И это еще не все! Мне знакомо твое лицо!
Так вот, в те далекие годы город Энз был поистине велик. В нем жили миллионы людей. Ползучие пески были еще далеко. Дожди приходили каждую зиму. Озера и бассейны были всегда полны водой, а поля и пастбища не оскудевали.
Тогда не было золотых существ, кроме одного только золотого змея. Змей этот жил в горе со времени появления здесь людей. Иногда через пещеру он вылезал на поверхность поохотиться. Народ Энза почитал его за бога и в его честь воздвиг под горой храм.
Во времена Иру верховным жрецом змея был Маликар, смельчак и искатель тайного знания. Как и многие жрецы до него, он знал правду о своем боге. Маликар спустился в пещеру и нашел там пропасть, полную золотым паром, поднимающимся от огней внутренней земли. И все существа, которые им дышали, превращались в живое бессмертное золото.
Змей был самой обычной рептилией, устроившей свое логово внутри горы, не больше бог, чем любая другая змея. Он спал в тумане, дышал им и стал бессмертным.
Проведя кое-какие эксперименты, Маликар понял, как сделать кровь золотой.
Что касается тебя… или Иру, если тебе так угодно… ты был воином и охотником. Ты не знал секрета змея, но почитал его за зло. Ты постановил, что труд и жизни Бени-Энз не будут более приноситься в жертву змею. Ты приказал жрецам покинуть храм. За это Маликар и возненавидел тебя. Он решил уничтожить тебя, сделать своего бога всемогущим и править Бени-Энз и как верховный жрец, и как король.
Но вы с Маликаром ненавидели друг друга и по другой причине. В те годы я, как я уже говорила, была совсем молодой и в жилах моих еще не текла золотая кровь, как течет сейчас.
Тогда я была принцессой Энза, и ты любил меня. Ты говорил тогда, что я прекрасна. Мы были помолвлены и вскоре должны были сыграть свадьбу. Но Маликар тоже желал обладать мною.
Ты, Иру, привел своих солдат к храму. Жрецы бежали перед твоим золотым топором. Ты разрушил храм и замуровал выход из пещеры змея.
Видя, что Иру побеждает, Маликар бросил остальных жрецов и по тайному ходу пробрался внутрь горы, к пропасти золотого пара. Там он проспал много дней и ночей, пока золотой туман не пропитал его тело, подарив Маликару и нечеловеческую силу, и бессмертие.
Что касается этой девушки, Айсы, то она была рабыней. Я купила ее у торговцев, прибывших в нашу страну с севера. Однажды Иру увидел Айсу и захотел, чтобы она принадлежала ему. Так как мы собирались пожениться, мне вовсе не понравилось такое желание моего жениха.
Я ответила, что Иру получит девушку, но только в том случае, если обменяет ее на ручного тигра.
Пока Маликар спал во власти золотого тумана, Иру отправился в горы, один на один сразился с тигрицей и привез в Энз маленького тигренка. Он приручил его, и мне не оставалось ничего другого, как отдать королю Айсу. Но лучше бы он оставил себе тигра!
Маликар спал в горе, пока его кровь не стала золотой. Тогда он вывел змея на волю и вместе с ним отправился к обитавшим в пустыне диким племенам — проповедовать новую религию. Маликар утверждал, будто он умер и родился снова. Родился сыном змея, с неуязвимым золотым телом.
Народы пустыни поверили Маликару. Разве его тело и в самом деле не было золотым? Разве оно не стало столь крепким, что о него тупились самые острые мечи?
Собрав армию, Маликар повел ее на Энз. Змея он взял с собой, дабы тот холодом своего взора превращал врагов в статуи.
Но ты, Иру, был великим воином. Ты собрал все стада и всех земледельцев за крепостными стенами. А потом во главе своих воинов и с Корлу в руке вышел на бой и наголову разбил кочевников, разметав их по бесплодной пустыне.
Но ты не сумел убить ни Маликара, ни змея. Они ведь были золотые. Ты мог только вернуться в Энз и закрыть перед ними городские ворота.
