Все певцы держали в руках или маленькие тарабаны, или струнные аллюты. Их песни и свет электрических фонарей провожал четверку до самой вершины шахты.
— Разве это не прекрасно? — спросила Джабитта.
— Да уж, — нехотя подтвердил Анакин.
35
— Вот мы и добрались. Перед нами фабричная долина, — сказал Ганн, когда восхождение по ступеням закончилось. Тяжелая ноша Анакина — его семенапартнеры — сделали подъем по лестнице особенно утомительным. Джабитта обогнала ею и ждала наверху, а теперь с радостной улыбкой на лице снова присоединилась к ним. Анакин задрал голову и посмотрел на кроны огромных борасов, которые смыкались в доброй сотни метров над ними, образуя крышу необъятного зала. Солнечные лучи пробивались сквозь толстый слой листвы, освещая мощеную каменную дорогу нереальным зеленоватым сиянием. Дорога тянулась на несколько километров между отвесных стен, состоящих из длинных, плотно пригнанных друг к другу восьмиугольных колонн из лавы.
Упавшие коричневые валуны попали в эти стены, когда те еще не застыли, да так и остались там, нарушая равномерную картину высоких столбов изгороди. Некоторые валуны, размером с комнату Анакина в Ордене, треснули, и на сломе показались блестящие оранжевые и зеленые кристаллы. Они были натыканы так близко друг к другу, как булавки в подушечке для иголок Шми. Вдоль стен тянулись толстые черные усики, которые оплетали красные подпорки, расставленные среди восьмиугольных камней мощеной дороги. Эти усики рвались вверх и через десяток-другой метров достигали своей цели — толстых стволов борасов. Тонкие зеленые в полоску усики произрастали из толстых лиан и закреплялись среди пустотелых расколотых валунов, словно отдыхая перед последним рывком наверх.
Воздух под естественным куполом был густым и влажным, температуры человеческого тела, и дышать им было очень трудно. К тому же он был пронизан острыми сладкими ароматами — цветы, пироги, эль и вино, и все это на фоне мощного запаха плодородной почвы.
— Камни были здесь еще до того, как мы пришли сюда, — сказала Джабитта, и ее лицо было торжественно-мрачным в зеленоватом сумеречном свете. — И борасы тоже уже росли здесь. А в прошлом году папа ввел новое правило: когда фабрика начинает работать, борасы смыкают кроны и скрывают, что мы здесь делаем, чтобы никто не мог подсмотреть.
— Твой папа — замечательный человек, — с важным видом заявил Ганн. ОбиВан снова отметил мертвенную бледность Ганна, когда тот говорил о недавнем прошлом.
По долине, многократно усиливаясь за счет отражения от каменных стен, прокатился громкий шум, словно кто-то дул в огромный рог, затем последовало несколько волн еще более влажного насыщенного воздуха. Массивные стволы борасов заходили ходуном, а длинные ветви и листва мелко завибрировали, издавая шум, напоминающий тысячи шепчущих голосов. На дорогу посыпался дождь из засохшей коры-кожи борасов.
Семена-партнеры неистово тряслись.
— Они не могут больше ждать, — объяснил Ганн.
Анакин никак не мог поверить, что он на самом деле находится здесь. Снилось ли ему это место, что теперь оно кажется ему таким знакомым? У него возникло впечатление, что сейчас в его теле сидят две разные личности — одна из них уже была здесь и все это прекрасно знает, а вторая личность — юный мальчик с другой планеты, которая далеко-далеко отсюда. Он никак не мог понять, кто сейчас был главным и кто передвигал его ногами и владел его мыслями. Анакин посмотрел на Оби-Вана и какое-то мгновение не мог вспомнить, что это за человек идет рядом с Ганном, облачившись в традиционное секотское платье.
