)
БУРГОМИСТР: Вот чего добились вы своими опрометчивыми и неосмотрительными действиями. Вот как отвечает епископ Вальдек на введение реформы в церквях его епархии, захваченных вами силой. Все товары, направляемые в город Мюнстер, где бы ни были они обнаружены и откуда бы ни шли, подлежат конфискации. Все дороги, ведущие в город, перерезаны. Мюнстер останется в осаде до тех пор, пока под власть римской курии вновь не перейдут все церкви епархии. Таковы отданные им приказы.
КНИППЕРДОЛИНК: А как намерен распорядиться ты?
БУРГОМИСТР: Я, как представитель народа, действующий во благо народа, приказываю немедленно удовлетворить требования епископа и передать католической церкви все приходы, силой отторгнутые от нее. И тогда в Мюнстере вновь восторжествует мир.
КНИППЕРДОЛИНК: Ты волен считать себя нашим представителем, но не тщись представить себя защитником мира. Ибо то, что ты и тебе подобные называете "мир", хуже самой кровопролитной из войн, которую вы сейчас нам навязываете, желая, чтобы мы с рабской покорностью подчинились велению Вальдека.
РОТМАНН: Вы сами видите, советники, во что ввязались. Неужто, по-вашему, поменять членов магистрата трудней, чем проповедников в приходах?
БУРГОМИСТР: Ты нам угрожаешь? Мы избраны гражданами Мюнстера, и они одни вправе лишить нас власти и знаков нашего достоинства.
КНИППЕРДОЛИНК: Скажите епископу Вальдеку, что если он рассчитывает сломить нашу волю, не пропуская в город продовольствие, то первыми придется попоститься каноникам, богословам и прочим священнослужителям из вашего собора. Граждане Мюнстера! схватить их, невзирая на сан и чин, степень священства и место в иерархии, скрутить руки каждому, обвязать им всем вокруг шеи веревку и на ней притащить их сюда. Епископа Вальдека вы среди них не найдете, но вообразите его на месте любого из захваченных нами - и возвеселитесь душой.
(РОТМАНН и ещё несколько человек входят в собор.)
БУРГОМИСТР: Ты обезумел окончательно. Подвергнуть священнослужителей насилию - значит совершить ужасный грех. Гнев Господень обрушится на Мюнстер.
КНИППЕРДОЛИНК: Среди тех, кто служит Господу, слишком много каноников и слишком мало людей. Можешь быть уверен, что мир даже не заметит, если эти богословы подохнут с голоду. А когда они окажутся в преисподней, пусть пеняют на своего возлюбленного епископа. (БУРГОМИСТРУ) Поскорей отправь Вальдеку гонца с сообщением, что все каноники взяты Мюнстером в заложники.
БУРГОМИСТР: Не Мюнстером, а кучкой мятежников. Ибо город представляем мы, члены его магистрата.
КНИППЕРДОЛИНК: Меня и ещё многих моих единомышленников вы не представляете. Но хватит разглагольствовать. Я вижу - сюда идут те, благодаря кому в город снова будут поступать припасы. (Обращаясь к связанным каноникам) Если епископ и вправду любит вас, я думаю, вы очень скоро обретете свободу. А пока можете гордиться тем, сколь важное значение обрели вы - я объявляю вас заложниками Мюнстера.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Будь ты проклят.
КНИППЕРДОЛИНК: Дьявол не может проклясть христианина, ибо проклятие это равносильно благословению. Так я и воспринимаю его.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Отлучаем тебя и твоих приспешников от церкви.
КНИППЕРДОЛИНК: От вашей церкви - да, отлучить нас вы можете, но не от веры Христовой. Подумайте лучше о том, что Христос, быть может, в эту самую минуту шествует по водам, и в нашей, а не в вашей реке явится он для нового очищения.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Ты говоришь о крещении?
РОТМАНН: Может быть, и так.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Но это ересь, ересь, ересь. Таинство крещения неотменимо и происходит только однажды.
КНИППЕРДОЛИНК: Потом как-нибудь, если к тому времени ещё не подохнете с голоду, мы устроим теологический диспут. А сейчас (обращаясь к своим сторонникам) отведите их в тюрьму и помните - не давать им ни крошки хлеба, ни капли воды, покуда не отрекутся от своих слов о том, что не нуждаются в новом крещении.
