Очнулась здесь,
в электроэнцефалографической лаборатории, где снимали характеристики моего
мозга.
- Я тоже. Ну и ну. Был между этим период оглушенности?
- Нет, но это ничего не доказывает. - Она пристально, не спеша,
оглядела его, причем не особенно одобрительно. - Поклонники фантастики
всегда так одеваются?
Он вдруг испытал радость, что его джинсы и рубашка, по крайней мере,
чисты, хоть и помимо его воли. - Рабочая одежда, - объяснил он.
- О, а что за работа?
- Фотография, - бросил он, скрывая секундное замешательство за одной
из своих самых обаятельных улыбок. Обычно эта выдумка срабатывала:
большинство девушек мечтают попозировать. - Но они не захватили сюда мои
камеры и прочее барахло, так что, пожалуй, я тут так же бесполезен, как и
вы.
- О, - сказала она, вставая, - я не думаю, что я так уж бесполезна. Я
не захватила свой барометр, но голова-то по-прежнему при мне.
Бросив книгу в кресло, она повернулась и ушла в клетку, двигаясь в
своем простом платье, как гибкая тростинка.
- Эй, Джанетт... я не хотел... просто...
Изнутри донесся ее голос:
- Через час двери опять закрывают.
И как бы в насмешку, дверь за ней закрылась, одна из всех.

От нечего делать он шагнул во дворик и взял в руки ее книгу. Она
называлась "Планирование эксперимента", некоего сэра Рональда Фишера, и
первая фраза, на которую наткнулся Карл, гласила: "Действительно, можно
утверждать, что вероятность того, что искомое математическое ожидание
данной выборки не превышает некоторого заданного предела, в точности равна
P, а именно Pr(u < x + ts) = P, для всех значений P, где t заранее
известно (и табулировано в функции P и N)." Карл торопливо бросил тонкую
книжку. Интересно, лениво подумал он, Джанетт захватила книгу с собой, или
ее предоставил корабль, но тут же выбросил эту мысль из головы. Начинало
казаться, что все девчонки, с которыми он встречался на корабле, рождены
для того, чтобы испортить ему настроение.
Огорченный собственной незначительностью он вспомнил предостережение
девушки и быстро обернулся к проходу, по которому пришел сюда. Проход уже
был закрыт. Неужели он отрезан? В парке внизу находились люди, с которыми
он не прочь был бы поговорить - но конечно, не сейчас. Он помчался по
эспланаде.
Он отыскал свою клетку почти интуитивно и вбежал туда буквально за
пять минут до того, как дверь во дворик задвинулась. Теперь ему было о чем
подумать, но он не решался к этому приступить, не только потому, что эти
размышления вызывали тягостное чувство, но и потому, что несмотря на
теории Джанетт насчет времени и памяти, он по-прежнему опасался, что
Лавель и ее приятель могут читать его мысли. В конце концов, опыт пока что
подтверждал все три теории.
А как насчет _д_р_у_г_о_й_ двери? Ему все больше начинало казаться,
что она для него не предназначалась. Ему сказали, что он не может покидать
клетку, и доступ в парк на один час был всего лишь доступом в клетку
большего размера, а не разрешением слоняться повсюду. Наверняка, наружная
дверь оказалась незапертой случайно. А если так, и если она до сих пор
открыта, он еще может ей как-то воспользоваться....
Он застыл, ожидая, что чужаки, читающие его мысли, сейчас перебросят
его в другой день. Но ничего не случилось. Наверно, они могли читать
мысли, но не делали этого в данный момент. Не могут же они читать мысли
каждого весь день напролет; они пришельцы, и очень могущественные, но во
многих важных аспектах они явно похожи на людей. Ну ладно. Попробуем
наружную дверь еще раз. Ему ужасно не хотелось этого делать, но ситуация
начинала его бесить, а заменить мужество он мог только яростью.
И в конце концов, что ему сделают, если поймают, вышвырнут отсюда? Ну
их к черту. Вперед.
И снова дверь с готовностью открылась.

4
Коридор был пуст, как всегда; пандус, ведущий в парк уже закрыт. Он
двинулся дальше по длинному, плавно поворачивающему коридору, явно
огибавшему парк и расположенные вокруг него клетки. Один раз он
остановился и приложил ухо к одной из дверей. Он ничего не услышал, но
заметил кружок с тремя отверстиями, похожий на схематическое изображение
кегельбанного шара, как раз в том месте, где у обычной двери располагался
бы замок для кого-то ростом с Бранда.
