Ни ты, ни я не знаем, что принесет нам будущее, поэтому прошу, чтобы ты поверила мне именно сейчас. А почему ты просишь у меня то, в чем ты никогда не сомневался. Потому что хочу, чтобы мы жили вместе. Я, наверное, сплю и вижу сон, это не может быть правдой. Могу повторить, если хочешь. Но с условием, что скажешь те же самые слова. Хочу, чтобы мы жили вместе. Но это невозможно, люди не меняются так, сразу, что произошло в твоем мозгу или в твоем сердце, почему сейчас ты просишь, чтобы я жила с тобой, до сих пор ты всеми силами старался дать мне понять, что подобное не входит в твои планы и что мне не стоит тешить себя надеждами. Люди изменяются, но остаются самими собой. Ты действительно хочешь, чтобы мы жили вместе. Да. Ты достаточно любишь Марию да Пас, чтобы желать жить вместе с ней. Да. Скажи мне это еще раз. Да, да, да. Хватит, не то я сейчас взорвусь. Не надо, ты нужна мне целая. Я могу сказать маме, она давно ждет такой радости. Конечно, скажи, хотя она отнюдь не умирает от любви ко мне. У нее были на то свои причины, ты тянул, не решался, она мечтала видеть свою дочь счастливой, а я ей такой не казалась, все матери одинаковые. А знаешь, что мне сказала моя мама вчера, когда мы говорили о тебе. Что. Хорошо бы, чтобы она была рядом, когда ты проснешься. Она нашла такие нужные тебе слова. Да. И ты проснулся, а я еще рядом, не знаю, сколько бы я еще выдержала. Скажи своей маме, что теперь она может спать спокойно. А вот мне теперь будет не заснуть. Когда мы увидимся. Завтра, выйдя из банка, я возьму такси и приеду к тебе. Приходи поскорее. Прямо в твои объятия. Тертулиано Максимо Афонсо положил трубку и представил себе, как Мария да Пас побежала к матери с криком: мамочка, мамочка, и как они обнялись, но иногда мы не кричим, не шепчем никаких слов, не смеемся, не плачем, а просто спрашиваем себя, почему счастье пришло так поздно, почему его не было раньше, а когда оно вдруг появляется перед нами, как сейчас, когда мы его уже не ждем, тогда мы, скорее всего, не знаем, что же нам теперь делать, плакать или смеяться, и нас охватывает тайная тоска, и мы боимся, что не сумеем с ним справиться. Возвращаясь к своим забытым привычкам, Тертулиано Максимо Афонсо пошел в кухню в поисках какой-нибудь еды. Опять эти вечные банки, подумал он. И вдруг увидел прикрепленную к холодильнику записку, там большими красными буквами, чтобы они сразу бросались в глаза, было выведено: суп в холодильнике, да будет благословенна соседка с верхнего этажа, на этот раз банкам придется подождать. Усталый от поездки и от эмоций, Тертулиано Максимо Афонсо лег в постель еще до одиннадцати. Он попытался прочесть хотя бы страницу из истории месопотамских цивилизаций, но книга дважды выскальзывала из его рук, он выключил свет и приготовился спать. Он медленно погружался в сон, когда Мария да Пас шепнула ему на ухо: как было бы замечательно, если бы ты позвонил мне просто так. Она, возможно, собиралась еще что-то сказать, но он встал, надел поверх пижамы халат, набрал номер, Мария да Пас спросила: это ты, и он ответил: это я, мне захотелось пить, и я прошу у тебя стакан воды.
