- Что здесь происходит? - Гаррод тронул колено Побджоя и кивнул на
машину с телескопической мачтой.
- А, вы об этом, - Побджой усмехнулся. - У нас в штате очень активная
секция Лиги защиты частной жизни. Иногда по ночам ее члены выезжают на
автомобилях с откидным верхом и стреляют по ретардитовым фонарям из
охотничьих ружей.
- Но это погасит фонарь лишь на несколько часов, пока свет снова не
пройдет сквозь стекло.
Побджой покачал головой.
- Если в материале появилась трещина, он считается опасным и фонари
подлежат замене. Таково постановление муниципалитета.
- Но это обходится городу в круглую сумму!
- Не только нашему городу - пальба по ретардитовым фонарям становится
национальным спортом. К тому же, вам и без меня это прекрасно известно,
упал спрос на пейзажные окна.
- Должен признаться, - сказал Гаррод смущенно, - за последний год я
несколько отошел от дел и плохо представляю рыночную ситуацию.
- Ваше неведение долго не продлится. Самые оголтелые члены Лиги
забрасывают стекландшафты камнями. Более сдержанные гасят их
"щекотателями", и гордые домовладельцы остаются с черными окнами.
- Что за публика в этой Лиге?
- В том-то и дело, что социальный состав очень пестрый. Преподаватели
университетов, клерки, таксисты, школьники... Да кто угодно.
Откинувшись на мягком сиденье, Гаррод задумчиво глядел перед собой.
Его вылазка во внешний мир давала пищу для размышлений: мир этот за окнами
его библиотеки продолжал существовать, бороться, изменяться... Мэнстон был
прав, говоря, что общественное мнение настроено против ретардита, но и он,
как видно, недооценивал стремительно нарастающей мощи этого
противодействия.
- Лично я не вполне понимаю такую антипатию, - сказал Гаррод. - А вы?
- Лично я, - ответил Побджой, - могу сказать, что такой реакции можно
было ожидать.
- А падение преступности? Рост числа успешно раскрытых преступлений?
Или обществу до этого нет дела?
- Есть, конечно. - Побджой недобро усмехнулся. - Но ведь преступления
тоже совершаются членами общества.
- Никто не любит, когда за ним шпионят, - неожиданно заговорил
Джилкрайст.
Гаррод открыл рот для ответа, но вспомнил о глазах и ушах Эстер на
его лацкане, о ненавистном своем жребии. Тишина воцарилась в автомобиле и
не нарушалась почти всю дорогу, пока мощная машина легко преодолевала
крутые петли шоссе, ведущего в край гор и озер.
- Когда начнете терять деньги на ретардите, - вдруг сказал Побджой
бодрым голосом, - попробуйте вложить их в это дело.
Гаррод открыл глаза и глянул в окно. Они проезжали мимо ворот
туристического центра. На ограде свежей краской сияло объявление: "Холмы
Медового Месяца - сто акров безмятежной земли. Гарантируется полное
отсутствие ретардита". Он снова закрыл глаза и подумал, что в мире
медленного стекла естественный порядок вещей вывернут наизнанку: легенда
порождает событие. Один из первых анекдотов, возникших после появления
ретардита, рассказывал о торговце, который отдал паре молодоженов
пейзажное стекло за смехотворно низкую цену, а через неделю явился к ним в
дом и заменил стекло еще лучшим - вовсе бесплатно. Простаки-молодожены
были счастливы, не ведая, что ретардит впускает в себя свет с обеих сторон
и что их старые окна с успехом демонстрируются на холостяцких пирушках.
При всей наивности этой истории она иллюстрирует глубоко укоренившийся в
людях страх быть увиденными в тот момент, когда по вполне разумным
биологическим и социальным причинам они стремятся к уединению.
Автомобиль сделал короткую остановку в Бингхэме, где членов
экспертного совета представили руководству полиции округа, после чего все
выпили по чашке кофе. К месту происшествия добрались на склоне дня. Часть
дороги и окружающие холмы были огорожены толстыми веревками, но сожженную
машину уже убрали, и о случившемся напоминали только глубокие шрамы,
проплавленные в земле.
К Гарроду вернулось убеждение, что расследование обречено на неудачу.
Почти час под пристальными взглядами репортеров, которых внутрь ограды не
пускали, он слонялся по этому участку шоссе, подбирая застывшие капли
металла. Как он и думал, вся эта процедура, включая короткую лекцию
Побджоя о возможном типе и расположении лазерной пушки, была бесполезной.
