Когда они приблизились, усиленный динамиком голос попросил их остановиться для идентификации личности. Они стояли целых две минуты, прежде чем им позволили войти.
Широкий полуэллипс поплыл в сторону, открыв черное пространство. Внутри их ждали вездесущие сотрудники службы безопасности в сером и черном, проверившие пропуска еще раз. Внутренность библиотеки была ярко освещена; дополнительного подвесного освещения не требовалось.
– В Пушинке нет выключателей, – пояснил Такахаси. – Мы в точности даже не знаем, как ток подается к лампам, а тем более откуда он берется.
Сама библиотека была меньше по объему, чем ее двоюродная сестра – или предшественница – в Александрии, и не было видно стеллажей с книгами. Пол представлял собой покрытую пастельно-голубым ковром площадку, над которой тянулся без видимой опоры лист из мягко светящегося белого материала. На площадке стояла, по крайней мере тысяча лимонно-зеленых мягких кресел. Перед каждым сиденьем крепилась на сером постаменте блестящая капля.
Здесь полностью отсутствовали признаки разрушения.
Такахаси подвел ее к креслу. Оно было окружено записывающим и контрольным оборудованием, выглядевшим явно не к месту и явно установленным научной командой.
– Обычно мы пользуемся этим, но выбор за вами.
Патриция покачала головой.
– Мне это не нравится.
Скользя между рядами кресел, она выбрала одно, примерно в двадцати метрах от края, и села.
Такахаси подошел к ней.
– Вы можете увидеть отсюда весь Камень – каким он был, – сказал он. – Хотите совершить путешествие по городам в то время, когда они были заселены? – Руперт отодвинул скрытую тканью крышку на подлокотнике кресла и показал, как пользоваться простым пультом управления. – Это лишь основы. Есть сотни других трюков. Чувствуйте себя свободно, экспериментируйте. Думайте об этом как об отдыхе. У меня здесь нет особых дел, так что я подожду снаружи. Присоединитесь ко мне, когда закончите – скажем, через час или около того.
Ей было не очень приятно оставаться одной, и она высоко ценила то, что Лэньер сопутствовал ей в Александрийской библиотеке. Однако она кивнула в знак согласия и, манипулируя пультом, поудобнее. Перед ней появилось простое круглое графическое изображение, столь же ясное и четкое, как некий твердый предмет. Такахаси объяснил не все, и Патриция случайно включила учебную программу. Та исправила ее ошибки и сообщила – на американском английском лишь с легким акцентом, – как правильно пользоваться оборудованием. Затем программа снабдила ее номерами и кодами других типов информации.
Она вызвала студенческий базовый справочник по городу второй камеры. В то же мгновение ее окружила Александрия. Казалось, что она стоит на балконе квартиры в нижней части одного из небоскребов, глядя вниз на оживленные улицы. Иллюзия была полной – она даже знала, как выглядит «ее» квартира. Она могла повернуть голову и посмотреть назад, если бы пожелала – собственно, она могла даже передвигаться, хотя знала, что сидит на месте.
Голос, звучавший в ушах – или где-то в голове, – объяснял, что именно она видит.
Она провела полчаса в Александрии, разглядывая одежду, которую носили люди, их лица, их прически, мимику и манеры. Некоторые из одеяний привлекали ее, другие были абсолютно пуританскими. Одним из наиболее популярных стилей для женщин было прозрачное платье – обычно розовое или оранжевое – со шляпкой, прикрытой сверху маленьким красным диском из какого-то пушистого материала. У некоторых женщин были шестиугольные голубые знаки на левой лопатке…
(«?»
«Для получения информации по обозначению положения и должности введите следующую кодовую строку…»)
…а у других – красные ленты, перекинутые через правое плечо, заканчивавшиеся золотыми шариками. Мужская одежда была не менее цветастой; различия, казалось, говорили о несколько иных отношениях между полами, чем в ее время в ее мире.
Она слышала их речь. Это был своеобразный язык, напоминающий валлийский с английским и французкими вкраплениями.
(«На каком языке вы – это устройство – общаетесь со мной, и откуда вы его знаете?»
«На английском конца двадцать первого века, самом раннем, доступном без специального кода, выбранном на основании вашей речи перед доступом к данным».)