БУРГОМИСТР: Я, как представитель гражданской власти, избранной всеми горожанами, требую, чтобы они находились под нашей охраной.
КНИППЕРДОЛИНК: Верные твои слова - ты представитель гражданской власти. Но здесь речь идет о религиозных различиях, и потому ты - ни при чем. Отойди в сторону, оставь нас наедине с нашей войной.
БУРГОМИСТР: Накликал - вон приближается тот, кто устроит вам настоящую войну.
(Входит епископ ВАЛЬДЕК в сопровождении прихожан-католиков и вооруженных солдат. Сам епископ тоже вооружен. В эту минуту становится очевидным разделение жителей Мюнстера на два лагеря - если католики оказывают епископу знаки внимания и почтения, то протестанты не скрывают своей враждебности.)
ВАЛЬДЕК: Кто осмелился с оружием ворваться в священные пределы моего собора? Кто дерзнул заковать в цепи моих богословов и лишить их свободы?
КНИППЕРДОЛИНК: Это было сделано по моему приказу.
ВАЛЬДЕК: Освободи их.
КНИППЕРДОЛИНК: Убери заставы с дорог, ведущих в Мюнстер, сними арест с товаров.
ВАЛЬДЕК: Этого не будет, покуда римской церкви не вернут отнятые у неё приходы.
КНИППЕРДОЛИНК: Повторяю тебе - убери заставы с дорог, сними арест с товаров. Не сделаешь этого - вместо живых приходов вернутся к тебе мертвые богословы, ибо с этой минуты не получат они ни крошки хлеба, ни капли воды.
РОТМАНН: И не вздумай приказать своим солдатам напасть на нас. Ибо те, кто погибнет, станут мечом и щитом в руках живых, и против тебя ополчимся мы все вместе, и мертвые, и живые.
БУРГОМИСТР: Давайте сообща и мирно разрешим этот спор. Вложите меч в ножны.
КНИППЕРДОЛИНК: Пусть сперва это сделают солдаты.
(ВАЛЬДЕК подает знак своим спутникам, и те опускают оружие. Жители Мюнстера следуют их примеру.)
БУРГОМИСТР: Вам известно, что большая часть советников магистрата душою, телом и верой принадлежит римо-католической Церкви. Однако долг наш и святая наша обязанность - сделать все для того, чтобы избавить город от распри, подобной этой. Тем паче, что император Карл объявил в Нюрнберге о том, что до тех пор, пока не состоится собор, о котором уже возвещено, никто не может быть ущемлен в своем праве исповедовать любую религию. И потому, ты Франц фон Вальдек, наш епископ и государь, и вы, протестанты города Мюнстера, проникнитесь духом Аугсбургского мира и решите спор полюбовно. Проявим же по отношению друг к другу добрую волю и терпимость. Дождемся повеления императора Карла.
КНИППЕРДОЛИНК: Подойди ко мне, Ротманн. (КНИППЕРДОЛИНК и РОТМАНН о чем-то переговариваются вполголоса) Вот наши условия. Епископ снимает заставы с дорог, возвращает нам товары, а мы отпускаем на волю его богословов. Что же до приходских церквей, то сделанное - сделано и изменению не подлежит. Под властью епископа и в его ведении остаются кафедральный собор и монастыри.
ВАЛЬДЕК: Усматриваю в вашем предложении дьявольскую дерзость, злой умысел и нежелание идти на уступки. Но во исполнение высочайшей воли нашего императора и в силу сложившихся обстоятельств принужден принять его. Римская церковь дождется своего дня, ибо вы должны знать - время принадлежит ей. И трижды тридцать раз заплатите вы мне за это оскорбление. Ваш епископ его не забудет, и государь - не простит.
(ВАЛЬДЕК уходит, уводя своих солдат. Богословов освобождают, и они убегают в собор, с грохотом затворяя за собой двери. Советники магистрата, понурив головы, входят в ратушу. Протестанты торжествуют.)
