Он чувствовал, как кто-то глядит ему в спину. Может быть, подумалось ему, это он сам, бодрствующий, глядит на себя, спящего. Но нет, в этом взгляде была могучая воля, велящая продолжать бессмысленную бойню, и у Кацуо не оставалось выбора, кроме как брать камень и по-прежнему истреблять крабов.
Вскоре крабов на скале не осталось, но потребность убивать не пошла на убыль. Где же взять Кацуо жизнь, на которую он мог бы обрушить свою свирепость? Чувство, что на него смотрят, стало еще острее. Тот, кто смотрел на Кацуо, принуждал, гнал его. Подчиняясь ему, Кацуо поднял камень над головой и швырнул его себе на ноги. Глухой звук разорванной плоти и разбитых костей прошел через все его тело. Боли он не чувствовал, но отчаяние при мысли, что он крушит собственную плоть, было невыносимо. Он продолжал разбивать свои ступни камнями, пока кости не превратились в порошок, и от невыразимой муки проснулся.
Очнувшись, Кацуо некоторое время, тяжело дыша, глядел в потолок. Куски сна, которые все еще висели в воздухе вместе с гнилостным запахом убитых крабов, и черты реального мира, покачивание яхты и мягкие удары волн — все это смешалось и сфокусировалось сейчас в его сознании. Кацуо понимал, что что-то не так, как прежде. Он не проснулся бы только от кошмарного сна; инстинкт морехода говорил ему, что что-то не так. Сбросив дрему, он настроил каждый нерв своего тела на слежение за движением яхты. Оно было не таким, как в тот момент, когда он заснул.
Встав, он прошел в салон и попытался усмирить судорожное дыхание. Убеждая себя успокоиться, он посмотрел на часы. Было половина первого ночи. Он проспал всего три часа. Сердце его бешено колотилось. Он вдруг ощутил, что яхта, собственно говоря, никуда не движется.
Из салона на рубку шло всего пять ступенек. Будучи человеком высокого роста, Кацуо вытянулся, приоткрыл дверцу и посмотрел вперед.
Хотя он был совершенно уверен, что включил навигационные огни перед тем, как лечь, сейчас они были погашены. Широкую палубу из тиса освещали только луна и звезды. Силуэта «Вакашио-VII», который должен был возвышаться спереди, не было.
— Что за черт?!
Не веря своим глазам, он шарил взглядом вдоль горизонта. Никаких признаков какого бы то ни было судна Линия, разделявшая небо и океан, темным кольцом окружала яхту. Кацуо стоял один-одинешенек в полночном океане. Он ощутил во рту кисловатый привкус.
Кацуо бросился к носовой части корабля, чтобы проверить канат, связывавший его с «Вакашио-VII». Канат исчез. Каким-то образом узел на носовом кнехте яхты развязался. Кацуо в отчаянии сглотнул слюну. Это было совершенно немыслимо; не дилетант какой-нибудь затягивал узел; моряк-ветеран был мастером такого рода работ. Канат был завязан двойным морским узлом. Сам по себе он отвязаться не мог. Прежде чем рыболовное судно двинулось, его несколько раз проверяли. Мог ли развязать узел кто-то, у кого на Кацуо зуб? Не похоже на то, а главное — кто мог бы покуситься на узел, когда на яхте-то только он один? А сам он мог это сделать? Дикая мысль! Кацуо поднял руки, осмотрел свои ладони. Он смутно помнил, что видел издалека себя, развязывающего по чьему-то приказу какой-то узел. Еще одна деталь сна?
Все, что он читал в журнале, снова промелькнуло в его мозгу.
...На судне кто-то еще.
Это было что-то более конкретное, чем интуиция. За ним следили. Что-то кралось по яхте и каждое мгновение выслеживало его. Отпрыгнув назад, он огляделся по сторонам и закричал. Он кричал так громко, как только мог, но поблизости не было никакого судна, и орать было бесполезно. Надо было немедленно связаться с «Вакашио-VII». Вернувшись в салон, он взял радиопередатчик и нажал кнопку «Говорите».
