– Мэнрайт, я как раз хотел разобраться с вами.
– Тебе разбираться со мной, грязный сутенер? Ты выставил на потеху в цирке свою собственную жену, лучшее из моих творений!
Мэнрайт резко обернулся к профессору Корку:
– А вы тоже хороши – купили ее.
– Моей вины здесь нет, домини. Не мог же я вникать во все детали. Покупки оформляла здешняя администрация.
– Сколько ты получил за нее? – Мэнрайт снова накинулся на Джезами.
– Не имеет значения.
…
– Такую малость? Зачем ты сделал это, грязный сутенер? Ясно, как божий день, что ты в средствах не нуждаешься.
– Послушайте, доктор Мэнрайт…
– Не сметь называть меня доктором! Я для тебя домини, запомни.
– Послушайте, домини…
– Ну!
– Это нечестная игра.
– Ах вот как ты заговорил!
– Я повторяю: вы играете нечестно.
– Да как ты смеешь!
– У меня водятся деньги, не скрываю, но это вовсе не означает, что меня можно обирать.
– У тебя водятся деньги? Да у тебя на роже написано, что ты сам мешок, набитый деньгами.
– И все-таки это не повод грабить меня.
– Грабить, говоришь? Сейчас я убью его! И не вздумайте меня удерживать, я все равно размозжу ему голову. Не ты ли сам явился ко мне, фигляр убогий? Ты заказывал идеальную жену, сирену? Такую, чтобы ни один мужчина не устоял, короче, из тех морских дев, что соблазняли Улисса, и бедняга должен был привязывать себя веревками к мачте, дабы не поддаться искушению.
– Я и не отказываюсь, все так.
– Хорошо. Я изготовил биоробота, гарантия стопроцентная, чудо красоты и очарования, точную копию мифической сирены.
– Так, так, домини.
– И спустя неделю, после того как ты получил ее, я нахожу свой лучший экземпляр в цирковом шоу уважаемого профессора. Мою красавицу бесстыдно выставляют в ярмарочном балагане. Эти классические черты, стройная шея! Соблазнительные бедра, грудь.
– Она сама захотела.
– Это правда, Санди?
…
– Стыдно, девочка. Тщеславием я тебя не обделил, тут, пожалуй, промашка вышла. Но не до такой же степени заниматься самолюбованием! Эксгибиционистка несчастная.
– Впрочем, тебя это все равно не оправдывает, – снова бросил он Джезами. – Какого дьявола тебе это надо было?
– Она рвала мне покрывала.
– Что-о?!
– Ваше лучшее творение изодрало в клочья мои шелковые покрывала с монограммами, за которые я платил бешеные деньги. Ручная вышивка, монастырская работа. Ваша копия мифологической Сирены изодрала их своими ногами. Вы только посмотрите на них!
Присматриваться не было нужды. Отрицать очевидное невозможно: стройные ножки соблазнительнейшей из Сирен от коленей книзу покрывали фазаньи перья.
– Ну и что? – нетерпеливо осведомился Мэнрайт.
– Я весь исцарапан.
– Черт бы тебя побрал! – взорвался Мэнрайт. – Ты просил Сирену? Ты получил ее за свои денежки.
– С птичьими лапами?
– А ты чего хотел? Не слышал, что Сирена – наполовину женщина, наполовину птица? Можно подумать, Булфинча никогда не читал. Еще Аристотель писал об этом. И сэр Томас Браун тоже. Скажи спасибо, что у нее только ноги фазаньи, а то могла бы оказаться в перьях от талии и ниже. Ха-ха!
– Занятно, – пробормотал Джезами.
– Имей в виду, тебе не просто повезло, – продолжал Мэнрайт. – Все дело в моих гениальных способностях. И в глубочайшем понимании сексуальных потребностей.
…
– Не нахальничай, девочка. Я, конечно, тоже не монах, но если я гарантирую девственницу, то… ну да ладно, неважно. Забирай ее домой, Джезами. И не спорь, не то я убью тебя. Черт, где мой огнетушитель? Я его только что держал в руках. Неустойку профессору я уплачу сам. Не хватало, чтобы страдали его исследования. А ты, Санди, ради всего святого, подстриги свои коготки. Спокойствие и еще раз спокойствие, девочка. А вы, профессор, собирайтесь и приезжайте ко мне. Вот мой адрес ка карточке. Ну так какого черта вы крутите в руках этот идиотский огнетушитель?
…Вот такая у меня здесь картина, Чарльз. Жаль, что именно сейчас у меня в работе нет ничего интересного. Вы же понимаете, я не из породы ремесленников вроде этой швеи, которая только и может, что кромсать на части взрослых особей, да как попало сшивать куски. Все это вы уже видели в балагане. Нет уж, такое не для меня. Свои творения я генерирую собственными руками, я создаю их на клеточном уровне из настоящей ДНК. Мои младенцы, представьте себе, созревают в колбах: биороботам, как и зародышам человека, не обойтись без материнского чрева.