СЦЕНА ПЯТАЯ
(На площади происходит избрание нового магистрата. Горожане явно разделены на два лагеря - католиков и протестантов. Но при этом уже должны чувствоваться отличия между протестантами - ортодоксальными приверженцами Лютера, и теми, кто настроен непримиримо.)
БУРГОМИСТР: Граждане Мюнстера, кто из вас ещё не подал свой голос?
(Несколько человек выступают вперед и опускают бюллетени в урну, стоящую перед зданием ратуши.)
Больше никого? Все изъявили свою волю так, как хотели и смогли? Смотрите - пусть потом никто не жалуется и не сетует, что в должное время не сделал это, ибо те, кто не принял участия в голосовании, несут такую же ответственность за его исход, как и те, кто отдал свой голос за одного из кандидатов. Приступим к подсчету голосов.
(Бюллетени высыпают на стол и подсчитывают. Они образуют две кучи неравной высоты. По тому, как ведет себя БУРГОМИСТР, можно понять, что он разочарован итогами. Окончив подсчет, БУРГОМИСТР объявляет результат.)
Граждане Мюнстера, отныне в магистрате нашего города большинство мест будет принадлежать протестантам. Вы так хотели. Вы это получили. Верю, что для вас настанет час прозрения и раскаяния, и молю Бога, чтобы он не настал слишком поздно.
(Протестанты ликующими криками приветствуют новый магистрат. Католики робко рукоплещут своим немногочисленным представителям. Члены прежнего совета растворяются в толпе, новоизбранные - входят в ратушу. На сцене остаются КНИППЕРДОЛИНК и РОТМАНН.)
КНИППЕРДОЛИНК: Благословим этот день. Уже не в семи мюнстерских приходах будет звучать отныне истинное слово Божие, реформой очищенное от скверны. С сегодняшнего дня и на заседаниях магистрата ему будут внимать и повиноваться. Тернистая тропа, которой движется реформа, станет в Мюнстере ровной и гладкой дорогой. Вера выпрямит её, мощь цехов и гильдий укрепит, власть, обретенная нами, упрочит.
РОТМАНН: Будь благословен этот день, Книппердолинк. Однако поверь мне - мы все ещё в самом начале пути, ибо безмерно большего по сравнению с достигнутым потребует от нас Господь. Ему не нужны магистраты на небе - он хочет, чтобы вся земля сделалась зеркалом царства Божия.
КНИППЕРДОЛИНК: Но для исполнения этой цели нужны будут Господу силы человека, а мы с тобой знаем, сколь скудны они.
РОТМАНН: Господь, сотворив всякую тварь земную, каждой дал осознание дарованных ей сил. Но сотворенный последним - человек, не зверь и не птица - не ведает своих сил. Ибо сила человека приходит к нему от Господа, и только Господь знает, когда, как и для чего наделять его силой, о которой тот даже не подозревал и не мечтал.
КНИППЕРДОЛИНК: Что ты задумал?
РОТМАНН: Мы покажем Господу, что, быть может, прежней силы - той, которой были наделены доныне, нам уже мало. Мы заслуживаем большей.
КНИППЕРДОЛИНК: И как же мы это покажем?
РОТМАНН: Всеми путями, какие только возможны. Господь рассудит и сам возьмет на себя труд выбрать наилучшие. Прежде всего перестанем крестить новорожденных, будем причащаться хлебом и вином, сделаем так, чтобы мораль, религия, общественное устройство нашего Мюнстера строилась по строгим правилам, предписанным церковью. Мы реформируем Реформу, и тем самым скажем свое слово. А Господь потом скажет свое.
(Уходят.)
СЦЕНА ШЕСТАЯ
(Множество людей на площади перед церковью Св. Ламберта. Атмосфера напряженного ожидания. На столе - несколько ковриг хлеба и кувшин с вином. Ропот среди католиков. Протестанты-консерваторы, среди которых находится и новый бургомистр ФОН ДЕР ВИК, также выказывают недовольство.)
ФОН ДЕР ВИК: Берегитесь, граждане Мюнстера. Перед всяким человеком лежит не один путь, но многие пути, и разные судьбы могут быть уготованы ему. Первый шаг, сделанный нами, привел нас к цели, но следующий - может увести нас в сторону, увлечь на другую стезю. Жизнь - это кривая и ломаная линия, и Бог выпрямляет её, делая внятной нашему разумению, лишь в смертный наш час. Последнее мгновение жизни - оно одно - проявляет и объясняет смысл всего бытия. И потому, граждане Мюнстера, проживайте каждое мгновение своей жизни так, словно оно - последнее, ибо лучше избежать ошибки, чем исправлять её.
