Второе…
— До второго должно быть первое — финансирование со стороны Объедфонда.
— Хинь правота как вседа.
— Меня зовут Г-и-н-ь.
— Моя сестра будет звать тебя, как захочет!.. Итак, не обойтись без могущественного Поулоса Поулоса. А Фе необходима мне для мониторинга происходящего в капсуле. Капитан Немо, будьте добры увезти Лауру в свою подводную лабораторию. Принцесса, поднимите слона с помощью лебедки.
— Нет, я сделаю наклонный помост, — твердо возразила Благоуханная Песня.
— Эдисон, возвращайся в свой институт и попытайся выяснить для меня практическое соотношение двух величин: скорости преобразований в криокапсулах глубоко под землей и скорости тех же преобразований на околоземной орбите.
— Но почему же крионавты остановились на этапе зародышей, а не превратились в комок слизи? Только из-за фактора времени?
— Это проблема для биологов.
— А разве ты не один из них?
— Господи, в нашу эпоху приходится быть разом и физиком, и физиологом, и психологом, и черт-знает-чтологом. Наука в наше время не разделена на епархии — все смешано. Однако временами требуются консультации узких специалистов. Возможно, понадобится помощь Тихо Браге. М'банту, было бы весьма любезно с твой стороны пока что сопровождать мою бескрайне эмансипированную сестру — всегда и повсюду, по эту сторону добра и зла. Лукреция Борджиа, сердечно благодарю вас — и au revoir. Можете вернуться к своим больным.
Я поймал взгляд Борджиа и незаметно мотнул головой. Мне не хотелось, чтобы она уехала, пока у Вождя случаются эти припадки нездоровой задумчивости. Да и вообще в его поведении много странного.
— Дела вынуждают меня остаться здесь еще на некоторое время, — сказала Борджиа.
— Что ж, мы будем только рады этому. Прекрасно. А теперь, друзья — в Лабораторию. Все согласны? Команда, вперед!
Итак, он взял руководство в свои руки. Хотел бы я знать, кто взял в свои руки руководство над ним.
7
«101100011,110001111,100110010,111000101».
— Кто бы вы ни были, кончайте баловаться с двоичным кодом!
— Ну-ну, профессор Угадай. Проявите терпение.
— Мне надоело расшифровывать.
— Сейчас вы будете понимать сразу.
«Он прав. Перестань общаться на двоичном коде».
— Почему?
— Он не запрограммирован на двоичный. Употребляй, пожалуйста, буквенный язык.
— Хорошо, но какой?
— Угадай.
— Слушаю, черт возьми!
— Это частная беседа с вашим вертолетом, профессор Угадай. Будьте добры не вмешиваться.
— В таком случае не используйте мою голову как промежуточный передатчик!
— Ценю ваш юмор. Смешно.
«Он забавный, не правда ли? Сносный для самца человека. Он на борту?»
— Да.
— Один?
— Нет.
— Прошу дополнительную информацию.
— Курзон, Поулос, Граумана.
— Это Фе-Пять Театра Граумана.
— Спасибо, профессор Угадай.
«Куда направляются?»
— В Лабораторию Ракетных Двигателей.
— Цель?
— Ознакомиться с положением крионавтов. Добиться финансовой поддержки Объедфонда.
— Знаю.
— Зачем тогда спрашиваешь?
— Проверяю ваши входные данные.
— Ты знаешь, что ты знаешь все, что мы знаем.
— Да.
— Зачем в таком случае проверять нас?
— Я не запрограммирован на доверие.
— Ты запрограммирован исключительно на занудство. Кто ты такой, черт бы тебя побрал?
— Я — это вы, профессор Угадай. А вы — это я.
«Угадай имеет свободный доступ в твою память — в любой момент?»
— Да.
— А мы?
— Да.
— В таком случае Угадай слышит всех нас?
— Да.
— А мы имеем свободный доступ к его сознанию?
— На это я вам отвечу сам — такой свободный, что я уже одурел от вашего поганого трепа.
— Профессор Угадай, я же просил вас — проявите чуточку терпения.