— Отзовитесь, отзовитесь, пожалуйста!
Ответа не последовало. Если канат отсоединился несколько часов назад, значит, «Вакашио-VII» уже вне пределов досягаемости. Он попытался повторить вызов, но передатчик по-прежнему молчал. Толку от него сейчас не было никакого. Но Кацуо продолжал неустанно кричать в радиопередатчик, пока не охрип:
— Отзовитесь, пожалуйста, отзовитесь!!!
Кацуо напряг слух. Ему показалось, что он что-то слышит, что какой-то смутный шум доносится из переговорного устройства. Перед тем как гул начал обретать форму слов, Кацуо инстинктивно швырнул передатчик на пол, чтобы разбить его. Поздно: слова уже впечатались в его сознание.
«Выбей из них жизнь»...
Вот как это звучало. Это был глухой как бы отсыревший голос — будто послание прямо с морского дна Кацуо был в состоянии, близком к панике, на грани истерии.
Ответив этому голосу градом оскорблений и пытаясь говорить как можно громче, он продолжил отчаянные попытки перекричать тишину.
Не сдавайся, говорил он себе. Это все твои нервы. Торопись и попытайся связаться с «Вакашио».
Он не знал, как обращаться с радиопередатчиком, но полагал, что, если покрутить его немного, он заработает. Но сколько бы он ни поворачивал выключатель, рация не хотела оживать. Осмотрев передатчик, он понял, что контакты обрублены — вероятно, намеренно, чтобы никто не воспользовался им.
Невозможно поверить. Никакой связи. Спокойно, спокойно...
Если потеряет голову, то обязательно наделает ошибок. Он просто обязан без нервов оценивать случившееся. Паниковать не надо. Что бы ни случилось, моряки на «Вакашио-VII» заметят, что яхты на буксире нет. Должно быть, уже заметили. Они повернули назад и сейчас появятся на горизонте.
Кацуо поднялся в рубку и стал напряженно вглядываться в северную часть океана. Никаких признаков корабля. Он напряг слух, надеясь услышать знакомый свисток «Вакашио».
Но Кацуо так ничего и не услышал. В конце концов, подумал он, вахтенные обычно смотрят вперед и редко обращают внимание на то, что происходит сзади. Им случалось буксировать корабли, но старые кавыки забываются. Никому и в голову прийти не может, что канат сразу же сам по себе развязался. Хуже всего, что навигационные огни яхты были все это время выключены. Так что до утра они и не заметят, что яхта, которую они буксируют, потерялась по дороге.
До рассвета было еще несколько часов. Они казались вечностью. Кацуо не был уверен, что сможет противостоять все это время неописуемому чему-то, что завелось на яхте. Как все моряки, Кацуо был склонен к суеверию. Скитаясь в океане, в необозримых, безграничных угодьях природы, часто встречаешь феномены, лежащие за рамками человеческого понимания. В море у тебя гораздо больше шансов испытать какое-нибудь паранормальное состояние, чем на суше.
Места для сомнений больше не оставалось. Владелец яхты и его семья исчезли не случайно, здесь поработала какая-то таинственная сила. Они пошли и совершили именно то, что им снилось. Их вела какая-то темная сила... А теперь эта сила пытается овладеть Кацуо.
— Пожалуйста, помоги мне! — взмолился Кацуо. Ни в каких богов он не верил — но как иначе он мог выплеснуть свой страх?
Должно было найтись какое-то объяснение. Кацуо попытался мыслить логически — насколько хватало сил. Мыслить и действовать, это отвлечет его, если больше ничто ему не под силу.
...Было ли проклятие на этой яхте всегда? Нет, что-то произошло во время путешествия.
