В верхнем этаже дома за ним зажегся свет, и он сообразил, что, пытаясь спастись задними дворами, ничего не добьется. Он снова вышел в переулок и оказался в пятидесяти футах от поворота на Сосновую.
Пока Говард, задыхаясь, бежал по Сосновой, внимательно глядя на номера домов, возле него притормозил Горноласка. Говард совсем измучился, и это было совершенно очевидно троице в машине, которые, подбадривая его криками в открытое окно, просто ехали за ним, упиваясь победой, но им, кажется, совсем не хотелось пытаться захватить его посреди улицы.
На подъездной дорожке у одноэтажного просторного дома с белыми стенами стояла машина Сильвии. Из окон лился свет. Говард повернулся и, взбежав по дорожке на крыльцо, с силой постучал в дверь. Изнутри донеслись голоса. Машина Горноласки затормозила так резко, что едва не врезалась в бордюр. Из нее вывалилась вся троица и решительно направилась к нему, а он все еще колотился в дверь. Внезапно она распахнулась, и, как персонаж мультфильма, он едва не постучал в лицо степенной женщины в мешковатом платье, которая на него посмотрела не без подозрения.
Но за спиной у нее стояла Сильвия, которая тут же воскликнула: «Говард!», будто была на седьмом небе от счастья, что его видит.
Женщина слегка раздвинула в улыбке губы и посмотрела за его плечо на приближающуюся троицу. Неспособный произнести не слова, Говард ловил ртом воздух.
– Не хотите ли войти? – любезно спросила хозяйка.
– Очень бы хотелось, – ответил, поднимаясь на веранду, Горноласка. – Мы друзья Сильвии. Были тут в гостях неподалеку, и Сильвия так мило нас пригласила. Но мы только на минутку. Надеюсь, мы не слишком поздно.
Говард переступил порог, сделал два шага мимо миссис Мойнигэн и провел пальцем по горлу так, что только Сильвия это видела. В ответ она пожала плечами. Что она может сделать?
В просторной гостиной сидела на софе блондинка, а рядом с ней большеносый бородач во фланелевой рубашке. На нем было с полдюжины крупных безвкусных украшений навахо, лицо – багровое, с проступившими жилками, как у запойного пьяницы. По низкому кофейному столику были разбросаны кристаллы, серебряные и медные украшения, на краю лежала стопка книг и брошюр.
– Мы помешали! – воскликнул Горноласка, словно сожалея о своей невежливости. – Этого я и боялся, Говард.
Сильвия исчезла. Говард дико оглянулся по сторонам, надеясь, что она снова появится, чтобы его спасти, но она пропала.
– Да, – ответил он, стараясь, чтобы это прозвучало как извинение. – Вы любительница философии нью-эйдж, миссис Мойнигэн? – Он взял со столика книгу. На обложке под тремя расфокусированными бабочками красовался вопрос: «Кто вы?»
Она поглядела на него скептически, и Говард пригладил волосы. – Миссис Мойнигэн не «любительница» философии, – ответил за нее бородач.
– Ну разумеется, – улыбнулся ему Говард, гадая, куда, черт побери, подевалась Сильвия. Словно услышав его, она появилась из коридора и подмигнула Говарду, который ни малейшего понятия не имел, что означает это подмигивание.
– Я в прошлом году познакомился в Эсейлен с Родией Дейвис, – продолжал он, на ходу выдумав имя.
Глаза миссис Мойнигэн расширились.
– Прошу прощения, – начала она.
– Эта женщина – проводник духа карпатской рабыни. Просто чудесную книгу написала, она вышла в мягкой обложке в издательстве «Аметистовые оттиски». У тебя есть экземпляр, милая?
– Нет, – с сомнением ответила Сильвия. – С собой нет, но в магазине, наверное…
– Тогда давайте поедем его поищем? – предложил Горноласка, кладя руку на плечо Говарду. – Ну правда, мы хозяев от чего-то оторвали. Сильвия, ты с нами? Или нам лучше заехать за тобой через… Скажем, через полчаса?
– Карпатской рабыни? – спросила миссис Мойнигэн. – Как интересно.
