- В таком случае ты не находишь сходство с Венерианской мухоловкой? - проявил я свою биологическую эрудицию.
- Ты это про орхидею?
- Да. Про плотоядный цветок.
- Но это земное растение достаточно безобидно и пожирает лишь мух и мелких насекомых.
- Вот-вот. Именно насекомым я себя и почувствовал в этих объятиях. Интересно, а чем же она все-таки питается, в отсутствии космонавтов?
Маргарита снова загадочно пожала плечами.
- Может быть, органическими материалами, выпадающими с облаков? - предположила она.
- То есть этаким своеобразным поднебесным планктоном.
- Да, жуки в облаках не вечны, постепенно вымирая, поколение за поколением, они образуют «планктон», усеивая им нижние слои атмосферы.
- Как же они там не сгорают? Маргарита опять задумалась:
- Ветра?
- Точно. Они переносят планктон с места на место, а осьминог…- Мне понравилось это сравнение поверхности Венеры с дном океана, и я бросился развивать его. По моим допотопным представлениям, на самом дне в норе сидит громадный кальмар или другой головоногий моллюск, вероятно, размером с Венеру, и своими жадными щупальцами высасывал все питательное из «воды», то бишь атмосферы планеты.
- Планктоном питаются киты,- перебила меня Маргарита.- И то не все.
- Но должны же быть небольшие видоизменения. Скажем, все-таки другая планета. Пофантазируй.
- Я не ксенобиолог,- отрезала она,- чтобы фантазировать. Мое дело - спасать тебя и весь остальной экипаж и попутно заниматься экспериментами. Если это возможно,- подчеркнула она.
- А как же твои Нобелевские премии? - не удержался я от подколки.
Она посмотрела на меня совершенно спокойно:
- Они мне не нужны,- точно так же спокойно ответила она. И я понял, что это не бравада. Передо мной сидела загадочная девушка с мистическим женским именем, удивительного происхождения. Она не вышла из морской пены, как Афродита, она родилась в новый век технологий, клонированная от своей матери, и стала залогом бессмертия Дезирэ Дюшамп, сгоревшей в атмосфере планеты. И все ради того, чтобы спасти память о моем брате. Я мужественно сжал кулаки и проглотил горькую слезу.
- Подожди,- попросил я, чтобы отвлечься.- Ты что-то рассказывала об органическом материале, о «манне небесной», падающей с облаков?
Маргарита покачала головой.
- Дело в том,- продолжала она,- что я не нашла ни следа органических материалов. По идее, если эти жуки не бессмертны и не поедают друг друга, то они могут падать, оседая вниз,- но тут же сгорают над планетой, там, где температура переваливает за сто и выше градусов. В принципе, температуры горения бумаги, 451 градуса по Фаренгейту, им бы вполне хватило…
- …чтобы обуглиться, окочуриться и так далее?
- Вот именно.
- Так чем же они питаются там, на поверхности планеты, эти щупальца?
- Пока на этот счет у меня самые смутные предположения,- призналась Маргарет.- Вот почему мы должны еще раз вернуться туда и заняться более серьезным изучением флоры и фауны Венеры.
«У тебя с головой все в порядке, девочка?» - подумал я, но не сказал этого вслух. Что ж, кому-нибудь надо этим заняться. И если начальником экспедиции станет Маргарита, я готов составить ей пару, став… ее капитаном. Или как минимум спонсором.
Да, мы открыли целый мир, который предстоит осваивать. Мы выполнили задачу, которую поставил перед собой Алекс. Новый мир биологии. В твою честь, Алекс. Ну и для остальных: Микки и Гринбаума, например.
- Что ты там улыбаешься? - услышал я голос Маргариты. Я открыл глаза и опять с радостью увидел ее. Я даже не
заметил, что улыбнулся в своих размышлениях.
- Мой брат Алекс,- произнес я.- Ведь мы бы ничего не открыли, если бы он не полетел сюда первым.
Взгляд Маргариты стал озабоченным и сосредоточенным.
- Да, его имя должно остаться в веках.
- Это его право,- произнес я словно клятву.- Это его подарок всему человечеству.

* * *
Маргарита вскоре ушла, и я забылся сном. Я помню, что мне снилось: что-то про Алекса и моего бывшего… Мартина Хамфриса, как я теперь его называл. Но как только я проснулся, все развеялось. И чем больше я пытался вспомнить этот сон, тем труднее это удавалось - все равно что ловить руками дым. А мне снилось, что мои руки горят и я ловлю поднимающийся от них дым, который непрерывно ускользает от меня.