Хотя этнические группы все еще сохраняли родные наречия, многие языки слились в единый, причем языки изменялись очень быстро. Это возможно благодаря тому, что обучение было ускорено с помощью специальных устройств – таких же, как и в библиотеке. Можно было выучить любой новый язык или наречие за несколько часов.
Что касается письменности, то, как поняла Патриция, графика – как это ни парадоксально – усложнилась. Было ли здесь время, когда в моде была изящная словесность?
(«Это знаменитая площадь Надера, получившая премию за архитектурное совершенство, прежде чем Пушинка-корабль покинул Землю…»)
Она внимательно слушала, полностью погрузившись в созерцание. Некоторые мужчины щеголяли в напоминавших кильт юбках и блузах с широкими рукавами, другие носили деловые костюмы, которые были бы вполне уместны в Лос-Анджелесе двадцать первого века. Обувь, казалось, полностью вышла из моды, вероятно, потому, что автоматика поддерживала идеальную чистоту.
(«Как насчет социальных отклонений? Гетто, колонии?»)
Изображение слегка дрогнуло.
(«Социальные отклонения в Александрии и других частях Камня известны. Некоторые районы отошли от постоянного городского обеспечения. Граждане, жившие в этих районах, предпочли отказаться от всех современных удобств и отвергают все, что было изобретено после конца двадцатого века. Их желания строго соблюдаются; часто они являются почетными гражданами, и им оставлено право верить, что развитая технология стала причиной Гибели и что Богу угодно, чтобы мы жили без какой-либо поддержки, не упомянутой в трудах Благословенного Надера и его Горных Апостолов».)
Она уже слышала несколько раз имя «Надер», но потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, как включить функцию сноски. Сделав это, Патриция попросила объяснить некоторые реалии, которые каждый Камнежитель считал сами собой разумеющимися. В ответ ей была представлена элементарная краткая история Камня, начиная с Гибели и кончая созданием Пушинки.
Ее немало потряс тот факт, что Благословенный Надер – это, на самом деле, Ральф Надер, член Общества защиты прав потребителей и независимый социолог, наделавший много шума в шестидесятые и семидесятые годы. Он еще здраствовал на Земле – на ее Земле, в ее времени, – а в библиотеке имя его всегда упоминалось с почтением. Он всегда был «Благословенным Надером» или «Добрым Человеком». Люди, принявшие его имя – надериты – были мощной политической силой в течение столетий. Или… будут. Она дала себе слово с этой минуты использовать физическую концепцию времени, где события вытянуты в линию, без каких-либо провалов в прошлое, настоящее и будущее.
После Гибели, чудовищной Долгой Зимы и Восстановительных Революций к власти на остатках Западной Европы пришел испанец по имени Диего Гарсиа де Сантильяна – под лозунгом Возвращения к Жизни. Он начал предпринимать попытки добиться мирового господства. В следующем, 2010 году (всего через пять лет, подумала она, нарушив данное самой себе обещание) в Северной Америке сформировались первые объединения надеритов. Надер – «принявший мученическую смерть» во время Гибели – был канонизирован за выступления против ядерной энергетики и развитых технологий; справедливо или несправедливо вознесенный на небеса, он стал священной фигурой, героем пустынной земли, все еще полной страха и ненависти к тому, что род человеческий сделал сам с собой. В 2011 году сторонники Возвращения к Жизни влились в ряды надеритов, а возрождающиеся правительства Северной Америки и Западной Европы заключили договоры о взаимопомощи и сотрудничестве. Надеритские правительства пришли к власти путем всеобщих выборов, и немедленно началось обуздывание высоких технологий и ядерных исследований. «Назад к земле!» – вот лозунг трети мировой экономики, и рейдеры – элитная и, в некотором роде, теневая организация – рассеялись по всему миру, чтобы «заставить» колеблющиеся правительства присоединиться к ним. В России революция 2012 года, возглавляемая сторонниками надеритов, низложила последнее советское правительство, и так уже отступившее в РСФСР. Народы Восточного блока вновь обрели политический суверенитет, и большинство их присоединилось к надеритам.
