Подскакивая на рытвинах, мой гробульник бодро катил мимо доков и замерших подъемных кранов. У самого начала длинного моста через залив он вдруг зачихал и заглох. Удивленный, я слез, откинул крышку и обнаружил, что эти пройдохи оборотни, возвращая мне гроб, долили бак морской водой. А я-то еще удивлялся, что он полный!
«Вы у меня почешетесь! Эта водичка вам не раз чихнется!» – пообещал я. Но так или иначе делать было нечего.
Прицепив к гробу длинную лямку, я забросил ее за плечо и поволок его через мост к ближайшей заправке. Дотащив его примерно до середины моста, я остановился отдохнуть и бросил взгляд на Порт. Баржа Харона, доставившая очередную партию неприкаянных душ, была пришвартована к одному из причалов.
Как сильно я когда-то мечтал пробраться на эту баржу и удрать на ней в свой мир! Сколько ночей я бродил мимо портовых причалов, шнырял по ремонтным докам и прятался между контейнерами, надеясь незаметно прошмыгнуть на борт! Но увы! Харон перевозит только в одну сторону. Если какая-то дорога из Параллельного Мира и существует, то пролегает она не через ржавую баржу.
«Новые бедолаги прибыли! Каково им теперь?» – подумал я и вновь взялся за лямку, но тут вдруг услышал снизу, где были сваи, мелодичный хрустальный звон. Не понимая, откуда он может исходить, я огляделся и увидел в разрыве перил зигзагами идущую вниз железную лесенку. Осторожно спустившись по ней, я оказался на скользкой площадке, сваренной из металлических прутьев. Внизу, набегая волнами, плескала вода залива.
4
На краю площадки, свесив к воде ноги, сидела девочка в светлой куртке без капюшона. У нее были длинные, соломенного цвета волосы. Это было все, что я тогда успел заметить. Помню, я еще подумал, что никогда раньше ее не видел.
Динь-динь! Динь-динь! Дзззиии! Согрей меня, поиграй со мной, мне холодно!
К девочке, производя негромкий чарующий звон, двигалась маленькая хрустальная куколка. Незнакомка смотрела на нее как завороженная. Меня она не замечала. Когда я ступил на площадку, куколка была от нее уже не дальше, чем в метре. Ее хрустальные ножки переступали на носках крошечными, точно балетными, шажками. Алые капризные губки были сложены бантиком. В куколке не было ничего настораживающего – напротив, ее хотелось взять в руки.
Сам не знаю, что заставило меня забить тревогу. Должно быть, все было слишком уж хорошо, так хорошо, как здесь никогда не бывает.
– Не дотрагивайся до нее! Берегись! – завопил я идиотским, срывающимся голосом.
Услышав мой крик, девочка подняла голову и заметила меня. Взгляд у нее был доверчивый и непонимающий. Кого мне бояться? Разве тут есть что-то опасное? Хрустальная куколка, торопливо семеня, поспешно протянула к девочке руки.
– Не трогай ее! Прочь!
Видя, что уже не успеваю подбежать, я запустил в куколку единственным, что оказалось у меня в руках, – своим шлемом. Бросил так, как пускают кегельные шары. Шлем, подпрыгивая, прокатился по металлическим прутьям. Удар оказался точным. Куколка, не успев увернуться, разлетелась вдребезги.
– Зачем ты ее разбил? Зачем? – с укором воскликнула незнакомка.
Не отвечая, я растерянно стоял и смотрел, как шлем зачерпывает воду и медленно идет ко дну. В тот момент я скорее проглотил бы язык, чем сумел бы объяснить свой поступок. Девочка с волосами цвета соломы смотрела на меня с омерзением и брезгливостью, как смотрят на паука или на выбежавшую из-за плиты мышь.
Я ощутил себя виноватым. Кажется, я перестраховался и разбил совершенно ни в чем не повинную куколку. Разводя руками в том жесте, которым просят прощение, я шагнул к девочке, а она отпрянула от меня.
Внезапно разбитые части куколки пришли в движение. Ее маленькая круглая голова стремительно покатилась ко мне. Глаза кроваво вспыхнули. Пухлые, бантиком сложенные губы раздвинулись, и мы увидели мелкие треугольные зубы, скользящие, точно зазубрины бензиновой пилы. С острых зубов капал яд.
Не докатившись до моей ноги нескольких сантиметров, голова провалилась в щель между прутьями, упала в воду и утонула в заливе. Через несколько секунд, когда голова, вероятно, коснулась дна, остальные осколки куколки затряслись и исчезли.
5
Девочка с соломенными волосами побледнела и, словно защищаясь, подняла руки к груди. Из ее горла вырвался всхлип.
– Почему? Почему? Откуда взялся этот мост? Эта кукла с ядовитыми зубами? Где я? – крикнула она растерянно. Кажется, она давно уже боролась с собой, не в силах найти ответ.