Потерпев поражение, Маликар решил пойти на хитрость. Он отправил змея обратно в гору. А сам, перекрасив свое лицо и тело (он и сейчас так порой поступает, когда хочет никем не узнанным посетить внешний мир), пробрался в Энз. Маликар решил тебя убить.
Но и тут он ничего не мог сделать. Тебя всегда окружали твои воины, и ты не расставался со своим верным топором.
Тогда Маликар нашел другой путь. Он отправился к рабыне, к Айсе. Я и сейчас не знаю, как он уговорил ее. Быть может, обещал золота, которого в пещере змея было сколько угодно. Быть может, запугал ее змеем. А может, оказалось достаточно его поцелуев.
Так или иначе, Айса подмешала тебе в вино яд, и ты, ничего не подозревая, выпил отравленный напиток. Ты умер. Но предательство не принесло счастья рабыне. Почувствовав на губах яд и поняв, кто тебя отравил, ты, уже умирая, зарубил Айсу топором.
Вот тут-то Маликар и вышел из тени. Он объявил себя мстителем за оскорбленного бога-змея. Бени-Энз, оставшиеся без монарха, склонили перед ним головы. Они послали змею дань из многих рабов, и Маликар стал править Энзом одновременно и как верховный жрец, и как король.
Он повелел высечь новый храм в самом сердце горы, среди золотого тумана. А потом силой увел меня в свой новый храм и оставил меня спать, дыша золотым паром, пока и моя кровь не стала золотой. Он хотел на веки вечные сделать меня своей рабыней. Но ручной тигренок, которого Иру в недобрый час поймал и обменял на Айсу, последовал за мной в подземное святилище.
Там он уснул и, проснувшись, тоже стал золотым. Убить его Маликар не мог, а Зор любил меня и выполнял все мои приказы. Год за годом тигренок рос, становясь все больше и больше. Возможно, он стал таким громадным потому, что совсем не вырос в то время, пока спал во власти золотого тумана. Во всяком случае, сейчас даже змей боится силы Зора.
Вот и вся история золотой крови.
Прайс мог только поражаться этому удивительному рассказу. Нельзя сказать, что он верил в реинкарнацию. Но и отметать ее с порога он тоже не стал бы. Американец прекрасно знал, что для сотен миллионов людей вера в реинкарнацию лежит в основе их религии.
Да, рассказ Викиры объяснял многое из того, что не давало Прайсу покоя. Он звучал довольно правдиво. Весь, за исключением только одной детали — что Айса была убийцей.
Викира наклонилась к Прайсу, и благоухающие цветочным ароматом волосы красным водопадом рассыпались по ее плечам.
— Такова история, Иру. Сотни поколений живу я в этом дворце, построенном для меня Маликаром. Живу без любви и без надежды на приносящую избавление смерть. Живу в ожидании тебя, мой Иру!
Много раз я думала броситься в золотую пропасть. Но я знала, что когда-нибудь ты родишься снова, мой Иру. Знала, что когда-нибудь ты придешь ко мне. Придешь, пусть даже новые земли поднимутся из морской пучины и новые пустыни загородят тебе путь.
Золотая женщина тесно прижалась к Прайсу. Ее руки, такие мягкие и вместе с тем нечеловечески сильные, нежно обняли его за шею. Она подняла к нему лицо, и ее алые губы раскрылись в жадном, нетерпеливом приглашении.
Какой-то миг Прайс еще колебался. Потом жгучая, нестерпимая страсть к этой женщине захлестнула врожденную осторожность. Он обнял Викиру, их губы слились в горячем, ненасытном поцелуе, и ее прикосновение ввергло Прайса во всепожирающее пламя сладкого блаженства…
Глава двадцать четвертая
ЗЕРКАЛА МИРАЖА
Когда Викира ушла и страсть Прайса немного остыла, он ощутил странную неловкость при мысли о том, что между ними произошло. А вспоминая Айсу, даже почувствовал себя виноватым. Но как ни крути, а золотая женщина спасла ему жизнь. Пара поцелуев — не такая уж дорогая плата за избавление от верной и мучительной смерти.
