Даже я не вижу разницы. У нас есть скрипки и виолончель.
Чего тебе еще нужно?
- Неужели и в лондонском союзе нет исполнителя на рожке?
- Ты хочешь, чтоб я притащил его сюда для одного трехминутно-
го коммерса. Будь благоразумен, Эрлин! Можно зайти за этим завт-
ра?
- Да. Утром будет готово.
Халси потянулся за чемоданчиком, снова бросил его и нагнулся
вперед.
- Эрлин, я о тебе беспокоюсь. В моем агентстве двадцать семь
музыкоделов. Ты зарабатываешь меньше всех! За прошлый год ты по-
лучил 2200. А у остальных самый меньший заработок был 11 тысяч.
- Это для меня не новость,- сказал Бак.
- Может быть. У тебя не меньше заказчиков, чем у любого дру-
гого. Ты это знаешь?
- Нет,- сказал Бак.- Нет, этого я не знал.
- А это так и есть. Но денег ты не зарабатываешь. Хочешь
знать, почему? Причины две. Ты тратишь слишком много времени на
каждый коммерс и пишешь их слишком хорошо. Заказчики могут ис-
пользовать один твой коммерс много месяцев - иногда даже нес-
колько лет, как тот, о тэмперском сыре. Люди любят их слушать. А
если бы ты не писал так дьявольски хорошо, ты мог бы работать
быстрее, заказчикам приходилось бы брать больше твоих коммерсов и
ты больше заработал бы.
- Я думал об этом. А если бы и нет, то Вэл все равно бы мне
об этом напомнила. Но это бесполезно. Иначе я не могу. Вот если
бы как-нибудь заставить заказчика платить за хороший ^ коммерс
больше...
- Невозможно! Союз не поддержит этого, потому что хорошие
коммерсы означают меньше работы, да большинство музыкоделов и не
смогут написать действительно хороший коммерс. Не думай, что меня
беспокоят только дела моего агентства. Конечно, и мне выгоднее,
когда ты больше зарабатываешь, но мне хватает других музыкоделов.
Мне просто неприятно, что мой лучший работник получает так мало.
Ты какой-то отсталый, Эрлин. Тратишь время и деньги на собирание
этих древностей - как, бишь, их называют?
- Патефонные пластинки.
- Да. И эти заплесневелые старые книги о музыке. Я не сомне-
ваюсь, что ты знаешь о музыке больше, чем кто угодно, но что это
тебе дает? Конечно уж, не деньги. Ты лучше всех, и стараешься
стать еще лучше, но чем лучше ты становишься, тем меньше зараба-
тываешь. Твой доход падает с каждым годом. Не мог бы ты время от
времени становиться посредственностью?
- Нет,- сказал Бак.- У меня это не получится.
- Подумай хорошенько.
- Да, насчет этих заказчиков. Некоторым действительно нравит-
ся моя работа. Они платили бы больше, если бы союз разрешил. А
если мне выйти из союза?
- Нельзя, мой мальчик. Я бы не смог, брать твои вещи - во
всяком случае, я бы скоро остался не у дел. Союз музыкоделов на-
жал бы где надо, а союзы исполнителей и текстовиков внесли бы те-
бя в черный список. Джемс Дентон заодно с союзами, и он снял бы
твои вещи с видеоскопа. Ты живо потерял бы все заказы. Ни одному
заказчику не под силу бороться с такими осложнениями, да никто и
не захочет ввязываться. Так что постарайся время от времени быть
посредственностью. Подумай об этом.
Бак сидел, уставившись в пол.
- Я подумаю.
Халси с трудом встал, обменялся с Баком коротким рукопожатием
и проковылял к двери. Бак медленно поднялся и открыл ящик стола,
в котором он хранил свою жалкую коллекцию старинных пластинок.
Странная и удивительная музыка...
Трижды за всю свою карьеру Бак писал коммерсы, которые звуча-
ли по полчаса. Изредка у него бывали заказы на пятнадцать минут.
Но обычно он был ограничен пятью минутами или того меньше. А ведь
композиторы вроде этого Баха писали вещи, которые исполнялись по
часу или больше,- и писали даже без текста!
Они писали для настоящих инструментов, даже для некоторых не-
обычно звучащих инструментов, на которых никто уже больше не иг-
рает, вроде фаготов, пикколо, роялей.
"Проклятый Дентон! Проклятый видеоскоп! Проклятые союзы!"
Бак с нежностью перебирал пластинки, пока не нашел одну с
именем Баха. "Магнификат". Потом он отложил ее - у него было
слишком подавленное настроение, чтобы слушать.