Но Анакин сконцентрировался и слил эти два "я" вместе, использовав джедайскую технику, чтобы сделать сознание ясным и навести порядок в темных мыслях, которые гнездились в глубинах подсознания, — на всех слоях, кроме самого нижнего, где кончалось его личность. Именно там и обитала другая, со смутными темными мыслями, личность, которая жила отдельной от Анакина жизнью.
Анакин решил, что сейчас не время рассказывать учителю о таком странном явлении — к ним шли встречающие. Огромные красные, черные и зеленые насекомообразные создания маршировали по дороге навстречу им. У существ были плоские широкие тела, три пары лап по бокам и седьмая, центральная, лапа посередине впереди. Два длинных серых отростка, похожих на шпоры, торчали справа и слева от центральной лапы. Эти животные были созданы для перевозки тяжелых грузов.
На спине у этих созданий сидели коренастые мужчины с чумазыми лицами, держась за «шпоры» руками в толстых черных перчатках.
— Это и есть джентари? — спросил Анакин у Джабитты.
— Нет, — ответила она, тихо рассмеявшись. — Это караподы. На них верхом едут калильщики.
— Караподы — живые существа?
— В основном. Некоторые из них частично машины, — девочка посмотрела на маршировавших перед ней многоножек.
Ганн обратился к Анакину.
— Мы оставим вас здесь с калильщиками. Они подготовят ваши семена, а вас отведут к формовщикам и джентари, — Ганн казался грустным, словно кто-то обидел его. — Я никогда не заходил дальше этого. Это — воля Судии.
— Удачи! — крикнула им Джабитта. — Буду ждать вас на выходе, — она повернулась и бросилась догонять Ганна, бросив на Анакина последний взгляд через плечо: глаза ее горели, а губы были плотно сжаты. Затем девочка быстро спустилась по лестнице.
— Церемонии и тайны уже начинают утомлять меня, — признался Оби-Ван. — А еще мне надоело, что нас передают с рук на руки, как старую одежду.
— А мне кажется, что это чудесно, — возразил Анакин. Он действительно так считал. Все это было волнующим и помогало ему, хотя он не мог выразить словами, как именно, — помогало ему более ясно представить стоявшую перед ним задачу. И все же он знал, что Оби-Вана обуревали сомнения, и он имел на это все основания. Анакин нахмурился. — Я так взволнован и немного боюсь. Мастер, почему я чувствую себя так?
— С нами разговаривают семена, — сказал Оби-Ван. — Некоторые из них были здесь раньше, видимо с Вергер. Ты ощущаешь их энтузиазм и улавливаешь обрывки их воспоминаний.
— Точно! — воскликнул Анакин. — Семена! Почему я раньше не догадался?
— Потому что ты несешь их на себе столько, что они забили твои собственные чувства, — объяснил Оби-Ван. — Жалко, что у меня нету оборудования, чтобы измерить содержание мидихлориана в них, — на его лице заиграла неосознанная озорная улыбка.
— Он окажется очень высоким, — сказал Анакин, слегка толкнув Оби-Ваналоктем в бок, как учитель возвращает к действительности замечтавшегося ученика.
Оби-Ван поднял бровь.
— Но не такой сильный, как у тебя, — сказал он, покачав головой. — Слушай их, но контролируй свою связь с Силой, падаван. Не забывай, кто ты и каково твое призвание.
— Не забуду, — пообещал Анакин.
Караподы были рке в нескольких десятках метров от джедаев, одиноко стоявших под огромным зеленым сводом борасов. Анакин протер глаза и вытянул руки перед собой, словно держал учебный лазерный меч.
Каждый карапод был ростом со взрослого человека, — и то согнув длинные ноги чуть не пополам. Там и сям на их телах блестели яркие заплатки, словно живые организмы Секота были сплавлены с металлом.
Выражение лица мастера становилось все более и более озадаченным.
— Что-то отвлекает тебя, учитель, — сказал Анакин.
Их со всех сторон обступили караподы, но Оби-Ван не обращал на них никакого внимания.
