– Старые вы забияки! – горько сказала Ягге. – Разве вам неизвестно, что Оскаленный Мертвец – повелитель всех мертвых? Одно его дыхание несет смерть.
Мы прислушались. С каждой минутой стекла все сильнее вздрагивали от неторопливых мерных шагов. «Кирилл, Оскаленный Мертвец идет за тобой. Он уже вышел с кладбища. Он несет твой ботинок!» – предупредил сиплый голос из висящего на стене черного репродуктора.
Я покосился на репродуктор. Последняя надежда растаяла. Выходит, Зеркалица не соврала.
– Значит, выхода нет? Мы не сумеем убежать? – спросил я у Ягге.
Старушка положила мне на плечи свои маленькие, почти невесомые руки.
– Голубок ты мой белый! – сказала она дрожащим голосом. – Убежать-то вы сумеете, но Оскаленный Мертвец теперь будет преследовать вас днем и ночью, не зная сна, не ведая усталости. Неделю, месяц, год. Он будет идти за вами, пока вы не выбьетесь из сил, и тогда...
– И что нам делать? Куда бежать? – спросила Настя.
– Эх, лебедь, Оскаленный Мертвец найдет вас повсюду. И крылья б у тебя были – все равно б не улетела. Единственное место, куда Оскаленный Мертвец не прорвется, – это человеческий мир, да разве туда вернешься?
За окном полыхнула мертвенная голубая вспышка, а секундой позже трескуче раскатился гром. Этот ночной гром пробудил в моей памяти подслушанный разговор двух мертвецов.
– Знаю! – воскликнул я. – Пальцы Красной Руки! Если вложить их в отверстия в Ледяном Камне, откроется лестница!
Ягге в ужасе отшатнулась, как если бы я, сам того не ведая, произнес страшную, почти кощунственную вещь.
– Откуда ты знаешь?
– Длинная история. Но скажи, это правда?
Старушка помедлила с ответом. Пытливо посмотрела на меня, на Настю, точно взвешивала: не утаить ли?
– Отпираться не буду: есть дорога в ваш мир. Но если бы ты только знал, что это за дорога. За сто смертей, за тысячу страхов. Потому то, наверное, она и...
– Что? Что потому? – подавшись вперед, жадно спросил я. Мне смутно почудилось, что я нашариваю конец запутанной нити, на другом краю которой разгадка.
Ягге хотела ответить, но не успела.
«Хи-хи... Оскаленный Мертвец уже в соседнем дворе. У него в руках влажный мешок. Он положит в него вас обоих и понесет в свой склеп!» – ехидно сказал репродуктор.
Деревянная нога Вурдика неторопливо размахнулась и так пнула черный репродуктор, что он слетел со стены.
«Ну и глупо! Я только хотел довести до вашего сведения, что Оскаленный Мертвец уже подходит к подъезду!» – злорадно огрызнулся репродуктор.
– Бегите! Бегите!
Ягге торопливо вытолкнула нас за дверь. Тяжелые шаги уже грохотали на лестнице. Вурдик, опустившись на одно колено, заряжал мушкет целой горстью серебряных пуль. Его деревянная нога, готовясь к бою, нетерпеливо постукивала носком об пол.
Зарядив мушкет, Вурдик проверил, есть ли на полке порох.
– Иди сюда, приятель! На этот раз старый циклоп не промажет! – сказал он, взводя курок.
– Спасибо, дедушка!
– Спасибо не булькает! – усмехнулся Вурдик, отпуская свою любимую шуточку. Деревянная нога взлетела и теперь раскачивалась в воздухе, как маятник.
– А пальцы, бабушка? Где нам их искать? – вспомнив, крикнула Настя.
Ягге сняла с шеи серебряный талисман в форме полумесяца и сунула его девочке в ладонь. Это был ее любимый талисман. Прежде я ни разу не видел, чтобы она с ним расставалась. Русалка когда-то рассказывала, что его подарила Ягге ее вещая прабабка, когда той едва минуло пятнадцать.
– Береги его, лебедь красная! Он тебя сохранит и поможет вам. А теперь ступайте! И что бы ни случилось с вами, с нами, помните: я... мы с Вурдиком любили вас как родных!
Взяв Настю за руку, старушка подвела ее ко мне.
– И еще одно, голубица. Обещай мне, что, коли выберешься, не разлучишься с этим пареньком. Не иди против судьбы. Видела я в зеркале: жизни ваши вместе сплетены, как две нити шелковые. Он тебя любит, верь мне, старухе.
Настя удивленно оглянулась на меня. Покраснев, я отвернулся и пробурчал, что вот еще, все это чушь и что никого я не люблю и любить не собираюсь. Признаюсь, в тот миг я был очень зол на старуху, что она меня заложила.
Ягге не стала спорить. Она, как наседка, втолкнула нас в лифт и послала кабину на первый этаж. Серые крапинки в ее глазах грустно поблекли, однако в глазах читалась решимость.
