РОТМАНН: Берегитесь, не пытайтесь разделить то, чему Господь заповедал быть единым. Ты, Книппердолинк, прав, когда отстаиваешь равенство всех перед Господом, ибо каждому из нас придется на Страшном Суде держать перед ним отчет. Но Иоанн Лейденский - наш царь, и потому, когда предстанет Всевышнему, должен будет отвечать за каждый прожитый день каждого из нас, его подданных.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Не веди больше подобных речей, Книппердолинк, не хочу затруднять Господа такой работой.
КНИППЕРДОЛИНК: Ты можешь запретить говорить мне об откровениях, явленных мне Господом, но не в силах сделать так, чтобы их не было вовсе. Знай же, Ян ван Лейден, мы с тобой умрем вместе.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Когда? Где?
КНИППЕРДОЛИНК: Я знаю лишь, что где бы и когда бы это ни случилось, мы с тобой будем рядом.
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Заметь, о царь, как хитроумен наш Книппердолинк. Либо ты не поверишь в только что сделанное им пророчество и тогда можешь, если захочешь, сейчас же предать его смерти. Либо, напротив, ты поверишь, что он говорит правду, и, в этом случае, побоишься потерять жизнь в тот самый миг, когда прикажешь лишить жизни его.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН (погрузившись в мрачные размышления): Мы останемся вместе. (Другим тоном и громче) Взамен двенадцати судей колен Израилевых, сложивших к моим ногам знаки своего достоинства, назначаю в помощь себе в управлении городом, как это принято во Фландрии, четырех советников. Тебя, Книппердолинк, потому что, когда придет мой смертный час, хочу видеть, как ты умрешь. Тебя, Ротманн, потому что уста мои всегда будут нуждаться в твоих словах. Тебя, Ян ван Дузентсшуэр, потому что ты подобен ляпису, который, прижигая больное место, поверх одной раны наносит другую и таким образом исцеляет обе. (Пауза) И тебя, Генрих Крехтинг, который был прежде католическим священником - для того, чтобы я не забывал, каков образ мыслей наших врагов. Таков, граждане Мюнстера, анабаптистский царский двор, и вы обязаны ему повиноваться.
ХОР ГОРОЖАН: Да здравствует Иоанн Лейденский, царь анабаптистов Мюнстера!
РОТМАНН: Возлюбленные братья мои, пробил час отмщения. Слишком долго безропотно и покорно сносили мы бесчинства трехрогого зверя, о котором говорил пророк Даниил. Зверь этот - папство, ибо символ его - тройная тиара. Но Господь наш послал нам в лице Яна ван Лейдена обетованного Давида, подвигнув его на месть и кару Вавилону и жителям его. И потому пришла пора вооружиться и вам, возлюбленные братья мои. И послужит вам в этот час не только страдание - смиренное оружие апостолов Христовых - но и чудодейственное оружие Давида, оружие мщения. Чтобы им с помощью Божьей свергнуть власть Вавилона и уничтожить все его безбожные установления. Ибо Господь Бог наш ещё в начале времен решил так и устами своих пророков предрек это. Пусть же силой духа Его исполнятся ваши сердца.
(Восклицания. Образуется шествие, во главе которого идут ЯН ВАН ЛЕЙДЕН и ДИВАРА, за ними следуют четверо советников и остальные жены царя. РОТМАНН ведет собственных жен.)
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
(На площади ЯН ВАН ЛЕЙДЕН и его советники - РОТМАНН, КНИППЕРДОЛИНК, ДУЗЕНТСШУЭР, КРЕХТИНГ.)
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Братья мои, получено известие о том, что Вальдек, дважды потерпев от нас поражение, решил ужесточить блокаду Мюнстера с тем, чтобы голодом принудить нас к сдаче. Епископ показывает тем самым - он больше не верит, что оружие его будет счастливо. Господь с нами.
КНИППЕРДОЛИНК: И мы - с Господом. Но положение наше день ото дня все труднее, а победы наши стоили нам многих и многих жизней. Теперь же, когда мы, перенеся столько страданий и лишений, оказались перед угрозой голода, следует обратиться за помощью к нашим собратьям, где бы ни находились они. Если в союзе с епископом выступают князья, то настала пора Божьему народу прийти на выручку Мюнстеру. Умножив наши силы, победим, умалив - примем мученический венец.
КРЕХТИНГ: Прав Книппердолинк, нам нужна помощь - и безотлагательно.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Прежде чем окончательно замкнется кольцо блокады, на четыре стороны света я разошлю апостолов. Пусть несут они весть из Нового Сиона, пусть обратятся к нашим единоверцам из Германии, Нидерландов, Бельгии и Швейцарии с призывом присоединиться к нам. Ты, Ян Дузентсшуэр, отправишься с ними.
