– Черт! Не могу вспомнить имя невесты. Элеонора фон Шеллерсхайм? Фон Шеффер-Бойядель? А может, ее зовут вовсе не Элеонора?
Камден улыбнулся. Тетя Плони славилась своей замечательной памятью. Должно быть, ее страшно раздражало, что она не может вспомнить имя, которое вертелось на кончике языка.
Камден подсел к графине и долил вина в ее бокал.
– А откуда сама невеста?
– По-моему, откуда-то из Польши. Вернее – из какого-то соседнего княжества.
– У нас там есть знакомые, – заметил маркиз. – Теодора, например.
Графиня нахмурилась, пытаясь сосредоточиться среди гула голосов; в большой гостиной «Двенадцати колонн» собрались родственники Камдена, съехавшиеся на свадьбу почти из всех европейских государств, хотя приглашения были разосланы за считанные недели до торжества. Его мать была вне себя от радости – наконец-то она могла принимать гостей в собственном поместье, пусть даже изрядно обветшавшем.
– Фон Швайнфурт? – упорно не сдавалась тетя Плони – Как ужасно стареть! В молодости я никогда не забывала имен. Так, дай-ка подумать. Фон Шванвиш?
– Фон Шнурбайн? Фон Шноттенштейн? – поддразнивал ее Камден. Он пребывал в превосходном настроении. Завтра в это самое время он будет сочетаться браком с самой замечательной девушкой на свете. А ночью…
– Фон Швеппенбург! – воскликнула графиня. – Вот! Я еще не совсем выжила из ума.
– Фон Швеппенбург? – Однажды во время физического опыта в лаборатории Камдена случайно ударило током. И сейчас его пальцы пронзил точно такой же разряд. – Вы имеете в виду вдову графа Георга фон Швеппенбурга?
– Бог с тобой! Нет, конечно! Его дочь. И зовут ее вовсе не Элеонора, а Теодора. Бедный Алеша совсем потерял голову от любви.
Маркиз в изумлении уставился на собеседницу. Неужели речь действительно шла о Теодоре? Но как же так?.. Ведь она совсем недавно уже вышла замуж? Ответ мог быть только один: пожилая графиня ошиблась. Да, скорее всего тетя Плони что-то не так поняла.
– Я виделся с ней несколько лет назад, когда мы жили в Петербурге, – осторожно заметил Камден. – По-моему, она недавно вышла замуж за какого-то польского князя.
Графиня насмешливо фыркнула:
– Хочешь сказать, что теперь у нее будет два мужа? Прелюбопытная вышла бы история, но, увы, это совершенно исключено. По Алешиным словам, его нареченная чиста, как арктический лед, и к тому же мать девушки следит за каждым ее шагом. Видимо, ты ошибся, мой мальчик.
Тремейну почудилось, что в голове его загудел колокол. Наполнив свой бокал до краев ликером, он осушил его одним глотком. Ликер, смешанный с коньяком, лился ему в горло огненным потоком, но он почти ничего не чувствовал.
– Еще только два часа пополудни. Не рановато ли прощаться с холостяцкой жизнью? – хихикнула тетя Плони. – Или у тебя уже дрожат коленки?
Камден не знал, дрожат ли у него коленки. Он вообще не чувствовал ни рук, ни ног, не чувствовал ничего, кроме замешательства и надвигающейся опасности – как если бы земля под его ногами внезапно разверзлась паутиной бездонных разломов и трещин.
Он встал и поклонился графине.
– Нет, нисколько не дрожат. Но с вашего позволения, дорогая кузина, мне надо уладить одно маленькое дельце. Увидимся за обедом.
Камден не смог придумать лучшего предлога, чтобы улизнуть из гостиной. Он бродил по безмолвным, продуваемым сквозняками коридорам особняка, и обрывки разговора с тетей. Плони по-прежнему звучали у него в ушах. Камден чувствовал, что тетя Плони не ошиблась, и это почему-то ужасно его пугало.