КНИППЕРДОЛИНК: А ещё лучше, чем избегать ошибки, иметь смелость совершить её, если такова цена за постижение истины. Я слушал тебя, фон дер Вик, и не мог отделаться от ощущения, что такие речи пристали скорее католику, чем нашему единоверцу.
ФОН ДЕР ВИК: Я боюсь всякой чрезмерности. Зачем здесь этот хлеб и это вино? Кто принес их?
РОТМАНН: Этот стол - для тайной вечери Господа, хлеб и вино - его плоть и его кровь.
ФОН ДЕР ВИК: Ты слишком далеко зашел, Ротманн, дерзость твоя чрезмерна.
ХОР КАТОЛИКОВ: Ересь, ересь.
РОТМАНН: Приблизьтесь, братья, причастимся хлебом и вином.
ХОР КАТОЛИКОВ: Только в священной гостии заключена плоть Христова.
РОТМАНН: Господь преломил хлеб и сказал: "Ешьте, то плоть моя". Потом взял чашу и сказал: "Пейте, то кровь моя, что будет пролита за многих." А я говорю - вот хлеб, вот вино, и, стало быть, здесь плоть и кровь Христовы.
ХОР КАТОЛИКОВ: Ересь, ересь.
(Из собора выходят католические священники в сопровождении верующих. Они несут святые дары.)
ХОР СВЯЩЕННИКОВ: Вот хлеб причастия, замешенный и испеченный на земле, чтобы стать вместилищем небес. Подойдите, католики, вкусите плоть Христову, ощутите её на языке, пусть растает она у вас во рту, и пройдет по крови и, проникнув в душу, смешается с нею.
РОТМАНН: Этот хлеб, преломленный мною, есть плоть Христова, это вино, которым я окропил его, есть кровь Христова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
БУРГОМИСТР: Вот чего добились вы своими опрометчивыми и неосмотрительными действиями. Вот как отвечает епископ Вальдек на введение реформы в церквях его епархии, захваченных вами силой. Все товары, направляемые в город Мюнстер, где бы ни были они обнаружены и откуда бы ни шли, подлежат конфискации. Все дороги, ведущие в город, перерезаны. Мюнстер останется в осаде до тех пор, пока под власть римской курии вновь не перейдут все церкви епархии. Таковы отданные им приказы.
КНИППЕРДОЛИНК: А как намерен распорядиться ты?
БУРГОМИСТР: Я, как представитель народа, действующий во благо народа, приказываю немедленно удовлетворить требования епископа и передать католической церкви все приходы, силой отторгнутые от нее. И тогда в Мюнстере вновь восторжествует мир.
КНИППЕРДОЛИНК: Ты волен считать себя нашим представителем, но не тщись представить себя защитником мира. Ибо то, что ты и тебе подобные называете "мир", хуже самой кровопролитной из войн, которую вы сейчас нам навязываете, желая, чтобы мы с рабской покорностью подчинились велению Вальдека.
РОТМАНН: Вы сами видите, советники, во что ввязались. Неужто, по-вашему, поменять членов магистрата трудней, чем проповедников в приходах?
БУРГОМИСТР: Ты нам угрожаешь? Мы избраны гражданами Мюнстера, и они одни вправе лишить нас власти и знаков нашего достоинства.
КНИППЕРДОЛИНК: Скажите епископу Вальдеку, что если он рассчитывает сломить нашу волю, не пропуская в город продовольствие, то первыми придется попоститься каноникам, богословам и прочим священнослужителям из вашего собора. Граждане Мюнстера! схватить их, невзирая на сан и чин, степень священства и место в иерархии, скрутить руки каждому, обвязать им всем вокруг шеи веревку и на ней притащить их сюда. Епископа Вальдека вы среди них не найдете, но вообразите его на месте любого из захваченных нами - и возвеселитесь душой.
(РОТМАНН и ещё несколько человек входят в собор.)