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Хромая нога не помеха мне.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Вы слышали этот ответ. Без Божьей помощи стал бы наш Мюнстер подобен хромому, но, сподобясь благодати Божьей, обеими ногами со славой пройдем мы по земле, и задрожит она под нашими шагами. (Пауза) Народ Мюнстера докажет свою верность Отцу Небесному. И пусть то, что предстанет вашим глазам, не удивляет вас, ибо ничего нет на свете удивительней самого существования Мюнстера и веры жителей его.
РОТМАНН: Что мы должны сделать?
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Делать ничего не надо. Стойте и смотрите.
(ЯН ВАН ЛЕЙДЕН хлопает в ладоши. Можно понять, что этим он подает условный знак, потому что на площади немедленно появляется трубач. По сигналу ЯНА ВАН ЛЕЙДЕНА он протяжно трубит. Со всех сторон врываются на площадь горожане. Атмосфера тревожного ожидания.)
ХОР ГОРОЖАН: Что случилось? Почему, словно в час Страшного Суда, прозвучал трубный звук? Скажи нам, царь, по какой причине звал ты нас столь настоятельно, что мы, ответствуя на этот призыв, оставили все свои занятия и даже оборону города.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Вы не прибежали бы сюда столь поспешно, если бы менее верили Господу и доверяли мне. Не бойтесь - Господь возьмет под охрану стены Мюнстера. Я же сообщаю вам, что в самом скором времени прибудут к нам на помощь многочисленные наши братья.
ХОР ГОРОЖАН: Ура! Ура!
КНИППЕРДОЛИНК: Но это неправда.
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Помни, что он велел нам смотреть, ни во что не вмешиваясь. Посмотрим же, куда поведут его и всех нас эти новые ноги.
РОТМАНН (воодушевленно): Ян ван Лейден - это престол Давидов, а Давид посрамит всех врагов. Тогда миротворец Соломон, царь предвечный и Бог помазанный Христос наследует и займет престол Отца своего и царству Его не будет конца.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Войско епископа Вальдека и союзных с ним князей окружает город, уставляя на него дула мушкетов своих и жерла пушек. Но Господь повелел нам выйти за стены и в чистом поле встретить братьев наших. Так и поступим мы, и единственным нашим оружием станут развернутые стяги Мюнстера. Ибо Господь - сила наша и щит наш, и он избавит нас от всякого зла.
КНИППЕРДОЛИНК: Я не допущу, чтобы люди вышли за городские ворота. Неужто ты уже позабыл, Ян ван Лейден, что сталось с Яном Матиссом и Хилле Фейкен? Они вышли и были убиты. Сколько же ещё людей мертвыми должны пасть к ногам этого царя?
КРЕХТИНГ: Замолчи, быть может, все это не больше, чем фарс.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Кто хочет идти со мною вместе навстречу нашим братьям?
(Народ в замешательстве. Робко поднимаются несколько рук, за ними другие. Постепенно ускоряясь, этот порыв охватывает всех, кто находится на площади. Все поднимают руки.)
Когда ваши руки воздеты ввысь, они ближе к Господу. Становитесь в ряды, как солдаты, поднимите знамена. Пусть некоторые из вас пойдут вперед и отворят городские ворота. Господь уже заклепал стволы вражеских мушкетов и орудий, ни один меч не покинет ножны, ибо руки ангелов Господних удержат руку солдат епископа. Бог Израиля, безмерно могущество Твое, бесконечно Твое милосердие.
(Народ, не проявляя особого воодушевления, строится в длинную походную колонну. ЯН ВАН ЛЕЙДЕН становится впереди и подает знак к выступлению. Колонна делает несколько шагов вперед.)
Стойте! Куда вы направились?
ХОР ГОРОЖАН: Куда ты велел нам - навстречу нашим братьям.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН (воздев руки к небу): Господи, Ты видишь, как народ Твой только что дал Тебе, если Ты ещё в этом нуждался, новое и убедительнейшее доказательство своей верности. Ибо хватило лишь нескольких слов из моих уст, которыми Ты говорил, чтобы жители Мюнстера, невзирая на то, сколь очевидно опасен выход за городские ворота, пренебрегли этой опасностью и, возвеселясь духом, положась всецело на Твое могущество, вверив себя Твоему милосердию, приготовились безоружными идти туда, где, лишь вооружась до зубов, может человек укрепить в себе надежду выжить. (Народу) Разойдитесь, нет нужды встречать наших братьев, вас самих только что встретил и принял Отец Небесный. Ибо верность есть кратчайший путь к сердцу Его. Но запомните крепко и никогда не забывайте: хранить верность Отцу Небесному - значит хранить верность и вашему земному отцу, вашему царю. (Толпа рукоплещет.)