— Вергер, — выдал он наконец. — В семенах… она оставила послание для нас…
Он выпрямился и придал лицу невозмутимое выражение, когда один из наездников слез с карапода и направился к ним с мрачным видом.
— Что в нем говорится? — шепотом спросил Анакин.
— Она покинула Зонаму-Секот, чтобы открыть еще большую тайну.
— Что?
— Послание не совсем четкое. Что-то о существах, которые пришли из-за границ известной Галактики, о которых даже джедаям ничего не известно. Ей пришлось очень быстро сменить дислокацию.
Лицо наездника было иссушенным, морщинистым и загоревшим, и на фоне темной огрубевшей кожи его карие глаза казались двумя огоньками.
— Клиенты? — спросил он на общегалактическом с жутким акцентом.
— Да, — подтвердил Анакин, сделав шаг вперед и задрав подбородок, словно собирался защищать Оби-Вана.
— Люди Судии уже ушли?
— Да.
— Тогда пошевеливайтесь, — грубо просипел наездник, глупо ухмыляясь и тыча пальцем на первое сочленение центральной лапы кара-пода, напоминающее ступеньку. — Вы опоздали! Мы уже разгружаем последнюю партию!
Наездник посмотрел, как Оби-Ван с Анакином взобрались на спину вьючным крабам, затем выпучил глаза, набрал в грудь побольше воздуху и заорал: — Мы — ваши калильщики. Команда, стройся!
Караподы и наездники вытянулись в четкую шеренгу.
Десятки караподов без всадников выскочили из-за пригорка, спустились по двум широким мостикам по бокам лестницы, ведущей из шахты, и во весь опор промчались мимо джедаев вниз, к реке. Должно быть, они пришли сюда из тампаси, потому что на их плоских спинах лежали кучи опавшей листвы, высушенные цветки и ветви, спущенные листья-баллоны, всякие дощечки-щепочки. Караподы с трудом удерживали ворох этого добра парой поднятых боковых лап.
Нагрркенные высохшими гнилушками караподы с глухой барабанной какофонией догнали своих друзей и пристроились в хвост длинной процессии.
Сразу же после них над головой появились другие существа, явно родственники караподов, но с другими лапами, приспособленными для перевозки иных грузов. Они ползли по густым кронам борасов с тяжелыми подвесными сетками.
— Горючее для топки, — сказал калильщик, занимая место между двумя «шпорами» карапода. — Это последняя партия! Давайте поскорее забросим семена в топку, пока они не начали взрываться прямо здесь!
Караподы развернулись на месте и рванули вперед удивительно легким и быстрым галопом, выбивая на брусчатке гипнотический ритм своими длинными лапами.
Анакин снова взглянул на Оби-Вана. Мастер, казалось, снова взял себя в руки, и лицо его было решительным и твердым. Мальчик прислушался к голосам своих семян. Они с радостью обещали ему ни с чем не сравнимую дружбу и преданность.
Но Анакин вдруг понял: Они не знали, что из них получится!
36
Караподы рысью донесли Оби-Вана и Анакина туда, где заканчивались каменные колонны, и формовщики остановили своих скакунов. Здесь, за мощеной базальтовой дорогой, фабричная долина превратилась в широкую равнину, покрытую туго скрученными усиками, похожими на фишки настольной игры. Груженные топливом караподы бежали впереди, между огромными, несколько сот метров высотой, скалами-колоннами, которые служили поддержкой для зеленого купола бораеов.
Это было самое большое закрытое пространство, которое только доводилось видеть Анакину в своей жизни. Верхушки колонн, чья поверхность была зашлифована льющейся по ним водой, пропадали в густом тумане, а в паре километров впереди этот туман сгустился в темно-синие тучи и изливал на землю мощные потоки дождя. И все это под пологом леса!
