- Интересно! А кто же тогда мечтал прорубить окно в
Европу? - Толечка снисходительно потрепал меня по щеке. - Наши
враги - тоже люди 4.  0Такой вот интересный парадокс!
- Если человек - враг, его уничтожают, а если враг -
человек, его почему-то щадят. Абракадабра это, а не парадокс!
Пронин со значением поднял указательный палец.
- В том-то и дело, что не абракадабра. От перестановки
неслогаемых...
- Мест слагаемых!
- Что?
- Я говорю: мест слагаемых.
- Да? 4.. 0 А я не так учил, - он недоверчиво склонил набок
голову, медленно повторил: - От перестановки неслогаемых... Ну
да, точно!.. Чего ты меня путаешь путаешь!
- Ничего не путаю! Такое бывает. Мой дядя тоже удивлялся,
когда по радио вдруг объявили, что в космос запустили Юрия
татарина. Он был маленький, но уже интернационалист и, никак
не мог понять, почему вместо фамилии с отчеством упомянули
национальность. Так и недоумевал несколько лет.
- Славно! - Толечка Пронин закивал. - Вот и в Нотебурге
то же самое... Ведь это же знамена - честь и достоинство
нации! Зачем же, спрашивается, по земле? По грязи да по
болоту?.. Ан, нет! Это у нас 4  0специально - 4  0рылом в грязь! Знай,
мол, наших! И помни!.. Между прочим, калибр древних российских
пистолетов был четырнадцать миллиметров. Позднее его дотянули
до семнадцати 4.  0А тот же пулемет Дегтярева - всего-навсего
двенадцать. Я это к тому говорю, что освенцимов тогда, может,
и не придумали, но времена  4тоже 0 были крутые.
Я кивнул, и память вновь оставила меня. Подчеркиваю -
память, но не сознание. Такое со мной тоже иногда случается.
Запомнился 4  0такой колоритный 4  0кусок, - выбрели на площадь
перед зданием исполкома. Толечка засмеялся. Высеченный из
камня Свердлов стоял почему-то в меховой шапке.
- Вот она моя шляпа!..
Мы приблизились, и 4  0шапка взлетела, рассыпавшись стаей
голубей. Толечка свистнул и замахал руками. Следуя его
примеру, я вложил пальцы в рот и снова потерял память.
Ее вернул язык пса, энергично облизывающего мне лицо. Я
поднял голову и кое-как поднялся. Толечка довольно захохотал.
- Видал-миндал! Вот что значит целебная сила слюны.
Раз-два, и ожил!
Я мутно поглядел на пса. Он был худющий и грязный, но
смотрел на меня радостно и приветливо. Моему оживлению он был
рад не меньше Толечки.
- Кто это?
- Волк. А может, волчица, - Толечка взглянул на пса чуть
сбоку и утвердительно кивнул. - Точно, волк... Дал ему,
понимаешь, кусок хлеба и вот никак теперь не могу отвязаться.
- Пусть идет с нами.
- К Тамаре? Не-е... Она его не пустит. Она и кошек-то
боится, - Толечка сделал вдруг страшное лицо и заорал на пса.
- А ну иди домой, дурак! Домой! Слышишь?..
Пес улыбнулся и завилял хвостом. Добрую шутку он уважал и
ценил.
- Вот кретин! Пошли от него! - Толечка махнул рукой. -
Пусть остается.
Мы двинулись по тротуару, и пес покорно затрусил следом.
- Быстрее! - Пронин побежал, увлекая меня за собой.
Задыхаясь, мы одолели квартал, попетляв каким-то двориком,
влетели под арку и затаились. На всякий случай Толечка даже
прижался к стене. Пару секунд спустя, пес сунулся мордой в
арочную полумглу и, разглядев нас, успокоено присел. Он тоже
немного запыхался.
- Вот гад! Я думал, не заметит, - Толечка расстроено
сплюнул.
- У них же нюх.
- А-а...
Пока Толечка придумывал, как отделаться от докучливого
четвероногого, я по примеру пса присел, а потом и прилег. И
сразу отключился.
В следующее мое пробуждение я обнаружил, что мы уже в
каком-то подъезде. Под ногами плыла гармонь лестницы. Кто-то
раздувал и сдувал ее обширные меха, но вместо музыки я
слышал лишь собственное дыхание и голос Толика.
- Земля - это космическая тюряга, понимаешь? Правдолюбцы,
блин, возмущаются, почему, мол, лучшие умирают раньше. А я
тебе так на это отвечу: а умирают ли они? Может, смерть - это
вроде амнистии? Каково, а? Возвращают тебе память - и бах! -
ты совсем в другом мире - светлом, умном и чистом. И живешь
себе, значит, дальше. А Земля - она потому и обречена, что
здесь все зэка. Даже самые-самые!..
- И ты тоже?
- И я! И все вокруг. Просто одни рецидивисты, другие -
так себе...