Мы уже спускались, когда сверху раздался оглушительный мушкетный выстрел и яростный рев Оскаленного Мертвеца. Ягге, дедушка Вурдик и его отважная деревянная нога вступили в неравный бой.
2
Мы выскочили на улицу. Многоэтажка стояла на правой ноге, поджав левую под себя. На пострадавшей ноге зиял глубокий укус. Видно, она не сразу пустила Оскаленного Мертвеца внутрь и поплатилась за это.
– Спасибо тебе! Присмотри за Ягге и Вурдиком! И не давай Двуголовику слишком зазнаваться! – крикнул я ей.
Многоэтажка на Тиранозавриных Лапах слегка шевельнула больной ногой, что в равной степени могло означать как приветствие и прощание, так и обещание беречь бабушку и дедушку.
Внезапно дом вздрогнул. Страшный рев эхом разнесся по этажам и пустым площадкам. Одно из выходящих на улицу стекол брызнуло осколками, и наружу вылетела деревянная нога. Верная нога была вся изгрызена, однако боевого задора не утратила и, кувыркнувшись несколько раз в воздухе, вновь устремилась в атаку.
Звуки боя понемногу смолкали. Должно быть, безошибочное чутье подсказало Оскаленному Мертвецу, где мы, и теперь он торопился спуститься, не тратя времени на Ягге с Вурдиком. Я надеялся, что они не пострадали.
Я выкатил гробульник и поспешил завести его, радуясь, что сегодня не пожалел времени на ремонт. Гроб скрипел, дрожал, однако завелся почти сразу – зажигание было в полном порядке.
– Вскакивай сзади и держись! – велел я Насте.
Упрямая девчонка замотала головой.
– Спорю, что не сяду больше на эту штуку!
– Спорю, что сядешь. А не сядешь – познакомишься с королем мертвецов, – раздраженно сказал я. Настя на мгновенье задумалась. Видно, ей не слишком хотелось уступать, но делать было нечего.
– Ладно, сяду! Хотела бы я знать, почему я тебя слушаюсь? Мало мне было один раз кувыркнуться с твоего самоходного кошмара! – проворчала она, забрасывая на гроб ногу и крепко хватаясь мне за пояс.
Вспоминая слова Ягге, что наши судьбы теперь сплетены вместе, как две шелковые нити, я вывел скрежещущий гроб со стоянки.
Дверь подъезда распахнулась. Чуть притормозив, я обернулся и увидел замерший в проеме обрюзгший бесформенный силуэт. Почему-то я представлял себе Оскаленного Мертвеца тощим и длинным, он же вообще ни на что не был похож и весь был как расплывшаяся смердящая клякса. Он не был даже очень крупным, едва ли больше Студенца или Душилы-Потрошилы.
Горсть серебряных пуль Вурдика, выпущенная почти в упор, не причинила королю мертвецов никакого вреда. Это меня не удивило: уничтожить такое чудовище совсем не просто.
– Не сметь убегать! Вы принадлежите мне! – услышал я низкий клокочущий рев.
– Он зовет нас. Ты не будешь останавливаться? – звенящим шепотом спросила Настя.
– Остановиться? Я что, душевнобольной? За кого он нас, интересно, принимает: за добровольные консервы? За котлеты-камикадзе? – насмешливо фыркнул я. Теперь, когда мы сидели верхом на гробульнике, я был уверен, что сумею оторваться.
– Не надейтесь спастись! Вас все равно приведут ко мне! Я напущу на вас всех покойников, всех мерзляков! – грозно забулькал повелитель мертвецов.
Не прислушиваясь к его угрозам, я вывел гробульник на дорогу и, молясь, чтобы он не заглох, погнал его по проспекту Двенадцати Висельников. При одной мысли о том, куда мы едем, волна жути пробегала по коже и ледяной рукой стискивала горло.
3
Возле кладбищенских ворот гроб на колесиках заглох. Сколько я ни дергал за кисть и ни крутил рукоятку, изнутри доносилось лишь глухое дребезжание.
Почти сразу рядом притормозила машина с человеческими ногами вместо колес. Ее черное стекло опустилось. На водительском сиденье никого не было, только за руль крепко держались две желтые хирургические перчатки.
– Что, браток, сломался? Давай твою девчонку подброшу, – предложил глухой голос, и задняя дверца машины распахнулась.
Я торопливо сгреб горсть песка и бросил ее в машину с человеческими ногами. В тот же миг дверца захлопнулась, а машина, глухо захохотав, растаяла в воздухе.
– Кирилл, что это было? – с испугом спросила Настя, все еще сидевшая на крышке моего гробульника.
– А, обычная машина-призрак... Приманка для идиотов. На нее уже лет пять никто не ловился, – снисходительно объяснил я.
– Да? А что бы было, если бы я в нее села?