Кацуо достал судовой журнал и начал листать его. Ночью на 23 июля вся семья видела один и тот же сон. На следующий день дочь, Йоко, утверждала, что на яхте есть кто-то еще. Значит, что-то они подхватили не позднее 23 числа. «Подхватили»? Это слово пришло к нему именно сейчас. Они подхватили какую-то гнусную вещь. А не может ли журнал пролить на это свет? Кацуо казалось, что он припоминает одно место, которое при первом чтении проскочил. По мнению отца, случай был незначительным, и он в журнале просто походя отметил его, а потому и читатель не придал ему большое значения.
Кацуо торопливо листал страницы в поисках нужного места. Он был уверен, что там есть то, что он ищет.
Вот оно! Запись датируется 23 июля, и, по-видимому, это произошло примерно в полдень.
...У Йоко есть привычка собирать ракушки. Сейчас она нашла что-то очень странное. Удивительно, что это вынес океан. Это бутылка, а в ней — ракушка, что-то вроде двустворчатого моллюска. Ракушка размером с человеческую руку и намного толще, чем горлышко бутылки, а тем не менее она находится в ней. Я не могу понять, как вложили эту ракушку в бутылку, не разбив ее. Не выращена же она внутри бутылки? Убийственная мысль!
Я уговариваю ее избавиться от этой вещицы, но она не слушается и прячет ее туда, где папа не сможет найти. Она серьезно боится, что я выброшу ее за борт, если обнаружу. Но папа не такой жестокий, чтобы кинуть ее сокровищ, даже ракушку. Не понимаю, почему она называет эту раковину «жуткой». Ее очертания напоминают глаз. Если поднять бутылку и внимательно вглядеться, можно в самом деле испугаться — будто кто-то прямо на вас смотрит.
Глаза я в этой раковине и вижу. Обычно у полуоткрытой ракушки цвет внутри нежно-жемчужный. Но у этой с обеих сторон — мясистые вздутия. Они не похожи на нити биссуса, которые прикрепляются к твердой поверхности. Это выглядит как человеческая плоть, как мясо с красными капиллярами по краям. Створки ракушки мутновато-коричневою цвета, со слабо вычерченными по ним очертаниями глаза. Они напоминают глаза начинающего шить тунца и исполнены злости. Не очень-то привлекательный взгляд, я бы сказал. Лучше бы нам от этой штуки избавиться. Сокровище это или нет, я его не перевариваю. Где только эта глупая девчонка хранит ракушку?
Где-то около полудня 23 июля Йоко нашла бутылку и вытащила ее из моря. В бутылке была ракушка вроде двустворчатого моллюска. Более того, на ракушке был рисунок, напоминающий очертания глаза.
...Вот оно. Вот источник проклятия.
Проблема в том, где девочка хранила эту ракушку. Он должен найти ее. А потом что? Вернуть ее в море, конечно.
Поскольку супруги спали на корме, вероятно, спальное место их детей было в носовой части корабля. Понимая, что стоит у него за спиной, Кацуо начал рыться в детском шкафчике.
Сознание начало оставлять его. В следующее мгновение Кацуо отчужденно смотрел на свою руку, лежащую на ручке шкафа, как будто это мало его занимало. Собственная рука казалась органом, отдельным от тела. Когда она двигалась медленно, ему хотелось размозжить ее. Хотелось разрушить каждый движущийся объект, уничтожить всех живых существ. Взгляд, направленный на него неизвестно откуда, повелевал Кацуо.
Вызывающе задрав голову назад, он пытался противостоять голосу, отдающему убийственные приказы. Главное — не торопиться. Если он проиграет бой, то сотворит с собой то, что сделал во сне.
В детской каюте Кацуо не стал останавливаться. Зато в салоне и в кормовой части обыскал каждый уголок и каждую щель, в которой можно было бы что-либо запрятать. Но ничего и близко похожего на раковину в бутылке не обнаружил.
— И где же этот чертов ребенок мог ее схоронить?
Ругая судовую мебель, Кацуо перевернул в каютах все вверх дном.