При желании Прайс мог бы найти и другие оправдания своей быстрой капитуляции перед золотой красотой Викиры. Только ее добрая воля могла помочь Прайсу спасти Айсу. Правда, особо рассчитывать на это не приходилось. Викира, похоже, от всего сердца ненавидела несчастную девушку. Но как бы там ни было, неудовольствие Викиры наверняка означало молниеносное возвращение в темницу Маликара.
И честно говоря, Прайс не рассчитывал выбраться оттуда снова.
Впрочем, оправдания — они и были оправданиями. Говоря по совести, Прайс, сжимая в страстных объятиях Викиру, ни о чем таком не думал.
На следующее утро после завтрака, в сопровождении четырех вооруженных золотыми кинжалами «служанок», Прайс пошел осматривать дворец. Он гулял среди величественных колоннад и роскошных, буйных садов, выискивая способ сбежать из Вирла.
Он решил удрать — если, конечно, это вообще возможно. Викира, разумеется, не захочет помогать ему в спасении Айсы. Кроме того, Прайс подозревал, что ему могут не очень понравиться планы Викиры на его собственный счет. Но при всем том побег казался невозможным. Что мог он сделать, безоружный, когда за каждым его шагом следило сразу несколько жриц?
— Эфенди Дюран!
Хорошо знакомый голос заставил Прайса в удивлении оглянуться. Повернувшись, он увидел Фархада аль-Ахмеда, идущего к нему по пальмовой аллее. Старый бедуин был безоружен, а за ним, словно тень, следовала одна из девушек Викиры с кинжалом на поясе.
— Мир тебе, шейх, — приветствовал его американец. — Ты тоже стал гостем Викиры?
Старый араб отвел Прайса в сторону, подальше от сопровождавших девушек-воительниц.
— Три дня назад, — прошептал он сквозь рыжую бороду, — эфенди Гарт послал меня и моих людей разведать новый путь к горе. По дороге на нас неожиданно напала золотая джиния на громадном тигре. Тигр убил трех моих воинов, а сам я попал в плен. Так я и оказался в этом замке Иблиса.
Шейх еще больше понизил голос и, опасливо косясь на жриц, едва слышно прошептал:
— Но я еще могу спастись. Эта женщина со мной… она знает, что такое настоящий мужчина! — Фархад скабрезно осклабился. — Ее зовут Незира. Прошлой ночью она обещала мне помочь. Я знаю, как обращаться с женщинами, так ведь?
Прайс улыбнулся.
— Эфенди, — продолжал Фархад, — когда настанет время, вы пойдете со мной? Бисмилла! Я не хочу оказаться в одиночестве в стране ифритов!
— Да, — кивнул Прайс, — я пойду с тобой.
По правде говоря, он не очень-то верил в способность старого араба соблазнить тюремщицу и еще меньше надеялся на то, что, пусть даже и с ее помощью, они смогут бежать из дворца.
Они расстались с Фархадом, и Прайс, в сопровождении своих служанок, пошел дальше глазеть на сказочное великолепие Вирла.
Вскоре его догнала ехавшая верхом Викира. Она сменила зеленое платье на переливающуюся, металлически поблескивающую желтую тунику, плотно облегавшую ее роскошное, по-кошачьи гибкое тело. Красно-желтые волосы были убраны назад полосой из такого же материала, как и туника. В целом в сочетании с золотом кожи наряд этот выглядел весьма и весьма эффектно.
Велев тигру лечь на землю, Викира жестом предложила Прайсу сесть рядом с ней.
— Иру, — сказала она, протягивая Прайсу руку, — я хочу, чтобы сегодня утром ты побывал со мной в мираже.
— В мираже?
— Да, Иру. Я хозяйка иллюзий. Ты их и сам видел. Это тайна древнего Энза. Когда-то давным-давно наши мудрецы познали законы миража. Они придумали особые зеркала… использовали и другие силы… и в итоге подчинили миражи своей воле.