Не доходя до главной части дома, Камден повернул за угол и столкнулся со слугой, державшим в руках поднос для писем.
– Простите, милорд! – тут же извинился юноша и опустился на четвереньки, чтобы собрать рассыпавшиеся послания.
Пока слуга подбирал письма, Камден заметил, что два адресованы ему. Он узнал почерк друзей. Семестр уже начался – должно быть, друзья гадали, почему он до сих пор не вернулся. Он не стал сообщать приятелям о своей свадьбе – они с Джиджи решили устроить званый вечер-сюрприз в Париже. Ее представитель нашел для них просторные апартаменты на Монтень-Сен-Женевьев в Латинском квартале, от которых было рукой подать до места его учебы. Комнаты уже обставили самой необходимой мебелью, и туда уже вселились повар с горничной, чтобы подготовить все к их приезду, который ожидался через пять дней.
Маркиз протянул руку к подносу.
– Я возьму их, Элвуд.
Слуга растерялся.
– Но, сэр, мистер Беккет распорядился сперва доставлять всю почту к нему, чтобы он мог ее разобрать.
– Когда распорядился?
– Прямо перед Рождеством, сэр. Мистер Беккет сказал, что вам надоели бесконечные письма с просьбами о подаянии.
«Что?!» – чуть не воскликнул Камден. Отец не мог пройти мимо попрошайки, чтобы не подать хотя бы монетку. Отчасти именно его мягкосердечие и довело их до нищеты.
В голове Камдена разрозненные звенья начали складываться в одно ужасное подозрение. Ему хотелось избавиться от него, хотелось хватить по нему чем-нибудь крепким и тяжелым – чтобы разбить вдребезги цепь выводов и умозаключений, грозившую задушить его безоблачную радость. Он хотел забыть обо всем, хотел притвориться, что все идет именно так, как он ожидал.
Завтра он женится. И он с нетерпением ждет первой брачной ночи со своей возлюбленной. Ждет не дождется, как будет просыпаться рядом с ней каждый день, греться в лучах ее любви и восхищаться силой ее духа.
– Ладно, отнеси их Беккету, – сказал маркиз.
– Да, сэр.
Камден смотрел вслед слуге и говорил себе: «Отпусти его. Не задавай вопросов. Не думай. Ничего не выясняй»
– Погоди! – крикнул маркиз.
Элвуд остановился и обернулся:
– Да, сэр?..
– Передай Беккету, что я жду его у себя через пятнадцать минут.
Глава 11
22 мая 1893 года
Камден предполагал, что после недельной деловой поездки в Европу, во время которой он очень мало думал о делах и очень много – о своей жене, джентльменский клуб станет бальзамом для его усталой души. Но вскоре он начал жалеть о своем новоиспеченном членстве. До этого он ни разу не переступал порога английского клуба, но у него сложилось впечатление, что клуб – это тихое, спокойное местечко, где мужчины, сбежав от сварливых жен и домашних забот, попивают скотч, разглагольствуют о политике или мирно посапывают, прикрывшись номером «Таймс».
Внутреннее убранство клуба выглядело так, словно его не меняли лет пятьдесят: полинявшие бордовые портьеры, мебель, которая, лет через десять будет зваться «благородно потертой», а на обоях – неровные, тени от газовых рожков. Все это, разумеется, внушало ложную надежду, что ему удастся скоротать денек в тихих раздумьях. Несколько минут Тремейн действительно наслаждался покоем, пока его не обступила толпа жаждавших свести с ним знакомство.
Разговор быстро перешел на его разнообразное имущество. Когда миссис Роуленд в одном из своих писем объявила, что общество изменилось и нынешнее поколение, точно заведенное, говорит о деньгах, Камден не до конца ей поверил. Зато теперь у него не осталось сомнений.
– И сколько же стоит такая яхта? – спросил один юноша.
– От продажи яхт большая прибыль? – поинтересовался другой.