Шесть месяцев назад Союз исполнителей занес в черный список
последнего гобоиста. Теперь-последнего исполнителя на рожке, а
среди молодежи никто больше не учится играть на инструментах. За-
чем, когда есть столько чудесных машин, воспроизводящих коммерсы
без малейшего усилия исполнителя? Даже мультикордистов стало сов-
сем мало, а мультикорд мог при желании играть автоматически.
Бак стоял, растерянно оглядывая всю комнату, от мультикорда
до рабочего стола и потрепанного шкафа из пластика, где стояли
его старинные книги по музыке. Дверь распахнулась, поспешно вошла
Вэл.
- Халси уже был?
Бак вручил ей чек. Она взяла его, с нетерпением взглянула и
разочарованно подняла глаза.
- Мои взносы в Союз,- пояснил он.- Я задолжал.
- А-а. Ну все-таки это хоть что-то.
Ее голос был вял, невыразителен, как будто еще одно разочаро-
вание не имело значения. Они стояли, неловко глядя друг на Друга.
- Я смотрела часть "Утра с Мэриголд",- сказала Вэл.- Она го-
ворила о твоих коммерсах.
- Скоро должен быть ответ насчет того коммерса о табаке Сло,-
сказал Бак.- Может быть, мы уговорим хозяина подождать еще неде-
лю. А сейчас я пойду прогуляюсь.
- Тебе бы надо больше гулять...
Он закрыл за собой дверь, старательно обрезав конец ее фразы.
Он знал, что будет дальше. Найди где-нибудь работу. Заботься о
своем здоровье и проводи на свежем воздухе несколько часов в
день. Пиши коммерсы в свободное время-ведь они не приносят
больших доходов. Хотя бы до тех пор, пока мы не встанем на ноги.
А если ты не желаешь, я сама пойду работать.
Но дальше слов она не шла. Нанимателю достаточно было бросить
один взгляд на ее тщедушное тело и усталое угрюмое лицо. И Бак
сомневался, что с ним обошлись бы хоть сколько-нибудь лучше.
Он мог бы работать мультикордистом и прилично зарабатывать.
Но тогда придется вступить в Союз исполнителей, а значит, выйти
из Союза музыкоделов. Если он это сделает, он больше не сможет
писать коммерсы.
Проклятые коммерсы!
Выйдя на улицу, он с минуту постоял, наблюдая за толпами,
проносившимися мимо по быстро движущемуся тротуару. Коекто бросал
беглый взгляд на этого высокого, неуклюжего, лысеющего человека в
потертом, плохо сидящем костюме. Бак втянул голову в плечи и не-
уклюже зашагал по неподвижной обочине. Он знал, что его примут за
обычного бродягу и что все будут поспешно отводить взгляд, мурлы-
кая про себя отрывки из его коммерсов.
Он свернул в переполненный ресторан, нашел себе столик и за-
казал пива. На задней стене был огромный экран видеоскопа, где
коммерсы следовали один за другим без перерыва. Некоторое время
Бак прислушивался к ним-сначала ему было интересно, что делают
другие музыкоделы, потом его охватило отвращение.
Посетители вокруг него смотрели и слушали, не отрываясь от
еды. Некоторые судорожно кивали головами в такт музыке. Несколько
молодых пар танцевали на маленькой площадке, умело меняя темп,
когда кончался один коммерс и начинался другой.
Бак грустно наблюдал за ними и думал о том, как все перемени-
лось. Когда-то, он знал, была специальная музыка для танцев и
специальные группы инструментов для ее исполнения. И люди тысяча-
ми ходили на концерты, сидели в креслах и смотрели только на ис-
полнителей.
Все это исчезло. Не только музыка, но и искусство, литерату-
ра, поэзия. Пьесы, которые он читал в школьных учебниках своего
деда, давно забыты.
"Видеоскоп Интернэйшнл" Джемса Дентона решил, что люди должны
одновременно смотреть и слушать. "Видеоскоп Интернэйшнл" Джемса
Дентона решил, что при этом внимание публики не может выдержать
длинной программы. И появились коммерсы.
Проклятые коммерсы!
Час спустя, когда Вэл вернулась домой, Бак сидел в углу,
разглядывая растрепанные книги, которые собирал еще тогда, когда
их печатали на бумаге,- разрозненные биографии, книги по истории
музыки, по теории музыки и композиции. Вэл дважды оглядела комна-
ту, прежде чем заметила его, потом подошла к нему с тревожным,
трагическим выражением лица.
- Сейчас придут чинить синтезатор пищи.
- Хорошо,- сказал Бак.
- Но хозяин не хочет ждать. Если мы не заплатим ему после-
завтра, не заплатим всего,- нас выселят.
- Ну выселят.
- Куда же мы денемся!? Ведь мы не сможем нигде устроиться, не
заплатив вперед!
