обрывки сетей свисали с его плеч и волочились по
полу. Шумный вздох прорезал тишину, царившую в темнице.
Граф Просперо, с побледневшим лицом, расширившимися
глазами следил за действиями мертвеца. Взгляд графа был
прикован к обрубку шеи, где на ровной поверхности среза
белела кость, и круглым провалом виднелось отверстие
перерубленного горла.
Тело приблизилось к ларцу и опустилось перед ним на
корточки. Действия обезглавленного трупа были четкими и
осмысленными, как будто голова, лежащая в ларце на
расстоянии управляла им. Руки уверенным движением подняли
крышку ларца и извлекли из него голову, затем приставили ее
к шее; бледный, еле заметный сполох пробежал в том месте,
где отточенная сталь рассекла мертвую плоть.
Зольдо опустил руки и сделал несколько вращательных
движений головой.
- Наконец-то, - сказал бессмертный и принялся
сбрасывать с себя остатки сети.
Киммериец резко повернулся и, не сказав ни слова,
покинул подземелье, оставив чародея и графа в растерянности.
- Следуй за нами, - повелел Пелиас бессмертному. Желтые
глаза Зольдо остановились на Просперо, изучая его; графу
стало неуютно под пристальным взглядом того, кого первый и
бесстрашный из полководцев Аквилонии справедливо считал
чудовищем.
- Пойдем, Просперо.
Волшебник коснулся плеча графа, и Просперо еле
сдержался, чтобы не отпрянуть. Но внутренний порыв
полководца ничего не могло скрыть от Пелиаса. Лицо чародея
стало печальным.
- Ах, Просперо, Просперо... - грустно обронил он.
Они поднимались по крутой узкой лестнице. Граф шел
впереди, освещая дорогу; за ним, постукивая посохом по
каменным ступеням, поднимался Пелиас. Зольдо шел третьим,
чему граф был несказанно рад; меньше всего на свете ему бы
хотелось, чтоб за его спиной вышагивало исчадье с Серых
Равнин, приводившее его в дрожь. Просперо никогда не был
трусом; своей отвагой полководец заслужил уважение солдат,
которыми командовал в десятках сражений. Конечно, не
только храбрость сопутствовала его славе среди друзей и
недругов, но и она была не последним его достоинством.
Однако колдовство внушало страх Просперо, как и любому
другому человеку, столкнувшемуся с ним. За время своей
службы королю Просперо приходилось уже встречаться с
магией, но так близко и зримо это происходило впервые.
Граф шел, сжимая роняющий капли смолы факел, и
мучительные раздумья переполняли его. В свое время, кода
король в одиночку отправился в дебри Кхитая, Просперо
частенько наведывался к Пелиасу, который с помощью магии
старался следить за киммерийцем и передавал графу новости
о странствующем короле. Жизнерадостный и насмешливый,
чародей пришелся по нраву Просперо. А теперь Пелиас
предстал ему в совершенно иной стороны.
Когда узкая лестница окончилась, граф Понтайнии решился.
Замедлив шаг, он поравнялся с магом.
Волшебник предугадал его желание.
- Я слушаю тебя, граф Просперо, - произнес он.
Полководец замялся, подбирая нужные слова.
- Пелиас, я вполне могу поверить твоим речам о грозящих
нам бедствиях, заключенных в... - Просперо незаметно
качнулся головой в сторону Зольдо. - Я доверяю тебе, сам не
знаю почему... Но что заставило тебя поступить именно таким
образом? Наша бедная королева... Неужели не было другого
выхода?
По губам волшебника пробежала невеселая улыбка.
- Друг мой, - сказал Пелиас, - я надеюсь, что ты
позволишь мне называть тебя так? - Просперо кивнул. -
Когда на чашу весов положено так много, то приходит время
нелегких решений. Если ты обеспокоен тем, что между мной и
королем пробежала черная кошка, то тут уж пока ничего не
поделаешь. Лишь время исправит это, расставив все по своим
местам.
- Но ведь ты мог приехать и рассказать обо всем Конану,
не впутывая в это дело королеву Зенобию?
Волшебник вздохнул.
- Дорогой Просперо, неужели ты так плохо знаешь своего
короля? Да, я бы мог приехать и все рассказать ему...
Возможно, он бы согласился, а возможно, и нет. А вот его
"нет" - этого мне допустить никак нельзя. Мне необходимо
было вынудить его ехать, чего бы это ни стоило! Поверь, я бы
мог вообще остаться в тени - Зольдо вынудил бы его ехать, а
я - я вышел бы на сцену лишь в последний момент. Но,
памятуя о нашей дружбе, я решил не прятаться.