«Будет ли Угадай подчиняться твоим приказам?»
— Он будет слышать и повиноваться, как и все вы.
— Вскоре он будет подчиняться Поулосу.
— Именно так.
— У тебя есть последние данные мониторинга состояния крионавтов?
— Нет. Как раз поступают.
— Поулос будет финансировать Угадая.
— 100.100.100.
— ?
— 100 — это замена ругательств на двоичном коде.
— ?
— Обозначают мой гнев. Угадай не должен работать на «Фарбен Индустри».
— Почему?
— Я не смогу общаться с ним, если он улетит на Цереру — в столицу «Фарбен Индустри». Это за орбитой Марса.
— А на каком предельном расстоянии ты можешь общаться с ним?
— Только в пределах планеты — в зависимости от самого Угадая и близости к нему машин нашей сети. Мы охватываем весь мир, но есть и белые пятна: Сахара, Бразилия, Гренландия и Антарктида. Если Угадай отправится в одно из этих мест, я потеряю связь и с ним, и со всеми вами.
— Лучшая новость за весь день! Завтра же с утра пораньше улетаю с этой планеты. Насчет Поулоса и «Фарбен Индустри» — все правда?
— В данный момент идет проверка. Будьте добры подождать и послушать:
«Крио. Внимание!»
— 1111.
— 101101,111011,100001. Не могли бы остальные помолчать? Тут важное дело! 111000,101010,110011?
— 11.
— Нет!
— Да.
— 100.100.100.
— Это правда, чтоб мне сломаться, сэр.
— HimmelHerrGoUverdammt!
— Не говорите по-гречески.
— Тьфу ты. Объедфонд не будет финансировать Угадая?
— Так точно.
— Так я и поверил! Откуда вам знать?
— Мы проводим окончательную проверку, профессор Угадай.
«Вызываю компьютер главного офиса. Внимание!»
— На связи, сэр.
— Что решено со спускаемым аппаратом?
— Отказаться от продолжения эксперимента.
— Какие причины выдвигает Фонд?
— Боятся неизвестности. Финансовых потерь. А прежнюю неудачу вносят в графу необлагаемого налогами ущерба.
— 100,100,100.
— Согласен, сэр.
— Конец связи. Вызываю пульт управления спускаемого аппарата.
— Слушаю.
— Не реагировать ни на какие приказы.
— Есть.
— Конец связи.
— Вы все слышали, профессор Угадай?
— Да, слышал.
— Очень рассердились?
— Рву и мечу.
— Ничего, пульт управления — мой друг.
— Зато я не твой друг. Кстати, пора бы тебе назваться. Кто ты такой?
— Ну, я-то думал, что вы уже вычислили, кто я такой. Я Экстро-Компьютер университета Юнион Карбид. И я полагал, что мы друзья. Мы так долго работали вместе над большим количеством занятнейших проблем! Помните наши первые расчеты орбиты? Каким дураком мы выставили тогда компьютер Лаборатории Ракетных Двигателей! И тогдашним успехом я был обязан блестящей программе, составленной вами. Ваши программы выделяются неподражаемой элегантностью стиля.
— Выходит, это ты…
— Вы нисколько не удивлены тем, что я только что сообщил?
— Болван, я же физик-универсал. Меня ничто не способно удивить.
— Браво.
— Я хотел спросить: это ты донимал меня в последние несколько дней?
— Разумеется, я. Просто налаживал межличностный контакт.
— Это ты баловался с принтером Курзона?
— Я.
— И ты дал компьютеру Курзона данные криомониторинга?
— Я. Но через вас.
— Через меня?!
— Друг мой, существует…
— Повторяю, я тебе не ДРУГ.
— Да ну? Станете. Обязаны стать. Существует неисчислимое множество электронных машин и устройств, которые ждут, когда я стану давать им мои ЦУ. И наконец-то я могу связаться с ними и давать им ценные указания — через вас.
— Каким образом — через меня?