Это, по крайней мере, объясняло постоянное упоминание имени Надера в записях. Между 2015 и 2100 годами последователи Доброго Человека объединили свои силы на двух третях земного шара. Единственным, кто упорно этому сопротивлялся, была Азия, где Великая Азиатская Конфедерация, в которую вошли Япония, Китай, Юго-Восточная Азия и Малайзия, отвергла надеризм и с энтузиазмом вернулась к научным исследованиям и высоким технологиям, включая ядерную энергию. Первая реальная оппозиция надеритам на Западе возникла в 2100 году, вместе с Народным Движением в Великой Германии…
Патриция выключила машину и откинулась на спинку кресла, потирая глаза. Информация поступала к ней в вида текста на дисплее, исключительно качественных изображений и еще более качественного звукового сопровождения. Там, где не хватало визуальной и звуковой документации, появлялся текст, который читал мягкий и четкий голос. По сравнению с ним обычное чтение казалось пыткой, а современные видеосредства были столь же архаичны, что и наскальные рисунки.
При желании она могла бы с удовольствием провести здесь остаток жизни – вечный ученый, паразитирующий на изучении веков, в которых ни она, ни ее предки не жили.
Учитывая то, что могло ожидать впереди, эта перспектива была весьма заманчивой.
Прошел почти час.
Патриция быстро вновь включила систему, чтобы найти информацию о коридоре, об исходе камнежителей и об опустошении городов. Каждый раз она видела в ответ графическое изображение утыканного шипами шара, что означало запрет на информацию.
Выйдя к Такахаси, спокойно курившему сигарету – первую, которую она увидела на Камне, – Патриция потянулась и покрутила головой.
– Пожалуй, пора.
– Конечно.
– Куда теперь?
– Небольшая поездка. Мы не сможем быстро добраться туда пешком, так что воспользуемся машиной.
Гараж третьей камеры представлял собой барак из металлических листов, нелепо приткнувшийся у основания одной из пересекавших камеру арок. Рядом открывался вход в подземку; однако транзитные линии, обслуживавшие когда-то город-Пушинку, не действовали, и чтобы попасть с одного подземного узла на другой, нужно было ехать на машине по узким служебным путям.
– Мне не удается добраться до информации об исходе, – сообщила Патриция, пока Такахаси проверял машину. Он нагнулся, заглядывая под шасси, потом выпрямился и отряхнул руки.
– Над этим сейчас работает археологическая группа. Мы должны успеть на их еженедельный отчет – к одиннадцати часам. – Он посмотрел на часы. – Сейчас девять. Все в порядке. Поехали?
Пакахаси открыл водителя.
– Вы уже пробовали управлять машиной?
Патриция покачала головой.
– Сейчас самое время попробовать, вам не кажется?
Она нервно вздрогнула.
– Это совсем нетрудно. Особенно здесь. По служебным дорогам легко ехать. Мы изучили кодировку на стенах, заменяющую дорожные знаки, которую использовали служебные машины – она не слишком отличается от штрих-кода, применяемого на Земле. Я лишь провожу считывающим пером по знаку, и мы уже знаем, где находимся. Я скажу, где повернуть. Все служебные дороги – с ограждениями; вы не сможете свалиться, даже если попытаетесь. Ясно?
– Ясно.
Он забрался на сиденье рядом и показал ей систему управления.
– В некотором отношении, похоже на самолет – передвиньте рычаг вперед, и машина пойдет вперед; чем дальше вы его передвинете, тем быстрее будете ехать – до ста километров в час. Чтобы замедлить ход, рычаг надо вернуть назад; для движения задним ходом потяните рычаг на себя – максимальная скорость при езде задом составляет около десяти километров в час. Сцепление работает автоматически. Возьмитесь за рукоятки на горизонтальном рычаге и поверните его в том направлении, куда хотите ехать. Если нужно развернуться на месте, не перемещаясь назад или вперед, просто поставьте вертикальный рычаг в нейтральное положение и поверните горизонтальный до упора. Машина будет кружиться. Хотите попробовать?
– Конечно. – Патриция проехалась по гаражу. Потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться к рычагам. Когда она почувствовала, что освоилась, она улыбнулась Такахаси.
– Поехали.
– Схватывается на лету, верно?
– Не говорите «гоп», – предупредила девушка.