– Потрясающе, Редж, необыкновенно! Но я совершенно не представляю, как вы регулируете действие РНК.
– Вы имеете в виду посредническую функцию РНК?
– Именно. Общеизвестно, что ДНК – источник жизни…
– Общеизвестно? Скажете тоже! Жалко времени, а то бы я показал вам ту ахинею, что пишут наши академические светила.
– И все-таки, нам известно, что РНК служит передатчиком команд в развивающейся клетке.
– Прямо в точку, Чарльз. Вот здесь у нас и появляется возможность вмешаться в клеточные процессы.
– Но как вам удается управлять командами, передавать через посредство РНК команды, необходимые вам? И каким образом вы отбираете эти команды?
– Пойдемте в инкубатор.
– Куда?
– Сейчас мы посмотрим мое тепличное хозяйство, потом я вам все объясню.
Мэнрайт и его коллега вышли из просторного помещения в цокольном этаже, освещенного красноватыми лампами, чей мягкий отблеск множился в лабораторных склянках, окрашивал жидкости в цвет рубина. («Мои младенцы должны быть надежно защищены от шума и яркого света».) Они поднялись этажом выше, туда, где располагались жилые комнаты, отделанные в несуразном вкусе, свойственном домини. Убранство этажа являло собой ужасающую смесь античности, ренессанса, африканского искусства и стиля эпохи Регентства. Венчал все это великолепие мраморный бассейн, в котором обитала переливчатая рыбина, тут же с выжидательным любопытством воззрившаяся на гостей.
– Надеется, что один из нас нырнет в воду, – пошутил Мэнрайт. – Одна из моих причуд, гибрид пираньи и карпа золотистого.
Весь второй этаж – двадцать пять на сто метров – занимал кабинет Мэнрайта, одновременно служивший библиотекой. Все четыре стены до самого потолка были увешаны полками, забитыми книгами, кассетами, научной документацией. У каждой стены – переносная лестница. В качестве рабочего места хозяин кабинета использовал громадный плотницкий стол, заваленный всякой всячиной.
На третьем этаже помещались столовая, кухня; кладовая и комнаты слуг в дальней части здания, выходящей на сад.
Следующий этаж, светлый и просторный, был отведен под спальни. Четыре большие спальни, по соседству с каждой – ванная и туалетная комната. Здесь обстановка отличалась спартанской простотой. Сон рассматривался Мэнрайтом как досадная необходимость, с которой нужно смириться, если уж нельзя получить от нее удовольствие.
– Девять месяцев зародыш человека проводит в глубокой спячке в утробе матери. Да и на том свете отоспимся, – ворчал он. – Впрочем, что я говорю? Я же сам работаю над проблемой бессмертия. Вся беда только в том, что ткани оказываются недолговечными.
По узенькой лестнице, ведущей на крышу, они поднялись в светлую комнатку с куполообразным пластиковым потолком, надежно защищавшим теплицу от ветра и непогоды. Сверкающая конструкция в центре комнаты более всего походила на один из фантастических аппаратов Леонардо да Винчи. Сооружение напоминало неуклюжего сломанного робота, застывшего в ожидании чудо-мастера. Корк внимательно рассмотрел груду металла и перевел взгляд на хозяина.
– Нейтриноскоп, – объяснил домини. – Изготовил собственноручно, вариант электронного микроскопа.
– Неужели нейтрино? Процесс распада бета-частиц?
Мэнрайт кивнул.
– Подсоединен к циклотрону. Вот таким образом я произвожу отбор определенных частиц, придаю им ускорение до десяти мегаэлектронвольт. Отбор частиц – самое трудное, Чарльз. Каждая молекула в цепочке РНК по-своему реагирует на бомбардировку теми или иными частицами. Мне удалось выделить до десяти тысяч передаточных команд-инструкций.
– Невероятно, дорогой Редж.
– Еще бы! На это у меня ушло десять лет.
– А я и понятия не имел. Почему ваши результаты до сих пор не опубликованы?
– Вот еще, – презрительно фыркнул Мэнрайт, – не хватало, чтобы любой шарлатан из кретинского университета развлекал публику моими опытами. Отдать им самое грандиозное и необыкновенное из того, что создано творческим гением! Никогда.
– Но вы же продолжаете заниматься этим, Редж.
– Зато я не занимаюсь трюкачеством, сэр.
– Простите, Редж…
– Никаких простите, профессор. Клянусь небесами, даже если Иисус Христос, в которого я, впрочем, не верю, сойдет на землю и появится в этом самом доме, то и тогда я не раскрою секретов своей лаборатории. Вы-то понимаете, какой ад ожидает человечество, если оно получит результаты моих экспериментов? Это будет новая Голгофа.
