Хэссон, ветеран тысячи таких столкновений, опознал подражательную
вторичность этой привычки и сразу же догадался, что Морлачер - главный в
этой паре. Он по-прежнему опирался на дверцу машины, усилием воли пытаясь
унять боль в спине. Приджен направился к нему. Боль в позвоночнике
вспыхнула с новой силой: сейчас это были механические подшипники, в
которые кто-то подсыпал абразивного порошка, лишив таким образом Хэссона
способности двигаться.
- А это, должно быть, кузен Эла из Англии, - сказал Приджен. - Как
вам нравится Канада, кузен Эла?
- У меня не было времени составить определенное мнение, - ровным
голосом ответил Хэссон.
Приджен оглянулся на остальных.
- Ну не милое ли у него произношение? - Он снова повернулся к
Хэссону. - А видели ли вы что-нибудь глупее этого столкновения?
- Я и его как следует не видел.
- Нет? - Приджен несколько секунд критически рассматривал Хэссона. -
Вы что, калека, что ли?
К своему ужасу Хэссон почувствовал, что губы его складываются в
подобие улыбки.
- Почти.
- Ага.
Приджен с недовольным видом отошел и встал рядом с Морлачером, и
Хэссон понял, что это Морлачер подозвал его легким кивком. Догадка об их
отношениях подтвердилась, но это знание было бесполезным.
- Ты что-нибудь там увидел? - обратился Морлачер к Приджену, словно
они были одни и ничего не произошло.
- Не-а. Если там кто несть, то он держится подальше от окон.
- Я поднимусь с тобой.
Морлачер стал затягивать ремни своего аппарата.
- Только если вы не будете брать с собой это ружье, - сурово
проговорил Уэрри. - Мы не можем допустить, чтобы вы стреляли в людей.
Морлачер продолжал обращаться только к Приджену:
- Я захвачу это ружье с собой, и если кого-нибудь увижу, то буду по
ним палить.
- Ну, не знаю, как вы, - вдруг бодро и жизнерадостно сказал Уэрри,
повернувшись к Хэссону, - а я проголодался. Пошли, Роб: Мэй на нас
рассердится, если мы опоздаем к отбивным.
Полицейский вернулся к машине и буквально рухнул на сиденье, заставив
машину закачаться на рессорах. Хэссон, который только что убедился, что
теперь может двигаться, снова опустился в машину и захлопнул дверцу. Он
положил руки на колени и неподвижно смотрел перед собой, пока Уэрри
запускал двигатель, описывал полукруг по неровному снегу и выводил
автомобиль обратно на дорогу. Но Хэссон выдержал всего минуту.
- Эл, - сказал он негромко, - вы будете делать вызов?
- Вызов? - Казалось, Уэрри искренне удивлен. - С чего это?
- Вы же видели, как Приджен совершил самое серьезное нарушение: он
нес ружье на обычном ремне. И Морлачер тоже собирается это сделать.
- Я бы не стал об этом беспокоиться. Кроме того, это происходило на
территории, принадлежащей Баку.
- Это не имеет значения для воздушных законов.
Уэрри расхохотался:
- Расслабься, Роб. Это же не старая добрая Англия. Здесь нет толпы. У
нас миллионы квадратных километров дикой местности, где можно ронять хоть
целые городские кварталы, и никто даже не обратит внимания.
- Но...
Хэссон покрепче сжал колени, так что костяшки пальцев обозначились
сквозь кожу как белые холмики, перерезанные тонкой розовой линией. Он
понял, почему не может вспомнить своей первой встречи в Уэрри: человека,
которым он считал Уэрри, просто не существовало.
- Знаете, ведь Приджен сбил вас специально, - сказал Хэссон,
напоминая себе, что это не его дело, но он не в силах был остановиться.
- Он всегда так балуется, - небрежно отозвался Уэрри. - Весельчак.
Это ничего не значит.
"А ВОТ ТУТ ВЫ ОШИБЛИСЬ, - подумал Хэссон. - В ЭТОМ-ТО СУТЬ ДЕЛА".
- Из того, что я видел...
- А я думал, что ты ничего не видел, - смешался Уэрри. - Когда Старр
тебя спросил, ты сказал, что ничего не видел.
- Да, но...
Хэссона задело замечание Уэрри, главным образом из-за того, что
спорить с ним было бессмысленно, и он погрузился в обиженное молчание.
