Полоска земли, идущая параллельно столбам, была почти неразличима. То, что это именно дорога, подтверждали, пожалуй, только кактусы, которые росли где угодно, но не на ней. Каору решил, что по этой дороге он попадет в поселок Уинсрок, и поехал на север. Дорога уходила вперед за небольшую горку. С шоссе Уинсрок не был виден. Зато отсюда вдалеке угадывались какие-то развалины.
«Если придерживаться столбов, то можно будет вернуться назад на шоссе». Подумав так, Каору выжал левую рукоятку и понесся прямо в глубь пустыни. Впервые с момента прибытия в Америку он ехал по незаасфальтированной дороге.
3
Впереди виднелся небольшой уступ, словно дорогу перетянули ремнем. Он не выглядел крутым, но байк Каору резко подскочил. Каору привстал в седле, отдав себя на волю прыжка. Перед приземлением он изо всех сил надавил на тугую рукоятку, в самый последний момент успев выровнять мотоцикл. Если бы рукоятку заклинило, он наверняка бы упал. Кляня себя за невнимательность, он продолжил путь, стараясь по возможности избегать возникавших на дороге препятствий.
После уступа дорога некоторое время оставалась абсолютно ровной. С одной стороны виднелись абсолютно высохшие деревья. Они словно обозначали границу между цивилизацией и глушью.
— А! — вырвался у Каору негромкий возглас.
Прямо впереди виднелась небольшая гора. В лощине, врезавшейся в гору, стояло несколько разрушенных домов. Дорога и вереница деревьев-столбов уходили в сторону этого поселка. Было непонятно, связано ли что-нибудь здесь с настоящим. Но когда-то сюда поступало электричество, и налицо были следы прокладки проводов. Деревья до самой деревни не доходили, они заканчивалась неподалеку от нее.
Остановив мотоцикл на холме в ста метрах от поселения, Каору, не слезая с седла, насчитал двадцать каменных домов чайного цвета. И хотя в глубине лощины были еще дома, не заметные отсюда, их число не превышало нескольких десятков. Какую цель преследовали люди, впервые поселившиеся здесь, узнать было невозможно. Что они такого искали, что заставило их поселиться в самом сердце пустыни? Стиль постройки свидетельствовал, что люди обосновались здесь довольно давно. Но теперь все пришло в запустение, и смотреть было не на что. Даже с расстояния больше ста метров можно было понять, что там сплошные развалины.
Nothing!
Каору вспомнил слова человека с заправочной станции. Так он имел в виду, что здесь, возможно, никого и нет. В поселении не осталось и следов пребывания людей. Теперь это поселок-призрак, обреченный разрушиться до конца.
На западе солнце подходило к горизонту. Взглянув на циферблат, Каору увидел, что уже шестой час. Времени, чтобы вернуться засветло на шоссе, найти городок с людьми и мотелем, не хватает. Каору почувствовал укоренившийся в Уинсроке, в этих развалинах посреди пустыни, страх. Он спросил себя, в чем причина этого страха, и предположил, что дело, вероятно, в абсолютной неестественности, ирреальности увиденного. Каору не переставал удивляться, зачем Кеннету Росману, лидирующему специалисту в области компьютерных технологий, селиться в этой дыре.
Раз он добрался сюда, возвращаться уже нельзя. Каору включил вторую скорость и ринулся вниз по направлению к деревне.
При подъезде в глаза ему бросилась вывеска, подобная тем, что часто встречаются в американских городках: «Добро пожаловать в Уинсрок».
Каору эти слова могли показаться только дурной шуткой.
Подъехав ближе, он подробнее изучил стены домов. Они разрушались под воздействием ветра, местами в щели между камнями был насыпан щебень. На главной улице, впрочем, как и на других, попавших в поле зрения Каору, стояло несколько машин, они, как и все остальное в поселке, были занесены песком.
Имелась здесь и заправочная с магазином. На растрескавшемся бетоне стояла всего одна колонка. Рядом валялся незакрепленный шланг — черный, очень напоминавший змею. А сопло походило на голову распустившей капюшон кобры. Окна магазина были наглухо забиты досками, вокруг все усыпано осколками стекла.
Каору медленно проехал по главной улице, разглядывая заброшенные дома по обеим сторонам, пытаясь высмотреть, нет ли на них каких-нибудь табличек.