— Здесь у нас калильные ямы, — сказал им краснолицый калилыцик. Он спрыгнул с кара-пода и указал рукой на густые клубы дыма, которые поднимались из пылающих багряным пламенем ям, выкопанных у непомерно разросшейся живой ограды долины. Калилыцик пересчитал семян-партнеров Анакина, тыча в каждого пальцем и шевеля при этом губами: — Парень, у тебя очень много. Что они тебе говорят? Ты их слышишь?
Анакин кивнул.
— Ну? Тебе нечего скрывать от меня, я же твой калилыцик.
— Они говорят, что сгорают от нетерпения.
— Вот это мне нравится. Давай их мне и иди за мной.
Анакин бережно снял все двенадцать семян со своей одежды. Каждый партнер издал слабый писк, но не стал пытаться прилепиться обратно к хозяину. Мальчик передал семена калильщику, который зашвырнул их на спину караподу.
— Они поедут, а ты пойдешь, — заявил калилыцик, затем забрал у Оби-Вана его трех партнеров. — Их тоже добавим до кучи, — добавил он с усмешкой. — Хорошая идея — сложить их вместе! Как хорошо, что вам попался я, а не они, — он показал большим пальцем на остальных калильщиков, которые дружно расхохотались. Краснолицый оглушительно свистнул и разразился хохотом: — Они по сравнению со мной — любители. Я легко смогу прокалить сразу пятнадцать семян и убедить их соединиться!
— Не слушайте этого хвастуна! — крикнул один калильщик.
— Вам еще повезет, если он склепает вам ручную тележку! — добавил другой.
— А, это они делятся с вами своим жизненным опытом, — прорычал калильщик. — Не обращайте на них внимания. Мы тут все друзья. — Он покосился на них и потер руки, стряхивая с кожи белую высохшую шелуху множества семян-партнеров. Обрывки закружились вокруг, как снежинки. — Старый Судия разделил нас в этой долине на высотных и низинных жителей. Мы живем внизу и знаем эти края лучше, чем кто бы то ни было. Он лично выбрал нас и сказал нам создавать семьи:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Разве это не прекрасно? — спросила Джабитта.
— Да уж, — нехотя подтвердил Анакин.
35
— Вот мы и добрались. Перед нами фабричная долина, — сказал Ганн, когда восхождение по ступеням закончилось. Тяжелая ноша Анакина — его семенапартнеры — сделали подъем по лестнице особенно утомительным. Джабитта обогнала ею и ждала наверху, а теперь с радостной улыбкой на лице снова присоединилась к ним. Анакин задрал голову и посмотрел на кроны огромных борасов, которые смыкались в доброй сотни метров над ними, образуя крышу необъятного зала. Солнечные лучи пробивались сквозь толстый слой листвы, освещая мощеную каменную дорогу нереальным зеленоватым сиянием. Дорога тянулась на несколько километров между отвесных стен, состоящих из длинных, плотно пригнанных друг к другу восьмиугольных колонн из лавы.
Упавшие коричневые валуны попали в эти стены, когда те еще не застыли, да так и остались там, нарушая равномерную картину высоких столбов изгороди. Некоторые валуны, размером с комнату Анакина в Ордене, треснули, и на сломе показались блестящие оранжевые и зеленые кристаллы. Они были натыканы так близко друг к другу, как булавки в подушечке для иголок Шми. Вдоль стен тянулись толстые черные усики, которые оплетали красные подпорки, расставленные среди восьмиугольных камней мощеной дороги. Эти усики рвались вверх и через десяток-другой метров достигали своей цели — толстых стволов борасов. Тонкие зеленые в полоску усики произрастали из толстых лиан и закреплялись среди пустотелых расколотых валунов, словно отдыхая перед последним рывком наверх.
Воздух под естественным куполом был густым и влажным, температуры человеческого тела, и дышать им было очень трудно. К тому же он был пронизан острыми сладкими ароматами — цветы, пироги, эль и вино, и все это на фоне мощного запаха плодородной почвы.