– Готов поклясться, Карпаты – это горный массив, – весело сказал Касалкин. – Ты уверен, что именно карпатской?
Миссис Мойнигэн жестом указала на софу.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала она. – Мы на самом деле как раз заканчивали. Большинство гостей уже разошлись. Это Сьюзан Макинтайр.
Блондинка на кушетке с улыбкой кивнула. Волосы у нее были заколоты громоздким медным гребнем, а на пальце красовалось кольцо с кварцитом размером больше гусиного яйца.
– Мне тоже пора идти, – сказала она, вставая, и после нескольких прощальных любезностей поспешила к двери.
– Стаканчик вина? – предложила миссис Мойнигэн. Бородач нахмурился и поглядел на часы, до того прятавшиеся под манжетой фланелевой рубахи.
– Почти одиннадцать, – сказал он.
– А это мистер Мойнигэн, – представила его Сильвия.
– Приятно познакомиться. – Наклонившись, Говард пожал руку бородачу, на лице которого отразилось еще большее сомнение. – Знаете, – сказал он, – вы невероятно похожи на Абрахама Маслоу. – Скорее всего ложь чистой воды. Говард не помнил, видел ли он хоть когда-нибудь фотографию Маслоу.
– Вы так думаете? – Миссис Мойнигэн искоса поглядела на мужа (быть может, немного скептически).
– Стопроцентно. – Сев на диван, Говард устроился поудобнее. – Правду сказать, стаканчик вина был бы весьма кстати. Если, конечно, мы вам не мешаем.
– Ну конечно, мы им мешаем, Говард. – Горноласка покачал головой, точно говорил с непослушным ребенком.
– А Джейсон у нас художник. – Говард кивком указал на нахмурившегося Джейсона, который так и остался стоять.
– Художник, – повторила миссис Мойнигэн. – Как мило. Я сама рисую маслом. Но прошу вас, садитесь.
Джейсон сел, предварительно отряхнув сиденье стула.
– Только не говорите, что картины на той стене вашей работы, – сказал Говард, указывая на два массивных морских пейзажа без рам, бок о бок висящих на стене.
В паре они изображали каменистую бухточку и волны, цветом и фактурой похожие на разламывающиеся о камни сырники. Развернувшись носом от берега, правила в море рыбацкая шхуна, выйти в которое ей, похоже, мешал толстенный канат. Такой картине самое место на стене какого-нибудь банка в пригороде мегаполиса.
Говард услышал, как Касалкин чертыхается себе под нос. Джейсон, казалось, готов был взорваться.
– Напоминает Биглера, – сказал Говард, – только тут проработка много тоньше. Лучше схвачены детали.
– Биглер? – переспросил Джейсон, принимая стакан. – Кто, скажите на милость…
– Говард – куратор весьма и весьма крупного музея в Лос-Анджелесе, – оборвала его, обращаясь к миссис Мойнигэн, Сильвия. – Гетти, сами понимаете.
– Правда?! – воскликнула миссис Мойнигэн.
– Ну, – протянул Говард, – одно я вам могу сказать наверняка. Не важно, кто написал эти картины, они очень хороши. Великолепна проработка деталей. Ты согласен, Джейсон?
Художник промолчал.
– Миссис Мойнигэн сама их нарисовала, – сказал мистер Мойнигэн. – Она выставляется в нескольких галереях города.
– В этом я уверен, – отозвался Касалкин. – Но вот Биглер… Я и о нем не слышал. Он что, тоже был карпатским рабом?
Говард бросил ему подчеркнуто резкий взгляд, будто он оскорбил картины миссис Мойнигэн.
– Мне бы хотелось про это послушать, – сказала хозяйка, возможно, слишком скромная, чтобы продолжать разговор о собственном творчестве. Говард поймал себя на том, что она ему нравится. Было в ней что-то большое, округлое и щедрое.
– Повторите, как звали того медиума? – попросила она. – Мне бы хотелось прочесть ее книгу.
Говард порылся в памяти, но имени вспомнить не смог, ведь, если уж на то пошло, он на ходу его придумал.