— Но как…
— Скоро сам все увидишь. В зале иллюзий.
Она подала команду, и громадный тигр, не носивший ни узды, ни поводьев, поднялся с земли и быстро побежал вдоль величественной колоннады из белого мрамора и сверкающего на солнце желтого золота.
Поправив подушки, Викира придвинулась поближе к американцу. Платформа, на которой они ехали, мерно покачивалась в такт бегу тигра, заставляя седоков соприкасаться. Прайс чувствовал жаркую силу тела золотой женщины, густой, пьянящий аромат ее волос.
Тигр привез их в главное здание замка и начал подниматься по завитому спиралью коридору в большую центральную башню. Сквозь незастекленные окна американец видел бело-золотые флигели дворца, а за ними — мрачное, безбрежное море пустыни, над которым колыхалось густое синее марево.
И вот наконец они выехали в удивительный зал, расположенный на самой вершине башни. Бесшумно и осторожно тигр шагнул на гигантское зеркало, вырубленное, похоже, из одного невозможно большого кристалла.
Не скрывая изумления, Прайс глазел по сторонам. В этом зале не только пол был сделан из отражающего свет кристалла. Стены тоже были зеркальные — странно изогнутые, неправильной, непривычной формы. Отражаясь друг в друге, они придавали помещению обманчивую картину бесконечной анфилады зеркальных залов, делая невозможным оценить реальные размеры зала. Крыша представляла собой еще одну плоскость сверкающего кристалла, в которой зияло большое отверстие. Сквозь него безмятежно синело далекое небо.
Тысячу раз… десять тысяч раз… в зеркальных стенах, на полу и на потолке Прайс видел отражения самого себя и Викиры, сидящих верхом на тигре. Эта картина повторялась снова и снова, то многократно увеличенная, то уменьшенная почти до неузнаваемости.
Протянув руку, Викира коснулась маленького пульта с пятью крохотными дисками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Так вот, в те далекие годы город Энз был поистине велик. В нем жили миллионы людей. Ползучие пески были еще далеко. Дожди приходили каждую зиму. Озера и бассейны были всегда полны водой, а поля и пастбища не оскудевали.
Тогда не было золотых существ, кроме одного только золотого змея. Змей этот жил в горе со времени появления здесь людей. Иногда через пещеру он вылезал на поверхность поохотиться. Народ Энза почитал его за бога и в его честь воздвиг под горой храм.
Во времена Иру верховным жрецом змея был Маликар, смельчак и искатель тайного знания. Как и многие жрецы до него, он знал правду о своем боге. Маликар спустился в пещеру и нашел там пропасть, полную золотым паром, поднимающимся от огней внутренней земли. И все существа, которые им дышали, превращались в живое бессмертное золото.
Змей был самой обычной рептилией, устроившей свое логово внутри горы, не больше бог, чем любая другая змея. Он спал в тумане, дышал им и стал бессмертным.
Проведя кое-какие эксперименты, Маликар понял, как сделать кровь золотой.
Что касается тебя… или Иру, если тебе так угодно… ты был воином и охотником. Ты не знал секрета змея, но почитал его за зло. Ты постановил, что труд и жизни Бени-Энз не будут более приноситься в жертву змею. Ты приказал жрецам покинуть храм. За это Маликар и возненавидел тебя. Он решил уничтожить тебя, сделать своего бога всемогущим и править Бени-Энз и как верховный жрец, и как король.
Но вы с Маликаром ненавидели друг друга и по другой причине. В те годы я, как я уже говорила, была совсем молодой и в жилах моих еще не текла золотая кровь, как течет сейчас.
Тогда я была принцессой Энза, и ты любил меня. Ты говорил тогда, что я прекрасна. Мы были помолвлены и вскоре должны были сыграть свадьбу. Но Маликар тоже желал обладать мною.