Наверное, виной всему был упадок сельского хозяйства, наполовину урезавший финансовые поступления от больших поместий. Аристократы беднели, и их доходы таяли с каждым днем. По издавна сложившемуся обычаю дворяне не зарабатывали на жизнь своим трудом и посвящали себя государственной службе – заседали в парламенте либо становились мировыми судьями. Такое положение вещей все больше расходилось с реальной жизнью, однако пока что мало кто из джентльменов отваживался работать, поэтому они работали языками, чтобы хоть как-то унять зуд всеобщего беспокойства.
– Такая яхта по карману лишь богатейшим людям Америки, да и тех можно пересчитать по пальцам, – ответил Камден. – Но увы, на строительстве яхт быстро не разбогатеешь.
Если бы он рассчитывал только на прибыль от собственной фирмы, которая проектировала и строила яхты, то был бы просто зажиточным горожанином, но никак не богачом, водившим дружбу с манхэттенской элитой. Основная доля его капитала приходилась на вложения в другие коммерческие предприятия, связанные с мореходством, – фрахтовочную компанию и верфь, где строились торговые суда.
– А как стать владельцем такой фирмы? – спросил один из его многочисленных собеседников – пожилой джентльмен, у которого, судя по очертаниям его фигуры, под жилетом скрывался корсет.
Камден бросил взгляд на старинные напольные часы, стоявшие между двумя книжными шкафами у дальней стены. Не важно, сколько сейчас времени, – он все равно скажет, что через полчаса его ждут в другом месте. Часы показывали три часа пятнадцать минут, а возле часов стоял лорд Ренуэрт, смотревший на джентльменов, окруживших Камдена, с насмешливым изумлением.
– Как стать владельцем? – Камден снова перевел взгляд на затянутого в корсет господина. – Требуются время, удача и богатая жена – вот слагаемые успеха, любезнейший.
Собеседники встретили его ответ молчанием. Маркиз же, воспользовавшись удобным, моментом, поднялся на ноги и проговорил:
– С вашего позволения, джентльмены, я хотел бы побеседовать с лордом Ренуэртом.
«Дочь посылает мне открытки из Озерного края. По слухам, лорд Ренуэрт тоже там».
«Дочь собирается на неделю в Шотландию с компанией друзей. Лорд Ренуэрт в числе приглашенных».
«Когда я в последний раз виделась с дочерью, она щеголяла бриллиантовыми браслетами – прежде я их на ней не видела. Более того, она не пожелала открыть тайну их происхождения».
Миссис Роуленд, не скупившаяся на похвалы лорду Ренуэрту, утверждала, что на него равняются все мужчины и что за ним охотятся все женщины. И она нисколько не преувеличивала. Он был грациозен, элегантен, спокоен и сдержан – при том что все это, похоже, не стоило ему никаких усилий.
– Вы собрали вокруг себя самую настоящую толпу, лорд Тремейн, – с улыбкой заметил Ренуэрт, пожимая Камдену руку. – У нас вы стали объектом жгучего любопытства.
– Да, вроде нового клоуна в цирке, – сказал Камден. – Вам, сэр, повезло. Вы настолько обеспечены, что вам не надо забивать голову мыслями о коммерции.
Лорд Ренуэрт рассмеялся.
– А вот здесь, милорд, вы глубоко заблуждаетесь. Богатому пэру деньги нужны ничуть не меньше, чем бедному пэру, – большое хозяйство требует больших трат. Но осмелюсь предположить, что людское любопытство разжигают не только ваши коммерческие успехи.
– Вы имеете в виду мой развод?
– Не считая старого доброго убийства, развод по причине супружеской измены – самая интересная тема для сплетен.
– Согласен. И что же вы слышали?
Лорд Ренуэрт внимательно посмотрел на Камдена и совершенно бесстрастным тоном ответил:
– Бог наградил меня великим множеством своячениц. И одна из них узнала из достоверного источника, что вы готовы пойти на уступки и признать брак недействительным, если леди Тремейн передаст вам половину своего состояния и пообещает отправиться в путешествие на самом роскошном из ваших кораблей.