– Ничего бы не было.
– Как это ничего? Совсем? – не поверила она.
– Ага, совсем! В самом полном смысле ничего: ни машины, ни тебя. Машина бы сгинула, и ты вместе с ней, – сказал я.
Моя спутница испуганно посмотрела на то место, где недавно стояла машина с человеческими ногами. Я еще раз дернул за кисть и, прислушавшись к звуку, покачал головой:
– Поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны! У нас накрылся кровораспределитель.
– Крово...распределитель? – с ужасом запнулась девочка.
Я взглянул на нее с раздражением. Что за дурацкая привычка все время переспрашивать? Ну да, разумеется, кровораспределитель. Как, по-вашему, может называться деталь, которая качает кровь в сердцебюратор? Хорошо еще, что она не видела, как выглядит моторная часть моего гробульника и на что она похожа. (При одной мысли об этом я даже усмехнулся.) И угораздило меня только в нее влюбиться! Впрочем, любовь, как известно, зла.
– А ты думала, на чем мы едем? На лимонаде? На мармеладках? – поинтересовался я.
Чурилова поспешно спрыгнула с гроба.
– Брр, как ноги затекли! – пожаловалась она, поправляя очки. – Была хоть одна колдобина, которую ты пропустил? Спорю, что не было!
– Тут дороги такие. Можно подумать, ты встречала где-то гроб с рессорами, – парировал я.
Я всегда выхожу из себя, когда ставят под сомнение мое гробайкерское мастерство. На колдобины мы, видите ли, наезжали! Знала бы она, от скольких черных пятен мне пришлось уворачиваться, не говоря уже об автобусе с красными шторками!
– Еще неизвестно, где лучше ехать: на гробу или в гробу. Ну да ладно, забыли... Что это за симпатяжное местечко, в которое мы прикатили? – Моя спутница кивнула на ограду, на остриях которой через равные промежутки висели черепа. Из их пустых глазниц бил яркий сиреневый свет.
– Кладбище, – сказал я.
– Кла... – Чурилова побледнела, но справилась с собой: – Отличное место, чтобы погулять с девушкой! Ты всегда выбираешь его для свиданий?
– Угу, – подтвердил я. – Могу тебя еще кое-чем порадовать. Мы направляемся не куда-нибудь, а к Черному колодцу. Вот только проблема: как быть, чтобы мертвецы нас не заметили? Глупо быть сожранными в самом начале путешествия.
Внезапно рядом раздался оглушительный чих, заставивший Настю подскочить в самом буквальном смысле этого слова.
– Ааапчхи! Наденьте балахоны! В балахонах... аапчхи... мертвецы вас не увидят! А если и увидят, то примут за своих. И не вставайте в полоски света, которые бьют из черепов... пчхи...
– А г-где мы возьмем балахоны? – озираясь, спросил я.
Терпеть не могу разговаривать с теми, кого не вижу. Пускай Утопленник утверждает, что у меня нет воображения, все равно я предпочитаю смотреть на того, чьим советам следую.
– У тебя что, гробайкер, бельмо на глазу? Ну так и быть: если ты разуешь глаза и посмотришь на ограду кладбища слева... Еще левее!.. Ааапчхи! Да поворачивай же свой кочан! Боже, с кем я связался?! Какое лютое невезение! Ну скажите, хоть раз в жизни я мог достаться спокойному, сообразительному, уверенному в себе существу, которое не тормошило бы меня по пустякам?
– Ты кто? Невидимка?
Голос возмутился.
– Кто невидимка? Я? Я? Да ты на меня сейчас таращишься, как баран на новые ворота, и таращился три тысячи четыреста два раза до этого! Вот видишь, я все сосчитал! У меня отличное математическое мышление. Я стал бы великим ученым или алхимиком, не будь я в душе философом-эпикурейцем.
Сообразив наконец, откуда идет голос, Настя схватилась за истертый полумесяц, висевший у нее на груди на кожаном шнурке.
– Ты талисман? Подарок Ягге? – неуверенно спросил я.
В ответ из талисмана полились оглушительные звуки марша.
– Уррра, господа! Он угадал! Ну, скажите, разве он не милашка? Всего-навсего с трех тысяч четыреста третьего раза! Урра! Рукоплещите же, почему я не слышу ваших рукоплесканий? – язвительно завопил он.
– Но почему ты раньше молчал?
– Кто молчал? Я? Я не молчал! Мы с Ягге общались мысленно... Так ты идешь за балахонами или будешь кормить кроликов?
– Каких кроликов? – не понял я.
– Это я уж не знаю, каких. Если тебе мерещатся кролики, значит, не надо хрумкать так много моркови, – заявил талисман и первый захихикал, очень довольный своей остротой.
Вконец запутавшись, я затряс головой. «Возможно, Ягге подарила нам хороший талисман, но что с чувством юмора у него туговато – это точно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19