* * *
Вопреки тому, что обычно думают, принятие решения есть одно из самых простых решений, существующих в нашем мире, лучшим доказательством этого служит тот факт, что мы каждый день принимаем великое множество решений, однако тут-то и кроется самая главная загвоздка, они вскоре обрастают некими проблемками, или хвостиками, которые потом приходится обрубать, первая такая проблемка состоит в том, насколько мы способны придерживаться принятого решения, вторая в том, насколько мы действительно желаем его осуществить. Обе эти проблемы присутствуют и в отношениях между Тертулиано Максимо Афонсо и Марией да Пас, которые в последние часы претерпели, как теперь модно говорить, качественные изменения. Он принял решение жить с ней и продолжает его придерживаться, хотя оно еще и не получило, употребим еще одно модное выражение, практической реализации, ведь переход от слов к делу тоже обрастает трудностями, хвостами, которые приходится обрубать, необходимо, чтобы хватило душевных сил исполнить взятое на себя обязательство, а тут еще возникают такие прозаические вопросы, как, например, квартирный, их так просто не разрешить, надо прийти к соглашению, кто где будет жить, Мария да Пас в маленькой квартирке своего возлюбленного или Тертулиано Максимо Афонсо в более просторной квартире своей возлюбленной. Будут ли они спать на этом диване или на той кровати, но оба они, поборов естественное сопротивление, нежелание покинуть привычную домашнюю раковину, в конце концов склонились к тому, чтобы принять второй вариант, поскольку в квартире Марии да Пас было более чем достаточно места для книг Тертулиано Максимо Афонсо, а в квартире Тертулиано Максимо Афонсо абсолютно не было места для матери Марии да Пас. Так что в этом отношении все разрешилось наилучшим образом. Плохо было другое, ибо если Тертулиано Максимо Афонсо, после мучительных раздумий и колебаний, взвесив все положительные и отрицательные последствия подобного шага, все-таки поведал своей матери, старательно обходя все самые острые углы и сглаживая все самые опасные шероховатости, невероятную историю удвоения людей, то пока еще совершенно не ясно, когда он наконец выполнит обещание, данное им Марии да Пас тем вечером, в который, признав, что лгал ей, излагая причины, побудившие его написать письмо в кинокомпанию, он дал ей слово продолжить свою исповедь как-нибудь в другой раз, рассказать обо всем откровенно и без утайки. Но потом он об этом не заговаривал, она не спрашивала, и те несколько фраз, которые открыли бы последнюю дверь тайны: ты помнишь, дорогая, что я тебе тогда солгал, ты помнишь, дорогой, что ты мне тогда солгал, так и не были произнесены, и они оба, и он и она, имея еще достаточно времени, чтобы покончить со столь неприятным делом, скорее всего, оправдывали свое молчание тем, что не хотели омрачать счастливые часы разговором об истории, связанной с обманом и перевиранием имени. Очень скоро мы узнаем о плачевных последствиях, к которым привело решение оставить бомбу, упавшую во время Второй мировой войны, там, где она ушла в землю, в надежде, что она уже никогда не взорвется. Ведь предупреждала же Кассандра, что греки сожгут Трою.
Вот уже два дня, как Тертулиано Максимо Афонсо, желая поскорее покончить с работой, порученной ему директором школы, сидит за своим письменным столом, сочиняя методическую записку для министерства просвещения. Хотя дата его переезда к Марии да Пас еще не определена, он хочет как можно скорее освободиться от этого обязательства, на новом месте ему потребуется много времени, чтобы привести в порядок свои бумаги и расставить по полкам книги. Мария да Пас не звонит, чтобы не отвлекать его, оно и к лучшему, у него такое ощущение, что он прощается со своей прошлой жизнью, с одиночеством, затворничеством, покоем, тишиной, которую, как ни странно, не мог нарушить стук пишущей машинки. Он пообедал в ресторане и скоро вернулся, через два-три дня он закончит работу, останется только внести кое-какие поправки и переписать ее набело, потом придется снова напечатать ее на машинке, надо ему, наконец, не откладывая в долгий ящик, решиться и купить компьютер и принтер, что уже сделали почти все его коллеги, это же стыд и позор, он продолжает возделывать свое поле при помощи мотыги, когда уже давно изобретены и широко используются плуги самой