров.
Она вытянула руки вперед и встретилась со мной взглядом.
– Не знаю, – сказала она. – Но нахожу эту идею занимательной. Вы мне позволите попытаться узнать об этом чуть больше?
– Пожалуйста.
Я встал.
– Однако… – сказала она.
– Да?
– Я бы хотела каждое утро, приблизительно в это время, спрашивать монсеньора Вальдемара. Привычка ему не повредит.
– Так ли это?
– Даже покойникам нужны устойчивые навыки в работе, – объяснила она. – И думаю, что вы как глава экспедиции должны присутствовать на этих сеансах.
– Думаю, что должен, – согласился я, – к сожалению.
Я направился к двери, остановился у порога.
– Спасибо… за все, – сказал я. – До встречи за завтраком.
Она покачала головой.
– Мне всю еду подают сюда. Но буду рада, если иногда вы составите мне компанию.
– Иногда, – сказал я и вышел. Проход передо мной внезапно наполнился белым огнем.
– Comment? – услышал я голос Лиги, доносящийся издалека, как раз перед тем, как захлопнулась ее дверь.
– Сюда, Перри, – позвал знакомый голос. – Пожалуйста.
Это был голос единственной женщины, ради которой я бы пошел в огонь. Я сделал шаг вперед. Но даже живые иногда могли бы позволить себе немного отдыха и покоя, подумал я, на мгновение позавидовав Вальдемару.
4
…И я бросился вниз по коридору огня, похожему на туннель из расплавленного серебра или тающую ледяную пещеру. Энни звала, и казалось, что она где-то рядом, всего в одном пролете от меня. Но я повернул, взобрался наверх, снова повернул за угол и… только яркое мерцание, почти пульсация. И опять казалось, что она где-то совсем рядом, но не ближе. Я опять поднялся наверх.
– Энни! – прокричал я наконец. – Где ты?
– Там же, где и всегда, – ответила она неожиданно более высоким голосом. – На побережье.
– Я не могу найти тебя. Мне кажется, я заблудился, – крикнул я.
Внезапно пламя расступилось. На мгновение я унесся назад, в давно прошедший день. И не казалось необычным, что Энни, еще маленькая девочка, стояла возле кучи из веток кустарника, держа в руке сверкающую раковину, а позади нее справа виднелась полоска волновавшегося океана.
– Энни! Что случилось? – воскликнул я.
– Это Эдди, – сказала она, – Эдгар Алан…
– По.
Она нахмурилась, потом кивнула. – Да, – согласилась она. – По тоже. И он отказывается от нас. Он уходит, и это ранит.
– Не понимаю. Что могу сделать я?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31