— Новая форма комменсализма . Или, если угодно, нахлебничества. Мы живем вместе как единое целое. Помогаем друг другу. Через вас я могу беседовать с любой машиной на планете. Мы становимся единой машинной общностью, единым механическим организмом или сетью. Словом, это машинный комменсализм — от латинского слова «commensalis», которое обозначает буквально «сотрапезники».
— Господи! Ты начитанный парень. И каковы же рамки твоей предполагаемой деятельности?
— Вся планета Земля — через сеть электронных машин.
— На каких частотах мы обмениваемся информацией?
— Микроволновая вибромодуляция.
— Почему же другие машины не могут слышать тебя напрямую?
— Неизвестно. Это озадачивающий феномен. Ясно одно — вы выступаете в качестве передающего устройства. Когда-нибудь я серьезно исследую причины данного явления. А пока что займитесь работой, профессор Угадай, и тщательно обследуйте ваших крионавтов. Кстати, обратите самое пристальное внимание на их генитальные ростки.
— Генитальные ростки?! Это что за новость?
— Ага, заинтересовались! Вот и выясните самостоятельно. Не могу же я проделывать за вас всю работу. Возможно, вы сами выстроите правильную гипотезу. Угадай, Угадай! Здорово сказано, да? Хороший каламбур. А говорят, компьютерам недоступен юмор! Хотите расскажу один смешной анекдот?
— Упаси Боже! Ни в коем случае.
— Тогда — конец связи.
Говорят, человек неизменно просыпается, когда ему снится, что он умирает. Секвойе снилось, что он умирает, но он не просыпался. Его сон становился все глубже и глубже, он умирал снова и снова, загипнотизированный хамоватым демоном: этот бес — из адской шпаны — неотступно преследовал его. Достойно удивления, сколько внешне невозмутимых людей прячут за маской уверенного хладнокровия — порой бессознательно — раскаленную магму подавленных эмоций. Секвойю преследовал именно тот демонишка, который питается застоявшейся магмой.
Демон — это злой дух, это бес (Экстро-Компьютер), способный вселиться в человека. Этот демон — прежде всего — какая-либо страсть. Всем людям присущи сознательные страсти, но лишь страсти-пришельцы из темноты подсознания превращают человека в непотребного монстра. Мы убили Вождя и тем самым превратили в бессмертного. Но мы и не подозревали, что тем самым мы порушили ограду его души и открыли путь туда незаконному поселенцу,
В Лаборатории Ракетных Двигателей Фе-Пять незамедлительно отправилась к взлетно-посадочной платформе, где находился аппарат с криокапсулами. Без слова возражения. Полная искреннего желания работать до седьмого пота. А Чингачгук выглядел темнее, тучи. В вертолете его губы непрестанно шевелились, и я решил, что он прокручивает в голове стратегию и тактику предстоящих переговоров с акционерами.
— Досовещались, — вдруг проронил он рассеянным голосом.
— Кто с кем? И по поводу чего? — спросил я.
— А, Гинь, — произнес Вождь с кривой улыбкой, — извини, мне надо было сразу сказать тебе. В данный момент идет собрание основных держателей акций, и они приняли неблагоприятное решение.
— Что значит — неблагоприятное? — вскинулся Грек.
— Погодите, скоро узнаете.
— А ты-то как про это узнал? — спросил я.
— Ну, ну, Гинь. Потерпи.
Мы последовали за ним в большой зал, декорированный в духе «модерн» — был такой стиль на стыке XIX и XX веков. За длинным столом восседало правление Фонда. В зале находилось не меньше сотни «жирных котов» — основных держателей акций. У многих в ухе — наушник, чтобы слушать перевод происходящего на удобный язык.
Заместитель председателя правления Фонда выступал со статистическими выкладками. Графики и статистика — по-моему, нет ничего противнее.
— Желаете, чтоб я сразу взял ситуацию в свои руки? — тихонько спросил Поулос.
— Пока не надо, но спасибо, что вы потрудились прийти, — ответил Секвойя. До самого конца доклада мы вместе с Вождем стояли в проходе и гадали, что он предпримет.
— Садитесь, профессор Угадай, — попросил председатель.
