Дневной свет в капище не проникает, и под низкими сводами, среди толстых, покрытых священными изображениями массивных колонн – нежный дымный полусвет, создаваемый многочисленными светильниками.
Огромная грубая статуя сидящего Дагона: его человеческое лицо благосклонно и немного напоминает лик греческого Зевса; перед статуей жертвенник Дагона. По сторонам и в углублениях статуи других богов: злого, с звериной мордой Ваала, повелителя преисподней, его страшных семи бесов и богини Иштар. В светильниках, колоннах и предметах жреческого служения повторяется мистическое число семь. Много золота и тяжелой восточной роскоши.
Храм почти полон собравшимися на торжество жертвоприношения. Первые, ближайшие к жертвеннику, места заняты филистимской знатью и военачальниками ; одежды их богаты и пышны, блестят золотом и драгоценными камнями. В глубине граждане и простонародье в ярких и цветистых тканях, резкость цветов смягчается сумраком, царящим в притворах храма. На возвышениях пола в нескольких местах группы вооруженных воинов , меченосцев и лучников , они в полной готовности, и задача их – предупредить возможность нападения Самсона на толпу. Начальствует ими веселый и светлый Амморей . Вся толпа, за исключением сурово молчащих и неподвижных воинов, находится в легком и смутном движении, полна тихими шепотами и шорохами шелковых одежд, мелодичным позвякиванием оружия и золотых колец.
Возвышенное место для царя Рефаима и его приближенных еще пусто. От высоких курильниц к сводам тянутся голубые ленты душистого дыма и сизым туманом расплываются наверху.
На первом возвышенном плане, возле жертвенника Дагона, у колонн, беседуют несколько знатных разряженных филистимлян , людей среднего возраста и молодых. С ними третий жрец Дагона и служитель храма, не из важных.
Первый филистимлянин . Страшная буря! Никто у нас в Аскалоне не запомнит такой. Ты знаешь, какие пальмы были в саду богача Ахузафа?
Второй филистимлянин . Но неужто?..
Первый филистимлянин . Не осталось ни одной! Говорят, что Ахузаф лишился рассудка.
Третий филистимлянин . Я видел сегодня гонца из Газы. Разве вы не знали? Город разрушен!
Жрец (улыбаясь ). Это неправда.
Третий филистимлянин . Но я сам говорил с ним…
Жрец . Это неправда. Два-три дома, не больше. Храм в Газе цел и не потерял ни одного камня.
Первый филистимлянин . А народ знает?
Жрец . Зачем ему знать? Узнает завтра, не надо портить ему праздника.
Третий филистимлянин . А ты думаешь, что сегодня праздник?
Жрец, значительно улыбаясь, пожимает плечами.
Кажется, народ думает иначе. Чернь веселится и пляшет, но люди почтенные…
Первый филистимлянин . И я что-то слыхал о Газе, но не обратил внимания. Так вот что! Город разрушен! Кажется, народ кое-что знает.
Третий филистимлянин (жрецу ). А не думаешь ли ты, что вчерашняя буря?.. Но ты знаешь, о чем я хочу сказать.
Все с любопытством и тревогой смотрят на жреца. Тот улыбается и пожимает плечами с той же многозначительностью. Подходит новый филистимлянин , приветствует.
Новый филистимлянин . Вы слыхали, что случилось сегодня на базаре? Неужели не слыхали? Странно, об этом говорит весь Аскалон, а завтра закричит вся Иудея! Кучка пьяных воинов с криком и ругательством (шепотом), кляня Самсона (громко ), напала на торговцев-иудеев и многих убила, а остальных выгнала за ворота города. Сегодня утром…
Молчание. Кто-то улыбается. Жрец также.
Жрец . Это неправда. Тебе солгали.
Новый филистимлянин . Но я живу у самых ворот и своими глазами видел, как с воплями бежали иудейские женщины и дети за ними…
Жрец (резко ). Это неправда! Ты что хочешь сказать?
Служитель храма (нерешительно ). Сегодня в храме нет ни одного иудея из тех, которые раньше…
Жрец (резко ). Они еще придут. (Усмехаясь .) Один, во всяком случае, будет!
Теперь усмехаются все.
Второй филистимлянин . А кто видел сегодня Галиала?
Молчание. Улыбки исчезают, лица становятся серьезны.
Новый филистимлянин (тихо ). Говорят, что воины проклинали и благородного Галиала.
Жрец . И это неправда! (Улыбаясь .) Кто смеет угрожать великому Галиалу, любимцу мудрого царя Рефаима, советнику юного Ахимелека?
Новый филистимлянин (решительно ). Я пойду домой. Так будет лучше. Жаль, что я не увижу торжества, но… у меня дела.
Третий филистимлянин . У меня также. Идем вместе.
Первый филистимлянин (тихо ). Галиал.