Ты, Иру, привел своих солдат к храму. Жрецы бежали перед твоим золотым топором. Ты разрушил храм и замуровал выход из пещеры змея.
Видя, что Иру побеждает, Маликар бросил остальных жрецов и по тайному ходу пробрался внутрь горы, к пропасти золотого пара. Там он проспал много дней и ночей, пока золотой туман не пропитал его тело, подарив Маликару и нечеловеческую силу, и бессмертие.
Что касается этой девушки, Айсы, то она была рабыней. Я купила ее у торговцев, прибывших в нашу страну с севера. Однажды Иру увидел Айсу и захотел, чтобы она принадлежала ему. Так как мы собирались пожениться, мне вовсе не понравилось такое желание моего жениха.
Я ответила, что Иру получит девушку, но только в том случае, если обменяет ее на ручного тигра.
Пока Маликар спал во власти золотого тумана, Иру отправился в горы, один на один сразился с тигрицей и привез в Энз маленького тигренка. Он приручил его, и мне не оставалось ничего другого, как отдать королю Айсу. Но лучше бы он оставил себе тигра!
Маликар спал в горе, пока его кровь не стала золотой. Тогда он вывел змея на волю и вместе с ним отправился к обитавшим в пустыне диким племенам — проповедовать новую религию. Маликар утверждал, будто он умер и родился снова. Родился сыном змея, с неуязвимым золотым телом.
Народы пустыни поверили Маликару. Разве его тело и в самом деле не было золотым? Разве оно не стало столь крепким, что о него тупились самые острые мечи?
Собрав армию, Маликар повел ее на Энз. Змея он взял с собой, дабы тот холодом своего взора превращал врагов в статуи.
Но ты, Иру, был великим воином. Ты собрал все стада и всех земледельцев за крепостными стенами. А потом во главе своих воинов и с Корлу в руке вышел на бой и наголову разбил кочевников, разметав их по бесплодной пустыне.
Но ты не сумел убить ни Маликара, ни змея. Они ведь были золотые. Ты мог только вернуться в Энз и закрыть перед ними городские ворота.
Потерпев поражение, Маликар решил пойти на хитрость. Он отправил змея обратно в гору. А сам, перекрасив свое лицо и тело (он и сейчас так порой поступает, когда хочет никем не узнанным посетить внешний мир), пробрался в Энз. Маликар решил тебя убить.
Но и тут он ничего не мог сделать. Тебя всегда окружали твои воины, и ты не расставался со своим верным топором.
Тогда Маликар нашел другой путь. Он отправился к рабыне, к Айсе. Я и сейчас не знаю, как он уговорил ее. Быть может, обещал золота, которого в пещере змея было сколько угодно. Быть может, запугал ее змеем. А может, оказалось достаточно его поцелуев.
Так или иначе, Айса подмешала тебе в вино яд, и ты, ничего не подозревая, выпил отравленный напиток. Ты умер. Но предательство не принесло счастья рабыне. Почувствовав на губах яд и поняв, кто тебя отравил, ты, уже умирая, зарубил Айсу топором.
Вот тут-то Маликар и вышел из тени. Он объявил себя мстителем за оскорбленного бога-змея. Бени-Энз, оставшиеся без монарха, склонили перед ним головы. Они послали змею дань из многих рабов, и Маликар стал править Энзом одновременно и как верховный жрец, и как король.
Он повелел высечь новый храм в самом сердце горы, среди золотого тумана. А потом силой увел меня в свой новый храм и оставил меня спать, дыша золотым паром, пока и моя кровь не стала золотой. Он хотел на веки вечные сделать меня своей рабыней. Но ручной тигренок, которого Иру в недобрый час поймал и обменял на Айсу, последовал за мной в подземное святилище.
Там он уснул и, проснувшись, тоже стал золотым. Убить его Маликар не мог, а Зор любил меня и выполнял все мои приказы. Год за годом тигренок рос, становясь все больше и больше. Возможно, он стал таким громадным потому, что совсем не вырос в то время, пока спал во власти золотого тумана. Во всяком случае, сейчас даже змей боится силы Зора.