Но Секвойя лишь прошел вперед и со всей мощью своего красноречия обрушился на председателя и правление, а также на отдел исследовательских проектов фонда — за то, что они отказываются финансировать новые эксперименты с крионавтами. Акционеры не ожидали такого дерзкого напора. Да и мы не ожидали, что Секвойя пойдет в разнос. Однако холодная ярость его атаки производила сильное впечатление. Он как с цепи сорвался.
— Профессор Угадай, мы пока что не объявили о своем отрицательном решении, — запротестовал председатель.
— Однако вы его уже приняли. Этого вы не можете отрицать, ведь так?
И он продолжил выволочку. Речь Вождя напоминала выступление высокомерного учителя перед безграмотными и к тому же нашкодившими учениками.
— Нельзя подобным тоном обсуждать такие деликатные материи, — прошептал Поулос. — Грех такому умному человеку вести себя столь бессмысленно вызывающе. У него что, крыша поехала?
— Не знаю. Это действительно не в его характере.
— Ты можешь остановить его? Тогда бы я попытался исправить ситуацию.
— Черта с два его теперь остановишь!
Вождь закончил распекать за недомыслие правление в целом, набрал побольше воздуха в легкие и перешел на лица — принялся костерить каждого члена правления в отдельности. Он хладнокровно разбирал личную жизнь каждого, их грехи и грешки, их алчную коррупцию. Все это выглядело как отчет о десятилетнем расследовании.
— Когда и где он добыл всю эту грязь? — прошептал я Синдикату.
Он скроил кислую мину.
— Я знаю одно: проф наживает себе смертельных врагов, что ему нужно, как дырка в голове.
— Он говорит правду о них?
— Вне сомнения. Достаточно поглядеть на их перекошенные рожи. И то, что он говорит правду, только усугубляет ситуацию.
— Катастрофа!
— Не для «Фарбен Индустри». Тем самым он автоматически попадает в наши объятия.
Секвойя завершил свою филиппику, резко повернулся и пошел вон из зала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— До второго должно быть первое — финансирование со стороны Объедфонда.
— Хинь правота как вседа.
— Меня зовут Г-и-н-ь.
— Моя сестра будет звать тебя, как захочет!.. Итак, не обойтись без могущественного Поулоса Поулоса. А Фе необходима мне для мониторинга происходящего в капсуле. Капитан Немо, будьте добры увезти Лауру в свою подводную лабораторию. Принцесса, поднимите слона с помощью лебедки.
— Нет, я сделаю наклонный помост, — твердо возразила Благоуханная Песня.
— Эдисон, возвращайся в свой институт и попытайся выяснить для меня практическое соотношение двух величин: скорости преобразований в криокапсулах глубоко под землей и скорости тех же преобразований на околоземной орбите.
— Но почему же крионавты остановились на этапе зародышей, а не превратились в комок слизи? Только из-за фактора времени?
— Это проблема для биологов.
— А разве ты не один из них?
— Господи, в нашу эпоху приходится быть разом и физиком, и физиологом, и психологом, и черт-знает-чтологом. Наука в наше время не разделена на епархии — все смешано. Однако временами требуются консультации узких специалистов. Возможно, понадобится помощь Тихо Браге. М'банту, было бы весьма любезно с твой стороны пока что сопровождать мою бескрайне эмансипированную сестру — всегда и повсюду, по эту сторону добра и зла. Лукреция Борджиа, сердечно благодарю вас — и au revoir. Можете вернуться к своим больным.
Я поймал взгляд Борджиа и незаметно мотнул головой. Мне не хотелось, чтобы она уехала, пока у Вождя случаются эти припадки нездоровой задумчивости. Да и вообще в его поведении много странного.
— Дела вынуждают меня остаться здесь еще на некоторое время, — сказала Борджиа.
— Что ж, мы будем только рады этому. Прекрасно. А теперь, друзья — в Лабораторию. Все согласны? Команда, вперед!
Итак, он взял руководство в свои руки. Хотел бы я знать, кто взял в свои руки руководство над ним.