Все испуганно смолкают, жрец становится очень серьезен. Со стороны задних врат, где ход для жрецов и близких храму лиц, показывается верховный жрец и Галиал , весь огненно-красный, блестящий. За ними следуют два престарелых и надменных вельможи, главный военачальник, по имени Беф-Епаним , суровый и мрачный воин , и Фара , печальный и строгий. Жрец бледен и зол, Галиал хмур, раздражен и умышленно надменен. Говорившие низко кланяются жрецу и Галиалу, последнему более низко, и незаметно уходят все, кроме жреца.
Верховный жрец (упрямо и зло ). Я нахожу, что этого недостаточно! Для жертвы очищения необходимо, кроме двух козлят и голубей…
Второй жрец (пожимая плечами ). Что такое голуби?
Третий жрец также пожимает плечами и улыбается.
Верховный жрец . Я нахожу, что если Самсон искренне хочет отречься от своих идолов и…
Второй жрец . Искренность Самсона!
Галиал . Но, отец мой, я не спорю с вами. Мы уже час говорим о пустяках…
Жрецы (хором ). Пустяках?
Галиал . Да, да, но я действую от имени царя Рефаима и правителя Ахимелека. Надо думать о молитвах и молиться, а не…
Верховный жрец (бледнея ). Не хочешь ли ты поучить меня? Ты слыхал ли когда-нибудь, почтенный Беф-Епаним, чтобы меня учили, как служить храму и великому Дагону?
Второй жрец . Кощунство!
Беф-Епаним . Нет, я этого никогда не слыхал и больше никогда не услышу. Сегодня я сам буду говорить с царем Рефаимом…
Галиал (перебивая ). Я сам буду говорить с царем Рефаимом. Ты, Беф-Епаним, еще должен ответить за то, что произошло сегодня на базаре!
Беф-Епаним . Я не отвечаю за пьяных.
Галиал . А кто их напоил? Они ссылались на твой приказ.
Беф-Епаним . С каких пор ты стал другом иудейских собак, Галиал?
Жрецы смеются.
Галиал . Я не друг иудеев, – это ложь! Но я их ненавижу, а вы только злы и лишились разума от злобы! Чего вы добиваетесь? Кого хотите погубить: меня или себя? Что, если Самсон узнает о побоище и разъярится…
Верховный жрец . Тогда мы узнаем искренность Самсона, Беф-Епаним. И твою!
Галиал . Вы ломаете там, где надо гнуть, и радуетесь, сломавши! Вы лишились разума. И воины не только убивали иудеев: они грозили мне и поранили моего евнуха. Это восстание! Правитель Ахимелек сегодня узнает обо всем, и тогда вы увидите, в ком крепче держится жизнь!
Беф-Епаним . Не грози! Я не боюсь ни тебя, ни Ахимелека. Со мною мои воины.
Галиал . Со мною также. Я прикажу Амморею…
Верховный жрец . А с кем народ? Он знает, кто нынешней ночью разрушил Газу.
Галиал . Это неправда, что город разрушен, и ты это знаешь!
Верховный жрец . Это неправда до той поры, пока я молчу: скажу – и будет правда. С нами великий Дагон, а кто с тобою, отступник?
Резко повернувшись, жрецы и военачальник уходят в глубину и там гневно, не скрывая своего раздражения, переговариваются. Здесь остались Галиал, Фара и два престарелых вельможи.
Галиал (гневно ). Вы слыхали: он назвал меня отступником! Он ответит! Завтра они все ответят мне. Я никого не пощажу! Ослушники, они поплатятся жизнью.
Фара . Успокойся, в народе слушают. Не увеличивай смятения! Они грозят, но они сами боятся своих угроз.
Галиал . Но если он крикнет народу про разрушение Газы…
Фара . Он боится, чтобы не крикнул ты.
Первый вельможа . Ты слишком гневлив, Галиал! Советнику царя подобает спокойствие и мудрость, и мы неповинны в страхе нашем перед израильским волхвом. Обсуди и подумай. Что, если силой волшебства он разрушит храм и погубит людей? Мне нечего бояться и нечего терять. Если я погибну, то я найду среди мертвых больше друзей и близких, нежели среди живых. Но здесь будет царь Рефаим и юный Ахимелек, жизнь которых…
Галиал . Я знаю это лучше, чем ты. Ты видишь там воинов со стрелами и мечами? Если этот пес осмелится косо взглянуть, или только улыбнуться, или в лице его я увижу угрозу, мои воины…
Второй вельможа . Если он пес, то зачем он нам нужен? А если он Самсон, то зачем ему нужны мы? Такова твоя прославленная мудрость, Галиал, злой советник безрассудного Ахимелека!
Поворачиваются оба и присоединяются к группе, где жрецы. Галиал и Фара одни.
Галиал . Ты слышишь, Фара? Ты видишь, Фара? Я один! Так всю жизнь мучаюсь я с ними. Когда я натыкаюсь на их слепоту, Самсон кажется мне зрячим; когда я слушаю их безумные речи, я сам готов разрушить этот храм. (Лицо его дергается.) Фара, друг, ты знаешь, что все погибло!
Фара . Ты пугаешь даже меня. Не ломай пальцы, на тебя смотрят.