– Родия Дейвис, – пришла ему на помощь Сильвия. – Ты так, кажется, сказал, правда, Говард? Может, ты сможешь завтра найти миссис Мойнигэн экземпляр. – Она широко ему улыбнулась и сообщила миссис Мойнигэн: – Говард – племянник моего отца. Он Бартон.
– Неужели? Вашего дядю страшно недопонимают, – сказала она Говарду. – Его музей привидений был потрясающим местом! Люди, наделенные истинным даром, всегда страдают в обществе, которым заправляют алчность и цинизм.
– Вот уж это-то святая правда, – печально кивнул Горноласка.
Мистер Мойнигэн осушил свой стакан.
– Миссис Мойнигэн сама медиум.
– Правда? – спросил как будто с искренним воодушевлением Горноласка.
Касалкин и Джейсон сидели молча, словно не решались открыть рот.
– Она вступает в контакт с существом, известным только как «Чет», – серьезно сказал бородач и оглядел собравшихся, будто ожидал, что кто-то станет ему возражать. – Он сегодня был здесь, в этой самой комнате. Не в своем материальном теле, конечно. С нами была его астральная проекция.
– Он знаком с карпаткой Говарда? – спросил Касалкин.
– Сегодня он говорил с нами почти двадцать минут, – не обращая на него внимания, сказала Сильвия.
Касалкин тихонько фыркнул.
– Какие-нибудь наводки для игры на бирже?
– Честертон! – одернул его, слегка нахмурясь, Говард и, повернувшись к бородачу, сделал быстрый жест, изображая перепившего, потом подмигнул и встряхнул головой.
– Ах вот как! – в свою очередь, тряхнул головой бородач. Горноласка взглянул на часы:
– Будь я проклят! Почти половина двенадцатого! Нам правда пора идти. Большое спасибо за вино.
Он встал, Джейсон и Касалкин тоже поднялись.
– Какая жалость, – расстроилась миссис Мойнигэн. – Спасибо, что сказали столько хорошего о моих картинах.
Ее муж встал и начал убирать со стола стаканы, будто, избавившись от них, избавится от непрошеных гостей. Устало хмурясь, он стер мокрое пятно рукавом рубашки.
Говард напряженно соображал, как бы еще потянуть время. Он должен что-то предпринять, чтобы спасти и Сильвию, и себя. Для дальнейшей беседы уже поздно. И в полицию он позвонить не может: слишком многое уже натворил за день. Сильвия вдруг поглядела на него, словно озадаченная.
– Кажется, одного моего камня не хватает, – сказала она.
– О нет! – воскликнула миссис Мойнигэн. – Ведь не из тех, какие нам привезла с собой Сьюзан?
– Нет, – сказала Сильвия. – Это была пиритовая сфера размером с шар для гольфа. Наверное, под диван закатился или в угол куда-нибудь.
– Давайте вместе поищем, – сказал своим трем врагам Говард. – Он же никуда не делся. Честертон, заберитесь за кресло, ладно?
– Какого… – начал Касалкин, но Горноласка жестом его оборвал.
– Погляди под креслом, Чес.
Говард заглянул под диван, делая вид, что ищет мифический шар из пирита.
– Мы утром все тут перевернем, – сказала миссис Мойнигэн. – Нет смысла ползать по комнате сейчас. В такое-то время.
Тут в дверь позвонили, и миссис Мойнигэн сказала:
– Надо же какой сюрприз! Просто настоящая вечеринка, – и пошла открывать.
– Иисус на велосипеде, – пробормотал мистер Мойнигэн. И возмущенным шагом удалился со стаканами на кухню, бормоча что-то себе под нос.
Перехватив поудобнее палку Грэхема, Говард стал позади Джейсона, Касалкина и Горноласки, заступив между ними и Мойнигэнами. Он боялся, что за дверью окажутся миссис Банди, миссис Лейми и преподобный Уайт, которые выследили машину Горноласки. Тогда дело обернется худо. Ему вообще не следовало сюда приходить. А теперь в эту историю втянута и Сильвия, и ни в чем не повинные Мойнигэны.