По сравнению с окружавшей поселок пустыней в самом поселке было много деревьев. Вероятно, здесь хватало воды — раз уж тут поселились люди. Она и питала деревья, в изобилии торчавшие из развалин. Эти деревья, такие же как и вдоль дороги, выглядели на первый взгляд совершенно здоровыми. Но когда порыв ветра зашевелил ветви, обнажив стволы, стало отчетливо видно, что ссохшаяся кора во многих местах изобилует неровностями. Подойдя ближе, Каору увидел, что там, где кора распухла, у нее изменился цвет и появился бесформенный неясный узор, какой бывает на обожженной солнцем человеческой коже.
Эти изменения коснулись и ветвей. Сочные на вид листья с изнанки были испещрены желтыми точками. Только на внешней поверхности, казалось, ничего не было. Но под тонкой кожицей гнездилась болезнь.
Каору видел в газетах фотографии пораженных раком деревьев Аризоны. На газетных снимках не очень-то хорошо просматривались форма и цвет зараженных тканей, но, похоже, здесь с деревьями случилось то же самое. Рак, принесенный вирусом, уже порядочно разросся. Деревья болели давно, подобное состояние наступает только через несколько лет.
Каору в растерянности смотрел по сторонам. Он думал о том, какая судьба ждет человечество, если рак уже разрастается и в растениях.
Стояла полная тишина, только ветер посвистывал. Однако Каору стало настолько не по себе, что ему начали мерещиться гремучники, скорпионы и другие ядовитые обитатели пустыни прямо у него под ногами. А в тени кактусов, под кучами гравия, явно притаились озлобленные призраки.
Каору держал одну ногу на педали, другую поставил на землю. Ноги, обутые в кожаные ботинки, были хорошо защищены, Каору понимал это и все-таки не мог сдержать дрожь.
Ему ужасно хотелось пить. В съемном багажнике была минеральная вода, но Каору коробило от мысли, что надо будет становиться обеими ногами на землю. И, пересиливая жажду, он поехал дальше в глубь поселка.
Ему попадались дома из камня и глиняные мазанки. Почти на всех домах крыша провалилась, и, стоя в комнатах, наверное, можно было смотреть на небо.
Когда Каору въехал на своем мотоцикле в одно из развалившихся строений, он попробовал взглянуть на небо через пролом в крыше. Сквозь небольшую щель наискосок проникали солнечные лучи, обозначив полосками облачка пыли одинаковой окраски.
Где же люди? Давно умерли, заразившись вирусом рака? Или ушли отсюда в города, где есть больницы?
— Эй! — крикнул Каору в глубь комнаты. Ответа, разумеется, не последовало. Ему показалось, что вибрация его голоса слегка потревожила освещенную полосу пыли.
По другую сторону разрушенной стены взору открывалось небольшое плоское пространство, напоминавшее площадь. По краям этой площади стояло несколько домов.
Каору слез с мотоцикла и, чтобы иметь возможность в любой момент вскочить на него и уехать, развернул его к выезду из деревни. Двигатель оставил включенным. Затем он полез в сумку и, достав минеральную воду, сполна утолил жажду.
Он должен выполнить то, ради чего приехал сюда. А приехал он, чтобы отыскать место, где жил Кеннет Росман, и найти там какую-нибудь зацепку относительно того, где он находится сейчас.
Проезжая по поселку, он искал таблички с надписями, но ничего подобного так и не заметил.
Каору вышел из освещенных предзакатным солнцем развалин и направился на площадь. В Уинсроке это, похоже, было публичное место. Посреди площади он увидел монумент в романском стиле. Статуя из белого камня, изображавшая женщину, стояла прямо в центре поселка, образовывавшего полукруг, за двумя рядами домов начинался склон горы.
Каору попытался представить, как выглядит панорама поселка сверху. Стало понятно, что дома располагаются в виде веера, сложенного вдвое.
За обнесенным балюстрадой памятником он обнаружил яму — цилиндр с круглым отверстием. Это, разумеется, был колодец. И конечно, в нем оказалась вода. Поэтому-то здесь и построили поселок. Когда Каору заглянул на дно, в нос ему ударил запах застоявшейся воды. Он мощной струей поднимался из колодца, хотя все в поселке было иссушенным.
Колодец углубляли постепенно, и он стал похож на улитку. Сходство усиливалось тем, что по стенке вниз спускалась витая лестница, из-за чего внутри колодец напоминал улиточную раковину.