Машина въехала в деловой район Триплтри, и Хэссон стал изучать облик
незнакомых магазинов и деловых зданий. Он отметил про себя, насколько
по-разному можно сочетать окна, стены и двери, и ностальгически сравнивал
увиденное со скромной архитектурой сельских поселков Англии. Наступил
обеденный перерыв, и тротуары были запружены людьми. Многие носили яркие
летные костюмы, отлично защищавшие от холода. Два полисмена - один толстый
и пожилой, другой еле достигший юношеского возраста - дружелюбно кивнули
Уэрри, когда машина притормозила на перекрестке. Тот изобразил пародию на
официальное приветствие, потом кивнул и ухмыльнулся, снова ощущая себя
удобно и надежно в достойной роли - а толстяк показал, что действует
воображаемыми ножом и вилкой. Оба полисмена сразу же повернулись и быстро
вошли в закусочную.
- Вечно жуют, эти двое, - заметил Уэрри. - Ну, по крайней мере, я
всегда знаю, где их найти.
Хэссон изумился тому, насколько неформальны отношения Уэрри с его
подчиненными. Он воспринял это как еще один знак того, что он окончательно
запутался в чуждом ему мире. Хэссон уже начал тонуть в новых волнах
депрессии, когда заметил, что машина, проехав всего три-четыре центральные
улицы, въезжает в жилые районы.
- Сколько жителей в Триплтри? - спросил он, оглядываясь по сторонам.
- По последней переписи двадцать шесть тысяч. - Уэрри бросил на него
смеющийся взгляд. - Но мы все равно называем его крупным центром. Когда
провинции стали автономными и заимели собственные правительства, они
захотели по возможности больше напоминать настоящие страны. Поэтому уставы
принимали только для городов. В Альберте нет ни деревень, ни поселков.
Только города. Сотни.
Он расхохотался и приподнял козырек фуражки. К нему его
жизнерадостность явно вернулась.
- Понятно. - Хэссон постарался усвоить эту информацию. - И сколько же
человек в вашем отделении?
- Непосредственно на дежурствах четверо. Ты видел, как в столовку
Ронни входила половина моего состава. Вторая половина занимается воздушным
движением.
- Похоже, что людей маловато.
- Я управляюсь, и это дает мне официальный статус начальника полиции.
Если я переведусь в большой город, то только на должность начальника.
Хэссон попытался представить себе, как можно создать эффективную
полицейскую службу с помощью четырех полисменов, но его воображение с
такой задачей не справилось. Он уже собирался задать очередной вопрос,
когда Уэрри притормозил и свернул в небольшой переулок с белыми каркасными
домами. Здесь снег не убирали, в отличие от центральных улиц, и он лежал
вдоль дороги холмами шоколадного цвета. У Хэссона заколотилось сердце: он
понял, что они приехали к Уэрри и сейчас их встретят его домочадцы. Машина
с хрустом остановилась в центре переулка, перед домом, наполовину скрытым
несколькими молодыми елочками.
- Ну, вот и прибыли, - весело сказал Уэрри. - Роб, ты уже скоро
будешь за столом.
Хэссон попытался улыбнуться.
"Не забывайте, - однажды сказал ему доктор Коулбрук, - человек,
перенесший нервное расстройство и успешно с ним справившийся, гораздо
лучше готов к жизни, чем тот, кто ни разу не пережил этого. Борьба за
самообладание вскрывает внутренние резервы и силы, которые при других
обстоятельствах остались бы невостребованными".
Вспомнив эти слова, Хэссон попытался найти в них утешение. Не глядя в
сторону дома из опасения встретить взгляд незнакомого человека, он открыл
дверцу машины и вышел Недавняя разминка у отеля, оказывается, помогла ему
раскрепостить мышцы позвоночника и бедренного отдела, и теперь он встал
совершенно нормально. Обрадованный этим, Хэссон настоял на том, чтобы
взять из рук Уэрри два своих чемодана и нести их к дому самому.
Уэрри красивым жестом распахнул наружную и внутреннюю двери и провел
его в теплый мир ароматов кухни, войсковой мастики и камфары. Справа из
маленькой прихожей наверх вела лестница. Прихожая казалась еще теснее
из-за старомодной вешалки, топорщившейся многочисленной верхней одеждой,
стегаными летными костюмами и АГ-ранцами. На стенах в рамочках висели
фотографии и несколько довольно беспомощных акварелей. Все это создавало
удивительно домашнюю атмосферу, которая заставила Хэссона еще острее
ощутить свое одиночество: этот дом был не его домом.
Подавленный и загнанный в угол, он оглядывался по сторонам.
