.. Верни, мужик, мою отрезанную лапу!
Петров скользнул в приоткрытую дверь. Висевшая на крюке
"летучая мышь" экономно прикрученным фитилем едва освещала
спавшего за столом дежурного - по крайней мере, на красной
повязке, косо сидевшей на правой руке, виднелись белые буквы
"журн". Журналист, разве?
Миновав соню, Петров толкнул дверь в кабинет. Обивка -
дерматин, войлок выбивался из прорех. Два стола, составленные
"твердо", а в кресле, в углу - широком, кожаном с валиками по
бокам, - спал хозяин. И форма поновее, и лицо сытое, гладкое.
Первое сытое лицо после Глушиц.
- Эй, землячок, просыпайся! - Петров похлопал спавшего
по плечу. - Просыпайся, мил человек!
- А? Что? - гладкий встрепенулся, открыл глаза и вско-
чил, вытягиваясь. - Мы вас только поутру ждали. Как долетели,
нормально?
- Я не летел. Пешком пришел.
- Как - пешком? - капельки гноя скопились в уголках
глаз, но - субординация, руки по швам.
- Ножками. Топ-топ, - Петров пальцами изобразил шагающе-
го человечка. - Нет ничего лучше пеших походов. Знакомишься с
родным краем подошвами, подробности открываются поразитель-
ные!
- Вы не... не... - гладкий напрягся, порываясь подняться
над полом, будто поддетый сверлом бормашины за чувствительный
зуб.
- Я не, я человек смирный, - Петров отодвинул стул от
стола, поставил напротив кресла.- Пистолет в кобуре так, для
фасона. Посидим, покалякаем, скучно одному ночь коротать, а
за разговорами, глядишь, и утро скорее наступит. Да ты са-
дись, садись. Гостей ждем?
Кресло и не скрипнуло - гладкий опускался осторожно, как
на ежа.
- Что урожай, богатый? Хватит на всех?
- А-га...
- Приятно. Надоели, понимаешь, талоны свинячьи, а валюты
нет. До слез, бывает, доходит - кушать хочется отчаянно, а -
не укупишь. Авось, с урожаем полегче станет. Так кого ждем,
мил человек?
- У... Уполномоченного.
- На вертолете, небось, прилетит? Лимузины сюда не прое-
дут. Как думаешь, меня захватят?
- Нне... Не знаю...
- Не возьмут. Спесьевата новая власть. Старая хоть для
вида снизойти могла, а эти... Послушай, а ты что здесь дела-
ешь ночью-то?
- Положено, - глаза гладкого смотрели мимо Петрова.
- Дисциплина? Уважаю. Кроме сони в коридоре, есть еще
тут кто?
- Есть, - голос усталый, ни торжества, ни злорадства.
Петров оглянулся. В дверях Нина Ивановна, скромная сель-
ская учительница. В ее руке пистолет "ТТ" смотрелся непомерно
большим, тяжелым.
- Вас-то, Нина Ивановна, каким ветром сюда занесло?
- Все в правлении дежурят, по графику, чем я лучше?
- Да, действительно. Позвольте стул предложить, право,
неудобно - два мужика сидят, а дама...
- Не подходите, - зрачок пистолета смотрел прямо в лицо.
Школьный кошмар - педагогическая хунта захватила власть.
- Странные вы какие-то. Пришел человек, пусть и незнако-
мый, а вы - облавы устраиваете, шпионом обзываете.
- Военное время, - пожала плечами учительница. - Разбе-
рутся. Не виноват - выпустят.
- Военное время? О чем это вы?
- Как - о чем? - озадаченная Нина Ивановна забыла про
пистолет. Или притворилась, что забыла?
- Слава Богу, с сорок пятого года у нас официальный мир.
Не без урода, но будем считать - мир.
- Ах, мир? - учительница вновь прицелилась. - Нет войны,
говорите? Нам только кажется? И похоронки - обман? И бомбу на
нас не бросали?
- Бомбу? Какую бомбу?
- Такую! Атомную, семнадцатого июля одна тысяча пятьде-
сят второго года, - она подошла ближе, глаза полыхнули желтым
огнем... - Два села исчезли, испарились, из тысячи сто выжи-
ло.
Пора. Петров качнулся на стуле назад, упал шумно, гром-
ко, но не громче пистолетного выстрела. Пуля прошла выше, го-
ды есть годы, а повторить не придется.
Он выбил "ТТ" из руки учительницы, выскочил в коридор и,
мимо ошеломленного дежурного - на улицу.
Небо на востоке светлеет, но на земле - потемки.