- Он никогда не простит тебе того, что ты сделал.
- О, нет! Конан был и остался в душе тем, кто он есть.
Поверь, он возможно даже и рад, что вновь отправится в
путь, как в старые добрые времена. Он гневается на меня за
то, что я вынуждаю его " не в привычках Конана действовать
помимо своей воли. Однако предстоящее странствие делает его
счастливым.
- Но ты противоречишь самому себе! - Тень недоверия
легла на лицо полководца.
- Это только кажется, потому что мне ведомо больше,
нежели я вам сказал.
- Почему же тогда ты таишься? Это вредит тебе самому.
Пелиас улыбнулся:
- Друг мой, неведение - самый лучший путь для тех, кто
не связан с магией.
- Возможно. Но почему король должен ехать один,
сопровождаемый лишь мерзким монстром? Почему, Пелиас?
Небольшой отряд верных рыцарей готов сопровождать его хоть
на край света...
- Конечно, друг мой! И ты, естественно, будешь во главе
отряда?
Волшебник легко угадал невысказанные мысли графа.
Переложив свой посох в правую руку, он левой коснулся
плеча Просперо.
- Он должен ехать один. Один, понимаешь? И с этим
ничего не поделаешь.

* * *

- Ты еще здесь? - прорычал Конан, завидев Пелиас. -
Тебе, по-моему, лучше убраться отсюда - да побыстрее!
Командир Черных Драконов невольно положил ладонь на меч,
когда разглядел за спиной волшебника фигуру ночного гостя,
доставившего ему столько неприятностей. Тот никак не
отреагировал на жест Паллантида, будто никогда и не
встречал его.
Чародей развел руками.
- Я прошу извинения, мой король. Я задержался лишь
потому, что хочу попросить тебя выполнить мою просьбу.
- Просьбу? - Киммериец хлопнул себя по бедрам. -
Просперо, ты только послушай его! Колдун, ты связал меня
по рукам и ногам, а теперь всего лишь просишь? Так что же
тебе надо?
- Я прошу тебя отложить отправление до ночи. Я помогу
тебе сократить дорогу.
- Нет!
- Но, друг мой...
- Я тебе не друг!
Пелиас внезапно сник; плечи волшебника сгорбились, он
отвесил королю глубокий поклон, повернулся и пошел прочь.
Конан просверлил взглядом спину чародея и обратился к
бессметному:
- У тебя нет оружия, можешь выбрать его сам. Кони
готовы. Когда соберешься, дай знать. И не мешкай!
Паллантид тебе поможет.
Зольдо не проронил ни слова, а только выжидающе
уставился на Паллантида. Командир гвардии холодно кивнул
ему, приглашая следовать за собой, и они удалились.
- Конан, к чему такая поспешность - ведь ты даже не
знаешь, куда отправиться, - вырвалось у графа Понтайнии.
- Какая разница, Просперо... хоть в саму преисподнюю!
- Конан с досадой передернул могучими плечами. - Я буду
у Зенобии. Пошли за мной, когда все будет готово.
- Хорошо. Только...
- Что еще?
- Мне не дает покоя Пелиас...
- Я не желаю слышать этого имени! - резко оборвал графа
Конан. - Не произноси его при мне!
Полководец умолк и только сокрушенно покачал головой. Он
смотрел вслед королю, и мысли его были печальны.
В покоях королевы киммериец обнаружил Пелиаса. Траурное
убранство, равно как и погребальные одежды вместе с
курильницами, исчезло. На ложе королевы опустился полог из
кисеи, за которым, посередине широкой кровати, лежала она
в повседневном наряде, с легкой короной поверх густых
темных прядей.
Волшебник сидел в мягком кресле у ложа Зенобии, уперев
подбородок в кулаки, и смотрел на спящую. У изголовья ложа
на низком пуфе пристроилась одна из прислужниц - киммериец
не помнил ее имени - и тихонько перебирала струны лютни,
которую держала на коленях.
- Так... - процедил сквозь зубы Конан. - Что это значит?
Звуки лютни затихли. Девушка, подхватив инструмент под
мышку, соскользнула с пуфа и исчезла за драпировкой, найдя
укрытие от гнева короля в соседнем помещении.
- Какого дьявола тебе здесь надо? - продолжал Конан. Он
направился к волшебнику, намереваясь вышвырнуть того вон
собственноручно. - Ты что - ищешь собственной смерти,
колдун?