Гаррод выразил свое растущее раздражение тем, что сел на выступ скалы и
устремил взор в небо. Высоко, в полной тишине, небесную синь пересекал
маленький белый самолет. Такие машины обычно опыляют посевы.
На обратном пути в Огасту кто-то включил радио и настроился на
последние известия. Два сообщения заинтересовали Гаррода. Одно касалось
заявления прокурора штата о значительном прогрессе в расследовании
убийства сенатора Уэскотта, в другом говорилось о начале давно ожидаемой
забастовки почтовых работников. В знак протеста против установки мониторов
из ретардита в пунктах сортировки обработка и доставка почты прекращались.
Гаррод решительно повернулся к Побджою.
- О каком прогрессе идет речь?
- Я ничего не говорил о прогрессе, - возразил Побджой.
- Опять энтузиаст из пресс-отдела?
- Вполне возможно. Вы же знаете их манеру.
Гаррод фыркнул и хотел было снова высказаться по поводу порядков в
пресс-отделе окружной прокуратуры, но в этот момент его осенило, что
объявленная забастовка почтовых работников коснется и его лично. С Эстер
они условились, что он будет посылать ей диски ежевечерней стратосферной
курьерской почтой, чтобы на следующее утро перед завтраком сестра могла
вставить их в роговицу. Навязывая Гарроду этот план, Эстер устроила сцену,
и он не сдержался, выказал раздражение. Теперь было особенно важно
продемонстрировать стремление найти другой способ связи. Гаррод вынул из
кармана радиотелефон и набрал код Лу Нэша.
Тот откликнулся сразу.
- Мистер Гаррод?
- Придется каждый вечер летать в Портстон, а утром возвращаться.
- Не вижу затруднений, кроме, пожалуй, этих ограничений скорости и
высоты полета. Аэродром Портстона в полночь закрывается, так что я буду
вылетать из Огасты не позднее девятнадцати ноль-ноль.
Гаррод хотел было сказать, что готов заплатить любую сумму за
круглосуточную работу аэродрома, но вдруг им овладело столь несвойственное
ему желание слукавить. Он велел Нэшу прийти в гостиницу к шести часам и
откинулся в кресле с приятным чувством вины. Вечер на свободе, да еще в
чужом городе. Эстер захочет узнать, почему он не носил ее диски, а он
ответит, что ее глаза, предназначенные для этого дня, вбирали в себя
подробности полета Нэша в Портстон. Не может же она втиснуть лишние шесть
часов зрения в двадцатичетырехчасовые сутки. Оставалось решить, куда
потратить эти подаренные судьбой часы, часы свободы. Гаррод прикинул
несколько вариантов, включая театр и возможность напиться до потери
сознания, но понял, что пытается обмануть себя, а если уж он собрался
обвести вокруг пальца жену, то важно остаться честным с самим собой.
В этот вечер он намерен приложить все усилия, чтобы - при
благоприятных обстоятельствах - остаться наедине со среброгубой
секретаршей Джона Маннхейма.
Гаррод приколол рамку с дисками к отвороту Лу Нэша, улыбнулся на
прощанье черным бусинками и посмотрел вслед пилоту, пересекавшему
вестибюль. Ему показалось, что Нэш шел не обычной своей походкой, а
принужденно, и Гаррод вдруг понял, каким представляется его брак
постороннему человеку. Узнав, что это за диски, Нэш не сказал ни слова, но
не смог скрыть недоуменных глаз. Почему, прочитал в них Гаррод молчаливый
вопрос, человек, имеющий возможность менять красавиц каждую неделю, каждый
день, пока в нем остается хоть капля сил, хоть тень желания, почему он
остается подвластным Эстер? В самом деле, почему? Гаррод никогда не
задумывался над этим всерьез, считая себя естественным приверженцем
единобрачия. Не кроется ли истина в том, что у Эстер - расчетливой,
преследующей выгоду во всех делах, - хватило ума приобрести себе именно
такого мужа, который ее устраивал?
- Вот где он прячется! - раздался за спиной голос Маннхейма. -
Вставайте, Эл, выпьем перед обедом.
Гаррод повернулся с намерением отказаться от приглашения и увидел
рядом с полковником Джейн Уэйсон. Тончайшее вечернее платье обтягивало
грудь черной блестящей пленкой. Его прозрачность, казалось, открывала
нежную линию бедер и мягкий треугольный бугорок. Яркий свет струился по ее
фигуре, как масло.