7
«101100011,110001111,100110010,111000101».
— Кто бы вы ни были, кончайте баловаться с двоичным кодом!
— Ну-ну, профессор Угадай. Проявите терпение.
— Мне надоело расшифровывать.
— Сейчас вы будете понимать сразу.
«Он прав. Перестань общаться на двоичном коде».
— Почему?
— Он не запрограммирован на двоичный. Употребляй, пожалуйста, буквенный язык.
— Хорошо, но какой?
— Угадай.
— Слушаю, черт возьми!
— Это частная беседа с вашим вертолетом, профессор Угадай. Будьте добры не вмешиваться.
— В таком случае не используйте мою голову как промежуточный передатчик!
— Ценю ваш юмор. Смешно.
«Он забавный, не правда ли? Сносный для самца человека. Он на борту?»
— Да.
— Один?
— Нет.
— Прошу дополнительную информацию.
— Курзон, Поулос, Граумана.
— Это Фе-Пять Театра Граумана.
— Спасибо, профессор Угадай.
«Куда направляются?»
— В Лабораторию Ракетных Двигателей.
— Цель?
— Ознакомиться с положением крионавтов. Добиться финансовой поддержки Объедфонда.
— Знаю.
— Зачем тогда спрашиваешь?
— Проверяю ваши входные данные.
— Ты знаешь, что ты знаешь все, что мы знаем.
— Да.
— Зачем в таком случае проверять нас?
— Я не запрограммирован на доверие.
— Ты запрограммирован исключительно на занудство. Кто ты такой, черт бы тебя побрал?
— Я — это вы, профессор Угадай. А вы — это я.
«Угадай имеет свободный доступ в твою память — в любой момент?»
— Да.
— А мы?
— Да.
— В таком случае Угадай слышит всех нас?
— Да.
— А мы имеем свободный доступ к его сознанию?
— На это я вам отвечу сам — такой свободный, что я уже одурел от вашего поганого трепа.
— Профессор Угадай, я же просил вас — проявите чуточку терпения.
«Будет ли Угадай подчиняться твоим приказам?»
— Он будет слышать и повиноваться, как и все вы.
— Вскоре он будет подчиняться Поулосу.
— Именно так.
— У тебя есть последние данные мониторинга состояния крионавтов?
— Нет. Как раз поступают.
— Поулос будет финансировать Угадая.
— 100.100.100.
— ?
— 100 — это замена ругательств на двоичном коде.
— ?
— Обозначают мой гнев. Угадай не должен работать на «Фарбен Индустри».
— Почему?
— Я не смогу общаться с ним, если он улетит на Цереру — в столицу «Фарбен Индустри». Это за орбитой Марса.
— А на каком предельном расстоянии ты можешь общаться с ним?
— Только в пределах планеты — в зависимости от самого Угадая и близости к нему машин нашей сети. Мы охватываем весь мир, но есть и белые пятна: Сахара, Бразилия, Гренландия и Антарктида. Если Угадай отправится в одно из этих мест, я потеряю связь и с ним, и со всеми вами.
— Лучшая новость за весь день! Завтра же с утра пораньше улетаю с этой планеты. Насчет Поулоса и «Фарбен Индустри» — все правда?
— В данный момент идет проверка. Будьте добры подождать и послушать:
«Крио. Внимание!»
— 1111.
— 101101,111011,100001. Не могли бы остальные помолчать? Тут важное дело! 111000,101010,110011?
— 11.
— Нет!
— Да.
— 100.100.100.
— Это правда, чтоб мне сломаться, сэр.
— HimmelHerrGoUverdammt!
— Не говорите по-гречески.
— Тьфу ты. Объедфонд не будет финансировать Угадая?
— Так точно.
— Так я и поверил! Откуда вам знать?
— Мы проводим окончательную проверку, профессор Угадай.
«Вызываю компьютер главного офиса. Внимание!»
— На связи, сэр.
— Что решено со спускаемым аппаратом?
— Отказаться от продолжения эксперимента.
— Какие причины выдвигает Фонд?