– Любопытно. Но я не занимаюсь пассажирскими перевозками.
– Это вы так думаете, – с невозмутимым видом парировал лорд Ренуэрт. – Правда, другая сестра леди Ренуэрт, которая черпает сведения из не менее достоверного источника, утверждает, что вы в шаге от бурного примирения.
Камден кивнул.
– И вы одобрили бы наше примирение, не так ли? Должен сказать, леди Тремейн очень на вас сердита. Она считает, что вы предали дружбу лорда Фредерика.
– Возможно. – Ренуэрт поморщился. – Но в противном случае я бы предал ее дружбу, а мне этого очень не хотелось. Что же касается лорда Фредерика, то у него, безусловно, золотое сердце, однако… А вот и он! Сегодня сплетники получат новую пищу для пересудов.
Ренуэрт кивком головы указал на дверь. Камден обернулся и увидел направлявшегося к ним молодого человека. Тот немного сутулился, но все равно было видно, что он довольно высок ростом. У молодого человека были круглое лицо, волевой подбородок и ясный открытый взгляд. Все находившиеся в комнате с интересом посмотрели на юношу, затем снова уставились на Камдена. Но маркиз упорно не замечал повышенного внимания к его персоне.
Молодой человек протянул руку лорду Ренуэрту.
– Рен, рад вас видеть. – У юноши оказался на редкость приятный голос. – Я как раз думал, не послать ли вам письмо. Несколько месяцев назад леди Рен попросила меня написать ее портрет. Тогда я ответил, что у меня плохо получаются портреты. Но сейчас… В общем, вы знаете, как обстоят мои дела… К счастью, у меня много свободного времени. Если она еще не передумала…
– Она будет в восторге, Фредди, – с улыбкой ответил лорд Ренуэрт и тут же повернулся к Камдену: – Лорд Тремейн, позвольте представить вам лорда Фредерика Стюарта. Фредди, это лорд Тремейн.
Маркиз протянул руку:
– Очень приятно, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Камден улыбнулся. Тетя Плони славилась своей замечательной памятью. Должно быть, ее страшно раздражало, что она не может вспомнить имя, которое вертелось на кончике языка.
Камден подсел к графине и долил вина в ее бокал.
– А откуда сама невеста?
– По-моему, откуда-то из Польши. Вернее – из какого-то соседнего княжества.
– У нас там есть знакомые, – заметил маркиз. – Теодора, например.
Графиня нахмурилась, пытаясь сосредоточиться среди гула голосов; в большой гостиной «Двенадцати колонн» собрались родственники Камдена, съехавшиеся на свадьбу почти из всех европейских государств, хотя приглашения были разосланы за считанные недели до торжества. Его мать была вне себя от радости – наконец-то она могла принимать гостей в собственном поместье, пусть даже изрядно обветшавшем.
– Фон Швайнфурт? – упорно не сдавалась тетя Плони – Как ужасно стареть! В молодости я никогда не забывала имен. Так, дай-ка подумать. Фон Шванвиш?
– Фон Шнурбайн? Фон Шноттенштейн? – поддразнивал ее Камден. Он пребывал в превосходном настроении. Завтра в это самое время он будет сочетаться браком с самой замечательной девушкой на свете. А ночью…
– Фон Швеппенбург! – воскликнула графиня. – Вот! Я еще не совсем выжила из ума.
– Фон Швеппенбург? – Однажды во время физического опыта в лаборатории Камдена случайно ударило током. И сейчас его пальцы пронзил точно такой же разряд. – Вы имеете в виду вдову графа Георга фон Швеппенбурга?
– Бог с тобой! Нет, конечно! Его дочь. И зовут ее вовсе не Элеонора, а Теодора. Бедный Алеша совсем потерял голову от любви.