И вдруг дверь в дальнем конце прихожей открылась и оттуда вышла
женщина лет тридцати. Среднего роста, светловолосая, с узкими бедрами и
довольно пышным бюстом - точь-в-точь те красотки с пухленькими губками,
каких Хэссон видел в старых плоскоэкранных кинофильмах. "Вот, - подумал
он, - девушка из бара, любящая свою работу, подружка гангстера, девчонка
на заднем сиденьи мотоцикла, официантка придорожного кафе, за чью
благосклонность водители грузовиков колотят друг друга ножками стульев".
Женщина была одета под стать этой многогранной роли: туфли на высоком
каблуке, облегающие брюки а-ля тореадор и белая футболка. Хэссон не смог
заставить себя посмотреть ей в глаза.
- Мэй, - произнес Уэрри голосом, полным гордости, - я хочу
представить тебе моего кузена, Роба Холдейна. Он уже несколько дней в пути
и проголодался. Правда, Роб?
- Правда, - согласился Хэссон, смиряясь с тем, что у него нет
возможности дипломатично заставить Уэрри понять, что сейчас больше всего
на свете ему необходимы одиночество и покой. - Рад с вами познакомиться!
- Взаимно, Роб.
Мэй взяла его протянутую руку и в момент прикосновения внезапно
улыбнулась одновременно смущенно и открыто, словно между ними обнаружился
какой-то неожиданный магнетизм, заставший ее врасплох. Приемчик был
настолько избитый, что Хэссон смутился, но в то же время почувствовал себя
польщенным. Уэрри радостно улыбался.
- Нам надо бы выпить. Где бутылка, Роб?
- Вот она.
Хэссон обнаружил, что сунул фляжку с виски себе в карман. Он как раз
вытаскивал ее, когда к ним присоединилась остролицая угловатая женщина лет
шестидесяти. Одета она была празднично, словно собралась в гости. На ней
была масса украшений, а волосы подкрашены в тон костюму из меднотекса.
- А это Джинни Карпентер, мать Мэй, - объявил Уэрри. - Джинни,
познакомься с Рабом.
- Очень приятно. - Она посмотрела на Хэссона сквозь прищуренные веки
и даже не сделала попытки пожать протянутую ей руку. - Вы тот, кто чуть не
кокнулся в машине?
Хэссон был ошарашен.
- Да, конечно...
- Что, у вас в Англии нет хороших больниц?
- Ну, Джинни, - примиряюще влез в разговор Уэрри, - Роб провел в
больнице столько, сколько надо было. Здесь он, чтобы отдохнуть и
восстановить силы.
- Ему это не помешает, - согласилась Джинни, продолжая критически
рассматривать Хэссона. - Посмотрим, каков он будет через два месяца
нормального режима.
Хэссон попытался придумать быстрый ответ, который дал бы этой женщине
понять, что он всю жизнь предпочитал хорошо питаться и намерен это делать
и после того, как уедет из Канады, но резкие манеры старушки смутили все
его мысли. Хэссон уставился нанес, онемевший и беспомощный, и пытался
найти нужные слова.
- Вы собирались хлебнуть разок? - спросила Джинни, опередив его, и
многозначительно посмотрела на фляжку в его руке. - Если вам это
необходимо, так давайте, не стесняйтесь. Запах алкоголя меня не беспокоит.
Фраза, которую Хэссон отчаянно пытался сложить в голове, тут же
рассыпалась на мелкие кусочки, и он окончательно лишился дара речи.
Уэрри радостно кивал, словно наслаждался поддразниванием давних
друзей, Мэй по-прежнему смотрела на гостя с изумленным видом,
распространяя волны туманной нежности. Хэссон с трудом подавил желание
убежать.
- Это моя бутылка, Джинни, - проговорил наконец Уэрри. - Роб принес
ее из машины.
- Так почему он этого не сказал? - рявкнула Джинни, направляясь
обратно в комнату, из которой появилась. - Я поставлю жариться отбивные.
Идем, девочка! Ты сегодня что-то не очень стараешься, а у нас масса дел.
Мэй послушно пошла за ней и, закрывая дверь, бросила последний
влажный взгляд на Хэссона.
- Джинни настоящая чудачка, - со смехом заметил Уэрри. Видел бы ты
свое лицо, когда она отпустила эту фразочку насчет того, чтобы заложить за
воротник!
Хэссон болезненно улыбнулся, недоумевая про себя, как этот человек
может быть настолько нечутким.
- Я немного устал. Если вы не возражаете, я бы хотел подняться к себе
в комнату.
- Ты к нему едва прикоснулся, - разочарованно произнес Уэрри,
присматривая фляжку на свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26