У колодца не было крышки, и ветер гудел в цилиндре, словно кто-то играл на трубе. У края колодца Каору наткнулся на маленький темный предмет. Ему показалось, что это камень размером с кулак, но, вглядевшись, он увидел лежащую кверху брюхом дохлую мышь. Она была не одна. По всей площади черными пятнами валялись десятки дохлых мышей.
Каору пересчитал глазами мышиные трупы. Оказалось, что под деревьями, которые, как знал Каору, были больны раком, черных пятен скопилось больше, чем в других местах на площади. Под одним из деревьев стояла скамейка. На ней сидел человек — такого же цвета, как и мышиные трупы.
Освещенный со спины закатом, он выглядел так, будто сам был тенью.
Каору приблизился к скамейке и остановился в десяти метрах от нее. Это был труп мужчины: ноги широко расставлены, руки бессильно свисают, затылок прирос к скамейке, подбородок высоко поднят. Тело уже отчасти мумифицировалось. На подбородке длинные пучки бороды. Каору помнил эту бороду, как у горного козла... Только золотые цепочки на руках и на шее не подверглись тлению и сияли нестерпимым блеском.
Каору осторожно приблизился к телу и начал рассматривать лицо, начиная с подбородка. У Кеннета Росмана было красивое, с тонкими чертами лицо, особенно на нем выделялась длинная борода. К тому же на трупе были золотые цепочки, которые Кеннет всю жизнь носил на руках и шее. Это тело принадлежало Кеннету Росману, сомнений быть не могло.
Он не стал лечиться от рака, а встретил судьбу дома.
Если этот человек действительно Росман, то он был вовсе не чужим для Каору. Приезжая в Японию, он всегда останавливался в доме у Каору.
Каору огляделся вокруг, и тут одна вещь поразила его взгляд. На холме, поросшем засухоустойчивыми растениями, мелькал, колеблемый ветром, то появляющийся из-за листьев и веток, то вновь исчезающий цветок размером с ладонь.
Одно из деревьев зацвело. Тонкий ствол, тонкие ветви, хрупкий цветок. Казалось, что ни в чем, кроме этого деревца, не было жизненной силы.
Все деревья на холме были больны раком, прожилки на листьях уродливо вздулись, и только оно одно сохранило свой природный цвет. Да еще и на конце свисавшей ветки появился цветок розоватого оттенка.
Одни растения размножаются неполовым, вегетативным путем, другие — половым. Считалось, что растения местных гор размножаются именно вегетативным путем. Цветение же символизировало собой половое размножение.
Говорят, если растения переходят с вегетативного способа размножения на половой, они зацветают раз в жизни, а потом быстро увядают и умирают. Растение не может цвести вечно. За удовольствие цветения оно платит своей смертью.
Каору решил сорвать цветок и возложить его на тело, которое, как он считал, принадлежало Кеннету Росману.
Про растения, размножающиеся вегетативным путем, можно смело сказать, что они живут практически вечно, покуда могут приспосабливаться к окружающей среде. В пустыне Мохаве можно обнаружить растения, возраст которых переваливает за десять тысяч лет. Совсем как раковые клетки, только создай им подходящие условия. В пробирке они могут жить вечно.
Как бы там ни было, но из всех растений, которые здесь видел Каору, только это дерево, начавшее размножаться половым путем, смогло избежать рака. И вскоре, когда оно отцветет, оно умрет естественным образом.
Заранее запрограммированная смерть наступит после радости цветения, а пораженный раком организм, не зацветая, будет жить вечно и не стареть. Всегда есть выбор. Что выбрать самому? Яркую жизнь или скучное, хотя и вечное существование? Размышлять не о чем. Конечно, подобную цветению жизнь человека.
Каору стал взбираться за цветком на гору.
4
Сорвав цветок и спускаясь со склона горы, Каору увидел тонкий луч света, шедший от крыши одного из домов. Каменная крыша такого же, как и грунт, цвета медленно рассыпалась. Крыша не должна была ничего отражать, но Каору, сощурившись, все-таки стал высматривать источник света.
Приглядевшись, он увидел, что в тесно застроенном поселке, на одном из стоящих в два ряда домов, на обветшалой крыше из красного кирпича была установлена черная пластина прямоугольной формы. Вероятно, ее стальные края и уловили лучи заходящего солнца.