— Камни были здесь еще до того, как мы пришли сюда, — сказала Джабитта, и ее лицо было торжественно-мрачным в зеленоватом сумеречном свете. — И борасы тоже уже росли здесь. А в прошлом году папа ввел новое правило: когда фабрика начинает работать, борасы смыкают кроны и скрывают, что мы здесь делаем, чтобы никто не мог подсмотреть.
— Твой папа — замечательный человек, — с важным видом заявил Ганн. ОбиВан снова отметил мертвенную бледность Ганна, когда тот говорил о недавнем прошлом.
По долине, многократно усиливаясь за счет отражения от каменных стен, прокатился громкий шум, словно кто-то дул в огромный рог, затем последовало несколько волн еще более влажного насыщенного воздуха. Массивные стволы борасов заходили ходуном, а длинные ветви и листва мелко завибрировали, издавая шум, напоминающий тысячи шепчущих голосов. На дорогу посыпался дождь из засохшей коры-кожи борасов.
Семена-партнеры неистово тряслись.
— Они не могут больше ждать, — объяснил Ганн.
Анакин никак не мог поверить, что он на самом деле находится здесь. Снилось ли ему это место, что теперь оно кажется ему таким знакомым? У него возникло впечатление, что сейчас в его теле сидят две разные личности — одна из них уже была здесь и все это прекрасно знает, а вторая личность — юный мальчик с другой планеты, которая далеко-далеко отсюда. Он никак не мог понять, кто сейчас был главным и кто передвигал его ногами и владел его мыслями. Анакин посмотрел на Оби-Вана и какое-то мгновение не мог вспомнить, что это за человек идет рядом с Ганном, облачившись в традиционное секотское платье.
Но Анакин сконцентрировался и слил эти два "я" вместе, использовав джедайскую технику, чтобы сделать сознание ясным и навести порядок в темных мыслях, которые гнездились в глубинах подсознания, — на всех слоях, кроме самого нижнего, где кончалось его личность. Именно там и обитала другая, со смутными темными мыслями, личность, которая жила отдельной от Анакина жизнью.
Анакин решил, что сейчас не время рассказывать учителю о таком странном явлении — к ним шли встречающие. Огромные красные, черные и зеленые насекомообразные создания маршировали по дороге навстречу им. У существ были плоские широкие тела, три пары лап по бокам и седьмая, центральная, лапа посередине впереди. Два длинных серых отростка, похожих на шпоры, торчали справа и слева от центральной лапы. Эти животные были созданы для перевозки тяжелых грузов.
На спине у этих созданий сидели коренастые мужчины с чумазыми лицами, держась за «шпоры» руками в толстых черных перчатках.
— Это и есть джентари? — спросил Анакин у Джабитты.
— Нет, — ответила она, тихо рассмеявшись. — Это караподы. На них верхом едут калильщики.
— Караподы — живые существа?
— В основном. Некоторые из них частично машины, — девочка посмотрела на маршировавших перед ней многоножек.
Ганн обратился к Анакину.
— Мы оставим вас здесь с калильщиками. Они подготовят ваши семена, а вас отведут к формовщикам и джентари, — Ганн казался грустным, словно кто-то обидел его. — Я никогда не заходил дальше этого. Это — воля Судии.
— Удачи! — крикнула им Джабитта. — Буду ждать вас на выходе, — она повернулась и бросилась догонять Ганна, бросив на Анакина последний взгляд через плечо: глаза ее горели, а губы были плотно сжаты. Затем девочка быстро спустилась по лестнице.
— Церемонии и тайны уже начинают утомлять меня, — признался Оби-Ван. — А еще мне надоело, что нас передают с рук на руки, как старую одежду.