Галиал . А Газа?
Фара (тихо ). Разве это правда?
Молчание.
Да, вчера была страшная буря, но такие случались и раньше. Ты не веришь Самсону? Что он говорит?
Галиал . Он молчит. Все погибло, Фара, – ни ты, ни я не уйдем отсюда.
Фара . Прикажи его убить. Я исполню.
Галиал . Убить! А кто тогда защитит меня от смерти? Он мой ужас и гибель, – но он и защита моя. Ты думаешь, эти пощадили бы меня, если бы за мной не стоял Самсон, которого они страшатся? Мне жаль тебя, Фара: ты был мне больше друга, больше брата. Ты один верил мне, когда все сомневались, – и куда я привел тебя? Брат мой!
Фара . Мне не жаль жизни, на что мне жизнь? Умру, только и всего. Но мне больно за тебя, брат. Где твои дерзания? Где твоя смелость? Галиал, Галиал! Не ты ли ослепил Самсона, – кого же ты теперь боишься?
Галиал (протягивая руку к толпе ). Их! Взгляни на эту толпу, на это стадо глупцов, занятых собою. Кто из них молится? Кто ждет? Взгляни: одни смеются, другие ссорятся из-за места и зовут приставника; честные женщины кормят детей, а нечестные мыслят о разврате, шепчутся с любовниками. Вон Гефтора кивает мне головой… Здравствуй, здравствуй, Гефтора, ты тоже погибнешь, блудница! Смеется и счастлива, – как будто не настал час гибели для всех! Или пляскою думаешь спастись?
Фара . Ты никогда так не говорил о своем народе.
Галиал . А разве я его знал? Я сам пел и плясал с ними, пока не подошла смерть. Чем встретим Самсона? Взгляни на них: достаточно одного дуновения из уст сильного, чтобы все это повалилось, как их глиняные дома от ветра! Звучат по камню шаги Самсона, – чем встретим его? Надо молиться, надо взывать и бить себя в грудь исступленно. Надо, чтобы и камни в храме молились и были горячи, как огонь. А это что? Все погибло! Придет Самсон и услышит безмолвие камня, и покажется ему храм пустым и не имеющим бога, – и кто остановит его руку, если поднимется на нас? Ах, Фара, – если бы у меня был такой бог, как у Самсона!
Фара . Правду сказал жрец: ты отступился от Дагона.
Галиал . Ты думаешь? Тебе тоже кажется?
Фара . Ты слишком много думал о боге Самсона.
Галиал . Ах, нет, нет! Не говори! (Пробует молиться .) Отец богов, всемилостивый, перворожденный… (Бормочет и смолкает; в лице его растерянность и страх .)
Фара смотрит на него с беспокойством и состраданием.
Фара (тихо ). Не можешь?
Галиал (с глубоким вздохом ). Нет. А ты?
Фара . Я уже давно не молюсь. (Со вздохом .) Пришла Далила. Взгляни.
Галиал . Что же нам делать? Что?
Понемногу прибывают и рассаживаются приближенные царя, среди них Далила с прислужницами . Она бледна и печальна, но одета пышно, как и все. Жрецы удалились. Где-то в стороне, отражаемое низкими сводами храма, раздается мрачное и глубокое пение жрецов. Низкие голоса звучат в унисон, в них темная страсть и угроза.
(Всматриваясь .) Я плохо вижу. Что у нее в лице? С нею говорил Самсон, и она что-то знает. Что у нее в лице, Фара?
Фара . Она печальна, но спокойна. (Со вздохом .) И прекрасна, как всегда. Галиал! – если ты и твоя сестра отступитесь от Дагона, то и я пойду за вами. Что мне Дагон? Вчерашний лев был для меня дороже Дагона, а я уступил его Самсону. Пусть возьмет и богов моих!
Галиал . Опомнись, Фара! И ты отступаешь? Кто же будет молиться? Ах, я один! (Яростно молится .) Отец богов, смилуйся! Перворожденный, всемилостивый… (Бормочет, закрыв глаза .)
Поют жрецы. От задних врат быстро идет Адорам , возбужденный и небрежно одетый.
Адорам . Галиал! Ты знаешь, что сегодня сделали на базаре эти глупцы? Они хотят: погубить нас. Я был у Ахимелека, но меня не допустили!
Галиал и Фара переглядываются.
(Яростно .) Меня, меня не допустили! Мне сказали, что Ахимелек молится и чтобы я убирался с моими певицами, – какие певицы?!
Галиал . Молится?
Адорам . Лгут! Просто скрывается от друга, которому стыдно взглянуть в глаза. Это ужасно! Ты погубишь нас всех, Галиал!
Галиал . Это судьба. А что Самсон? Все то же?
Адорам . Все то же. Здравствуй, Фара. Его ведут. Сейчас будет. Все то же. Молчит и нехотя, как царь, улыбается на мои шутки. Но скорее царя заставил бы я смеяться, чем этого израильского пса! Чтобы я убирался с моими певицами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12