Эта черная пластина как-то очень необычно сверкала среди крыш. Поражала ее новизна — дом-то ведь совсем обветшал.
Даже издали было видно, что это солнечная батарея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
«Если придерживаться столбов, то можно будет вернуться назад на шоссе». Подумав так, Каору выжал левую рукоятку и понесся прямо в глубь пустыни. Впервые с момента прибытия в Америку он ехал по незаасфальтированной дороге.
3
Впереди виднелся небольшой уступ, словно дорогу перетянули ремнем. Он не выглядел крутым, но байк Каору резко подскочил. Каору привстал в седле, отдав себя на волю прыжка. Перед приземлением он изо всех сил надавил на тугую рукоятку, в самый последний момент успев выровнять мотоцикл. Если бы рукоятку заклинило, он наверняка бы упал. Кляня себя за невнимательность, он продолжил путь, стараясь по возможности избегать возникавших на дороге препятствий.
После уступа дорога некоторое время оставалась абсолютно ровной. С одной стороны виднелись абсолютно высохшие деревья. Они словно обозначали границу между цивилизацией и глушью.
— А! — вырвался у Каору негромкий возглас.
Прямо впереди виднелась небольшая гора. В лощине, врезавшейся в гору, стояло несколько разрушенных домов. Дорога и вереница деревьев-столбов уходили в сторону этого поселка. Было непонятно, связано ли что-нибудь здесь с настоящим. Но когда-то сюда поступало электричество, и налицо были следы прокладки проводов. Деревья до самой деревни не доходили, они заканчивалась неподалеку от нее.
Остановив мотоцикл на холме в ста метрах от поселения, Каору, не слезая с седла, насчитал двадцать каменных домов чайного цвета. И хотя в глубине лощины были еще дома, не заметные отсюда, их число не превышало нескольких десятков. Какую цель преследовали люди, впервые поселившиеся здесь, узнать было невозможно. Что они такого искали, что заставило их поселиться в самом сердце пустыни? Стиль постройки свидетельствовал, что люди обосновались здесь довольно давно. Но теперь все пришло в запустение, и смотреть было не на что. Даже с расстояния больше ста метров можно было понять, что там сплошные развалины.
Nothing!
Каору вспомнил слова человека с заправочной станции. Так он имел в виду, что здесь, возможно, никого и нет. В поселении не осталось и следов пребывания людей. Теперь это поселок-призрак, обреченный разрушиться до конца.
На западе солнце подходило к горизонту. Взглянув на циферблат, Каору увидел, что уже шестой час. Времени, чтобы вернуться засветло на шоссе, найти городок с людьми и мотелем, не хватает. Каору почувствовал укоренившийся в Уинсроке, в этих развалинах посреди пустыни, страх. Он спросил себя, в чем причина этого страха, и предположил, что дело, вероятно, в абсолютной неестественности, ирреальности увиденного. Каору не переставал удивляться, зачем Кеннету Росману, лидирующему специалисту в области компьютерных технологий, селиться в этой дыре.
Раз он добрался сюда, возвращаться уже нельзя. Каору включил вторую скорость и ринулся вниз по направлению к деревне.
При подъезде в глаза ему бросилась вывеска, подобная тем, что часто встречаются в американских городках: «Добро пожаловать в Уинсрок».
Каору эти слова могли показаться только дурной шуткой.
Подъехав ближе, он подробнее изучил стены домов. Они разрушались под воздействием ветра, местами в щели между камнями был насыпан щебень. На главной улице, впрочем, как и на других, попавших в поле зрения Каору, стояло несколько машин, они, как и все остальное в поселке, были занесены песком.
Имелась здесь и заправочная с магазином. На растрескавшемся бетоне стояла всего одна колонка. Рядом валялся незакрепленный шланг — черный, очень напоминавший змею. А сопло походило на голову распустившей капюшон кобры. Окна магазина были наглухо забиты досками, вокруг все усыпано осколками стекла.
Каору медленно проехал по главной улице, разглядывая заброшенные дома по обеим сторонам, пытаясь высмотреть, нет ли на них каких-нибудь табличек.