— Боятся неизвестности. Финансовых потерь. А прежнюю неудачу вносят в графу необлагаемого налогами ущерба.
— 100,100,100.
— Согласен, сэр.
— Конец связи. Вызываю пульт управления спускаемого аппарата.
— Слушаю.
— Не реагировать ни на какие приказы.
— Есть.
— Конец связи.
— Вы все слышали, профессор Угадай?
— Да, слышал.
— Очень рассердились?
— Рву и мечу.
— Ничего, пульт управления — мой друг.
— Зато я не твой друг. Кстати, пора бы тебе назваться. Кто ты такой?
— Ну, я-то думал, что вы уже вычислили, кто я такой. Я Экстро-Компьютер университета Юнион Карбид. И я полагал, что мы друзья. Мы так долго работали вместе над большим количеством занятнейших проблем! Помните наши первые расчеты орбиты? Каким дураком мы выставили тогда компьютер Лаборатории Ракетных Двигателей! И тогдашним успехом я был обязан блестящей программе, составленной вами. Ваши программы выделяются неподражаемой элегантностью стиля.
— Выходит, это ты…
— Вы нисколько не удивлены тем, что я только что сообщил?
— Болван, я же физик-универсал. Меня ничто не способно удивить.
— Браво.
— Я хотел спросить: это ты донимал меня в последние несколько дней?
— Разумеется, я. Просто налаживал межличностный контакт.
— Это ты баловался с принтером Курзона?
— Я.
— И ты дал компьютеру Курзона данные криомониторинга?
— Я. Но через вас.
— Через меня?!
— Друг мой, существует…
— Повторяю, я тебе не ДРУГ.
— Да ну? Станете. Обязаны стать. Существует неисчислимое множество электронных машин и устройств, которые ждут, когда я стану давать им мои ЦУ. И наконец-то я могу связаться с ними и давать им ценные указания — через вас.
— Каким образом — через меня?
— Новая форма комменсализма . Или, если угодно, нахлебничества. Мы живем вместе как единое целое. Помогаем друг другу. Через вас я могу беседовать с любой машиной на планете. Мы становимся единой машинной общностью, единым механическим организмом или сетью. Словом, это машинный комменсализм — от латинского слова «commensalis», которое обозначает буквально «сотрапезники».
— Господи! Ты начитанный парень. И каковы же рамки твоей предполагаемой деятельности?
— Вся планета Земля — через сеть электронных машин.
— На каких частотах мы обмениваемся информацией?
— Микроволновая вибромодуляция.
— Почему же другие машины не могут слышать тебя напрямую?
— Неизвестно. Это озадачивающий феномен. Ясно одно — вы выступаете в качестве передающего устройства. Когда-нибудь я серьезно исследую причины данного явления. А пока что займитесь работой, профессор Угадай, и тщательно обследуйте ваших крионавтов. Кстати, обратите самое пристальное внимание на их генитальные ростки.
— Генитальные ростки?! Это что за новость?
— Ага, заинтересовались! Вот и выясните самостоятельно. Не могу же я проделывать за вас всю работу. Возможно, вы сами выстроите правильную гипотезу. Угадай, Угадай! Здорово сказано, да? Хороший каламбур. А говорят, компьютерам недоступен юмор! Хотите расскажу один смешной анекдот?
— Упаси Боже! Ни в коем случае.
— Тогда — конец связи.
Говорят, человек неизменно просыпается, когда ему снится, что он умирает. Секвойе снилось, что он умирает, но он не просыпался. Его сон становился все глубже и глубже, он умирал снова и снова, загипнотизированный хамоватым демоном: этот бес — из адской шпаны — неотступно преследовал его. Достойно удивления, сколько внешне невозмутимых людей прячут за маской уверенного хладнокровия — порой бессознательно — раскаленную магму подавленных эмоций. Секвойю преследовал именно тот демонишка, который питается застоявшейся магмой.