– Ладно. Развернитесь. – Руперт показал на ближайший служебный въезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Широкий полуэллипс поплыл в сторону, открыв черное пространство. Внутри их ждали вездесущие сотрудники службы безопасности в сером и черном, проверившие пропуска еще раз. Внутренность библиотеки была ярко освещена; дополнительного подвесного освещения не требовалось.
– В Пушинке нет выключателей, – пояснил Такахаси. – Мы в точности даже не знаем, как ток подается к лампам, а тем более откуда он берется.
Сама библиотека была меньше по объему, чем ее двоюродная сестра – или предшественница – в Александрии, и не было видно стеллажей с книгами. Пол представлял собой покрытую пастельно-голубым ковром площадку, над которой тянулся без видимой опоры лист из мягко светящегося белого материала. На площадке стояла, по крайней мере тысяча лимонно-зеленых мягких кресел. Перед каждым сиденьем крепилась на сером постаменте блестящая капля.
Здесь полностью отсутствовали признаки разрушения.
Такахаси подвел ее к креслу. Оно было окружено записывающим и контрольным оборудованием, выглядевшим явно не к месту и явно установленным научной командой.
– Обычно мы пользуемся этим, но выбор за вами.
Патриция покачала головой.
– Мне это не нравится.
Скользя между рядами кресел, она выбрала одно, примерно в двадцати метрах от края, и села.
Такахаси подошел к ней.
– Вы можете увидеть отсюда весь Камень – каким он был, – сказал он. – Хотите совершить путешествие по городам в то время, когда они были заселены? – Руперт отодвинул скрытую тканью крышку на подлокотнике кресла и показал, как пользоваться простым пультом управления. – Это лишь основы. Есть сотни других трюков. Чувствуйте себя свободно, экспериментируйте. Думайте об этом как об отдыхе. У меня здесь нет особых дел, так что я подожду снаружи. Присоединитесь ко мне, когда закончите – скажем, через час или около того.
Ей было не очень приятно оставаться одной, и она высоко ценила то, что Лэньер сопутствовал ей в Александрийской библиотеке. Однако она кивнула в знак согласия и, манипулируя пультом, поудобнее. Перед ней появилось простое круглое графическое изображение, столь же ясное и четкое, как некий твердый предмет. Такахаси объяснил не все, и Патриция случайно включила учебную программу. Та исправила ее ошибки и сообщила – на американском английском лишь с легким акцентом, – как правильно пользоваться оборудованием. Затем программа снабдила ее номерами и кодами других типов информации.
Она вызвала студенческий базовый справочник по городу второй камеры. В то же мгновение ее окружила Александрия. Казалось, что она стоит на балконе квартиры в нижней части одного из небоскребов, глядя вниз на оживленные улицы. Иллюзия была полной – она даже знала, как выглядит «ее» квартира. Она могла повернуть голову и посмотреть назад, если бы пожелала – собственно, она могла даже передвигаться, хотя знала, что сидит на месте.
Голос, звучавший в ушах – или где-то в голове, – объяснял, что именно она видит.
Она провела полчаса в Александрии, разглядывая одежду, которую носили люди, их лица, их прически, мимику и манеры. Некоторые из одеяний привлекали ее, другие были абсолютно пуританскими. Одним из наиболее популярных стилей для женщин было прозрачное платье – обычно розовое или оранжевое – со шляпкой, прикрытой сверху маленьким красным диском из какого-то пушистого материала. У некоторых женщин были шестиугольные голубые знаки на левой лопатке…
(«?»
«Для получения информации по обозначению положения и должности введите следующую кодовую строку…»)
…а у других – красные ленты, перекинутые через правое плечо, заканчивавшиеся золотыми шариками. Мужская одежда была не менее цветастой; различия, казалось, говорили о несколько иных отношениях между полами, чем в ее время в ее мире.
Она слышала их речь. Это был своеобразный язык, напоминающий валлийский с английским и французкими вкраплениями.
(«На каком языке вы – это устройство – общаетесь со мной, и откуда вы его знаете?»
«На английском конца двадцать первого века, самом раннем, доступном без специального кода, выбранном на основании вашей речи перед доступом к данным».)