По сравнению с окружавшей поселок пустыней в самом поселке было много деревьев. Вероятно, здесь хватало воды — раз уж тут поселились люди. Она и питала деревья, в изобилии торчавшие из развалин. Эти деревья, такие же как и вдоль дороги, выглядели на первый взгляд совершенно здоровыми. Но когда порыв ветра зашевелил ветви, обнажив стволы, стало отчетливо видно, что ссохшаяся кора во многих местах изобилует неровностями. Подойдя ближе, Каору увидел, что там, где кора распухла, у нее изменился цвет и появился бесформенный неясный узор, какой бывает на обожженной солнцем человеческой коже.
Эти изменения коснулись и ветвей. Сочные на вид листья с изнанки были испещрены желтыми точками. Только на внешней поверхности, казалось, ничего не было. Но под тонкой кожицей гнездилась болезнь.
Каору видел в газетах фотографии пораженных раком деревьев Аризоны. На газетных снимках не очень-то хорошо просматривались форма и цвет зараженных тканей, но, похоже, здесь с деревьями случилось то же самое. Рак, принесенный вирусом, уже порядочно разросся. Деревья болели давно, подобное состояние наступает только через несколько лет.
Каору в растерянности смотрел по сторонам. Он думал о том, какая судьба ждет человечество, если рак уже разрастается и в растениях.
Стояла полная тишина, только ветер посвистывал. Однако Каору стало настолько не по себе, что ему начали мерещиться гремучники, скорпионы и другие ядовитые обитатели пустыни прямо у него под ногами. А в тени кактусов, под кучами гравия, явно притаились озлобленные призраки.
Каору держал одну ногу на педали, другую поставил на землю. Ноги, обутые в кожаные ботинки, были хорошо защищены, Каору понимал это и все-таки не мог сдержать дрожь.
Ему ужасно хотелось пить. В съемном багажнике была минеральная вода, но Каору коробило от мысли, что надо будет становиться обеими ногами на землю. И, пересиливая жажду, он поехал дальше в глубь поселка.
Ему попадались дома из камня и глиняные мазанки. Почти на всех домах крыша провалилась, и, стоя в комнатах, наверное, можно было смотреть на небо.
Когда Каору въехал на своем мотоцикле в одно из развалившихся строений, он попробовал взглянуть на небо через пролом в крыше. Сквозь небольшую щель наискосок проникали солнечные лучи, обозначив полосками облачка пыли одинаковой окраски.
Где же люди? Давно умерли, заразившись вирусом рака? Или ушли отсюда в города, где есть больницы?
— Эй! — крикнул Каору в глубь комнаты. Ответа, разумеется, не последовало. Ему показалось, что вибрация его голоса слегка потревожила освещенную полосу пыли.
По другую сторону разрушенной стены взору открывалось небольшое плоское пространство, напоминавшее площадь. По краям этой площади стояло несколько домов.
Каору слез с мотоцикла и, чтобы иметь возможность в любой момент вскочить на него и уехать, развернул его к выезду из деревни. Двигатель оставил включенным. Затем он полез в сумку и, достав минеральную воду, сполна утолил жажду.
Он должен выполнить то, ради чего приехал сюда. А приехал он, чтобы отыскать место, где жил Кеннет Росман, и найти там какую-нибудь зацепку относительно того, где он находится сейчас.
Проезжая по поселку, он искал таблички с надписями, но ничего подобного так и не заметил.
Каору вышел из освещенных предзакатным солнцем развалин и направился на площадь. В Уинсроке это, похоже, было публичное место. Посреди площади он увидел монумент в романском стиле. Статуя из белого камня, изображавшая женщину, стояла прямо в центре поселка, образовывавшего полукруг, за двумя рядами домов начинался склон горы.
Каору попытался представить, как выглядит панорама поселка сверху. Стало понятно, что дома располагаются в виде веера, сложенного вдвое.
За обнесенным балюстрадой памятником он обнаружил яму — цилиндр с круглым отверстием. Это, разумеется, был колодец. И конечно, в нем оказалась вода. Поэтому-то здесь и построили поселок. Когда Каору заглянул на дно, в нос ему ударил запах застоявшейся воды. Он мощной струей поднимался из колодца, хотя все в поселке было иссушенным.
Колодец углубляли постепенно, и он стал похож на улитку. Сходство усиливалось тем, что по стенке вниз спускалась витая лестница, из-за чего внутри колодец напоминал улиточную раковину.