Он перешел на быстрый шаг, позади запоздало хлестали
винтовочные выстрелы, часовому для отчета. На сереньком фоне
показались стойки ворот. Ограда - проволока на кольях. Отде-
ление МТС, машинно-тракторная станция. Сеялки, веялки, жатки.
Пахло ржавым железом, старой прогорклой смазкой. Чу! Бензином
потянуло!
Он подошел ближе. Спецмашина, за кабиной - цистерна,
массивная, толстостенная. Хочешь - ядохимикаты разбрызгивай,
хочешь - удобрения, аммиак. Все можно. Исключительно практич-
ное устройство.
Он приоткрыл дверцу кабины. Поедем, нет? Мотор завелся
сразу, будто ждал.
Дорога тряская, не разгонишься. Он попробовал включить
фары. Не вышло. Пустяки, сейчас солнце взойдет.
От медленной, почти наощупь, езды машина скрипела. Ста-
рушка, работящая непраздная старушка. Расходится - удержу не
будет. И солнышко краем показалось.
В зеркале заднего вида - мутном, со сколотым уголком,
показались всадники. Погоня? Могут и нагнать, машину в галоп
не отправишь. Могут, но не хотят, держатся поодаль.
Пять-шесть человек, не разобрать. Не стреляют, зачем свое
добро дырявить.
Дорога повеселела, ухабы затянулись, и Петров прибавил
скорости. Ходу, ходу, сюда я больше не ездок. Бензина только
на донышке.
Дорога шла посреди поля, всадники потерялись в пыли. На-
чихаются вволю.
Высокое, до свербежа зубов, дребезжание стекол перекрыл
тяжелый рокот. В груди заныло, защемило. Что за музычка?
Он притормозил, выглянул. Над полем завис вертолет - да-
вешний, с красной звездой. Плохо. Шуточки кончились. Одной
рукой удерживая руль, Петров выворотил зеркало, пытаясь пой-
мать отражение вертолета. Мотор перегревался, скоро вода за-
кипит.
Едут и смеются, пряники жуют!
Лесополоса приближалась, но вертолет рос на глазах. Де-
сять километров и проехали, если спидометр не врет.
Машина подъехала к проходу в посадке, и тут же полыхнуло
сверху. СНРС, самонаводящийся реактивный снаряд.
Петров выпрыгнул из кабины сжавшись, чтобы ничего наружу
не торчало, но земля - что рашпиль, я колобок, колобок, рядом
грохнуло, сквозь зажмуренные веки коротко вспыхнуло, а дальше
- тьма.
6
Милостивые государи и государыни!
Мое сегодняшнее сообщение целиком и полностью посвящено
одной единственной теме - судьбе проекта "Опытная Делянка".
Немного истории. Появление атомного оружия поставило пе-
ред правительством нашей страны вопрос: что будет, когда, пе-
реждав положенный срок, "члены" выберутся на поверхность? Кто
и как встретит их? Сохранится ли иерархия общества, или будет
ждать неуправляемая одичавшая стая? Согласитесь, обидно реши-
тельным ударом сокрушить противника, а в награду остатки
собственного же народа вдруг забросают камнями, или, того ху-
же, съедят? Стоит ли затеваться, кровь проливать?
Сценарии теоретиков не внушали доверия взыскательным за-
казчикам: они знали истинную цену исполнителям, их стремлению
угадать желаемый результат и подогнать ответ. Критерием исти-
ны признан опыт, его решили поставить, так и родилась "Опыт-
ная Делянка".
Порожденная атомным проектом, она зажила своей, особой
жизнью, представляя собой секрет секретов, знание которого
было знаком доверия исключительного, как мера наказания.
Место подобрали без труда - в стране практически отсутс-
твовали, да и по сей день отсутствуют правдивые карты мест-
ности, обладание же топографической картой расценивалось как
тягчайшее государственное преступление. Огромные площади во-
обще не указываются на картах, искажения вменялись в обязан-
ности картографов "с целью введения в заблуждение вероятных
противников, шпионов и диверсантов". Порой нежданную выгоду
получал и народ - колхоз распахивал неучтенные гектары, чем и
кормился. Но это так, к слову.
"Опытную Делянку" наметили разбить в тогда еще Меньжинс-
кой области. Среднерусская полоса, плодородие почв и климат
близкий с Подмосковьем. Район вокруг "Делянки" пропололи,
часть жителей по огрнабору вывезли на стройки, другим просто
дали паспорта и отпустили в город счастья искать, третьих
сослали, четвертых посадили, пятых... Предлог для выселения
нашли простой - великая тройка. То ли завод секретный вырас-
тет, то ли море рукотворное.