Это заставило его задуматься. Он, крадучись, двинулся дальше. Значит
металлическим людям нужны ручки и замки! То есть, они не могли прыгать в
пространстве так уж чудесно, а только хотели заставить вас думать, что они
это могут. В чем бы ни заключался трюк, это не телепортация и не
перемещение во времени. Это просто иллюзия, или что-то иное, связанное с
сознанием, как и подозревали Карл и Джанетт: стирание памяти или чтение
мыслей. Но что именно?
Он прошел примерно с милю, когда эллиптический коридор сделал поворот
и начал расширяться. Освещение тоже изменилось: свет казался ярче и
естественнее. Он входил в какую-то другую зону, но почему-то не стал
останавливаться, чтобы осмотреться - отметил только, что внутренний изгиб
коридора остался справа, но это ни о чем не говорило - он чувствовал, что
приближается к передней части корабля.
Вскоре после того, как он заметил эту перемену, перед ним предстало
ответвление: узкая невысокая металлическая лестница, ведущая к подвесному
мостику вдоль левой стены. Он инстинктивно свернул - перед лицом
неизвестности нужно прятаться и подглядывать исподтишка!
По мере того, как он шел по изгибающемуся наружу мостику,
пространство перед ним становилось все обширнее, и через несколько минут
он увидел, что не ошибся, предположив, что идет к носу корабля. Мостик
уходил наверх и огибал большое помещение, имеющее форму веера, открытого с
этого конца, и заканчивающееся огромным панорамным окном, сквозь которое
на бесчисленные приборы лился дневной свет. В правой части комнаты
располагался отдельный небольшой пульт управления, с тремя группами
кнопок, размещенных в виде трех овалов, а над всем этим высился большой
циферблат, похожий на тот, что Карл заметил, впервые очнувшись в
электроэнцефалографической лаборатории корабля. Сходство с кабиной пилота
реактивного авиалайнера не давало возможности усомниться: это была
корабельная рубка.
Но его взору предстало нечто более важное. Бранд - или кто-то очень
на него похожий - сидел перед главным пультом управления в одном из двух
массивных вращающихся кресел, его серебряная кожа отбрасывала падающий из
окна свет маленькими зайчиками на стены по обе стороны от него. Время от
времени он наклонялся и что-то нажимал, но в основном, он, похоже, сейчас
не был перегружен работой. У Карла возникло впечатление, только
усиливаемое редкими движениями, что он чего-то ждет - как кошка, следящая
за резиновой мышкой.
Интересно, подумал Карл, как давно он тут находится. Судя по
освещению, заканчивалось утро, или начинался день - угадать было
невозможно, а разобраться в чужих часах Карл не мог.
Движение справа привлекло внимание обоих мужчин. Это появилась черная
металлическая женщина: Лавель. Тут уж Карл не сомневался ни капельки, в
свое время он рассмотрел ее куда лучше, чем ее приятеля. Подняв в
приветствии руку, она подошла и уселась в другое кресло, и парочка начала
тихую беседу, иногда прерываемую негромким смехом, от которого Карлу
почему-то становилось не по себе, он не пытался анализировать почему. Хотя
он мог разобрать часто повторяющиеся последовательности звуков, а иногда и
целую фразу, но язык не был английским, испанским или французским, а он
мог узнать только эти языки; он был достаточно плавным, в отличие от
германских или славянских языков. Несомненно, корабельный язык, подумал
Карл.
Их тени на палубе постепенно становились длиннее, значит перевалило
за полдень. Эти две прогулки по коридору заняли больше времени, чем он
предполагал. Он уже начинал чувствовать голод, когда произошло нечто,
заставившее его напрочь забыть о своем желудке.
По мере разговора голоса металлических людей становились все тише и
чуть более хриплыми. Вдруг Бранд наклонился вперед и вновь коснулся
пульта, и мгновенно, как распускаются цветы при покадровой съемке,
металлические костюмы - ага, это все-таки _к_о_с_т_ю_м_ы_! - раскрылись и
будто растворились в креслах, оставив их обоих абсолютно обнаженными.