Хотя этнические группы все еще сохраняли родные наречия, многие языки слились в единый, причем языки изменялись очень быстро. Это возможно благодаря тому, что обучение было ускорено с помощью специальных устройств – таких же, как и в библиотеке. Можно было выучить любой новый язык или наречие за несколько часов.
Что касается письменности, то, как поняла Патриция, графика – как это ни парадоксально – усложнилась. Было ли здесь время, когда в моде была изящная словесность?
(«Это знаменитая площадь Надера, получившая премию за архитектурное совершенство, прежде чем Пушинка-корабль покинул Землю…»)
Она внимательно слушала, полностью погрузившись в созерцание. Некоторые мужчины щеголяли в напоминавших кильт юбках и блузах с широкими рукавами, другие носили деловые костюмы, которые были бы вполне уместны в Лос-Анджелесе двадцать первого века. Обувь, казалось, полностью вышла из моды, вероятно, потому, что автоматика поддерживала идеальную чистоту.
(«Как насчет социальных отклонений? Гетто, колонии?»)
Изображение слегка дрогнуло.
(«Социальные отклонения в Александрии и других частях Камня известны. Некоторые районы отошли от постоянного городского обеспечения. Граждане, жившие в этих районах, предпочли отказаться от всех современных удобств и отвергают все, что было изобретено после конца двадцатого века. Их желания строго соблюдаются; часто они являются почетными гражданами, и им оставлено право верить, что развитая технология стала причиной Гибели и что Богу угодно, чтобы мы жили без какой-либо поддержки, не упомянутой в трудах Благословенного Надера и его Горных Апостолов».)
Она уже слышала несколько раз имя «Надер», но потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, как включить функцию сноски. Сделав это, Патриция попросила объяснить некоторые реалии, которые каждый Камнежитель считал сами собой разумеющимися. В ответ ей была представлена элементарная краткая история Камня, начиная с Гибели и кончая созданием Пушинки.
Ее немало потряс тот факт, что Благословенный Надер – это, на самом деле, Ральф Надер, член Общества защиты прав потребителей и независимый социолог, наделавший много шума в шестидесятые и семидесятые годы. Он еще здраствовал на Земле – на ее Земле, в ее времени, – а в библиотеке имя его всегда упоминалось с почтением. Он всегда был «Благословенным Надером» или «Добрым Человеком». Люди, принявшие его имя – надериты – были мощной политической силой в течение столетий. Или… будут. Она дала себе слово с этой минуты использовать физическую концепцию времени, где события вытянуты в линию, без каких-либо провалов в прошлое, настоящее и будущее.
После Гибели, чудовищной Долгой Зимы и Восстановительных Революций к власти на остатках Западной Европы пришел испанец по имени Диего Гарсиа де Сантильяна – под лозунгом Возвращения к Жизни. Он начал предпринимать попытки добиться мирового господства. В следующем, 2010 году (всего через пять лет, подумала она, нарушив данное самой себе обещание) в Северной Америке сформировались первые объединения надеритов. Надер – «принявший мученическую смерть» во время Гибели – был канонизирован за выступления против ядерной энергетики и развитых технологий; справедливо или несправедливо вознесенный на небеса, он стал священной фигурой, героем пустынной земли, все еще полной страха и ненависти к тому, что род человеческий сделал сам с собой. В 2011 году сторонники Возвращения к Жизни влились в ряды надеритов, а возрождающиеся правительства Северной Америки и Западной Европы заключили договоры о взаимопомощи и сотрудничестве. Надеритские правительства пришли к власти путем всеобщих выборов, и немедленно началось обуздывание высоких технологий и ядерных исследований. «Назад к земле!» – вот лозунг трети мировой экономики, и рейдеры – элитная и, в некотором роде, теневая организация – рассеялись по всему миру, чтобы «заставить» колеблющиеся правительства присоединиться к ним. В России революция 2012 года, возглавляемая сторонниками надеритов, низложила последнее советское правительство, и так уже отступившее в РСФСР. Народы Восточного блока вновь обрели политический суверенитет, и большинство их присоединилось к надеритам.