Вот и вся история золотой крови.
Прайс мог только поражаться этому удивительному рассказу. Нельзя сказать, что он верил в реинкарнацию. Но и отметать ее с порога он тоже не стал бы. Американец прекрасно знал, что для сотен миллионов людей вера в реинкарнацию лежит в основе их религии.
Да, рассказ Викиры объяснял многое из того, что не давало Прайсу покоя. Он звучал довольно правдиво. Весь, за исключением только одной детали — что Айса была убийцей.
Викира наклонилась к Прайсу, и благоухающие цветочным ароматом волосы красным водопадом рассыпались по ее плечам.
— Такова история, Иру. Сотни поколений живу я в этом дворце, построенном для меня Маликаром. Живу без любви и без надежды на приносящую избавление смерть. Живу в ожидании тебя, мой Иру!
Много раз я думала броситься в золотую пропасть. Но я знала, что когда-нибудь ты родишься снова, мой Иру. Знала, что когда-нибудь ты придешь ко мне. Придешь, пусть даже новые земли поднимутся из морской пучины и новые пустыни загородят тебе путь.
Золотая женщина тесно прижалась к Прайсу. Ее руки, такие мягкие и вместе с тем нечеловечески сильные, нежно обняли его за шею. Она подняла к нему лицо, и ее алые губы раскрылись в жадном, нетерпеливом приглашении.
Какой-то миг Прайс еще колебался. Потом жгучая, нестерпимая страсть к этой женщине захлестнула врожденную осторожность. Он обнял Викиру, их губы слились в горячем, ненасытном поцелуе, и ее прикосновение ввергло Прайса во всепожирающее пламя сладкого блаженства…
Глава двадцать четвертая
ЗЕРКАЛА МИРАЖА
Когда Викира ушла и страсть Прайса немного остыла, он ощутил странную неловкость при мысли о том, что между ними произошло. А вспоминая Айсу, даже почувствовал себя виноватым. Но как ни крути, а золотая женщина спасла ему жизнь. Пара поцелуев — не такая уж дорогая плата за избавление от верной и мучительной смерти.
При желании Прайс мог бы найти и другие оправдания своей быстрой капитуляции перед золотой красотой Викиры. Только ее добрая воля могла помочь Прайсу спасти Айсу. Правда, особо рассчитывать на это не приходилось. Викира, похоже, от всего сердца ненавидела несчастную девушку. Но как бы там ни было, неудовольствие Викиры наверняка означало молниеносное возвращение в темницу Маликара.
И честно говоря, Прайс не рассчитывал выбраться оттуда снова.
Впрочем, оправдания — они и были оправданиями. Говоря по совести, Прайс, сжимая в страстных объятиях Викиру, ни о чем таком не думал.
На следующее утро после завтрака, в сопровождении четырех вооруженных золотыми кинжалами «служанок», Прайс пошел осматривать дворец. Он гулял среди величественных колоннад и роскошных, буйных садов, выискивая способ сбежать из Вирла.
Он решил удрать — если, конечно, это вообще возможно. Викира, разумеется, не захочет помогать ему в спасении Айсы. Кроме того, Прайс подозревал, что ему могут не очень понравиться планы Викиры на его собственный счет. Но при всем том побег казался невозможным. Что мог он сделать, безоружный, когда за каждым его шагом следило сразу несколько жриц?
— Эфенди Дюран!
Хорошо знакомый голос заставил Прайса в удивлении оглянуться. Повернувшись, он увидел Фархада аль-Ахмеда, идущего к нему по пальмовой аллее. Старый бедуин был безоружен, а за ним, словно тень, следовала одна из девушек Викиры с кинжалом на поясе.
— Мир тебе, шейх, — приветствовал его американец. — Ты тоже стал гостем Викиры?
Старый араб отвел Прайса в сторону, подальше от сопровождавших девушек-воительниц.