Но когда дверь открылась, на пороге стояли дядюшка Рой, старый Беннет и мужчина из ресторана в гавани, который выглядел как подручный каменщика и одет был в передник мясника с пятнами чего-то, похожего на кровь. За ними наполовину скрывались в тени еще двое мужчин в лоскутных одеяниях клейщиков. Тот, что слева, вполне мог сойти за Моисея на иллюстрации к Исходу, если бы не правый, державший в руке монтировку, которой похлопывал себя по ноге.
– Папа! – радостно закричала Сильвия.
Касалкин отступил на шаг, словно готовился бежать через черный ход. Даже Горноласка заметно побледнел, а у художника Джейсона глаза забегали и вид стал испуганный, как у гадкого воришки, которого наконец схватила за шиворот рука закона. Концом палки Говард ткнул Касалкина в спину, и Касалкин в ярости обернулся. Сделав большие глаза, Говард кивнул на дверь, словно приглашая его выйти в палисадник.
– Здравствуйте, миссис Мойнигэн! – радостно воскликнул дядюшка Рой.
– Добрый вечер, мистер Бартон, – ответила миссис Мойнигэн.
– Мы за Сильвией и Говардом, – сказал дядюшка Рой с широкой, как перед объективом фотоаппарата, улыбкой, словно только что обнаружил, что мир у него в кармане.
– Какой чудесный молодой человек ее Говард! – произнесла миссис Мойнигэн, с сомнением глядя на друзей Роя. – Удивительно эрудированный. Думаю, у него гены дяди.
– Он у нас молодец, – отозвался дядюшка Рой.
– Где моя машина? – подозрительно спросил Горноласка, глядя мимо них на улицу.
Дядюшка Рой всем своим видом изобразил недоумение: он пожал плечами, лицо у него вытянулось, словно его-то уж никак нельзя винить в том, что сталось с машиной Горноласки. Потом он снова широко улыбнулся и, поклонившись, как мистер Пиквик, указал на газон.
– Пойдемте на улицу, – предложил он. – Надо будет поискать. Может, ее угнали треклятые арабы, у которых гастроном в Каспаре?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Пока Говард, задыхаясь, бежал по Сосновой, внимательно глядя на номера домов, возле него притормозил Горноласка. Говард совсем измучился, и это было совершенно очевидно троице в машине, которые, подбадривая его криками в открытое окно, просто ехали за ним, упиваясь победой, но им, кажется, совсем не хотелось пытаться захватить его посреди улицы.
На подъездной дорожке у одноэтажного просторного дома с белыми стенами стояла машина Сильвии. Из окон лился свет. Говард повернулся и, взбежав по дорожке на крыльцо, с силой постучал в дверь. Изнутри донеслись голоса. Машина Горноласки затормозила так резко, что едва не врезалась в бордюр. Из нее вывалилась вся троица и решительно направилась к нему, а он все еще колотился в дверь. Внезапно она распахнулась, и, как персонаж мультфильма, он едва не постучал в лицо степенной женщины в мешковатом платье, которая на него посмотрела не без подозрения.
Но за спиной у нее стояла Сильвия, которая тут же воскликнула: «Говард!», будто была на седьмом небе от счастья, что его видит.
Женщина слегка раздвинула в улыбке губы и посмотрела за его плечо на приближающуюся троицу. Неспособный произнести не слова, Говард ловил ртом воздух.
– Не хотите ли войти? – любезно спросила хозяйка.
– Очень бы хотелось, – ответил, поднимаясь на веранду, Горноласка. – Мы друзья Сильвии. Были тут в гостях неподалеку, и Сильвия так мило нас пригласила. Но мы только на минутку. Надеюсь, мы не слишком поздно.
Говард переступил порог, сделал два шага мимо миссис Мойнигэн и провел пальцем по горлу так, что только Сильвия это видела. В ответ она пожала плечами. Что она может сделать?
В просторной гостиной сидела на софе блондинка, а рядом с ней большеносый бородач во фланелевой рубашке. На нем было с полдюжины крупных безвкусных украшений навахо, лицо – багровое, с проступившими жилками, как у запойного пьяницы. По низкому кофейному столику были разбросаны кристаллы, серебряные и медные украшения, на краю лежала стопка книг и брошюр.