Ощутив жалость, я приблизился к ней. Я уже начал догадываться, в чем дело, но чтобы убедиться, сказал:
– Я Кирилл Петров. А тебя как зовут?
Этот вопрос у нас всегда задают новоприбывшим. На лице девочки появилась растерянность, потом страх. Тех, кто впервые оказывается в Параллельном Мире, всегда поначалу пугает, что они потеряли память.
«Я правильно определил. Ее привез Харон с последней баржей», – решил я.
– Я ничего не помню... Ничего... Кто я? Откуда? Как зовут?
Поднимая руку, чтобы вытереть глаза, девочка заметила на тыльной части ладони глубокую царапину. Она застыла, разглядывая ее.
– Это тебя куколка? – спросил я с беспокойством.
– Нет... не куколка... Это... Я с ним играю, а он... Египет... – выговорила она на одном дыхании и вдруг замолчала, испуганная этим вырвавшимся внезапно словом.
– Какой Египет? Страна?
– Страна? – переспросила она непонимающе. – Спорим, что не страна? Египет – это... Кто это? Почему я не могу вспомнить? Почему?
В ее голосе вновь зазвучала паника. Но я уже знал: чтобы распутать клубок, достаточно один раз поймать нить. Не похоже, что ее память стерта. Те, у кого она стерта, не помнят совсем ничего.
– Погоди, не нервничай! – сказал я. – Давай по порядку. Ты увидела царапину. Сказала, что играла с кем-то, а Египет... В этот момент кто-то приехал из Египта? Так? Или позвонил оттуда? Вспомни, ведь так все и было!
Взгляд девочки все еще был прикован к ладони.
– Египет... царапина... – бормотала она, не слыша меня. – Что-то острое и загнутое, он бьет... Больно... «Что ты наделал? А ну, брысь!» Брысь?.. Боже! Египет – так зовут моего кота! Рыжего кота... У меня есть кот!
Девочка стиснула руками виски, словно пыталась спасти голову от внезапно нахлынувших воспоминаний. Этот жест уже был мне знаком. Я ждал. Мне было ясно, что плотину прорвало. Произошло невероятное. Сколько раз Утопленник, Русалка и Двуголовик пытались вспомнить, кем они были в той жизни... Бесполезно! А она вспомнила все.
– Я Настя. Настя Чурилова. Я живу в Казани. Мне тринадцать... нет, уже четырнадцать лет... Исполнилось совсем недавно. Я хорошо помню свой день рождения. Мне подарили льняной сарафан и новую клавиатуру для компьютера... Потом помню длинный стол, лампы... Мне прикладывают ко рту маску и велят считать от двадцати назад. Я считаю, но почти сразу начинаю сбиваться... Вижу голубую воронку, она быстро вращается. Меня затягивает... Чей-то голос кричит: «Мы теряем ее! Сердце останавливается! Адреналин! Вкалывай адреналин!»
– А потом?
– Надо мной нависло что-то грозное, бесформенное. Рука без пальцев... Мне страшно, противно. Потом оно исчезает, и я вижу... нет, не вижу... чувствую двух птиц. Они не знают, куда меня нести, и кого-то ругают... Черная птица говорит, что это уже второй такой случай... Еще она говорит про свои перья, на которых не записано мое имя. Белая птица берет меня и несет... Что это за место? Где мы? В каком городе?
Девочка с волосами цвета соломы озадаченно посмотрела на фиолетовые воды залива и нависший над нами мост. Я еще порадовался, что отсюда не виден мой гроб на колесиках. На непривычного человека он производит отталкивающее впечатление. Мне и самому, когда я не был еще завзятым гробайкером, не одну неделю пришлось привыкать к такому средству передвижения.
– Это никакой не город.
Настя недоверчиво сдвинула брови.
– То есть как это не город?
– Это Параллельный Мир. То бесформенное без пальцев, должно быть, Красная Рука. Значит, твоя гибель была преждевременной. Ты вообще должна была остаться в живых.
Я ожидал какой угодно реакции, слез, ужаса, но то, что выдала Настя, меня поразило.
– В Параллельном Мире? Спорим, что мы не в Параллельном Мире! – выпалила она.
– Как это не в Параллельном? – озадачился я, не понимая, что она этим хочет сказать.
Настя обвела взглядом фиолетовую воду залива, ржавую пристань, ветхую баржу Харона, фонари, раскачивающиеся на виселицах. Во взгляде ее появилось недоумение и одновременно ужас. Она поняла, что я не вру, поняла, что случилось с ней.
– Ну и что, пускай даже в Параллельном! Что ты этим хочешь доказать? – упрямо заявила она.