- Значит, нигде не устроимся.
Она с рыданием выбежала в спальню.


На следующее утро Бак подал заявление о выходе из Союза музы-
коделов и вступил в Союз исполнителей. Круглое лицо Халси пе-
чально вытянулось, когда он узнал эту новость. Он дал Баку взай-
мы, чтобы уплатить вступительный взнос в союз и успокоить хозяина
квартиры, и в красноречивых выражениях высказал свое сожаление,
поспешно выпроваживая музыканта из своего кабинета. Бак знал, что
Халси, не теряя времени, передаст его клиентов другим музыкоделам
- людям, которые работали быстрее, но хуже. Бак отправился в Союз
исполнителей, где просидел пять часов, ожидая направления на ра-
боту. Наконец его провели в кабинет секретаря, который небрежно
показал ему на кресло и подозрительно осмотрел его.
- Вы состояли в исполнительском союзе двадцать лет назад и
вышли из него, чтобы стать муэыкоделом. Верно?
- Верно,- сказал Бак.
- Через три года вы потеряли право очередности. Вы это знали,
не так ли?
- Нет, но не думал, что это так важно. Ведь хороших мульти-
кордистов не так-то много.
- Хорошей работы тоже не так-то много. Вам придется начать
все сначала.- Он написал что-то на листке бумаги и протянул его
Баку.- Этот платит хорошо, но люди там плохо уживаются. У Лэнки
не так-то просто работать. Посмотрим, может быть, вы не будете
слишком раздражать его...
Бак снова оказался за дверью и стоял, пристально разглядывая
листок.
На движущемся тротуаре он добрался до космопорта НьюДжерси,
поплутал немного в старых трущобах, с трудом находя дорогу, и на-
конец обнаружил нужное место почти рядом с зоной радиации космо-
порта. Полуразвалившееся здание носило следы давнего пожара. Под
обветшалыми стенами сквозь осыпавшуюся штукатурку пробивались
сорняки. Дорожка с улицы вела к тускло освещенному проему в углу
здания. Кривые ступеньки вели вниз. Над головой светила яркими
огнями огромная вывеска, обращенная в сторону порта: "ЛЭНКИ".
Бак спустился, вошел - и запнулся: на него обрушились незем-
ные запахи. Лиловатый дым венерианского табака висел, как тонкое
одеяло, посредине между полом и потолком. Резкие тошнотворные ис-
парения марсианского виски заставили Бака отшатнуться. Бак едва
успел заметить, что здесь собрались загулявшие звездолетчики с
проститутками, прежде чем перед ним выросла массивная фигура
швейцара с карикатурным подобием лица, изборожденного шрамами.
- Кого-нибудь ищете?
- Мистера Лэнки.
Швейцар ткнул большим пальцем в сторону стойки и шумно отсту-
пил обратно в тень. Бак пошел к стойке.
Он легко нашел Лэнки. Хозяин сидел на высоком табурете позади
стойки и, вытянув голову, холодно смотрел на подходившего Бака.
Его бледное лицо в тусклом дымном освещении было напряженно и уг-
рюмо. Он облокотился о стойку, потрогал свой расплющенный нос
двумя пальцами волосатой руки и уставился на Бака налитыми кровью
глазами.
- Я Эрлин Бак,- сказал Бак.
- А-а. Мультикордист. Сможешь играть на этом мультикорде, па-
рень?
- Конечно, я же умею играть.
- Все так говорят. А у меня, может быть, только двое за пос-
ледние пять лет действительно умели. Большей частью приходят сюда
и воображают, что поставят эту штуку на автоматическое управлени-
е, а сами будут тыкать по клавишам одним пальцем. Я хочу, чтобы
на этом мультикорде играли, парень, и прямо скажу-если не умеешь
играть, лучше сразу отправляйся домой, потому что в моем мульти-
корде нет автоматического управления. Я его выломал.
- Я умею играть,- сказал ему Бак.
- Хорошо, это скоро выяснится. Союз расценивает это место по
четвертому классу, но я буду платить по первому, если ты умеешь
играть. Если ты действительно умеешь играть, я подброшу тебе при-
бавку, о которой союз не узнает. Работать с шести вечера до шести
утра, но у тебя будет много перерывов, а если захочешь есть или
пить - спрашивай все что угодно. Только полегче с горячительным.
Пьяница-мультикордист мне не нужен, как бы он ни был хорош. Роза!
Он проревел во второй раз, и из боковой двери вышла женщина.
Она была в выцветшем халате, и ее спутанные волосы неопрятно сви-
сали на плечи. Она повернула к Баку маленькое смазливое личико и
вызывающе оглядела его.
1 2 3 4 5 6 7