современной конструкции. Мария да Пас обучит его основам информатики, она получила соответствующую подготовку, у них в банке на всех столах стоят компьютеры, не то что в прежних конторах. В дверь позвонили. Кто бы это мог быть в такой неурочный час, подумал Тертулиано Максимо Афонсо, соседка с верхнего этажа не должна прийти сегодня, почтальон оставляет корреспонденцию в ящике, служащие из соответствующих компаний уже приходили и сняли показания со счетчиков воды, газа и электроэнергии, возможно, там один из тех молодых людей, которые рекламируют энциклопедию, рассказывающую о повадках морского черта. В дверь снова позвонили. Тертулиано Максимо Афонсо открыл, перед ним стоял бородатый мужчина, сказавший: это я, хотя меня, возможно, трудно узнать. Что вам от меня нужно, спросил Тертулиано Максимо Афонсо тихим напряженным голосом. Я только хочу поговорить с вами, ответил Антонио Кларо, я просил вас позвонить мне, когда вы вернетесь из отпуска, но вы этого не сделали. Мы уже все сказали друг другу. Возможно, но я хочу сообщить вам кое-что еще. Не понимаю. Естественно, но вы же не захотите, чтобы я говорил вам это здесь, на площадке, где нас могут услышать соседи. Мне это не интересно. О нет, я уверен, очень даже интересно, ведь речь идет о вашей подруге, ее зовут Мария да Пас, не так ли. Что случилось. Пока еще ничего, поэтому я и хочу с вами поговорить. Если ничего не случилось, то и говорить не о чем. Я ведь сказал, что пока еще не случилось. Тертулиано Максимо Афонсо открыл дверь и посторонился. Проходите, сказал он. Антонио Кларо вошел и, поскольку Тертулиано Максимо Афонсо не пошевелился, спросил: может быть, вы предложите мне стул, сидя нам будет удобнее разговаривать. Тертулиано Максимо Афонсо, с трудом сдерживая раздражение, не говоря ни слова, открыл дверь в комнату, служившую ему кабинетом. Антонио Кларо последовал за ним, огляделся, словно выбирая самое удобное место, и уселся в мягкое кресло, а потом сказал, осторожно снимая накладную бороду: думаю, вы сидели именно здесь, когда впервые меня увидели. Тертулиано Максимо Афонсо не ответил. Он остался стоять, его поза красноречиво выражала протест, он как бы говорил: скажи, зачем пришел, и убирайся, но Антонио Кларо не спешил. Если вы не сядете, сказал он, то мне тоже придется встать, а мне не хочется. Он спокойно оглядел комнату, задержав взгляд на книгах, на развешанных по стенам гравюрах, на пишущей машинке, на разбросанных по письменному столу бумагах, и сказал: я вижу, вы работали, я пришел не вовремя, но, поскольку дело срочное, у меня не было другого выхода. Что же привело вас ко мне незваным гостем. Я уже говорил вам, речь идет о вашей подруге. Какое вы имеете отношение к Марии да Пас. Несколько большее, чем вы, может быть, думаете, но, прежде чем объяснить вам, что, как и почему, разрешите продемонстрировать вам это. Он вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его и протянул Тертулиано Максимо Афонсо, держа его кончиками пальцев, словно намереваясь бросить. Советую вам взять это письмо и прочитать его, иначе мне придется совершить грубость и швырнуть его на пол, впрочем, оно вам знакомо, вы мне о нем говорили во время нашей встречи в моем загородном доме, но тогда вы сказали, что сами написали его, в то время как оно подписано вашей приятельницей. Тертулиано Максимо Афонсо взглянул на бумагу и вернул ее Антонио Кларо. Как оно у вас оказалось, спросил он и сел. Мне пришлось хорошо потрудиться, чтобы получить его, но оно того стоило, ответил Антонио Кларо и прибавил: по многим причинам. Каким же. Должен сознаться, меня заставило пойти в архив довольно-таки низменное чувство, некоторое тщеславие, комплекс Нарцисса, кажется, так это называется, мне было любопытно узнать, что вы такое написали о второстепенных актерах в письме, посвященном моей персоне. Это был просто предлог, чтобы узнать ваше настоящее имя, и ничего больше. И вы достигли своей цели. Лучше бы они мне не ответили. Теперь уже поздно об этом думать, мой дорогой, вы открыли ящик Пандоры, теперь терпите, ничего не поделаешь. Что я должен еще терпеть, с этим делом покончено. Это вам только кажется. Почему. Вы забываете о том, что письмо подписано вашей подругой. Тому есть свое объяснение. Какое. Я счел более удобным до поры до времени оставаться вне поля зрения. Теперь настал