Глядя на ступени, я вспомнил ребра пса и оглянулся. Но
никто за нами уже не бежал. Должно быть, Толечка все-таки
что-то придумал. Мне стало грустно. Тем временем сам Пронин
стоял уже где-то наверху и костяшками пальцев набарабанивал по
дверной филенке какое-то замысловатое стаккато. Щелкнули
засовы, и без всякого предисловия Пронин горячечно зашептал:
- Привел... Честное слово! Вот увидишь, золотой парень.
Абсолютно незамужний. Как и ты. Работает поэтом, чинит
холодильники...
Кого он имел в виду, я не понял. Мне было не до того, я
одолевал последние лестничные ступени. Ступени-углы... Кто их
придумал столько? Может, насчет зэка Толик прав? Мальчики в
хабэ стреляют из автоматов и превращаются в мужчин...
Пронин 4  0действительно привел меня к царице Тамаре. Длинные
волосы цвета каштана, молодцеватая челочка. Глаза глядели с
ожиданием и недоверчиво, излишне полные губы были поджаты. Мне
подумалось, что, вероятно, многие ее считают красивой. Я ее
таковой не считал. Ей-богу, не знаю почему. Бывает так: все на
своем месте и вполне отвечает стандартам, а целовать не
хочется. Может быть, только поговорить. Словом, эталон, да не
тот. А вернее сказать, не для тебя. Такая вот несуразная
эклектика...
- Мда... - произнесла она в сомнении.
- Ммм... - промычал я.
- Что ж, - она храбро протянула теплую ладонь. -
Здравствуйте, раз пришли.
- Простите, - я пожал руку и потупился.
- Вот и познакомились! - оживленно защебетал Толечка. -
Прихожу домой с работы, ставлю рашпиль у стены... 4  0Сейчас
кофейку заварим, отметим. Томочка, может, в дом зайдем? Как-то
оно неудобно на пороге.
Хозяйка со вздохом посторонилась.
Мы прошли в квартиру, и я услышал, как в прихожей, чуть
подотстав, Тамара успела шепнуть Пронину:
- Сколько ему лет? Он же моложе меня!
- Возраст любви не помеха, - громко ответил Толечка.
Перейдя на шепот, осведомился. - Хочешь, он тебе холодильник
починит? Прямо сейчас?
- Зачем? Холодильник работает.
- Жаль, - Толечка расстроено смолк. - Ладно, может, когда
сломается...
Должно быть, хозяйка его щипнула, потому что Толечка
ойкнул. А потом захихикал. Так или иначе прыти у него не
убавилось. Описав по гостиной хозяйственный круг, он зачем-то
заглянул под шкаф, деловито переставил какую-то вазочку с
телевизора на сервант.
- Так эргономичнее, - пояснил он.
Я покосился на свои руки и покраснел. Если я выглядел так
же, как Пронин, дело было дрянь.
- Тамара, извините, где тут у вас ванная комната? - я
повернулся к хозяйке. Довольно глупый вопрос, если
разобраться. В наших-то малолитражных квартирах не найти
туалета! Видимо, 4  0подобное любопытство превратилось в
своеобразный российский этикет, в ритуальную вежливость 4, 0 в
форму интеллигентной риторики.
Женщина с очередным 4  0вздохом взяла меня за рукав и как
козочку на поводке провела к туалету.
- Полотенце слева, мыло над умывальником. Сейчас пришлю
Пронина. Ему тоже не помешает умыться.
- Спасибо, - чистосердечно сказал я. И для чего-то
соврал 4: 0 - Понимаете, помогали товарищу картошку копать.
- Ага, голыми руками. Ну, а товарищ после угостил, -
подхватила она. В глазах ее блеснули смешливые чертенята. -
Ладно, пойду за Прониным.
Я открыл кран и начал терпеливо оттирать ладони. Попутно
обвел ванную цепляющим взором. Повидал я наших российских
туалетов. Комнатка совмещенная со всеми мыслимыми и
немыслимыми неудобствами... Тут было однако уютно. На полочках
со вкусом и шахматно были расставлены всевозможные кремы,
шампуни и лосьоны. Мыло, щеточки, зубная паста - все лежало на
своем строго определенном месте. Преобладала импортная
продукция, и от всего этого ванная благоухала, как добрая
цветочная клумба. У пьяных проблемы с обонянием, но аромат
здешней гигиенической парфюмерии я прочувствовал в полной
мере. Оценил и чистоту. Удивленный, не поленился даже провести
пальцем под раковиной. Эмаль оказалась скользкой и гладкой.
Вот что значит стопроцентная хозяйка! Скитаясь по самым разным
квартирам, я успел провести, наверное, сотни две-три генуборок
и потому понимал, какого труда стоит поддерживать в порядке
наши человеческие свинюшники. Даже вывел от безысходности
собственную теорию о пагубности вещей - теорию, впрочем,
довольно тривиальную, хотя и справедливую. В мир приходят
голыми, голыми и уходят. Квартира, затопленная вещами,
превращается в пыльную барахолку. Соответственно и вся наша
жизнь становится сплошной генуборкой...