– Мы помешали! – воскликнул Горноласка, словно сожалея о своей невежливости. – Этого я и боялся, Говард.
Сильвия исчезла. Говард дико оглянулся по сторонам, надеясь, что она снова появится, чтобы его спасти, но она пропала.
– Да, – ответил он, стараясь, чтобы это прозвучало как извинение. – Вы любительница философии нью-эйдж, миссис Мойнигэн? – Он взял со столика книгу. На обложке под тремя расфокусированными бабочками красовался вопрос: «Кто вы?»
Она поглядела на него скептически, и Говард пригладил волосы. – Миссис Мойнигэн не «любительница» философии, – ответил за нее бородач.
– Ну разумеется, – улыбнулся ему Говард, гадая, куда, черт побери, подевалась Сильвия. Словно услышав его, она появилась из коридора и подмигнула Говарду, который ни малейшего понятия не имел, что означает это подмигивание.
– Я в прошлом году познакомился в Эсейлен с Родией Дейвис, – продолжал он, на ходу выдумав имя.
Глаза миссис Мойнигэн расширились.
– Прошу прощения, – начала она.
– Эта женщина – проводник духа карпатской рабыни. Просто чудесную книгу написала, она вышла в мягкой обложке в издательстве «Аметистовые оттиски». У тебя есть экземпляр, милая?
– Нет, – с сомнением ответила Сильвия. – С собой нет, но в магазине, наверное…
– Тогда давайте поедем его поищем? – предложил Горноласка, кладя руку на плечо Говарду. – Ну правда, мы хозяев от чего-то оторвали. Сильвия, ты с нами? Или нам лучше заехать за тобой через… Скажем, через полчаса?
– Карпатской рабыни? – спросила миссис Мойнигэн. – Как интересно.
– Готов поклясться, Карпаты – это горный массив, – весело сказал Касалкин. – Ты уверен, что именно карпатской?
Миссис Мойнигэн жестом указала на софу.
– Садитесь, пожалуйста, – сказала она. – Мы на самом деле как раз заканчивали. Большинство гостей уже разошлись. Это Сьюзан Макинтайр.
Блондинка на кушетке с улыбкой кивнула. Волосы у нее были заколоты громоздким медным гребнем, а на пальце красовалось кольцо с кварцитом размером больше гусиного яйца.
– Мне тоже пора идти, – сказала она, вставая, и после нескольких прощальных любезностей поспешила к двери.
– Стаканчик вина? – предложила миссис Мойнигэн. Бородач нахмурился и поглядел на часы, до того прятавшиеся под манжетой фланелевой рубахи.
– Почти одиннадцать, – сказал он.
– А это мистер Мойнигэн, – представила его Сильвия.
– Приятно познакомиться. – Наклонившись, Говард пожал руку бородачу, на лице которого отразилось еще большее сомнение. – Знаете, – сказал он, – вы невероятно похожи на Абрахама Маслоу. – Скорее всего ложь чистой воды. Говард не помнил, видел ли он хоть когда-нибудь фотографию Маслоу.
– Вы так думаете? – Миссис Мойнигэн искоса поглядела на мужа (быть может, немного скептически).
– Стопроцентно. – Сев на диван, Говард устроился поудобнее. – Правду сказать, стаканчик вина был бы весьма кстати. Если, конечно, мы вам не мешаем.
– Ну конечно, мы им мешаем, Говард. – Горноласка покачал головой, точно говорил с непослушным ребенком.
– А Джейсон у нас художник. – Говард кивком указал на нахмурившегося Джейсона, который так и остался стоять.
– Художник, – повторила миссис Мойнигэн. – Как мило. Я сама рисую маслом. Но прошу вас, садитесь.
Джейсон сел, предварительно отряхнув сиденье стула.
– Только не говорите, что картины на той стене вашей работы, – сказал Говард, указывая на два массивных морских пейзажа без рам, бок о бок висящих на стене.