КРЕХТИНГ (КНИППЕРДОЛИНКУ): Я же говорил тебе - все это комедия.
КНИППЕРДОЛИНК: Нельзя так играть чувствами верующих, если уж не из уважения к ним, то хотя бы из простого милосердия.
КРЕХТИНГ: Он - царь и говорит от имени Бога.
КНИППЕРДОЛИНК: Если сам Бог при всем своем безмерном могуществе обязан уважать нашу веру в Него, то ещё больше обязаны уважать её те, кто говорит от Его имени.
(РОТМАНН и ЯН ДУЗЕНТСШУЭР подходят ближе.)
РОТМАНН: Я слышал то, что ты сказал, Книппердолинк. Должен ли сделать из твоих слов вывод, что ты не признаешь власти и не почитаешь ее?
КНИППЕРДОЛИНК: Вывод твой ошибочен. Я признаю и почитаю власть совести, Божьей дочери.
РОТМАНН: У Бога есть только один сын.
КНИППЕРДОЛИНК: Все люди на земле - Божьи дети, а совесть - их сестра. Рано или поздно Бог пошлет её нам.
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Давайте займемся этими богословскими новшествами как-нибудь в другой раз. Ян ван Лейден подал знак, что хочет говорить. Послушаем его.
(В продолжение стремительного диалога между РОТМАННОМ, КНИППЕРДОЛИНКОМ, КРЕХТИНГОМ и ДУЗЕНТСШУЭРОМ ЯН ВАН ЛЕЙДЕН обходит ряды горожан, которые опускаются при его приближении на колени, приветствуют его и воздают ему почести.)
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Герольд, труби!
(Под звуки трубы на сцену входят мужчины и женщины, неся большие столы, другие накрывают их и расставляют на них угощение. Народ рукоплесканиями встречает появление блюд, но не приближается к столам, пока не получено разрешение.)
Сограждане и братья мои! Епископ Вальдек и его союзники-князья, убедившись в невозможности одолеть нас силой оружия, теперь задумали сломить нас голодом. Но Господь тысячекратно увеличит количество провизии, которую вы видите на этих столах, ибо во имя Его будем мы вкушать её. Так подойди же, Божий народ, вкуси от этих духовных яств, и это будет истинное пиршество в честь пришествия мессии на горе Синай, рай тела Христова.
(Торжественно-мистическое ликование. Мужчины и женщины рассаживаются за столы. ЯН ВАН ЛЕЙДЕН и ДИВАРА раскладывают еду по тарелкам. Народ поет псалмы.)
ХОР ГОРОЖАН: Живущий под кровом Всевышнего под сению Всемогущего покоится. Говорит Господу: "прибежище мое и защита моя, Бог мой, на которого я уповаю"! Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы. Перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение - истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем. Язвы, ходящей в мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизятся. Только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Ибо Господь упование твое; Всевышнего избрал ты прибежищем своим. Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему. Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе - охранять тебя на всех путях твоих. На руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею. На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона. "За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его; долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое".
(Пиршество завершается и переходит в религиозный обряд. ЯН ВАН ЛЕЙДЕН, ДИВАРА и СОВЕТНИКИ причащают верующих вином и хлебом.)
Готово сердце мое, Боже; буду петь и воспевать во славе моей. Воспрянь, псалтирь и гусли! Я встану рано. Буду славить тебя, Господи, между народами; буду воспевать Тебя среди племен. Ибо превыше небес милость Твоя и до облаков истина Твоя. Будь превознесен выше небес, Боже; над всею землею да будет слава Твоя. Дабы избавились возлюбленные Твои: спаси десницею Твоею, и услышь меня.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
(Уныние и мрак контрастируют с радостным финалом предшествующей сцены. Нехватка продовольствия уже дала свои ужасающие результаты. Жители, собравшись на площади, поют псалом.)
ХОР ГОРОЖАН: Господи, услышь молитву мою, и вопль мой да придет к Тебе. Не скрывай лица Твоего от меня, в день скорби моей приклони ко мне ухо Твое; в день, когда воззову к Тебе, скоро услышь меня. Ибо исчезли, как дым, дни мои, и кости мои обожжены, как головня. Сердце мое поражено и иссохло, как трава, от голоса стенания моего кости прильпнули к плоти моей. Я уподобился пеликану в пустыне; я стал, как филин на развалинах. Не сплю и сижу, как одинокая птица на кровле. Всякий день поносят меня враги мои, и злобствующие на меня клянут мною.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12