- Ну как тебе Томка? Царица, а? - в ванную зашел Толечка.
Сходу подцепив с полочки какой-то ароматизатор, словно
дезодорантом щедро опрыскал себя со всех сторон. - Ух! Люблю я
всякую такую фигню! Аж в носу щиплет!.. Щас пойдем к ней,
побалакаем, туда-сюда...
Спустя полчаса мы сидели за столом и, с надсадной
непринужденностью "балакали" об умном. Когда смущаются, всегда
начинают с умного. Совсем как у мужчин. Заговаривают, как
джентльмены, а заканчивают, как низкопробные донжуаны. Вот и
мы все никак не могли разогреться, чтобы скатиться до
анекдотов про вечных рогоносцев-командировочников. Я рождал
первую часть фразы, Толик завершал финал. О последних
открытиях ученых, о событиях в Гондурасе, о погоде. Когда
заговорили о погоде, я несколько оживился.
- Завтра будет плюс двадцать шесть, - сообщил я. -
Потепление, но ненадолго.
- Град пойдет, - авторитетно добавил Толечка. - Ночью. К
утру все растает. Тяжело будет братьям-колхозникам. Посев,
уборка на корню...
Помолчав немного, он неожиданно осерчал:
- Когда-то я называл Ильича великим человеком в кепке.
Теперь зову просто человеком в кепке.
- Ну и что?
- Вот и выходит, что я конформист! Самый махровый
приспособленец!
- Мы все конформисты и приспособленцы.
- А почему? Почему, я вас спрашиваю?
Я пожал плечами, Тамара хмыкнула.
- А я вам отвечу! Да потому что люди, увлеченные одной
идеей, в самом деле способны создавать коллективное биополе.
Этакий скромный эгрегорчик от океана до океана, способный
менять психику даже отдельных независимых индивидуумов.
- Отдельный индивидуум - это, конечно, ты?
- И ты, и она, - Пронин ткнул пальцем в Тамару. - И скажу
честно, если насчет эгрегоров - это правда, тогда правда -
многое.
- Глубокомысленно! - похвалил я.
- Правда - это все на свете, - добавила Тамара. - В том
числе и то, что называется скукой, - поднявшись, она включила
радиолу и настроилась на музыкальный канал. И тотчас волной
цунами в комнату ворвался тенор Меркьюри. Разумеется, и он
тянул давным-давно знакомое. Припевы густо заполняло его
тоскливое "оу-оу". Правда, у Меркьюри это выходило достаточно
искренне. И Толику, и Тамаре, и мне стало грустно. Вероятно,
всем троим подумалось, что был человек - и сплыл. Одно только
"оу-оу" и осталось. Гимн волка, обращенный к Луне. Дослушав
песню, Тамара решительно выключила радиолу. Чтобы как-то
нарушить молчание, Толик неуверено произнес:
- Да... Вот она жизня!..
Мы солидарно вздохнули.
- Люди вот работу клянут, ноют про то и про се, а лиши их
ее, и начнется массовое сумасшествие. Мы - это не мы, вот в
чем дело.
- Проблема свободного времени, - пробормотал я.
- Проблема вызревания личности! -  4отрубил 0 Толечка. -
Прямая реакция на все окружающее и никакого анализа.
Слова "реакция" и "анализ" хозяйке чрезвычайно 4  0не
понравились. Она потянулась за моей тарелкой, глаза ее
занырнули в мои собственные - слишком глубоко и настойчиво,
чтобы не понять и не почувствовать.
- Собственно, я сыт... - я пожевал свой язык, но ему было
все равно - моему языку. Красноречие 4  0его покинуло. И я опять
спасовал. - Если только еще немножечко...
- Другое дело! - Тамара ободряюще улыбнулась. - Какой же
это мужчина, если не ест?
Появилось четкое ощущение, что все это уже было и не раз.
Дежурные фразы, дежурная мимика, деревянные рассуждения ни о
чем. Гость - подарок в дом, говорят некоторые. Гостей следует
развлекать и ублажать. Эти некоторые, должно быть, святые
люди. Я их не понимаю. Как не понимаю радости от наплыва
гостей. То есть, хочу поправиться: я с легкостью могу
представить себя в качестве гостя, но никогда - в роли
радушного хозяина. Потому что друзья - это не гости или же я
опять чего-то не понимаю. Обилие людей, сидящих справа и
слева, перезвон посуды, скука, помноженная на вынужденность.
Нельзя ни уйти, ни сказать правду, ибо ты - хозяин, а хозяин
в данных обстоятельствах - жертва. А любые жертвы - вещь
добровольная. Умеешь - откажись, сумеешь - прими. Все это
широко известно, и все же - чего ради я должен беседовать о
том, что заведомо мне (да и им тоже) неинтересно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11