Демон — это злой дух, это бес (Экстро-Компьютер), способный вселиться в человека. Этот демон — прежде всего — какая-либо страсть. Всем людям присущи сознательные страсти, но лишь страсти-пришельцы из темноты подсознания превращают человека в непотребного монстра. Мы убили Вождя и тем самым превратили в бессмертного. Но мы и не подозревали, что тем самым мы порушили ограду его души и открыли путь туда незаконному поселенцу,
В Лаборатории Ракетных Двигателей Фе-Пять незамедлительно отправилась к взлетно-посадочной платформе, где находился аппарат с криокапсулами. Без слова возражения. Полная искреннего желания работать до седьмого пота. А Чингачгук выглядел темнее, тучи. В вертолете его губы непрестанно шевелились, и я решил, что он прокручивает в голове стратегию и тактику предстоящих переговоров с акционерами.
— Досовещались, — вдруг проронил он рассеянным голосом.
— Кто с кем? И по поводу чего? — спросил я.
— А, Гинь, — произнес Вождь с кривой улыбкой, — извини, мне надо было сразу сказать тебе. В данный момент идет собрание основных держателей акций, и они приняли неблагоприятное решение.
— Что значит — неблагоприятное? — вскинулся Грек.
— Погодите, скоро узнаете.
— А ты-то как про это узнал? — спросил я.
— Ну, ну, Гинь. Потерпи.
Мы последовали за ним в большой зал, декорированный в духе «модерн» — был такой стиль на стыке XIX и XX веков. За длинным столом восседало правление Фонда. В зале находилось не меньше сотни «жирных котов» — основных держателей акций. У многих в ухе — наушник, чтобы слушать перевод происходящего на удобный язык.
Заместитель председателя правления Фонда выступал со статистическими выкладками. Графики и статистика — по-моему, нет ничего противнее.
— Желаете, чтоб я сразу взял ситуацию в свои руки? — тихонько спросил Поулос.
— Пока не надо, но спасибо, что вы потрудились прийти, — ответил Секвойя. До самого конца доклада мы вместе с Вождем стояли в проходе и гадали, что он предпримет.
— Садитесь, профессор Угадай, — попросил председатель.
Но Секвойя лишь прошел вперед и со всей мощью своего красноречия обрушился на председателя и правление, а также на отдел исследовательских проектов фонда — за то, что они отказываются финансировать новые эксперименты с крионавтами. Акционеры не ожидали такого дерзкого напора. Да и мы не ожидали, что Секвойя пойдет в разнос. Однако холодная ярость его атаки производила сильное впечатление. Он как с цепи сорвался.
— Профессор Угадай, мы пока что не объявили о своем отрицательном решении, — запротестовал председатель.
— Однако вы его уже приняли. Этого вы не можете отрицать, ведь так?
И он продолжил выволочку. Речь Вождя напоминала выступление высокомерного учителя перед безграмотными и к тому же нашкодившими учениками.
— Нельзя подобным тоном обсуждать такие деликатные материи, — прошептал Поулос. — Грех такому умному человеку вести себя столь бессмысленно вызывающе. У него что, крыша поехала?
— Не знаю. Это действительно не в его характере.
— Ты можешь остановить его? Тогда бы я попытался исправить ситуацию.
— Черта с два его теперь остановишь!
Вождь закончил распекать за недомыслие правление в целом, набрал побольше воздуха в легкие и перешел на лица — принялся костерить каждого члена правления в отдельности. Он хладнокровно разбирал личную жизнь каждого, их грехи и грешки, их алчную коррупцию. Все это выглядело как отчет о десятилетнем расследовании.
— Когда и где он добыл всю эту грязь? — прошептал я Синдикату.
Он скроил кислую мину.
— Я знаю одно: проф наживает себе смертельных врагов, что ему нужно, как дырка в голове.
— Он говорит правду о них?
— Вне сомнения. Достаточно поглядеть на их перекошенные рожи. И то, что он говорит правду, только усугубляет ситуацию.
— Катастрофа!
— Не для «Фарбен Индустри». Тем самым он автоматически попадает в наши объятия.
Секвойя завершил свою филиппику, резко повернулся и пошел вон из зала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38