БУРГОМИСТР: Ты обезумел окончательно. Подвергнуть священнослужителей насилию - значит совершить ужасный грех. Гнев Господень обрушится на Мюнстер.
КНИППЕРДОЛИНК: Среди тех, кто служит Господу, слишком много каноников и слишком мало людей. Можешь быть уверен, что мир даже не заметит, если эти богословы подохнут с голоду. А когда они окажутся в преисподней, пусть пеняют на своего возлюбленного епископа. (БУРГОМИСТРУ) Поскорей отправь Вальдеку гонца с сообщением, что все каноники взяты Мюнстером в заложники.
БУРГОМИСТР: Не Мюнстером, а кучкой мятежников. Ибо город представляем мы, члены его магистрата.
КНИППЕРДОЛИНК: Меня и ещё многих моих единомышленников вы не представляете. Но хватит разглагольствовать. Я вижу - сюда идут те, благодаря кому в город снова будут поступать припасы. (Обращаясь к связанным каноникам) Если епископ и вправду любит вас, я думаю, вы очень скоро обретете свободу. А пока можете гордиться тем, сколь важное значение обрели вы - я объявляю вас заложниками Мюнстера.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Будь ты проклят.
КНИППЕРДОЛИНК: Дьявол не может проклясть христианина, ибо проклятие это равносильно благословению. Так я и воспринимаю его.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Отлучаем тебя и твоих приспешников от церкви.
КНИППЕРДОЛИНК: От вашей церкви - да, отлучить нас вы можете, но не от веры Христовой. Подумайте лучше о том, что Христос, быть может, в эту самую минуту шествует по водам, и в нашей, а не в вашей реке явится он для нового очищения.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Ты говоришь о крещении?
РОТМАНН: Может быть, и так.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Но это ересь, ересь, ересь. Таинство крещения неотменимо и происходит только однажды.
КНИППЕРДОЛИНК: Потом как-нибудь, если к тому времени ещё не подохнете с голоду, мы устроим теологический диспут. А сейчас (обращаясь к своим сторонникам) отведите их в тюрьму и помните - не давать им ни крошки хлеба, ни капли воды, покуда не отрекутся от своих слов о том, что не нуждаются в новом крещении.
БУРГОМИСТР: Я, как представитель гражданской власти, избранной всеми горожанами, требую, чтобы они находились под нашей охраной.
КНИППЕРДОЛИНК: Верные твои слова - ты представитель гражданской власти. Но здесь речь идет о религиозных различиях, и потому ты - ни при чем. Отойди в сторону, оставь нас наедине с нашей войной.
БУРГОМИСТР: Накликал - вон приближается тот, кто устроит вам настоящую войну.
(Входит епископ ВАЛЬДЕК в сопровождении прихожан-католиков и вооруженных солдат. Сам епископ тоже вооружен. В эту минуту становится очевидным разделение жителей Мюнстера на два лагеря - если католики оказывают епископу знаки внимания и почтения, то протестанты не скрывают своей враждебности.)
ВАЛЬДЕК: Кто осмелился с оружием ворваться в священные пределы моего собора? Кто дерзнул заковать в цепи моих богословов и лишить их свободы?
КНИППЕРДОЛИНК: Это было сделано по моему приказу.
ВАЛЬДЕК: Освободи их.
КНИППЕРДОЛИНК: Убери заставы с дорог, ведущих в Мюнстер, сними арест с товаров.
ВАЛЬДЕК: Этого не будет, покуда римской церкви не вернут отнятые у неё приходы.
КНИППЕРДОЛИНК: Повторяю тебе - убери заставы с дорог, сними арест с товаров. Не сделаешь этого - вместо живых приходов вернутся к тебе мертвые богословы, ибо с этой минуты не получат они ни крошки хлеба, ни капли воды.
РОТМАНН: И не вздумай приказать своим солдатам напасть на нас. Ибо те, кто погибнет, станут мечом и щитом в руках живых, и против тебя ополчимся мы все вместе, и мертвые, и живые.
БУРГОМИСТР: Давайте сообща и мирно разрешим этот спор. Вложите меч в ножны.
КНИППЕРДОЛИНК: Пусть сперва это сделают солдаты.