- Выпить? - рассеянно отозвался Гаррод, ощущая на себе странную,
нерешительную улыбку Джейн. - Я не против. У меня вообще нет никаких
планов касательно обеда.
- Обед и планы несовместимы. Обедом просто наслаждаются. Вы поедете с
нами. Верно, Джейн?
- Мы не можем заставить мистера Гаррода обедать с нами, если он этого
не хочет.
- Но я хочу! - Гаррод лихорадочно уцепился за столь кстати
открывшуюся возможность. - По правде говоря, я сам собирался найти вас,
чтобы пригласить на обед.
- Обоих? - Маннхейм обнял Джейн за талию и привлек к себе. - Не
думал, что вы так привязаны ко мне, Эл.
- Я без ума от вас, Джон. - Гаррод улыбнулся полковнику, но, увидев
непринужденность, с которой приникла к нему Джейн, почувствовал страстное
желание, чтобы Маннхейм тут же рухнул от сердечного приступа. - Так мы
собирались выпить?
Они спустились в пещеру гостиничного бара и, по настоянию Маннхейма,
заказали по большому бокалу рома с содовой. Гаррод прихлебывал напиток, не
в силах сосредоточиться на тонком привкусе жженого сахара, и пытался
понять, какие отношения связывают Маннхейма и Джейн. Правда, полковник
старше лет на двадцать, не меньше, но его обаятельная прямота и
естественность могли пробудить в ней интерес, тем более что он располагает
неограниченными возможностями и временем для достижения цели. И все же
Гаррод отметил - или ему показалось? - что Джейн сидит чуть ближе к нему,
чем к Маннхейму. Тусклый свет бара наделил больной глаз почти нормальным
зрением, и Гаррод мог видеть Джейн со сверхъестественной для него
объемностью и ясностью. Она была невероятно хороша, как золоченая статуя
индийской богини. Каждый раз, когда она улыбалась, свежеобретенная
ненависть к Маннхейму отзывалась в желудке Гаррода ощущением ледяного
кома. Они перешли в гостиничный ресторан, и на протяжении всего обеда
Гаррод лавировал между чересчур откровенными намеками, уже испробованными
при первом их разговоре, и опасностью проиграть, не ответив на вызов
Маннхейма, который не скрывал своих притязаний. Обед, увы, кончился
слишком скоро.
- Здесь неплохо кормят, - сказал Маннхейм, сокрушенно тыча пальцем в
располневший живот. - Теперь, пожалуй, вы можете позаботиться о счете.
Гаррод, который и без того намеревался заплатить за обед, едва
сдержался, чтобы не выдать вспыхнувшей в нем неприязни к полковнику. Но
тут он заметил, что Маннхейм поднялся на ноги с видом человека, который
торопится уйти. Между тем Джейн и не думала вставать из-за стола.
- Вы не уходите? - Гаррод старался скрыть свою радость.
- Боюсь, что и мне надо идти. Меня ждет целая кипа бумаг.
- Как жаль!
Маннхейм пожал плечами.
- Знаете, что меня беспокоит? Мне начинает нравиться сидеть под
защитной накидкой. Как в утробе - ничего не видно. Скверный признак.
- Выдаете свой возраст, - сказала Джейн с улыбкой. - Фрейд давно
устарел.
- В этом наше сходство.
Маннхейм пожелал Джейн спокойной ночи, дружески кивнул Гарроду и
вышел из ресторана.
Гаррод с любовью смотрел ему вслед.
- Жаль, что ему пришлось уйти.
- Вы уже дважды это сказали.
- Перестарался?
- Немного. Я начинаю чувствовать себя мужчиной.
- А я сидел и думал, как бы устроить Джону срочный вызов в Вашингтон.
Я бы рискнул, но у меня нет ясности, как обстоит дело...
- Что у нас с Джоном? - Джейн тихо засмеялась.
- Он обнимал вас и...
- Какое восхитительное викторианство! - Ее лицо стало серьезным. - Вы
совсем не умеете подойти к женщине, Эл. Я не права?
- Никогда не видел в этом необходимости.
- Ну да, женщины сами вешаются вам на шею - вы богаты и красивы.
- Я вовсе не это имел в виду, - сказал он с досадой. - Просто...
- Я знаю, что вы имели в виду, и я польщена. - Джейн прикрыла ладонью
его руку. Прикосновение отозвалось в нем сладостной дрожью. - Вы женаты,
если не ошибаюсь?
- Я... женат, - с трудом произнес Гаррод.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21