мой черед спросить вас почему. Я хотел до самого последнего момента оставаться в тени и появиться внезапно. Вот именно, и теперь Элена сама не своя, вы нанесли ей страшный удар, когда она узнала, что в городе есть еще один мужчина точь-в-точь как ее муж, у нее не выдержали нервы, она принимает успокоительное, ей стало немного лучше, но только совсем немного. Я очень сожалею, я не предполагал, что последствия могут быть столь тяжелыми. А ведь избежать этого вам было бы совсем нетрудно, вам даже не пришло в голову поставить себя на мое место. Я не знал, что вы женаты. Не важно, представьте себе, например, что я сейчас позвоню вашей Марии да Пас и скажу ей, что вы, Тертулиано Максимо Афонсо, и я, Антонио Кларо, во всем совершенно одинаковые, абсолютно во всем, включая размеры пениса, вы только подумайте, какой шок испытала бы бедная женщина. Я запрещаю вам это делать. Успокойтесь, я ей этого не сказал и никогда не скажу. Как прикажете понимать ваши слова. Вот уж пустой вопрос, что называется, риторический, из тех, что задают, чтобы выиграть время или не зная, какое принять решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
* * *
Вопреки тому, что обычно думают, принятие решения есть одно из самых простых решений, существующих в нашем мире, лучшим доказательством этого служит тот факт, что мы каждый день принимаем великое множество решений, однако тут-то и кроется самая главная загвоздка, они вскоре обрастают некими проблемками, или хвостиками, которые потом приходится обрубать, первая такая проблемка состоит в том, насколько мы способны придерживаться принятого решения, вторая в том, насколько мы действительно желаем его осуществить. Обе эти проблемы присутствуют и в отношениях между Тертулиано Максимо Афонсо и Марией да Пас, которые в последние часы претерпели, как теперь модно говорить, качественные изменения. Он принял решение жить с ней и продолжает его придерживаться, хотя оно еще и не получило, употребим еще одно модное выражение, практической реализации, ведь переход от слов к делу тоже обрастает трудностями, хвостами, которые приходится обрубать, необходимо, чтобы хватило душевных сил исполнить взятое на себя обязательство, а тут еще возникают такие прозаические вопросы, как, например, квартирный, их так просто не разрешить, надо прийти к соглашению, кто где будет жить, Мария да Пас в маленькой квартирке своего возлюбленного или Тертулиано Максимо Афонсо в более просторной квартире своей возлюбленной. Будут ли они спать на этом диване или на той кровати, но оба они, поборов естественное сопротивление, нежелание покинуть привычную домашнюю раковину, в конце концов склонились к тому, чтобы принять второй вариант, поскольку в квартире Марии да Пас было более чем достаточно места для книг Тертулиано Максимо Афонсо, а в квартире Тертулиано Максимо Афонсо абсолютно не было места для матери Марии да Пас. Так что в этом отношении все разрешилось наилучшим образом. Плохо было другое, ибо если Тертулиано Максимо Афонсо, после мучительных раздумий и колебаний, взвесив все положительные и отрицательные последствия подобного шага, все-таки поведал своей матери, старательно обходя все самые острые углы и сглаживая все самые опасные шероховатости, невероятную историю удвоения людей, то пока еще совершенно не ясно, когда он наконец выполнит обещание, данное им Марии да Пас тем вечером, в который, признав, что лгал ей, излагая причины, побудившие его написать письмо в кинокомпанию, он дал ей слово продолжить свою исповедь как-нибудь в другой раз, рассказать обо всем откровенно и без утайки. Но потом он об этом не заговаривал, она не спрашивала, и те несколько фраз, которые открыли бы последнюю дверь тайны: ты помнишь, дорогая, что я тебе тогда солгал, ты помнишь, дорогой, что ты мне тогда солгал, так и не были произнесены, и они оба, и он и она, имея еще достаточно времени, чтобы покончить со столь неприятным делом, скорее всего, оправдывали свое молчание тем, что не хотели омрачать счастливые часы разговором об истории, связанной с обманом и перевиранием имени. Очень скоро мы узнаем о плачевных последствиях, к которым привело решение оставить бомбу, упавшую во время Второй мировой войны, там, где она ушла в землю, в надежде, что она уже никогда не взорвется. Ведь предупреждала же Кассандра, что греки сожгут Трою.