Маркиз в изумлении уставился на собеседницу. Неужели речь действительно шла о Теодоре? Но как же так?.. Ведь она совсем недавно уже вышла замуж? Ответ мог быть только один: пожилая графиня ошиблась. Да, скорее всего тетя Плони что-то не так поняла.
– Я виделся с ней несколько лет назад, когда мы жили в Петербурге, – осторожно заметил Камден. – По-моему, она недавно вышла замуж за какого-то польского князя.
Графиня насмешливо фыркнула:
– Хочешь сказать, что теперь у нее будет два мужа? Прелюбопытная вышла бы история, но, увы, это совершенно исключено. По Алешиным словам, его нареченная чиста, как арктический лед, и к тому же мать девушки следит за каждым ее шагом. Видимо, ты ошибся, мой мальчик.
Тремейну почудилось, что в голове его загудел колокол. Наполнив свой бокал до краев ликером, он осушил его одним глотком. Ликер, смешанный с коньяком, лился ему в горло огненным потоком, но он почти ничего не чувствовал.
– Еще только два часа пополудни. Не рановато ли прощаться с холостяцкой жизнью? – хихикнула тетя Плони. – Или у тебя уже дрожат коленки?
Камден не знал, дрожат ли у него коленки. Он вообще не чувствовал ни рук, ни ног, не чувствовал ничего, кроме замешательства и надвигающейся опасности – как если бы земля под его ногами внезапно разверзлась паутиной бездонных разломов и трещин.
Он встал и поклонился графине.
– Нет, нисколько не дрожат. Но с вашего позволения, дорогая кузина, мне надо уладить одно маленькое дельце. Увидимся за обедом.
Камден не смог придумать лучшего предлога, чтобы улизнуть из гостиной. Он бродил по безмолвным, продуваемым сквозняками коридорам особняка, и обрывки разговора с тетей. Плони по-прежнему звучали у него в ушах. Камден чувствовал, что тетя Плони не ошиблась, и это почему-то ужасно его пугало.
Не доходя до главной части дома, Камден повернул за угол и столкнулся со слугой, державшим в руках поднос для писем.
– Простите, милорд! – тут же извинился юноша и опустился на четвереньки, чтобы собрать рассыпавшиеся послания.
Пока слуга подбирал письма, Камден заметил, что два адресованы ему. Он узнал почерк друзей. Семестр уже начался – должно быть, друзья гадали, почему он до сих пор не вернулся. Он не стал сообщать приятелям о своей свадьбе – они с Джиджи решили устроить званый вечер-сюрприз в Париже. Ее представитель нашел для них просторные апартаменты на Монтень-Сен-Женевьев в Латинском квартале, от которых было рукой подать до места его учебы. Комнаты уже обставили самой необходимой мебелью, и туда уже вселились повар с горничной, чтобы подготовить все к их приезду, который ожидался через пять дней.
Маркиз протянул руку к подносу.
– Я возьму их, Элвуд.
Слуга растерялся.
– Но, сэр, мистер Беккет распорядился сперва доставлять всю почту к нему, чтобы он мог ее разобрать.
– Когда распорядился?
– Прямо перед Рождеством, сэр. Мистер Беккет сказал, что вам надоели бесконечные письма с просьбами о подаянии.
«Что?!» – чуть не воскликнул Камден. Отец не мог пройти мимо попрошайки, чтобы не подать хотя бы монетку. Отчасти именно его мягкосердечие и довело их до нищеты.
В голове Камдена разрозненные звенья начали складываться в одно ужасное подозрение. Ему хотелось избавиться от него, хотелось хватить по нему чем-нибудь крепким и тяжелым – чтобы разбить вдребезги цепь выводов и умозаключений, грозившую задушить его безоблачную радость. Он хотел забыть обо всем, хотел притвориться, что все идет именно так, как он ожидал.
Завтра он женится. И он с нетерпением ждет первой брачной ночи со своей возлюбленной. Ждет не дождется, как будет просыпаться рядом с ней каждый день, греться в лучах ее любви и восхищаться силой ее духа.