— Три дня назад, — прошептал он сквозь рыжую бороду, — эфенди Гарт послал меня и моих людей разведать новый путь к горе. По дороге на нас неожиданно напала золотая джиния на громадном тигре. Тигр убил трех моих воинов, а сам я попал в плен. Так я и оказался в этом замке Иблиса.
Шейх еще больше понизил голос и, опасливо косясь на жриц, едва слышно прошептал:
— Но я еще могу спастись. Эта женщина со мной… она знает, что такое настоящий мужчина! — Фархад скабрезно осклабился. — Ее зовут Незира. Прошлой ночью она обещала мне помочь. Я знаю, как обращаться с женщинами, так ведь?
Прайс улыбнулся.
— Эфенди, — продолжал Фархад, — когда настанет время, вы пойдете со мной? Бисмилла! Я не хочу оказаться в одиночестве в стране ифритов!
— Да, — кивнул Прайс, — я пойду с тобой.
По правде говоря, он не очень-то верил в способность старого араба соблазнить тюремщицу и еще меньше надеялся на то, что, пусть даже и с ее помощью, они смогут бежать из дворца.
Они расстались с Фархадом, и Прайс, в сопровождении своих служанок, пошел дальше глазеть на сказочное великолепие Вирла.
Вскоре его догнала ехавшая верхом Викира. Она сменила зеленое платье на переливающуюся, металлически поблескивающую желтую тунику, плотно облегавшую ее роскошное, по-кошачьи гибкое тело. Красно-желтые волосы были убраны назад полосой из такого же материала, как и туника. В целом в сочетании с золотом кожи наряд этот выглядел весьма и весьма эффектно.
Велев тигру лечь на землю, Викира жестом предложила Прайсу сесть рядом с ней.
— Иру, — сказала она, протягивая Прайсу руку, — я хочу, чтобы сегодня утром ты побывал со мной в мираже.
— В мираже?
— Да, Иру. Я хозяйка иллюзий. Ты их и сам видел. Это тайна древнего Энза. Когда-то давным-давно наши мудрецы познали законы миража. Они придумали особые зеркала… использовали и другие силы… и в итоге подчинили миражи своей воле.
— Но как…
— Скоро сам все увидишь. В зале иллюзий.
Она подала команду, и громадный тигр, не носивший ни узды, ни поводьев, поднялся с земли и быстро побежал вдоль величественной колоннады из белого мрамора и сверкающего на солнце желтого золота.
Поправив подушки, Викира придвинулась поближе к американцу. Платформа, на которой они ехали, мерно покачивалась в такт бегу тигра, заставляя седоков соприкасаться. Прайс чувствовал жаркую силу тела золотой женщины, густой, пьянящий аромат ее волос.
Тигр привез их в главное здание замка и начал подниматься по завитому спиралью коридору в большую центральную башню. Сквозь незастекленные окна американец видел бело-золотые флигели дворца, а за ними — мрачное, безбрежное море пустыни, над которым колыхалось густое синее марево.
И вот наконец они выехали в удивительный зал, расположенный на самой вершине башни. Бесшумно и осторожно тигр шагнул на гигантское зеркало, вырубленное, похоже, из одного невозможно большого кристалла.
Не скрывая изумления, Прайс глазел по сторонам. В этом зале не только пол был сделан из отражающего свет кристалла. Стены тоже были зеркальные — странно изогнутые, неправильной, непривычной формы. Отражаясь друг в друге, они придавали помещению обманчивую картину бесконечной анфилады зеркальных залов, делая невозможным оценить реальные размеры зала. Крыша представляла собой еще одну плоскость сверкающего кристалла, в которой зияло большое отверстие. Сквозь него безмятежно синело далекое небо.
Тысячу раз… десять тысяч раз… в зеркальных стенах, на полу и на потолке Прайс видел отражения самого себя и Викиры, сидящих верхом на тигре. Эта картина повторялась снова и снова, то многократно увеличенная, то уменьшенная почти до неузнаваемости.
Протянув руку, Викира коснулась маленького пульта с пятью крохотными дисками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25