Село, особенно сороковых - пятидесятых годов - тот же
лагерь. Работы много, тяжелой, изматывающей, дисциплина ка-
зарменная, выходной - слово неизвестное, и что происходит за
двадцать - тридцать километров, никого особенно не интересу-
ет. Не до того.
Заселили "Делянку" простым проверенным способом: похва-
тали крестьян семьями из московской, тульской, калининской
областей - за анекдоты, недоперевыполнение трудодней, кулац-
кие настроения, проживание под немцем, да и просто так - кон-
тингент требовался среднестатистический и состоять должен был
в основном из законопослушных граждан. Объявили амнистию, ла-
геря заменили коротенькой ссылкой, не в Сибирь, не в Казахс-
тан, а рядышком, поблизости. Наверное, радовались мужики, что
отделались испугом - привезли не на голое место, а почти до-
мой, колхоз, он везде колхоз. Через месяц, перезнакомясь и
пообвыкнув, и не могли сказать, отличается ли новая жизнь от
старой хоть чем-нибудь. Разве что письма к ним не доходят,
так кто станет в своем уме писать осужденным?
Наблюдение за "Делянкой" осуществлялось как изнутри,
штатными и нештатными сотрудниками "органов", так и снаружи -
наезжавшими "уполномоченными" и прочим начальствующим людом,
а в действительности - кадрами проекта.
Бомба, взорванная над "Делянкой" относилась к маломощ-
ным, порядка трех килотонн. В областном "Коммунаре" появилась
заметка о взрывах в интересах народного хозяйства, а также о
смерчах и ураганах. В селах близ делянки - то есть на удале-
нии тридцати километров кое-где повылетали стекла - и только.
Самой делянке повезло меньше. Предупрежденные воздушной
тревогой - время-то суровое, послевоенное, - люди попрятались
по погребам - те, кто не несли трудовую вахту на полях стра-
ны. Из полутора тысяч уцелело около трехсот, из которых поло-
вина скончалась в первые недели после взрыва. Наземный, он
вызвал радиоактивное заражение в эпицентре. Людям объявили -
новая война. Страны НАТО напало на нас. Никто не удивился.
В связи с военным временем срок ссылки продлевался на
неопределенное время - до победы, ужесточили наказания. Свер-
ху пришла помощь, уцелевшими больными заинтересовалось Третье
управление минздрава.
Люди не бунтовали и не дичали. Ведомые активом (который
тоже не знал, что идет эксперимент и война не настоящая), -
они отстроились и продолжали работать, теперь совсем уже без
отдыха, без денег, без просвета - война же. Обладание любой
радиодеталью каралось по законам военного времени, общность
казарменного быта исключала возможность создания простейшего
детекторного приемника. Все было на виду. Изредка завозились
газеты, отпечатанные специально для "Делянки".
Изоляция "Делянки" поддерживалась рядом мер. Объявленная
запретной зоной, окруженная постами, не знавшими, что охраня-
ют, госдачу или ракетный полигон, она была оплетена информа-
торами. "Пасечники", "пенсионеры" жили у исчезающих дорог и о
каждом случайном путнике сообщали "чистильщикам", и те решали
проблему - на путника нападали бандиты и, избитый, раздетый,
тот поворачивал назад - если зашел недалеко. Если далеко - не
возвращался. За сорок лет удалось отыскать заявления на семь-
десят четыре человека, пропавших без вести, оставшихся в ар-
хивах областной прокуратуры. Их и не искали - зона была зап-
ретной, и дела автоматически передавали "куда надо".
С годами нравы помягчели, и путешественников обычно пои-
ли водичкой с добавкой дизентерийного токсина, после чего пу-
тешествие продолжалось в инфекционной больнице.
Были попытки прорыва и изнутри делянки. На поиски бегле-
цов бросались местные активисты, но все же прорывы из "делян-
ки" случались. Тут их встречали "пасечники", и человек исче-
зал. Введенная система общей ответственности, когда за бегле-
ца расплачивалась вся семья и бригада, держала крепко, но
достоверно известны два случая помещения в областную психиат-
рическую больницу "неизвестных", в картине которых фигуриро-
вал "бред атомной войны". Оба случая закончились смертью
больных "от аллергических реакций на введение медикаментов".
Круг посвященных в проект "Опытная Делянка" со времени
не ширился, а, напротив, коллапсировал. Ненадежные диссертан-
ты тем типа "Влияние бета излучений на органогенез в первом
триместре беременности" вдруг скоропостижно покидали мир, а
ученые коллеги сокрушено качали головами - "сгорел на рабо-
те". Постоянно шла выбраковка и технических сотрудников.
1 2 3 4 5 6 7