Вот _с_е_й_ч_а_с_ бы на них наброситься, но Карл был совершенно
уверен, что ему не справиться с обоими. Вместо этого он просто наблюдал,
благодарный за место в ложе. Что-то в девушке тревожило его, помимо
наготы, и вскоре Карл понял, что именно. Если не считать отсутствия волос,
она очень походила на самую первую девушку, с которой он провел время,
прикинувшись фотографом, это сходство усиливалось ее позой в кресле.
Очевидно, эта поза подействовала и на Бранда тоже. Мягким движением
он встал, и взяв девушку за руку, заставил встать и ее. Она, не
сопротивляясь, прильнула к нему, но через мгновение со смехом вырвалась и
указала на меньший пульт управления, тот, что с часами. Бранд раздраженно
бросил что-то, усмехаясь, направился к пульту и...

...В помещении было темно и пусто. В изумлении моргая, Карл
попробовал пошевелиться и обнаружил, что его мышцы затекли, будто он
пролежал на металлическом карнизе в одной позе всю ночь.
Похоже, в руках у него теперь был ключ к разгадке.
Он начал разминать затекшее тело, начиная с пальцев рук и ног,
одновременно оглядывая рубку. В помещении стояла не абсолютная темнота; на
пультах управления поблескивало множество маленьких звездочек, а в
огромное окно заглядывал очень бледный рассвет. Большая стрелка на
циферблате часов переместилась на полные девяносто градусов.
Почувствовав, что он готов принять бой, если придется - не считая
голода, с которым он ничего не мог поделать - Карл вернулся к лестнице и
спустился в рубку, направляясь прямиком к меньшему из двух пультов. Теперь
он нисколько не сомневался, что означали эти три овала кнопок. Если он и
разбирался в каких-то диалогах, неважно на каком языке, так это в диалогах
житейских. Ясно как день, что последние две фразы обнаженных металлических
людей звучали примерно так:
ЛАВЕЛЬ: А вдруг кто-нибудь (мой муж, командир, доктор, босс) войдет?
БРАНД: О, черт, я (запру дверь, сниму телефонную трубку, выключу
свет) сейчас!
Отключка.
Бранд сделал вот что: усыпил всех на борту. Без костюмов он и Лавель,
несомненно, не были подвержены тому воздействию, которое он применил, и
могли вволю наиграться в свои игры. Классный трюк; Карл был бы не прочь
ему научиться - и он считал, что сейчас сделает это.
Поскольку сам Карл сейчас бодрствовал, ясно, что и другие пленники
тоже не спят; возможно они освобождались автоматически по часам утром и
также автоматически погружались в сон после ужина. Также не было сомнений,
что воздействие на пленников не зависело от наличия на них металлических
костюмов _и_л_и_ нахождения их в клетках, ведь Карл отключился прямо на
трапе, и о его присутствии почти наверняка не подозревали. Костюмы,
по-видимому, служили командиру средством управления экипажем - а это
означало, что Бранд (или Бранд и Лавель) хозяин этой лавочки, поскольку
пульт был слишком могущественным средством, чтобы позволить кому попало
баловаться с ним. Карл потер руки.
Один из этих трех овалов должен означать экипаж, другой клетки, а
третий - ну, черт знает, кем управляют эти кнопки - может быть экипажем и
пленниками одновременно. Но овал посредине состоял из наименьшего числа
кнопок, так что, наверно, можно держать пари, что он управляет клетками.
Но как это проверить?
Глубоко вдохнув, Карл методично нажал все кнопки до последней в левом
овале. Ничего не произошло. Поскольку сам он сейчас не валялся на палубе
без сознания, можно было предположить, что экипаж вновь крепко спит - за
неизбежным исключением тех, кто снял свои костюмы, любовников, например.
Теперь к тому овалу, где кнопок меньше. Стараясь напоминать себе, что
теперь в его распоряжении куча времени, Карл, до боли напрягая память и
считая на пальцах, прикинул, где находится кнопка, соответствующая его
клетке. Затем, начиная с кнопки через одну от нее, он вновь прошелся по
всему кругу и остановился за одну кнопку до той, которую считал своей.
Прошло немало времени, и сошло немало пота, прежде чем он заставил
себя прикоснуться к этим кнопкам, но наконец, затаив дыхание, он нажал их
обе одновременно, следя при этом за часами.
1 2 3 4 5