Я понял, что судьба свела меня со спорщицей. Спорщицей уникальной. Феноменальной. Спорщицей, которая спорит с кем угодно и по какому угодно поводу, которая будет противоречить и утверждать противоположное, даже падая с двадцатого этажа. При всем том голос Насти звучал уверенно. Это меня порадовало. Значит, паника уже позади. Девочка взяла себя в руки.
– А ты? Как ты сюда попал? – спросила она.
– Помнишь, черная птица говорила, что это уже второй такой случай?
Настя вздрогнула и пристально взглянула на меня.
– А кто первый? Неужели ты?
Я кивнул.

Глава III
КАРАМОРА
Одному мальчику подарили черную тетрадь и черную ручку. Ночью мальчику приснилось, что из черной тетради выходит огромное черное чудовище.
– Не пиши в черной тетради черной ручкой слово «Карамора», или я выскочу и задушу тебя! – пробасило чудовище.
Утром мальчик вспомнил сон и, не удержавшись, написал в черной тетради «Карамора», но только не черной, а зеленой ручкой. Тотчас из тетради выскочила крошечная зеленая букашка.
– Ты фто издефаешься? В кого ты меня превратил! – пропищала она.
«Чудовище из тетради»
1
– Я возьму тебя к нам. Надеюсь, Ягге и Вурдик согласятся быть твоими бабушкой и дедушкой, – сказал я.
– Спорим, не согласятся? – по привычке выпалила Настя. – Зачем это согласятся? С какой стати?
По тому, как она это спросила, я сообразил, что у нее на Земле остались любящие бабушка и дедушка. Возможно, даже в удвоенном комплекте, и все сдували с нее пылинки. Разумеется, девочке непросто будет смириться с тем, что она их лишилась. Мне в этом смысле было легче. Одного своего деда я никогда не видел, а второй с удовольствием променял бы меня на ящик водки, если бы знал кому.
Ожидая ответа, Настя нетерпеливо смотрела на меня.
– Не родными, конечно, но это не важно. Ягге и Вурдик станут тебе даже ближе родных, – заверил ее я.
– Но зачем?
Я развел руками. Точного ответа на этот вопрос я не знал и сам. Мог только предполагать.
– Здесь все держатся вместе. Наверное, для того, чтобы легче было выжить. Каждый день Красная Рука выпускает все больше чудовищ. Некоторые из них выглядят совсем безобидно. Зазеваешься – и отправишься к мертвякам. А мертвяком быть плохо. Очень плохо. А члены одной семьи помогают друг другу. Предупреждают об опасностях. Говорят с тобой. Успокаивают. Понимаешь?
– Кажется, да, – тихо откликнулась Настя. – Люди должны помогать друг другу, чтобы и здесь остаться людьми.
– Примерно то же самое говорит Ягге, хотя она и не человек. Даже близко никогда не была человеком, – признал я.
– А кто?
– Богиня из старого пантеона. Когда-то ей даже жертвы приносили. Телят, голубей, еще чего-то там. Она сама рассказывала.
– И она брала?
– Брала, – кивнул я. – Но не потому, что ей сильно нужны были эти голуби. Просто Ягге говорит, что дорог не подарок, а внимание.
Теперь, когда первое волнение улеглось, я наконец разглядел Настю. Не скажу, что она была красавица, но тем не менее в ней было что-то, чего я не мог выразить, но что мне очень нравилось. Широкоскулая, небольшого роста, с большими удивленными глазами и светлыми, как и волосы, бровями вразлет. Один передний зуб у нее слегка наползал на другой, а у глаза был маленький шрам. И вдобавок она была в очках. Тонких, довольно красивых очках с металлической дужкой, которые, когда она их снимала, оставляли на переносице крошечные продавлинки. Отчего-то я перестал даже сожалеть об утопленном шлеме, хотя и знал, что едва ли мне удастся раздобыть новый.
Мы сидели на краю мола. Когда стала накатывать волна, Настя вскочила и неосторожно наступила мне на пальцы.
– Ой, прости! Я ужасно рассеянная. Со мной вечно всякая ерунда творится, – извинилась она.
– Ничего. У меня еще несколько осталось, – пробурчал я, дуя на пальцы.
Вода залива зарябила. Послышался мелодичный звон. На поверхность медленно всплыла хрустальная куколка, и волны стали прибивать ее к мосту. Не знаю, была ли это та же самая куколка или другая: во всяком случае, никаких следов того, что она была разбита, не осталось.
Настя схватила меня за руку, и я ощутил, какая маленькая и теплая у нее ладонь.
– Уведи меня! Пожалуйста! – взвизгнула она.
– Ладно, пошли, – сказал я снисходительно.
Железная лестница жалобно загудела под нашими ногами. Поднявшись на мост, Настя взвизгнула и, отпрыгнув назад, едва не столкнула меня вниз, в ласковые объятия хрустальной куколки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19