– Ладно, отнеси их Беккету, – сказал маркиз.
– Да, сэр.
Камден смотрел вслед слуге и говорил себе: «Отпусти его. Не задавай вопросов. Не думай. Ничего не выясняй»
– Погоди! – крикнул маркиз.
Элвуд остановился и обернулся:
– Да, сэр?..
– Передай Беккету, что я жду его у себя через пятнадцать минут.
Глава 11
22 мая 1893 года
Камден предполагал, что после недельной деловой поездки в Европу, во время которой он очень мало думал о делах и очень много – о своей жене, джентльменский клуб станет бальзамом для его усталой души. Но вскоре он начал жалеть о своем новоиспеченном членстве. До этого он ни разу не переступал порога английского клуба, но у него сложилось впечатление, что клуб – это тихое, спокойное местечко, где мужчины, сбежав от сварливых жен и домашних забот, попивают скотч, разглагольствуют о политике или мирно посапывают, прикрывшись номером «Таймс».
Внутреннее убранство клуба выглядело так, словно его не меняли лет пятьдесят: полинявшие бордовые портьеры, мебель, которая, лет через десять будет зваться «благородно потертой», а на обоях – неровные, тени от газовых рожков. Все это, разумеется, внушало ложную надежду, что ему удастся скоротать денек в тихих раздумьях. Несколько минут Тремейн действительно наслаждался покоем, пока его не обступила толпа жаждавших свести с ним знакомство.
Разговор быстро перешел на его разнообразное имущество. Когда миссис Роуленд в одном из своих писем объявила, что общество изменилось и нынешнее поколение, точно заведенное, говорит о деньгах, Камден не до конца ей поверил. Зато теперь у него не осталось сомнений.
– И сколько же стоит такая яхта? – спросил один юноша.
– От продажи яхт большая прибыль? – поинтересовался другой.
Наверное, виной всему был упадок сельского хозяйства, наполовину урезавший финансовые поступления от больших поместий. Аристократы беднели, и их доходы таяли с каждым днем. По издавна сложившемуся обычаю дворяне не зарабатывали на жизнь своим трудом и посвящали себя государственной службе – заседали в парламенте либо становились мировыми судьями. Такое положение вещей все больше расходилось с реальной жизнью, однако пока что мало кто из джентльменов отваживался работать, поэтому они работали языками, чтобы хоть как-то унять зуд всеобщего беспокойства.
– Такая яхта по карману лишь богатейшим людям Америки, да и тех можно пересчитать по пальцам, – ответил Камден. – Но увы, на строительстве яхт быстро не разбогатеешь.
Если бы он рассчитывал только на прибыль от собственной фирмы, которая проектировала и строила яхты, то был бы просто зажиточным горожанином, но никак не богачом, водившим дружбу с манхэттенской элитой. Основная доля его капитала приходилась на вложения в другие коммерческие предприятия, связанные с мореходством, – фрахтовочную компанию и верфь, где строились торговые суда.
– А как стать владельцем такой фирмы? – спросил один из его многочисленных собеседников – пожилой джентльмен, у которого, судя по очертаниям его фигуры, под жилетом скрывался корсет.
Камден бросил взгляд на старинные напольные часы, стоявшие между двумя книжными шкафами у дальней стены. Не важно, сколько сейчас времени, – он все равно скажет, что через полчаса его ждут в другом месте. Часы показывали три часа пятнадцать минут, а возле часов стоял лорд Ренуэрт, смотревший на джентльменов, окруживших Камдена, с насмешливым изумлением.
– Как стать владельцем? – Камден снова перевел взгляд на затянутого в корсет господина. – Требуются время, удача и богатая жена – вот слагаемые успеха, любезнейший.
Собеседники встретили его ответ молчанием. Маркиз же, воспользовавшись удобным, моментом, поднялся на ноги и проговорил:
– С вашего позволения, джентльмены, я хотел бы побеседовать с лордом Ренуэртом.