Пока профессор размышлял над тем, к чему именно относились последние слова Мэнрайта о Голгофе – к его биороботам, к воскресению Христа или к тому и другому, – за стеной послышались странные звуки. Казалось, будто наверх по ступенькам втаскивают неподъемный куль.
Нахмуренное лицо Мэнрайта разгладилось. Он улыбнулся и довольно произнес:
– Мой слуга. Вчера вы не успели его увидеть. Настоящее сокровище.
В дверь просунулась голова дебила, затем показалась уродливая горбатая фигура с непомерно большими руками и ногами. Чудовище открыло скособоченный рот и просипело:
– Гоффподин!
– Да, Игорь?
– Украфть вам фегодня мофги?
– Спасибо, Игорь. Сегодня не нужно.
– Хорофо, гоффподин. Заффтрак готов.
– Благодарю, Игорь. Вот наш уважаемый гость, профессор Корк. Постарайся, чтобы у него ни в чем не было нужды. Слушайся его во всем.
– Да, гоффподин. К вафим уфлугам, профеффор. А вам украфть мофги фегодня?
– Нет, не стоит.
Игорь мотнул головой, повернулся и выкатился из комнаты. За стеной снова послышался звук спускаемого с лестницы тяжелого мешка. Корк затрясся в беззвучном смехе.
– Какого дьявола вы тут натворили, Мэнрайт?
– Производственный брак, – ухмыльнулся тот. – Первый и последний за все время моей работы. Нет, вру, не последний, потом была Санди. Я не думаю, что Джезами все-таки оставит ее себе… Знаете, – продолжал он свой рассказ, спускаясь по лестнице вместе со своим гостем, – один мой заказчик свихнулся на легенде о Франкенштейне . Вынь да положь ему слугу барона Франкенштейна. Через пять месяцев он снова пришел ко мне, то теперь его обуяла другая навязчивая идея – Робинзон Крузо, и он хотел иметь собственного Пятницу. Ну, Пятницу я ему сделал, а сам тут зашился с Игорем.
– Неужели вы не могли разложить этого монстра на химические компоненты?
– Бог мой, Чарльз! Ни за что на свете. Вдумайтесь в это: я создаю жизнь. Как же я могу уничтожить ее, даже если она появилась в самой безобразной форме? Так или иначе, Игорь оказался великолепным слугой. Есть у него, правда, один заскок насчет украденных мозгов, но это входило в базовую программу. Есть еще пустяки вроде того, что во время грозы его приходится запирать на ключ. Но готовит он, как истинный шеф-повар.
– Не знал, что гомункулус барона был силен в кулинарии.
– Если быть честными, то нет, но это отклонение от программы. Я тоже не застрахован от ошибок. Впрочем, результат более или менее благополучный. Единственная загвоздка заключается в том, что Игорь, занимаясь готовкой, думает, что из-под его рук выходят фантастические чудовища.
Визитная карточка белела на подносе рядом с томатно-луковым пирогом (спелые томаты, мелко нарезанный лук, петрушка, базилик: посыпать острым сыром, запечь при температуре триста семьдесят пять градусов по Фаренгейту).
– Что это, Игорь? – спросил Мэнрайт и прочитал: «Энтони Валера. Президент синдиката Вортекс, Олд Слип, 69. Тел.: 0210-0012-036-216291».
– Он фдет в холле, гоффподин.
– Вот это да! К нам клиент, Чарльз. У вас появился шанс увидеть весь цикл биогенерации от начала и до конца. Пойдемте со мной.
– Помилуйте, Редж. Президент подождет. Чудовище, приготовленное вашим поваром, выглядит на редкость аппетитно.
– Фпафибо, уважаемый профеффор Корк.
– Ну что ты, Игорь, тебе спасибо.
– Свиньи вы оба, – бросил Мэнрайт, сбегая по лестнице.
Корк подмигнул Игорю, отхватил кусок пирога и, блаженно заведя глаза, прожевал, однако ему ничего не оставалось, как последовать за хозяином.
Любой на месте президента синдиката, имеющего семнадцатицифровой собственный кодовый номер связи, держался бы с достоинством предводителя гуннов Аттилы. Мистер Валера и держался, и выглядел с изысканностью испанского гранда. Весь в черном с серебром, даже серебристый парик перетянут черной ленточкой. По всей видимости, он неплохо ориентировался в университетских делах, так как увидев Корка, с улыбкой поклонился и произнес:
– Какой счастливый случай, профессор Корк. Весьма рад. Имел удовольствие слышать ваше выступление на Гуманитарном конгрессе.
1 2 3 4 5 6 7