(ВАЛЬДЕК подает знак своим спутникам, и те опускают оружие. Жители Мюнстера следуют их примеру.)
БУРГОМИСТР: Вам известно, что большая часть советников магистрата душою, телом и верой принадлежит римо-католической Церкви. Однако долг наш и святая наша обязанность - сделать все для того, чтобы избавить город от распри, подобной этой. Тем паче, что император Карл объявил в Нюрнберге о том, что до тех пор, пока не состоится собор, о котором уже возвещено, никто не может быть ущемлен в своем праве исповедовать любую религию. И потому, ты Франц фон Вальдек, наш епископ и государь, и вы, протестанты города Мюнстера, проникнитесь духом Аугсбургского мира и решите спор полюбовно. Проявим же по отношению друг к другу добрую волю и терпимость. Дождемся повеления императора Карла.
КНИППЕРДОЛИНК: Подойди ко мне, Ротманн. (КНИППЕРДОЛИНК и РОТМАНН о чем-то переговариваются вполголоса) Вот наши условия. Епископ снимает заставы с дорог, возвращает нам товары, а мы отпускаем на волю его богословов. Что же до приходских церквей, то сделанное - сделано и изменению не подлежит. Под властью епископа и в его ведении остаются кафедральный собор и монастыри.
ВАЛЬДЕК: Усматриваю в вашем предложении дьявольскую дерзость, злой умысел и нежелание идти на уступки. Но во исполнение высочайшей воли нашего императора и в силу сложившихся обстоятельств принужден принять его. Римская церковь дождется своего дня, ибо вы должны знать - время принадлежит ей. И трижды тридцать раз заплатите вы мне за это оскорбление. Ваш епископ его не забудет, и государь - не простит.
(ВАЛЬДЕК уходит, уводя своих солдат. Богословов освобождают, и они убегают в собор, с грохотом затворяя за собой двери. Советники магистрата, понурив головы, входят в ратушу. Протестанты торжествуют.)
СЦЕНА ПЯТАЯ
(На площади происходит избрание нового магистрата. Горожане явно разделены на два лагеря - католиков и протестантов. Но при этом уже должны чувствоваться отличия между протестантами - ортодоксальными приверженцами Лютера, и теми, кто настроен непримиримо.)
БУРГОМИСТР: Граждане Мюнстера, кто из вас ещё не подал свой голос?
(Несколько человек выступают вперед и опускают бюллетени в урну, стоящую перед зданием ратуши.)
Больше никого? Все изъявили свою волю так, как хотели и смогли? Смотрите - пусть потом никто не жалуется и не сетует, что в должное время не сделал это, ибо те, кто не принял участия в голосовании, несут такую же ответственность за его исход, как и те, кто отдал свой голос за одного из кандидатов. Приступим к подсчету голосов.
(Бюллетени высыпают на стол и подсчитывают. Они образуют две кучи неравной высоты. По тому, как ведет себя БУРГОМИСТР, можно понять, что он разочарован итогами. Окончив подсчет, БУРГОМИСТР объявляет результат.)
Граждане Мюнстера, отныне в магистрате нашего города большинство мест будет принадлежать протестантам. Вы так хотели. Вы это получили. Верю, что для вас настанет час прозрения и раскаяния, и молю Бога, чтобы он не настал слишком поздно.
(Протестанты ликующими криками приветствуют новый магистрат. Католики робко рукоплещут своим немногочисленным представителям. Члены прежнего совета растворяются в толпе, новоизбранные - входят в ратушу. На сцене остаются КНИППЕРДОЛИНК и РОТМАНН.)
КНИППЕРДОЛИНК: Благословим этот день. Уже не в семи мюнстерских приходах будет звучать отныне истинное слово Божие, реформой очищенное от скверны. С сегодняшнего дня и на заседаниях магистрата ему будут внимать и повиноваться. Тернистая тропа, которой движется реформа, станет в Мюнстере ровной и гладкой дорогой. Вера выпрямит её, мощь цехов и гильдий укрепит, власть, обретенная нами, упрочит.
РОТМАНН: Будь благословен этот день, Книппердолинк. Однако поверь мне - мы все ещё в самом начале пути, ибо безмерно большего по сравнению с достигнутым потребует от нас Господь. Ему не нужны магистраты на небе - он хочет, чтобы вся земля сделалась зеркалом царства Божия.