«Дочь посылает мне открытки из Озерного края. По слухам, лорд Ренуэрт тоже там».
«Дочь собирается на неделю в Шотландию с компанией друзей. Лорд Ренуэрт в числе приглашенных».
«Когда я в последний раз виделась с дочерью, она щеголяла бриллиантовыми браслетами – прежде я их на ней не видела. Более того, она не пожелала открыть тайну их происхождения».
Миссис Роуленд, не скупившаяся на похвалы лорду Ренуэрту, утверждала, что на него равняются все мужчины и что за ним охотятся все женщины. И она нисколько не преувеличивала. Он был грациозен, элегантен, спокоен и сдержан – при том что все это, похоже, не стоило ему никаких усилий.
– Вы собрали вокруг себя самую настоящую толпу, лорд Тремейн, – с улыбкой заметил Ренуэрт, пожимая Камдену руку. – У нас вы стали объектом жгучего любопытства.
– Да, вроде нового клоуна в цирке, – сказал Камден. – Вам, сэр, повезло. Вы настолько обеспечены, что вам не надо забивать голову мыслями о коммерции.
Лорд Ренуэрт рассмеялся.
– А вот здесь, милорд, вы глубоко заблуждаетесь. Богатому пэру деньги нужны ничуть не меньше, чем бедному пэру, – большое хозяйство требует больших трат. Но осмелюсь предположить, что людское любопытство разжигают не только ваши коммерческие успехи.
– Вы имеете в виду мой развод?
– Не считая старого доброго убийства, развод по причине супружеской измены – самая интересная тема для сплетен.
– Согласен. И что же вы слышали?
Лорд Ренуэрт внимательно посмотрел на Камдена и совершенно бесстрастным тоном ответил:
– Бог наградил меня великим множеством своячениц. И одна из них узнала из достоверного источника, что вы готовы пойти на уступки и признать брак недействительным, если леди Тремейн передаст вам половину своего состояния и пообещает отправиться в путешествие на самом роскошном из ваших кораблей.
– Любопытно. Но я не занимаюсь пассажирскими перевозками.
– Это вы так думаете, – с невозмутимым видом парировал лорд Ренуэрт. – Правда, другая сестра леди Ренуэрт, которая черпает сведения из не менее достоверного источника, утверждает, что вы в шаге от бурного примирения.
Камден кивнул.
– И вы одобрили бы наше примирение, не так ли? Должен сказать, леди Тремейн очень на вас сердита. Она считает, что вы предали дружбу лорда Фредерика.
– Возможно. – Ренуэрт поморщился. – Но в противном случае я бы предал ее дружбу, а мне этого очень не хотелось. Что же касается лорда Фредерика, то у него, безусловно, золотое сердце, однако… А вот и он! Сегодня сплетники получат новую пищу для пересудов.
Ренуэрт кивком головы указал на дверь. Камден обернулся и увидел направлявшегося к ним молодого человека. Тот немного сутулился, но все равно было видно, что он довольно высок ростом. У молодого человека были круглое лицо, волевой подбородок и ясный открытый взгляд. Все находившиеся в комнате с интересом посмотрели на юношу, затем снова уставились на Камдена. Но маркиз упорно не замечал повышенного внимания к его персоне.
Молодой человек протянул руку лорду Ренуэрту.
– Рен, рад вас видеть. – У юноши оказался на редкость приятный голос. – Я как раз думал, не послать ли вам письмо. Несколько месяцев назад леди Рен попросила меня написать ее портрет. Тогда я ответил, что у меня плохо получаются портреты. Но сейчас… В общем, вы знаете, как обстоят мои дела… К счастью, у меня много свободного времени. Если она еще не передумала…
– Она будет в восторге, Фредди, – с улыбкой ответил лорд Ренуэрт и тут же повернулся к Камдену: – Лорд Тремейн, позвольте представить вам лорда Фредерика Стюарта. Фредди, это лорд Тремейн.
Маркиз протянул руку:
– Очень приятно, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37