— А мне кажется, что это чудесно, — возразил Анакин. Он действительно так считал. Все это было волнующим и помогало ему, хотя он не мог выразить словами, как именно, — помогало ему более ясно представить стоявшую перед ним задачу. И все же он знал, что Оби-Вана обуревали сомнения, и он имел на это все основания. Анакин нахмурился. — Я так взволнован и немного боюсь. Мастер, почему я чувствую себя так?
— С нами разговаривают семена, — сказал Оби-Ван. — Некоторые из них были здесь раньше, видимо с Вергер. Ты ощущаешь их энтузиазм и улавливаешь обрывки их воспоминаний.
— Точно! — воскликнул Анакин. — Семена! Почему я раньше не догадался?
— Потому что ты несешь их на себе столько, что они забили твои собственные чувства, — объяснил Оби-Ван. — Жалко, что у меня нету оборудования, чтобы измерить содержание мидихлориана в них, — на его лице заиграла неосознанная озорная улыбка.
— Он окажется очень высоким, — сказал Анакин, слегка толкнув Оби-Ваналоктем в бок, как учитель возвращает к действительности замечтавшегося ученика.
Оби-Ван поднял бровь.
— Но не такой сильный, как у тебя, — сказал он, покачав головой. — Слушай их, но контролируй свою связь с Силой, падаван. Не забывай, кто ты и каково твое призвание.
— Не забуду, — пообещал Анакин.
Караподы были рке в нескольких десятках метров от джедаев, одиноко стоявших под огромным зеленым сводом борасов. Анакин протер глаза и вытянул руки перед собой, словно держал учебный лазерный меч.
Каждый карапод был ростом со взрослого человека, — и то согнув длинные ноги чуть не пополам. Там и сям на их телах блестели яркие заплатки, словно живые организмы Секота были сплавлены с металлом.
Выражение лица мастера становилось все более и более озадаченным.
— Что-то отвлекает тебя, учитель, — сказал Анакин.
Их со всех сторон обступили караподы, но Оби-Ван не обращал на них никакого внимания.
— Вергер, — выдал он наконец. — В семенах… она оставила послание для нас…
Он выпрямился и придал лицу невозмутимое выражение, когда один из наездников слез с карапода и направился к ним с мрачным видом.
— Что в нем говорится? — шепотом спросил Анакин.
— Она покинула Зонаму-Секот, чтобы открыть еще большую тайну.
— Что?
— Послание не совсем четкое. Что-то о существах, которые пришли из-за границ известной Галактики, о которых даже джедаям ничего не известно. Ей пришлось очень быстро сменить дислокацию.
Лицо наездника было иссушенным, морщинистым и загоревшим, и на фоне темной огрубевшей кожи его карие глаза казались двумя огоньками.
— Клиенты? — спросил он на общегалактическом с жутким акцентом.
— Да, — подтвердил Анакин, сделав шаг вперед и задрав подбородок, словно собирался защищать Оби-Вана.
— Люди Судии уже ушли?
— Да.
— Тогда пошевеливайтесь, — грубо просипел наездник, глупо ухмыляясь и тыча пальцем на первое сочленение центральной лапы кара-пода, напоминающее ступеньку. — Вы опоздали! Мы уже разгружаем последнюю партию!
Наездник посмотрел, как Оби-Ван с Анакином взобрались на спину вьючным крабам, затем выпучил глаза, набрал в грудь побольше воздуху и заорал: — Мы — ваши калильщики. Команда, стройся!
Караподы и наездники вытянулись в четкую шеренгу.
Десятки караподов без всадников выскочили из-за пригорка, спустились по двум широким мостикам по бокам лестницы, ведущей из шахты, и во весь опор промчались мимо джедаев вниз, к реке. Должно быть, они пришли сюда из тампаси, потому что на их плоских спинах лежали кучи опавшей листвы, высушенные цветки и ветви, спущенные листья-баллоны, всякие дощечки-щепочки. Караподы с трудом удерживали ворох этого добра парой поднятых боковых лап.