Проснувшись, я увидел, что все шланги, трубки и иголки отсоединены от меня. «Интересно,- подумал я,- сколько же я спал?» Я ожидал, что с минуты на минуту появится Маргарита: может быть, она ненадолго вышла. Но я так и пролежал четверть часа в бессильном и беспомощном ожидании: она не показывалась. Наверное, вспомнил я, работает над этой конечностью, которая зацепилась за броню «Гекаты».
Ошарашенный и задетый таким невниманием к моей персоне, я откинул простыню и встал, точнее, сел. Голова у меня легко закружилась, но не от того, что я встал, а от того, что под простыней я оказался совершенно голым. И, насколько мог оглядеться, нигде не замечал своей одежды. Чьих же это рук дело?
Шатаясь, я встал, хватаясь за столик и пытаясь сохранить равновесие. Ничего себе - заснуть лицом в салате! Так все-таки - было оно или не было? - хотелось мне сейчас спросить у Маргариты. А что, если она вколола мне какое-нибудь наркотическое снотворное и… страшно подумать - воспользовалась моей бессознательностью?
Я наскоро обернулся простыней и вышел в коридор, направляясь в кубрик.
Там уже сидели Нодон и несколько его желтолицых узкоглазых собратьев.
Я принял их поздравления и заметил, насколько прибавилось ко мне уважения. Они смотрели на меня теперь совсем другими глазами. Затем задвинул за собой «шодзи» и свалился на койку, не боясь напороться на нож. Целых шесть свежевыстиранных рабочих комбинезонов лежало под ней - я нащупал рукой. Что это - дань уважения герою или грубый намек Фукса на оставшиеся вахты?
Отлежавшись немного, я оделся, и Нодон проводил меня до самой капитанской рубки. В командирском кресле сидела Амарджагаль. Спина ее была совершенно прямой, невзирая на долгие часы такого сидения, и длинные черные волосы ниспадали по ней, связанные в монгольский пучок.
- Где же Фукс? - поинтересовался я.
Все, вскочив с мест, учтиво пояснили, что капитан находится в своей каюте. Настроение экипажа явно переменилось к лучшему.
Уже на полпути к его каюте меня остановила Маргарита.
- Надо проверить капсулу,- сказала она с хмурым озабоченным лицом.
Я затаил дыхание:
- Да, в самом деле, давно пора.
- Ты готов?
- Конечно,- соврал я. Каждая мышца и сустав моего тела издавали болезненный стон. Голова, казалось, весила одиннадцать тонн. Почему именно одиннадцать - не знаю, не взвешивал, приеду на Землю - обязательно взвешу. А здесь вес не имел смысла, поскольку действовали иные законы тяготения. Руки тоже действовали, прямо скажем, плохо. Обтянутые блестящей искусственной кожей, они не вызывали, в отличие от последних, эстетического удовлетворения.
И все-таки капсула меня интересовала. Все-таки она тревожила умы. Там, сразу за входным люком, могли лежать десять биллионов долларов. Но точно так же они могли и не лежать там. Внутри мог оказаться только прах, пепел и зола. Все равно последняя надежда была там: все, что могло остаться от Алекса, хранилось в этой большой металлической сфере. Мой брат… Нет, уже не брат. Но мог быть моим братом. Не биологически, но все-таки братом моим он был. И лучшего брата я не ведал. И никогда я не представлял его никем другим, как старшим братом.
На пути в трюм Маргарита сообщила мне:
- Придется надеть скафандры. Капитан выкачал весь воздух из трюма.
- Зачем? - удивленно спросил я.
- Вакуумная очистка,- пояснила она.-- Чтобы свести до минимума риск заражения.
- А где он сам? - спросил я.- Где Фукс? Ему что, неинтересно осмотреть находку?
Она колебалась мгновение, прежде чем сказала:
- Он сейчас в каюте, занят расчетом траектории выхода на орбиту. Я уже говорила тебе. Наверное, ты потерял сознание и опять ничего не помнишь.
- Нет,- ответил я.- Сознания я не терял. Просто заснул. И только.
- Переливаний больше не требуется?
- Нет! И что, он до сих пор рассчитывает траекторию? Она что, такая длинная?
Она посмотрела на меня, как на больного.
- Но ведь эти расчеты производит автоматически бортовой компьютер.
Маргарита ответила просто:
- Он просил, чтобы ему не мешали. «Темнит»,- подумал я.
Мы уже подошли к трюму, вышли на уровень грузового отсека. Там был шкаф… нет, не стану его описывать, вам все равно его не представить… так вот, там располагался шкаф с четырьмя скафандрами.
Мы стали одеваться.
Через некоторое время Маргарита заявила:
- Ты знаешь, твой полет в «Гекате» совершенно вымотал его.
«Ага! - подумал я.- Вот где собака зарыта».