Вот уже два дня, как Тертулиано Максимо Афонсо, желая поскорее покончить с работой, порученной ему директором школы, сидит за своим письменным столом, сочиняя методическую записку для министерства просвещения. Хотя дата его переезда к Марии да Пас еще не определена, он хочет как можно скорее освободиться от этого обязательства, на новом месте ему потребуется много времени, чтобы привести в порядок свои бумаги и расставить по полкам книги. Мария да Пас не звонит, чтобы не отвлекать его, оно и к лучшему, у него такое ощущение, что он прощается со своей прошлой жизнью, с одиночеством, затворничеством, покоем, тишиной, которую, как ни странно, не мог нарушить стук пишущей машинки. Он пообедал в ресторане и скоро вернулся, через два-три дня он закончит работу, останется только внести кое-какие поправки и переписать ее набело, потом придется снова напечатать ее на машинке, надо ему, наконец, не откладывая в долгий ящик, решиться и купить компьютер и принтер, что уже сделали почти все его коллеги, это же стыд и позор, он продолжает возделывать свое поле при помощи мотыги, когда уже давно изобретены и широко используются плуги самой современной конструкции. Мария да Пас обучит его основам информатики, она получила соответствующую подготовку, у них в банке на всех столах стоят компьютеры, не то что в прежних конторах. В дверь позвонили. Кто бы это мог быть в такой неурочный час, подумал Тертулиано Максимо Афонсо, соседка с верхнего этажа не должна прийти сегодня, почтальон оставляет корреспонденцию в ящике, служащие из соответствующих компаний уже приходили и сняли показания со счетчиков воды, газа и электроэнергии, возможно, там один из тех молодых людей, которые рекламируют энциклопедию, рассказывающую о повадках морского черта. В дверь снова позвонили. Тертулиано Максимо Афонсо открыл, перед ним стоял бородатый мужчина, сказавший: это я, хотя меня, возможно, трудно узнать. Что вам от меня нужно, спросил Тертулиано Максимо Афонсо тихим напряженным голосом. Я только хочу поговорить с вами, ответил Антонио Кларо, я просил вас позвонить мне, когда вы вернетесь из отпуска, но вы этого не сделали. Мы уже все сказали друг другу. Возможно, но я хочу сообщить вам кое-что еще. Не понимаю. Естественно, но вы же не захотите, чтобы я говорил вам это здесь, на площадке, где нас могут услышать соседи. Мне это не интересно. О нет, я уверен, очень даже интересно, ведь речь идет о вашей подруге, ее зовут Мария да Пас, не так ли. Что случилось. Пока еще ничего, поэтому я и хочу с вами поговорить. Если ничего не случилось, то и говорить не о чем. Я ведь сказал, что пока еще не случилось. Тертулиано Максимо Афонсо открыл дверь и посторонился. Проходите, сказал он. Антонио Кларо вошел и, поскольку Тертулиано Максимо Афонсо не пошевелился, спросил: может быть, вы предложите мне стул, сидя нам будет удобнее разговаривать. Тертулиано Максимо Афонсо, с трудом сдерживая раздражение, не говоря ни слова, открыл дверь в комнату, служившую ему кабинетом. Антонио Кларо последовал за ним, огляделся, словно выбирая самое удобное место, и уселся в мягкое кресло, а потом сказал, осторожно снимая накладную бороду: думаю, вы сидели именно здесь, когда впервые меня увидели. Тертулиано Максимо Афонсо не ответил. Он остался стоять, его поза красноречиво выражала протест, он как