Внезапно локоть его стал кровить. Вероятно, в ходе поисков стукнул обо что-нибудь. Мог ли он сделать это намеренно? Он сам не знал. Все было как в тумане, и он даже не мог точно сказать, что делал в предыдущую минуту. Тронув левой рукой эту тягучую жидкость и поняв по цвету, что это на самом деле кровь, запаниковал и совершил другое безумное действие. Он больше не знал, взаправду он искал бутылку или просто хотел искалечить себя, но он разрезал себе голень осколком стекла и, поскользнувшись на собственной крови, с размаху брякнулся на пол.
Да, в таком состоянии ищи не ищи — ничего не найдешь.
...Я не могу здесь больше находиться.
Оставалось только одно — побег. Может быть, от этого будет только хуже, но думать было некогда. Повторяя слова «Я не могу здесь больше находиться» как магическую формулу, он нашел фонарь и поднялся на палубу. Вокруг простирался океан. Он еле подавил в себе желание прыгнуть за борт.
...Бежать, мать твою!
Он зажег свет на палубе и начал рыться под рубкой. Осматривая вчера яхту, матросы обнаружили спасательную резиновую лодку на своем месте; она должна быть там и сейчас.
Молясь, он открыл дверцы шкафчика и испытал огромное облегчение: то, что он ищет, по-прежнему здесь. Это был его единственный шанс. Морская спасательная служба утром обязательно пошлет новый самолет. Ярко раскрашенная лодка видна с воздуха. Они без труда обнаружат его. Кацуо также нашел и взял с собой несколько фальшфейеров. Перенеся контейнер с лодкой в конец палубы, Кацуо потянул за язычок, как велела инструкция. Лодка зашипела и начала надуваться. Привязав ее тонким канатом, Кацуо спустил лодку на воду. Перед тем как сойти самому, он еще раз осмотрелся. В контейнере он нашел три водонепроницаемых мешочка с надписью «Неприкосновенный запас». Хозяева все предусмотрели, они даже его заранее приготовили на случай, если придется спасаться на резиновой лодке. Предположив, что в мешочках еда и пресная вода, Кацуо бросил мешки в лодку, а потом прыгнул туда сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Вскоре крабов на скале не осталось, но потребность убивать не пошла на убыль. Где же взять Кацуо жизнь, на которую он мог бы обрушить свою свирепость? Чувство, что на него смотрят, стало еще острее. Тот, кто смотрел на Кацуо, принуждал, гнал его. Подчиняясь ему, Кацуо поднял камень над головой и швырнул его себе на ноги. Глухой звук разорванной плоти и разбитых костей прошел через все его тело. Боли он не чувствовал, но отчаяние при мысли, что он крушит собственную плоть, было невыносимо. Он продолжал разбивать свои ступни камнями, пока кости не превратились в порошок, и от невыразимой муки проснулся.
Очнувшись, Кацуо некоторое время, тяжело дыша, глядел в потолок. Куски сна, которые все еще висели в воздухе вместе с гнилостным запахом убитых крабов, и черты реального мира, покачивание яхты и мягкие удары волн — все это смешалось и сфокусировалось сейчас в его сознании. Кацуо понимал, что что-то не так, как прежде. Он не проснулся бы только от кошмарного сна; инстинкт морехода говорил ему, что что-то не так. Сбросив дрему, он настроил каждый нерв своего тела на слежение за движением яхты. Оно было не таким, как в тот момент, когда он заснул.
Встав, он прошел в салон и попытался усмирить судорожное дыхание. Убеждая себя успокоиться, он посмотрел на часы. Было половина первого ночи. Он проспал всего три часа. Сердце его бешено колотилось. Он вдруг ощутил, что яхта, собственно говоря, никуда не движется.
Из салона на рубку шло всего пять ступенек. Будучи человеком высокого роста, Кацуо вытянулся, приоткрыл дверцу и посмотрел вперед.