Это, по крайней мере, объясняло постоянное упоминание имени Надера в записях. Между 2015 и 2100 годами последователи Доброго Человека объединили свои силы на двух третях земного шара. Единственным, кто упорно этому сопротивлялся, была Азия, где Великая Азиатская Конфедерация, в которую вошли Япония, Китай, Юго-Восточная Азия и Малайзия, отвергла надеризм и с энтузиазмом вернулась к научным исследованиям и высоким технологиям, включая ядерную энергию. Первая реальная оппозиция надеритам на Западе возникла в 2100 году, вместе с Народным Движением в Великой Германии…
Патриция выключила машину и откинулась на спинку кресла, потирая глаза. Информация поступала к ней в вида текста на дисплее, исключительно качественных изображений и еще более качественного звукового сопровождения. Там, где не хватало визуальной и звуковой документации, появлялся текст, который читал мягкий и четкий голос. По сравнению с ним обычное чтение казалось пыткой, а современные видеосредства были столь же архаичны, что и наскальные рисунки.
При желании она могла бы с удовольствием провести здесь остаток жизни – вечный ученый, паразитирующий на изучении веков, в которых ни она, ни ее предки не жили.
Учитывая то, что могло ожидать впереди, эта перспектива была весьма заманчивой.
Прошел почти час.
Патриция быстро вновь включила систему, чтобы найти информацию о коридоре, об исходе камнежителей и об опустошении городов. Каждый раз она видела в ответ графическое изображение утыканного шипами шара, что означало запрет на информацию.
Выйдя к Такахаси, спокойно курившему сигарету – первую, которую она увидела на Камне, – Патриция потянулась и покрутила головой.
– Пожалуй, пора.
– Конечно.
– Куда теперь?
– Небольшая поездка. Мы не сможем быстро добраться туда пешком, так что воспользуемся машиной.
Гараж третьей камеры представлял собой барак из металлических листов, нелепо приткнувшийся у основания одной из пересекавших камеру арок. Рядом открывался вход в подземку; однако транзитные линии, обслуживавшие когда-то город-Пушинку, не действовали, и чтобы попасть с одного подземного узла на другой, нужно было ехать на машине по узким служебным путям.
– Мне не удается добраться до информации об исходе, – сообщила Патриция, пока Такахаси проверял машину. Он нагнулся, заглядывая под шасси, потом выпрямился и отряхнул руки.
– Над этим сейчас работает археологическая группа. Мы должны успеть на их еженедельный отчет – к одиннадцати часам. – Он посмотрел на часы. – Сейчас девять. Все в порядке. Поехали?
Пакахаси открыл водителя.
– Вы уже пробовали управлять машиной?
Патриция покачала головой.
– Сейчас самое время попробовать, вам не кажется?
Она нервно вздрогнула.
– Это совсем нетрудно. Особенно здесь. По служебным дорогам легко ехать. Мы изучили кодировку на стенах, заменяющую дорожные знаки, которую использовали служебные машины – она не слишком отличается от штрих-кода, применяемого на Земле. Я лишь провожу считывающим пером по знаку, и мы уже знаем, где находимся. Я скажу, где повернуть. Все служебные дороги – с ограждениями; вы не сможете свалиться, даже если попытаетесь. Ясно?
– Ясно.
Он забрался на сиденье рядом и показал ей систему управления.
– В некотором отношении, похоже на самолет – передвиньте рычаг вперед, и машина пойдет вперед; чем дальше вы его передвинете, тем быстрее будете ехать – до ста километров в час. Чтобы замедлить ход, рычаг надо вернуть назад; для движения задним ходом потяните рычаг на себя – максимальная скорость при езде задом составляет около десяти километров в час. Сцепление работает автоматически. Возьмитесь за рукоятки на горизонтальном рычаге и поверните его в том направлении, куда хотите ехать. Если нужно развернуться на месте, не перемещаясь назад или вперед, просто поставьте вертикальный рычаг в нейтральное положение и поверните горизонтальный до упора. Машина будет кружиться. Хотите попробовать?
– Конечно. – Патриция проехалась по гаражу. Потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться к рычагам. Когда она почувствовала, что освоилась, она улыбнулась Такахаси.
– Поехали.
– Схватывается на лету, верно?
– Не говорите «гоп», – предупредила девушка.
– Ладно. Развернитесь. – Руперт показал на ближайший служебный въезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73