У колодца не было крышки, и ветер гудел в цилиндре, словно кто-то играл на трубе. У края колодца Каору наткнулся на маленький темный предмет. Ему показалось, что это камень размером с кулак, но, вглядевшись, он увидел лежащую кверху брюхом дохлую мышь. Она была не одна. По всей площади черными пятнами валялись десятки дохлых мышей.
Каору пересчитал глазами мышиные трупы. Оказалось, что под деревьями, которые, как знал Каору, были больны раком, черных пятен скопилось больше, чем в других местах на площади. Под одним из деревьев стояла скамейка. На ней сидел человек — такого же цвета, как и мышиные трупы.
Освещенный со спины закатом, он выглядел так, будто сам был тенью.
Каору приблизился к скамейке и остановился в десяти метрах от нее. Это был труп мужчины: ноги широко расставлены, руки бессильно свисают, затылок прирос к скамейке, подбородок высоко поднят. Тело уже отчасти мумифицировалось. На подбородке длинные пучки бороды. Каору помнил эту бороду, как у горного козла... Только золотые цепочки на руках и на шее не подверглись тлению и сияли нестерпимым блеском.
Каору осторожно приблизился к телу и начал рассматривать лицо, начиная с подбородка. У Кеннета Росмана было красивое, с тонкими чертами лицо, особенно на нем выделялась длинная борода. К тому же на трупе были золотые цепочки, которые Кеннет всю жизнь носил на руках и шее. Это тело принадлежало Кеннету Росману, сомнений быть не могло.
Он не стал лечиться от рака, а встретил судьбу дома.
Если этот человек действительно Росман, то он был вовсе не чужим для Каору. Приезжая в Японию, он всегда останавливался в доме у Каору.
Каору огляделся вокруг, и тут одна вещь поразила его взгляд. На холме, поросшем засухоустойчивыми растениями, мелькал, колеблемый ветром, то появляющийся из-за листьев и веток, то вновь исчезающий цветок размером с ладонь.
Одно из деревьев зацвело. Тонкий ствол, тонкие ветви, хрупкий цветок. Казалось, что ни в чем, кроме этого деревца, не было жизненной силы.
Все деревья на холме были больны раком, прожилки на листьях уродливо вздулись, и только оно одно сохранило свой природный цвет. Да еще и на конце свисавшей ветки появился цветок розоватого оттенка.
Одни растения размножаются неполовым, вегетативным путем, другие — половым. Считалось, что растения местных гор размножаются именно вегетативным путем. Цветение же символизировало собой половое размножение.
Говорят, если растения переходят с вегетативного способа размножения на половой, они зацветают раз в жизни, а потом быстро увядают и умирают. Растение не может цвести вечно. За удовольствие цветения оно платит своей смертью.
Каору решил сорвать цветок и возложить его на тело, которое, как он считал, принадлежало Кеннету Росману.
Про растения, размножающиеся вегетативным путем, можно смело сказать, что они живут практически вечно, покуда могут приспосабливаться к окружающей среде. В пустыне Мохаве можно обнаружить растения, возраст которых переваливает за десять тысяч лет. Совсем как раковые клетки, только создай им подходящие условия. В пробирке они могут жить вечно.
Как бы там ни было, но из всех растений, которые здесь видел Каору, только это дерево, начавшее размножаться половым путем, смогло избежать рака. И вскоре, когда оно отцветет, оно умрет естественным образом.
Заранее запрограммированная смерть наступит после радости цветения, а пораженный раком организм, не зацветая, будет жить вечно и не стареть. Всегда есть выбор. Что выбрать самому? Яркую жизнь или скучное, хотя и вечное существование? Размышлять не о чем. Конечно, подобную цветению жизнь человека.
Каору стал взбираться за цветком на гору.
4
Сорвав цветок и спускаясь со склона горы, Каору увидел тонкий луч света, шедший от крыши одного из домов. Каменная крыша такого же, как и грунт, цвета медленно рассыпалась. Крыша не должна была ничего отражать, но Каору, сощурившись, все-таки стал высматривать источник света.
Приглядевшись, он увидел, что в тесно застроенном поселке, на одном из стоящих в два ряда домов, на обветшалой крыше из красного кирпича была установлена черная пластина прямоугольной формы. Вероятно, ее стальные края и уловили лучи заходящего солнца.
Эта черная пластина как-то очень необычно сверкала среди крыш. Поражала ее новизна — дом-то ведь совсем обветшал.
Даже издали было видно, что это солнечная батарея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39