- Так, значит, он просто отдыхает, запершись в своей каюте?
Вновь легкое колебание, как будто она не решалась что-то сказать или просто боялась проговориться. Затем она произнесла, тихо и спокойно.
- Да, он отдыхает.
Как будто боясь разбудить Фукса. Можно подумать, он находился где-то рядом. Мы проверили скафандры друг друга, сверившись заодно с показаниями наручных компьютеров. Казалось несколько странным занятием разговаривать по внутренней связи с человеком, стоящим рядом в паре шагов. На выходе из воздушного шлюза первое, что бросилось мне в глаза,- бренные останки старушки «Гекаты». Корпус оказался обожжен и покорежен, местами оплавлен, местами по нему тянулись глубокие борозды-царапины.
Я участливо похлопал по корпусу перчаткой. Этот корабль был для меня как живое существо, хотя вряд ли он еще сможет когда-нибудь подняться в небо или повиснуть в плотном, как вода, воздухе Венеры.
- Ты обращаешься с ней так, как будто она живая,- заметила Маргарита.
- Ты права,- сказал я, сам удивляясь, какую сильную связь я чувствовал с этой глыбой металла.
В неверном свете я не мог разглядеть лица Маргариты за стеклом шлема, но был уверен, что она улыбается мне.
- По возвращении домой мы найдем ей достойное пристанище,- улыбнулась девушка. Твой корабль займет почетное место в одном из музеев.
Я как-то не подумал об этом. Идея порадовала меня. «Геката» сослужила свою службу: она заслужила почетный отдых. Моя прогулка вокруг покореженного корабля закончилась у спасательной капсулы, которая была по-прежнему заключена в могучие клешни. Капсула напоминала реликтовое яйцо какого-нибудь древнего мастодонта, на худой конец, птеродактиля. Тяжелое, оборудованное рукоятями и простым округлым люком, какими-то трубками, как в задней части старого холодильника, и маленьким лесом торчавших из него антенн. В два раза шире моего роста в диаметре, с прочной и толстой «скорлупой». Повсюду, куда ни глянь, иллюминаторы.
Маргарита показала на какое-то хитроумное устройство на дальней переборке.
- Придется вставить переносной аэрошлюз,- сказала она. Очевидно, она заранее обдумала всю операцию, шаг за
шагом. Мы прикатили округлый переносной аэрошлюз. Но, как оказалось, люк капсулы находился слишком близко к палубе.
- Придется ее передвинуть,- вздохнула Маргарита. Она подошла к лебедке, а я тем временем вскарабкался
на кран грузового отсека. Здесь оказалось гораздо уютнее, чем за полу расплавленным пультом «Гекаты».
- Вира,- окликнула меня снизу Маргарита. Движениями стрелы я выровнял люк с аэрошлюзом.
- Молодец, старушка,- похлопал я еще раз по остову «Гекаты», спускаясь с крана.
Я положительно становился сентиментален, как заправский астронавт.
Вскоре люк освободили, затем мы с Маргаритой проверили аэрошлюз на герметичность и убедились, что частицы воздуха из капсулы не проникнет в грузовой отсек.
- Кажется, теперь можно открывать,- наконец произнесла она.
Я кивнул, качнув головой в шлеме, и почувствовал, как в груди у меня что-то шевельнулось. Не иначе как сердце. Вручив мне маленький футлярчик, Маргарита объяснила:
- Это сенсоры. Чтобы проверить воздух внутри яйца. Второй комплект с сенсорами будет у меня. Сейчас схожу за ним.
- Ты же знаешь, как с ними управиться,- удивился я.- Почему бы тебе не взять этот комплект?
- Ты войдешь первым,- сказала она.- Ты должен. «Да,- подумал я.- В самом деле. Это мой долг. Она
права. Алекс был моим братом. И тоже спасал меня много раз и по разным поводам. Так что моя обязанность войти туда первым. Я просто должен это сделать».
Хорошо вот так стоять и уговаривать себя у капсулы, напоминая о священном долге, обязательствах перед членами семьи и прочем. Но в душе каждого из нас лежит страшная нелюбовь к кладбищам, моргам, покойницким, крематориям и прочим таким невеселым местам. Особенно когда туда предстоит отправляться в одиночку. Тем более, когда до тебя там еще никто не был. Пусть даже в течение только трех лет. И притом на неизвестной планете.
Еще раз кивнув, я полез в аэрошлюз, напоминающий распахнутый гроб. И тут же я прикусил губу: индикатор в шлеме загорелся красным. В шлюзе царил вакуум, так что, когда я открыл люк капсулы, ни грамма атмосферы не могло проникнуть в воздух с другой стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57