Хотя он был совершенно уверен, что включил навигационные огни перед тем, как лечь, сейчас они были погашены. Широкую палубу из тиса освещали только луна и звезды. Силуэта «Вакашио-VII», который должен был возвышаться спереди, не было.
— Что за черт?!
Не веря своим глазам, он шарил взглядом вдоль горизонта. Никаких признаков какого бы то ни было судна Линия, разделявшая небо и океан, темным кольцом окружала яхту. Кацуо стоял один-одинешенек в полночном океане. Он ощутил во рту кисловатый привкус.
Кацуо бросился к носовой части корабля, чтобы проверить канат, связывавший его с «Вакашио-VII». Канат исчез. Каким-то образом узел на носовом кнехте яхты развязался. Кацуо в отчаянии сглотнул слюну. Это было совершенно немыслимо; не дилетант какой-нибудь затягивал узел; моряк-ветеран был мастером такого рода работ. Канат был завязан двойным морским узлом. Сам по себе он отвязаться не мог. Прежде чем рыболовное судно двинулось, его несколько раз проверяли. Мог ли развязать узел кто-то, у кого на Кацуо зуб? Не похоже на то, а главное — кто мог бы покуситься на узел, когда на яхте-то только он один? А сам он мог это сделать? Дикая мысль! Кацуо поднял руки, осмотрел свои ладони. Он смутно помнил, что видел издалека себя, развязывающего по чьему-то приказу какой-то узел. Еще одна деталь сна?
Все, что он читал в журнале, снова промелькнуло в его мозгу.
...На судне кто-то еще.
Это было что-то более конкретное, чем интуиция. За ним следили. Что-то кралось по яхте и каждое мгновение выслеживало его. Отпрыгнув назад, он огляделся по сторонам и закричал. Он кричал так громко, как только мог, но поблизости не было никакого судна, и орать было бесполезно. Надо было немедленно связаться с «Вакашио-VII». Вернувшись в салон, он взял радиопередатчик и нажал кнопку «Говорите».
— Отзовитесь, отзовитесь, пожалуйста!
Ответа не последовало. Если канат отсоединился несколько часов назад, значит, «Вакашио-VII» уже вне пределов досягаемости. Он попытался повторить вызов, но передатчик по-прежнему молчал. Толку от него сейчас не было никакого. Но Кацуо продолжал неустанно кричать в радиопередатчик, пока не охрип:
— Отзовитесь, пожалуйста, отзовитесь!!!
Кацуо напряг слух. Ему показалось, что он что-то слышит, что какой-то смутный шум доносится из переговорного устройства. Перед тем как гул начал обретать форму слов, Кацуо инстинктивно швырнул передатчик на пол, чтобы разбить его. Поздно: слова уже впечатались в его сознание.
«Выбей из них жизнь»...
Вот как это звучало. Это был глухой как бы отсыревший голос — будто послание прямо с морского дна Кацуо был в состоянии, близком к панике, на грани истерии.
Ответив этому голосу градом оскорблений и пытаясь говорить как можно громче, он продолжил отчаянные попытки перекричать тишину.
Не сдавайся, говорил он себе. Это все твои нервы. Торопись и попытайся связаться с «Вакашио».
Он не знал, как обращаться с радиопередатчиком, но полагал, что, если покрутить его немного, он заработает. Но сколько бы он ни поворачивал выключатель, рация не хотела оживать. Осмотрев передатчик, он понял, что контакты обрублены — вероятно, намеренно, чтобы никто не воспользовался им.
Невозможно поверить. Никакой связи. Спокойно, спокойно...
Если потеряет голову, то обязательно наделает ошибок. Он просто обязан без нервов оценивать случившееся. Паниковать не надо. Что бы ни случилось, моряки на «Вакашио-VII» заметят, что яхты на буксире нет. Должно быть, уже заметили. Они повернули назад и сейчас появятся на горизонте.
Кацуо поднялся в рубку и стал напряженно вглядываться в северную часть океана. Никаких признаков корабля. Он напряг слух, надеясь услышать знакомый свисток «Вакашио».