В паре они изображали каменистую бухточку и волны, цветом и фактурой похожие на разламывающиеся о камни сырники. Развернувшись носом от берега, правила в море рыбацкая шхуна, выйти в которое ей, похоже, мешал толстенный канат. Такой картине самое место на стене какого-нибудь банка в пригороде мегаполиса.
Говард услышал, как Касалкин чертыхается себе под нос. Джейсон, казалось, готов был взорваться.
– Напоминает Биглера, – сказал Говард, – только тут проработка много тоньше. Лучше схвачены детали.
– Биглер? – переспросил Джейсон, принимая стакан. – Кто, скажите на милость…
– Говард – куратор весьма и весьма крупного музея в Лос-Анджелесе, – оборвала его, обращаясь к миссис Мойнигэн, Сильвия. – Гетти, сами понимаете.
– Правда?! – воскликнула миссис Мойнигэн.
– Ну, – протянул Говард, – одно я вам могу сказать наверняка. Не важно, кто написал эти картины, они очень хороши. Великолепна проработка деталей. Ты согласен, Джейсон?
Художник промолчал.
– Миссис Мойнигэн сама их нарисовала, – сказал мистер Мойнигэн. – Она выставляется в нескольких галереях города.
– В этом я уверен, – отозвался Касалкин. – Но вот Биглер… Я и о нем не слышал. Он что, тоже был карпатским рабом?
Говард бросил ему подчеркнуто резкий взгляд, будто он оскорбил картины миссис Мойнигэн.
– Мне бы хотелось про это послушать, – сказала хозяйка, возможно, слишком скромная, чтобы продолжать разговор о собственном творчестве. Говард поймал себя на том, что она ему нравится. Было в ней что-то большое, округлое и щедрое.
– Повторите, как звали того медиума? – попросила она. – Мне бы хотелось прочесть ее книгу.
Говард порылся в памяти, но имени вспомнить не смог, ведь, если уж на то пошло, он на ходу его придумал.
– Родия Дейвис, – пришла ему на помощь Сильвия. – Ты так, кажется, сказал, правда, Говард? Может, ты сможешь завтра найти миссис Мойнигэн экземпляр. – Она широко ему улыбнулась и сообщила миссис Мойнигэн: – Говард – племянник моего отца. Он Бартон.
– Неужели? Вашего дядю страшно недопонимают, – сказала она Говарду. – Его музей привидений был потрясающим местом! Люди, наделенные истинным даром, всегда страдают в обществе, которым заправляют алчность и цинизм.
– Вот уж это-то святая правда, – печально кивнул Горноласка.
Мистер Мойнигэн осушил свой стакан.
– Миссис Мойнигэн сама медиум.
– Правда? – спросил как будто с искренним воодушевлением Горноласка.
Касалкин и Джейсон сидели молча, словно не решались открыть рот.
– Она вступает в контакт с существом, известным только как «Чет», – серьезно сказал бородач и оглядел собравшихся, будто ожидал, что кто-то станет ему возражать. – Он сегодня был здесь, в этой самой комнате. Не в своем материальном теле, конечно. С нами была его астральная проекция.
– Он знаком с карпаткой Говарда? – спросил Касалкин.
– Сегодня он говорил с нами почти двадцать минут, – не обращая на него внимания, сказала Сильвия.
Касалкин тихонько фыркнул.
– Какие-нибудь наводки для игры на бирже?
– Честертон! – одернул его, слегка нахмурясь, Говард и, повернувшись к бородачу, сделал быстрый жест, изображая перепившего, потом подмигнул и встряхнул головой.
– Ах вот как! – в свою очередь, тряхнул головой бородач. Горноласка взглянул на часы:
– Будь я проклят! Почти половина двенадцатого! Нам правда пора идти. Большое спасибо за вино.
Он встал, Джейсон и Касалкин тоже поднялись.
– Какая жалость, – расстроилась миссис Мойнигэн. – Спасибо, что сказали столько хорошего о моих картинах.
Ее муж встал и начал убирать со стола стаканы, будто, избавившись от них, избавится от непрошеных гостей. Устало хмурясь, он стер мокрое пятно рукавом рубашки.