Нагрркенные высохшими гнилушками караподы с глухой барабанной какофонией догнали своих друзей и пристроились в хвост длинной процессии.
Сразу же после них над головой появились другие существа, явно родственники караподов, но с другими лапами, приспособленными для перевозки иных грузов. Они ползли по густым кронам борасов с тяжелыми подвесными сетками.
— Горючее для топки, — сказал калильщик, занимая место между двумя «шпорами» карапода. — Это последняя партия! Давайте поскорее забросим семена в топку, пока они не начали взрываться прямо здесь!
Караподы развернулись на месте и рванули вперед удивительно легким и быстрым галопом, выбивая на брусчатке гипнотический ритм своими длинными лапами.
Анакин снова взглянул на Оби-Вана. Мастер, казалось, снова взял себя в руки, и лицо его было решительным и твердым. Мальчик прислушался к голосам своих семян. Они с радостью обещали ему ни с чем не сравнимую дружбу и преданность.
Но Анакин вдруг понял: Они не знали, что из них получится!
36
Караподы рысью донесли Оби-Вана и Анакина туда, где заканчивались каменные колонны, и формовщики остановили своих скакунов. Здесь, за мощеной базальтовой дорогой, фабричная долина превратилась в широкую равнину, покрытую туго скрученными усиками, похожими на фишки настольной игры. Груженные топливом караподы бежали впереди, между огромными, несколько сот метров высотой, скалами-колоннами, которые служили поддержкой для зеленого купола бораеов.
Это было самое большое закрытое пространство, которое только доводилось видеть Анакину в своей жизни. Верхушки колонн, чья поверхность была зашлифована льющейся по ним водой, пропадали в густом тумане, а в паре километров впереди этот туман сгустился в темно-синие тучи и изливал на землю мощные потоки дождя. И все это под пологом леса!
— Здесь у нас калильные ямы, — сказал им краснолицый калилыцик. Он спрыгнул с кара-пода и указал рукой на густые клубы дыма, которые поднимались из пылающих багряным пламенем ям, выкопанных у непомерно разросшейся живой ограды долины. Калилыцик пересчитал семян-партнеров Анакина, тыча в каждого пальцем и шевеля при этом губами: — Парень, у тебя очень много. Что они тебе говорят? Ты их слышишь?
Анакин кивнул.
— Ну? Тебе нечего скрывать от меня, я же твой калилыцик.
— Они говорят, что сгорают от нетерпения.
— Вот это мне нравится. Давай их мне и иди за мной.
Анакин бережно снял все двенадцать семян со своей одежды. Каждый партнер издал слабый писк, но не стал пытаться прилепиться обратно к хозяину. Мальчик передал семена калильщику, который зашвырнул их на спину караподу.
— Они поедут, а ты пойдешь, — заявил калилыцик, затем забрал у Оби-Вана его трех партнеров. — Их тоже добавим до кучи, — добавил он с усмешкой. — Хорошая идея — сложить их вместе! Как хорошо, что вам попался я, а не они, — он показал большим пальцем на остальных калильщиков, которые дружно расхохотались. Краснолицый оглушительно свистнул и разразился хохотом: — Они по сравнению со мной — любители. Я легко смогу прокалить сразу пятнадцать семян и убедить их соединиться!
— Не слушайте этого хвастуна! — крикнул один калильщик.
— Вам еще повезет, если он склепает вам ручную тележку! — добавил другой.
— А, это они делятся с вами своим жизненным опытом, — прорычал калильщик. — Не обращайте на них внимания. Мы тут все друзья. — Он покосился на них и потер руки, стряхивая с кожи белую высохшую шелуху множества семян-партнеров. Обрывки закружились вокруг, как снежинки. — Старый Судия разделил нас в этой долине на высотных и низинных жителей. Мы живем внизу и знаем эти края лучше, чем кто бы то ни было. Он лично выбрал нас и сказал нам создавать семьи:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39