Пелиас оторвался от созерцания спящей и повернул лицо к
королю.
- Конан, ради нашей прежней дружбы выслушай меня, -
сказал он.
Киммериец остановился. Голос Пелиаса был полон
искреннего сожаления.
- Ну, говори, - произнес король.
Маг, хрустнув гибкими пальцами, удрученно вздохнул.
- Я не мог поступить иначе, руг мой. Я боялся. Боялся
того, что добровольно ты не пойдешь за Камнем Мертвых.
- Так вам, магам, тоже знаком страх? - спросил с
насмешкой киммериец.
- Да, Конан, когда дело касается таких вещей, как судьбы
мира, - подтвердил Пелиас.
Конан подошел к ложу королевы и откинул полог в сторону.
- Мне нелегко простить тебя, - сказал он, указывая на
Зенобию. - Я бы понял это, будь ты моим врагом, но таковым
я тебя не считал. Ты ударил мне в спину.
- Я объяснил, почему это сделал. Я боялся, что ты не
пойдешь добровольно.
- Вот в это могу поверить, - согласился Конан. - Ладно,
Пелиас, считаться будем после моего возвращения. Где хоть
находится твое святилище?
- На юге, в джунглях за Черными Королевствами. Где-то за
рекой Зархебой.
Конан нахмурился.
- Далековато.
Пелиас согласно кивнул.
- Поэтому я и хочу предположить способ сократить дорогу.
- Как?
- Я вызову двух созданий - из тех, что подвластны мне.
На своих крыльях они донесут тебя и Зольдо либо до
побережья Аргоса или Шема, либо в глубь Стигии. Дальше они
не смогут. Там вы купите лошадей или места на корабле.
- А такое исчадье, чтобы донесло до самого храма, ты
вызвать не сможешь?
- Это сложно и опасно, Конан, да и время ныне не
подходящее.
- Хорошо. Тогда пусть доставят нас на побережье. Пойдем
морем, а то в Стигии чужестранцев не жалуют.
Конан отвернулся от волшебника. По-прежнему сжимая
кисею в сильных пальцах, он смотрел на лежащую перед ним
супругу.
- Пелиас, - тихо сказал киммериец, не поворачиваясь, -
иди и вызывай своих тварей. И оставь меня одного. Сейчас.

* * *

Сумерки опустились на Тарантию, великую аквилонскую
столицу. Тени удлинились, воздух стал прохладным, а солнце
приобрело красноватый оттенок.
Конан придирчиво оглядел снаряжение своего спутника.
Оружие и доспехи, выбранные Зольдо, доказывали, что в
воинском деле он действительно не новичок. Бессмертный
выбрал прочную, но не тяжелую кольчугу, крепкий боевой
браслет и небольшой круглый шлем, который при надобности
можно было укрыть под головным убором. Прямой меч и длинный
кинжал составляли его вооружение. Помимо кинжала из-за
пояса торчали рукояти двух стилетов. Он также сменил
одежду, в которой появился, на другую, более богатую и
изукрашенную шитьем - Просперо предложил, чтобы Зольдо
представился в роли путешествующего аквилонского дворянина
из мелкопоместных. Королю в этом случае выпадала роль
слуги. Сам Конан в ответ на это только пожал плечами.
Пелиас стоял посреди обширного дворцового двора, возведя
очи горе; губы волшебника шевелились - он неслышно читал
заклинание. Когда в зените появились две едва заметные
точки, он удовлетворенно облизнул губы и кивнул. Удивленные
крики стражей на стенах заставили всех поднять головы; две
точки стремительно росли, превращаясь в двух огромных
крылатых существ. Конан спешно подошел к чародею и тронул
того за рукав. Пелиас обернулся.
Король взглядом показал ему на бессмертного.
- Ты так настойчиво отправлял его со мной, - тихо
проговорил он. - Мне ведь придется снести ему голову еще
раз, верно? Только там, в святилище? и уже навсегда?
Пелиас мигнул, но ничего не ответил.
Два гигантских нетопыря, свистя перепончатыми крыльями,
опускались на мощеный камнями двор. Чудовища с шумом
приземлились; от взмахов крыльев поднялся ветер, в котором
затрепетали плащи и волосы людей. Монстры царапали когтями
камень и недовольно скрежетали; в глазах их горел красный
огонь.
Киммериец взобрался на шею летающей твари. Та негодующе
рыкнула, протяжно и гнусаво;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17