Говард напряженно соображал, как бы еще потянуть время. Он должен что-то предпринять, чтобы спасти и Сильвию, и себя. Для дальнейшей беседы уже поздно. И в полицию он позвонить не может: слишком многое уже натворил за день. Сильвия вдруг поглядела на него, словно озадаченная.
– Кажется, одного моего камня не хватает, – сказала она.
– О нет! – воскликнула миссис Мойнигэн. – Ведь не из тех, какие нам привезла с собой Сьюзан?
– Нет, – сказала Сильвия. – Это была пиритовая сфера размером с шар для гольфа. Наверное, под диван закатился или в угол куда-нибудь.
– Давайте вместе поищем, – сказал своим трем врагам Говард. – Он же никуда не делся. Честертон, заберитесь за кресло, ладно?
– Какого… – начал Касалкин, но Горноласка жестом его оборвал.
– Погляди под креслом, Чес.
Говард заглянул под диван, делая вид, что ищет мифический шар из пирита.
– Мы утром все тут перевернем, – сказала миссис Мойнигэн. – Нет смысла ползать по комнате сейчас. В такое-то время.
Тут в дверь позвонили, и миссис Мойнигэн сказала:
– Надо же какой сюрприз! Просто настоящая вечеринка, – и пошла открывать.
– Иисус на велосипеде, – пробормотал мистер Мойнигэн. И возмущенным шагом удалился со стаканами на кухню, бормоча что-то себе под нос.
Перехватив поудобнее палку Грэхема, Говард стал позади Джейсона, Касалкина и Горноласки, заступив между ними и Мойнигэнами. Он боялся, что за дверью окажутся миссис Банди, миссис Лейми и преподобный Уайт, которые выследили машину Горноласки. Тогда дело обернется худо. Ему вообще не следовало сюда приходить. А теперь в эту историю втянута и Сильвия, и ни в чем не повинные Мойнигэны.
Но когда дверь открылась, на пороге стояли дядюшка Рой, старый Беннет и мужчина из ресторана в гавани, который выглядел как подручный каменщика и одет был в передник мясника с пятнами чего-то, похожего на кровь. За ними наполовину скрывались в тени еще двое мужчин в лоскутных одеяниях клейщиков. Тот, что слева, вполне мог сойти за Моисея на иллюстрации к Исходу, если бы не правый, державший в руке монтировку, которой похлопывал себя по ноге.
– Папа! – радостно закричала Сильвия.
Касалкин отступил на шаг, словно готовился бежать через черный ход. Даже Горноласка заметно побледнел, а у художника Джейсона глаза забегали и вид стал испуганный, как у гадкого воришки, которого наконец схватила за шиворот рука закона. Концом палки Говард ткнул Касалкина в спину, и Касалкин в ярости обернулся. Сделав большие глаза, Говард кивнул на дверь, словно приглашая его выйти в палисадник.
– Здравствуйте, миссис Мойнигэн! – радостно воскликнул дядюшка Рой.
– Добрый вечер, мистер Бартон, – ответила миссис Мойнигэн.
– Мы за Сильвией и Говардом, – сказал дядюшка Рой с широкой, как перед объективом фотоаппарата, улыбкой, словно только что обнаружил, что мир у него в кармане.
– Какой чудесный молодой человек ее Говард! – произнесла миссис Мойнигэн, с сомнением глядя на друзей Роя. – Удивительно эрудированный. Думаю, у него гены дяди.
– Он у нас молодец, – отозвался дядюшка Рой.
– Где моя машина? – подозрительно спросил Горноласка, глядя мимо них на улицу.
Дядюшка Рой всем своим видом изобразил недоумение: он пожал плечами, лицо у него вытянулось, словно его-то уж никак нельзя винить в том, что сталось с машиной Горноласки. Потом он снова широко улыбнулся и, поклонившись, как мистер Пиквик, указал на газон.
– Пойдемте на улицу, – предложил он. – Надо будет поискать. Может, ее угнали треклятые арабы, у которых гастроном в Каспаре?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64