бы говорил: скажи, зачем пришел, и убирайся, но Антонио Кларо не спешил. Если вы не сядете, сказал он, то мне тоже придется встать, а мне не хочется. Он спокойно оглядел комнату, задержав взгляд на книгах, на развешанных по стенам гравюрах, на пишущей машинке, на разбросанных по письменному столу бумагах, и сказал: я вижу, вы работали, я пришел не вовремя, но, поскольку дело срочное, у меня не было другого выхода. Что же привело вас ко мне незваным гостем. Я уже говорил вам, речь идет о вашей подруге. Какое вы имеете отношение к Марии да Пас. Несколько большее, чем вы, может быть, думаете, но, прежде чем объяснить вам, что, как и почему, разрешите продемонстрировать вам это. Он вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его и протянул Тертулиано Максимо Афонсо, держа его кончиками пальцев, словно намереваясь бросить. Советую вам взять это письмо и прочитать его, иначе мне придется совершить грубость и швырнуть его на пол, впрочем, оно вам знакомо, вы мне о нем говорили во время нашей встречи в моем загородном доме, но тогда вы сказали, что сами написали его, в то время как оно подписано вашей приятельницей. Тертулиано Максимо Афонсо взглянул на бумагу и вернул ее Антонио Кларо. Как оно у вас оказалось, спросил он и сел. Мне пришлось хорошо потрудиться, чтобы получить его, но оно того стоило, ответил Антонио Кларо и прибавил: по многим причинам. Каким же. Должен сознаться, меня заставило пойти в архив довольно-таки низменное чувство, некоторое тщеславие, комплекс Нарцисса, кажется, так это называется, мне было любопытно узнать, что вы такое написали о второстепенных актерах в письме, посвященном моей персоне. Это был просто предлог, чтобы узнать ваше настоящее имя, и ничего больше. И вы достигли своей цели. Лучше бы они мне не ответили. Теперь уже поздно об этом думать, мой дорогой, вы открыли ящик Пандоры, теперь терпите, ничего не поделаешь. Что я должен еще терпеть, с этим делом покончено. Это вам только кажется. Почему. Вы забываете о том, что письмо подписано вашей подругой. Тому есть свое объяснение. Какое. Я счел более удобным до поры до времени оставаться вне поля зрения. Теперь настал мой черед спросить вас почему. Я хотел до самого последнего момента оставаться в тени и появиться внезапно. Вот именно, и теперь Элена сама не своя, вы нанесли ей страшный удар, когда она узнала, что в городе есть еще один мужчина точь-в-точь как ее муж, у нее не выдержали нервы, она принимает успокоительное, ей стало немного лучше, но только совсем немного. Я очень сожалею, я не предполагал, что последствия могут быть столь тяжелыми. А ведь избежать этого вам было бы совсем нетрудно, вам даже не пришло в голову поставить себя на мое место. Я не знал, что вы женаты. Не важно, представьте себе, например, что я сейчас позвоню вашей Марии да Пас и скажу ей, что вы, Тертулиано Максимо Афонсо, и я, Антонио Кларо, во всем совершенно одинаковые, абсолютно во всем, включая размеры пениса, вы только подумайте, какой шок испытала бы бедная женщина. Я запрещаю вам это делать. Успокойтесь, я ей этого не сказал и никогда не скажу. Как прикажете понимать ваши слова. Вот уж пустой вопрос, что называется, риторический, из тех, что задают, чтобы выиграть время или не зная, какое принять решение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43