Но Кацуо так ничего и не услышал. В конце концов, подумал он, вахтенные обычно смотрят вперед и редко обращают внимание на то, что происходит сзади. Им случалось буксировать корабли, но старые кавыки забываются. Никому и в голову прийти не может, что канат сразу же сам по себе развязался. Хуже всего, что навигационные огни яхты были все это время выключены. Так что до утра они и не заметят, что яхта, которую они буксируют, потерялась по дороге.
До рассвета было еще несколько часов. Они казались вечностью. Кацуо не был уверен, что сможет противостоять все это время неописуемому чему-то, что завелось на яхте. Как все моряки, Кацуо был склонен к суеверию. Скитаясь в океане, в необозримых, безграничных угодьях природы, часто встречаешь феномены, лежащие за рамками человеческого понимания. В море у тебя гораздо больше шансов испытать какое-нибудь паранормальное состояние, чем на суше.
Места для сомнений больше не оставалось. Владелец яхты и его семья исчезли не случайно, здесь поработала какая-то таинственная сила. Они пошли и совершили именно то, что им снилось. Их вела какая-то темная сила... А теперь эта сила пытается овладеть Кацуо.
— Пожалуйста, помоги мне! — взмолился Кацуо. Ни в каких богов он не верил — но как иначе он мог выплеснуть свой страх?
Должно было найтись какое-то объяснение. Кацуо попытался мыслить логически — насколько хватало сил. Мыслить и действовать, это отвлечет его, если больше ничто ему не под силу.
...Было ли проклятие на этой яхте всегда? Нет, что-то произошло во время путешествия.
Кацуо достал судовой журнал и начал листать его. Ночью на 23 июля вся семья видела один и тот же сон. На следующий день дочь, Йоко, утверждала, что на яхте есть кто-то еще. Значит, что-то они подхватили не позднее 23 числа. «Подхватили»? Это слово пришло к нему именно сейчас. Они подхватили какую-то гнусную вещь. А не может ли журнал пролить на это свет? Кацуо казалось, что он припоминает одно место, которое при первом чтении проскочил. По мнению отца, случай был незначительным, и он в журнале просто походя отметил его, а потому и читатель не придал ему большое значения.
Кацуо торопливо листал страницы в поисках нужного места. Он был уверен, что там есть то, что он ищет.
Вот оно! Запись датируется 23 июля, и, по-видимому, это произошло примерно в полдень.
...У Йоко есть привычка собирать ракушки. Сейчас она нашла что-то очень странное. Удивительно, что это вынес океан. Это бутылка, а в ней — ракушка, что-то вроде двустворчатого моллюска. Ракушка размером с человеческую руку и намного толще, чем горлышко бутылки, а тем не менее она находится в ней. Я не могу понять, как вложили эту ракушку в бутылку, не разбив ее. Не выращена же она внутри бутылки? Убийственная мысль!
Я уговариваю ее избавиться от этой вещицы, но она не слушается и прячет ее туда, где папа не сможет найти. Она серьезно боится, что я выброшу ее за борт, если обнаружу. Но папа не такой жестокий, чтобы кинуть ее сокровищ, даже ракушку. Не понимаю, почему она называет эту раковину «жуткой». Ее очертания напоминают глаз. Если поднять бутылку и внимательно вглядеться, можно в самом деле испугаться — будто кто-то прямо на вас смотрит.
Глаза я в этой раковине и вижу. Обычно у полуоткрытой ракушки цвет внутри нежно-жемчужный. Но у этой с обеих сторон — мясистые вздутия. Они не похожи на нити биссуса, которые прикрепляются к твердой поверхности. Это выглядит как человеческая плоть, как мясо с красными капиллярами по краям. Створки ракушки мутновато-коричневою цвета, со слабо вычерченными по ним очертаниями глаза. Они напоминают глаза начинающего шить тунца и исполнены злости. Не очень-то привлекательный взгляд, я бы сказал. Лучше бы нам от этой штуки избавиться. Сокровище это или нет, я его не перевариваю. Где только эта глупая девчонка хранит ракушку?