КНИППЕРДОЛИНК: Но для исполнения этой цели нужны будут Господу силы человека, а мы с тобой знаем, сколь скудны они.
РОТМАНН: Господь, сотворив всякую тварь земную, каждой дал осознание дарованных ей сил. Но сотворенный последним - человек, не зверь и не птица - не ведает своих сил. Ибо сила человека приходит к нему от Господа, и только Господь знает, когда, как и для чего наделять его силой, о которой тот даже не подозревал и не мечтал.
КНИППЕРДОЛИНК: Что ты задумал?
РОТМАНН: Мы покажем Господу, что, быть может, прежней силы - той, которой были наделены доныне, нам уже мало. Мы заслуживаем большей.
КНИППЕРДОЛИНК: И как же мы это покажем?
РОТМАНН: Всеми путями, какие только возможны. Господь рассудит и сам возьмет на себя труд выбрать наилучшие. Прежде всего перестанем крестить новорожденных, будем причащаться хлебом и вином, сделаем так, чтобы мораль, религия, общественное устройство нашего Мюнстера строилась по строгим правилам, предписанным церковью. Мы реформируем Реформу, и тем самым скажем свое слово. А Господь потом скажет свое.
(Уходят.)
СЦЕНА ШЕСТАЯ
(Множество людей на площади перед церковью Св. Ламберта. Атмосфера напряженного ожидания. На столе - несколько ковриг хлеба и кувшин с вином. Ропот среди католиков. Протестанты-консерваторы, среди которых находится и новый бургомистр ФОН ДЕР ВИК, также выказывают недовольство.)
ФОН ДЕР ВИК: Берегитесь, граждане Мюнстера. Перед всяким человеком лежит не один путь, но многие пути, и разные судьбы могут быть уготованы ему. Первый шаг, сделанный нами, привел нас к цели, но следующий - может увести нас в сторону, увлечь на другую стезю. Жизнь - это кривая и ломаная линия, и Бог выпрямляет её, делая внятной нашему разумению, лишь в смертный наш час. Последнее мгновение жизни - оно одно - проявляет и объясняет смысл всего бытия. И потому, граждане Мюнстера, проживайте каждое мгновение своей жизни так, словно оно - последнее, ибо лучше избежать ошибки, чем исправлять её.
КНИППЕРДОЛИНК: А ещё лучше, чем избегать ошибки, иметь смелость совершить её, если такова цена за постижение истины. Я слушал тебя, фон дер Вик, и не мог отделаться от ощущения, что такие речи пристали скорее католику, чем нашему единоверцу.
ФОН ДЕР ВИК: Я боюсь всякой чрезмерности. Зачем здесь этот хлеб и это вино? Кто принес их?
РОТМАНН: Этот стол - для тайной вечери Господа, хлеб и вино - его плоть и его кровь.
ФОН ДЕР ВИК: Ты слишком далеко зашел, Ротманн, дерзость твоя чрезмерна.
ХОР КАТОЛИКОВ: Ересь, ересь.
РОТМАНН: Приблизьтесь, братья, причастимся хлебом и вином.
ХОР КАТОЛИКОВ: Только в священной гостии заключена плоть Христова.
РОТМАНН: Господь преломил хлеб и сказал: "Ешьте, то плоть моя". Потом взял чашу и сказал: "Пейте, то кровь моя, что будет пролита за многих." А я говорю - вот хлеб, вот вино, и, стало быть, здесь плоть и кровь Христовы.
ХОР КАТОЛИКОВ: Ересь, ересь.
(Из собора выходят католические священники в сопровождении верующих. Они несут святые дары.)
ХОР СВЯЩЕННИКОВ: Вот хлеб причастия, замешенный и испеченный на земле, чтобы стать вместилищем небес. Подойдите, католики, вкусите плоть Христову, ощутите её на языке, пусть растает она у вас во рту, и пройдет по крови и, проникнув в душу, смешается с нею.
РОТМАНН: Этот хлеб, преломленный мною, есть плоть Христова, это вино, которым я окропил его, есть кровь Христова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12