Где-то около полудня 23 июля Йоко нашла бутылку и вытащила ее из моря. В бутылке была ракушка вроде двустворчатого моллюска. Более того, на ракушке был рисунок, напоминающий очертания глаза.
...Вот оно. Вот источник проклятия.
Проблема в том, где девочка хранила эту ракушку. Он должен найти ее. А потом что? Вернуть ее в море, конечно.
Поскольку супруги спали на корме, вероятно, спальное место их детей было в носовой части корабля. Понимая, что стоит у него за спиной, Кацуо начал рыться в детском шкафчике.
Сознание начало оставлять его. В следующее мгновение Кацуо отчужденно смотрел на свою руку, лежащую на ручке шкафа, как будто это мало его занимало. Собственная рука казалась органом, отдельным от тела. Когда она двигалась медленно, ему хотелось размозжить ее. Хотелось разрушить каждый движущийся объект, уничтожить всех живых существ. Взгляд, направленный на него неизвестно откуда, повелевал Кацуо.
Вызывающе задрав голову назад, он пытался противостоять голосу, отдающему убийственные приказы. Главное — не торопиться. Если он проиграет бой, то сотворит с собой то, что сделал во сне.
В детской каюте Кацуо не стал останавливаться. Зато в салоне и в кормовой части обыскал каждый уголок и каждую щель, в которой можно было бы что-либо запрятать. Но ничего и близко похожего на раковину в бутылке не обнаружил.
— И где же этот чертов ребенок мог ее схоронить?
Ругая судовую мебель, Кацуо перевернул в каютах все вверх дном.
Внезапно локоть его стал кровить. Вероятно, в ходе поисков стукнул обо что-нибудь. Мог ли он сделать это намеренно? Он сам не знал. Все было как в тумане, и он даже не мог точно сказать, что делал в предыдущую минуту. Тронув левой рукой эту тягучую жидкость и поняв по цвету, что это на самом деле кровь, запаниковал и совершил другое безумное действие. Он больше не знал, взаправду он искал бутылку или просто хотел искалечить себя, но он разрезал себе голень осколком стекла и, поскользнувшись на собственной крови, с размаху брякнулся на пол.
Да, в таком состоянии ищи не ищи — ничего не найдешь.
...Я не могу здесь больше находиться.
Оставалось только одно — побег. Может быть, от этого будет только хуже, но думать было некогда. Повторяя слова «Я не могу здесь больше находиться» как магическую формулу, он нашел фонарь и поднялся на палубу. Вокруг простирался океан. Он еле подавил в себе желание прыгнуть за борт.
...Бежать, мать твою!
Он зажег свет на палубе и начал рыться под рубкой. Осматривая вчера яхту, матросы обнаружили спасательную резиновую лодку на своем месте; она должна быть там и сейчас.
Молясь, он открыл дверцы шкафчика и испытал огромное облегчение: то, что он ищет, по-прежнему здесь. Это был его единственный шанс. Морская спасательная служба утром обязательно пошлет новый самолет. Ярко раскрашенная лодка видна с воздуха. Они без труда обнаружат его. Кацуо также нашел и взял с собой несколько фальшфейеров. Перенеся контейнер с лодкой в конец палубы, Кацуо потянул за язычок, как велела инструкция. Лодка зашипела и начала надуваться. Привязав ее тонким канатом, Кацуо спустил лодку на воду. Перед тем как сойти самому, он еще раз осмотрелся. В контейнере он нашел три водонепроницаемых мешочка с надписью «Неприкосновенный запас». Хозяева все предусмотрели, они даже его заранее приготовили на случай, если придется спасаться на резиновой лодке. Предположив, что в мешочках еда и пресная вода, Кацуо бросил мешки в лодку, а потом прыгнул туда сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27