Если главный компьютер и вел счет годам, нам он не сообщил ничего. Он единственный, кто не спит, отслеживая показатели сенсоров, готовый разбудить Робо, когда Земля покажется ему достаточно зеленой и готовой принять очередное поколение нас, клонов. Мы вновь подрастаем в узких комнатушках, прорубленных в незапамятные времена в крае кратера Тихо, слушаем рассказы Робо и голографических родителей, всеми силами пытаемся понять, что же мы собой представляем.
— Живые роботы! — Арни всегда оставался нашим бессменным критиком. — Созданные и запрограммированные выступать в роли богов по милости старика Дефорта.
— Едва ли боги. — Таня, уверенная почти во всем, оставалась умна и прекрасна. — Может быть, мы всего-навсего клоны, но по крайней мере живы.
— Только клоны, — передразнил Арни, — голографические призраки во плоти.
— Мы не просто копии, — сказала Таня. — Гены это еще не все. Мы — сами по себе.
— Может, и так, — пробурчал Арни, — но мы остаемся рабами Дефорта и заложниками его идиотского плана.
— И что с того. — Таня с досадой откинула с лица толстую прядь черных гладких волос. — Сумасшедший план, нет ли — благодаря ему мы здесь. И я собираюсь выполнить свою часть задания.
— Ты, может, и собираешься, а я-то тут при чем?
— Если тебе и впрямь интересно — послушай, что рассказывает твой отец.
Все мы видели изображение отца Арни в голографическом отсеке — профессора Арни Линдера, рыжебородого великана, который считался выдающимся геологом до падения астероида. Мы читали его книги, что хранятся в библиотеке Дианы: «Формирование системы Земля-Луна» о том, как образовались эти две планеты после столкновения малых небесных тел. «Земля номер два» — оптимистическое предложение по терраформированию и колонизации Марса.
Арни Линдер родился в Норвегии и был женат на Зигрид Кнутсон — высокой красивой блондинке, которую знал с самого детства. Подробности его жизни открылись нам благодаря личному журналу Пепа. Предупреждение о приближающемся метеорите застало Арни в Исландии. Когда они уже возвращались на лунную базу, он молил Пепа сделать остановку в Вашингтоне, где его жена работала переводчиком в норвежском посольстве.
Она ждала ребенка — их первенца. Арни ужасно хотелось увидеться с Зигрид, но Пеп ответил, что на остановку уже нет времени. Они даже подрались в кабине. Пеп, выходец из Латинской Америки, который в сравнении с Голиафом-Арни напоминал легковесного Давида, проложил себе дорогу в свет на боксерском ринге. Он легко вывел Арни из строя и благополучно доставил его на базу.
— Как Арни горевал, — рассказывала Диана, — что позволил Зигрид умереть в одиночестве.
И хотя случилось все это давным-давно, события тех времен представлялись нам живыми и реалистичными каждый раз, когда мы просматривали старинные голограммы. Мы — новое поколение. И мы снова заучиваем отведенные нам роли: узнаем о своем предназначении от голограмм родителей и из записей, оставленных в файлах библиотеки Дианы нашими упокоившимися братьями и сестрами.
— Somos los mismos , — частенько говаривал Пеп.
Каждое новое поколение отличалось от предыдущего, и лишь благодаря тому, что нас объединяло общее дело, мы каждый раз становились самими собой, прежними.
Как говорил Пеп, старые наряды удивительно ладно сидят. По крайней мере так было для большинства из нас. Арни никогда не скрывал горечи своего отца. В то время, как позеленевшая Земля манила остальных, обещая захватывающие приключения, он так никогда и не научился разделять нашего восторга по поводу предстоящей работы.
Ребенком он слонялся по обсерватории, недоверчиво разглядывая Землю через большой телескоп.
— Не нравятся мне эти черные пятна, — бормотал он, качая головой, — не знаю, что это… Знать не хочу.
По континентам были беспорядочно разбросаны темно-серые заплатки. Судя по показаниям приборов, там были лишь голые скалы и почва — ничего живого.
— Может, это просто застывшие потоки лавы? — предположила Таня.
— Раковые опухоли на зеленом теле Земли, — бубнил Арни, качая головой.
— Глупое сравнение, — с укоризной заметила она. — Приземлимся, там и узнаем.
— Где это вы собрались приземляться? — Арни сделалось дурно. — Только через мой труп.
Наши голографические родители уже слишком долго пробыли в компьютере, чтобы их беспокоили подобные проблемы. Однако для нас, в свою очередь, мир, который знали они, становился все более близким и родным. Когда мой отец работал на Дефорта и его компанию «Робо Мультисервис», он объездил весь мир. Дух захватывало от всех тех фильмов с памятными местами, монументами, историческими и культурными ценностями России, Китая и других древних держав, что он снимал. И однако же я не слишком часто просматривал эти ленты: тяжело становилось от осознания того, сколь многого мы лишились.
О себе отец не особенно любил рассказывать. В основном представление о нем у меня сложилось благодаря тому длинному повествованию — причудливой совокупности фактов и выдумки, — который он надиктовал главному компьютеру. «Последний день» — так называлась летопись, предназначенная для будущих поколений, которые, как он смел надеяться, захотят узнать о прошлом. Отец говорил о своей семье, знакомых, близких и об их жизнях и о том, что каждый из них значил в его судьбе. Он излагал факты с максимальной объективностью.
А дальше, ближе к развязке, началась фантазия. Одна из глав посвящалась жене Линдера. На их свадьбе отец был лучшим кавалером и даже танцевал с Зигрид на приеме в честь молодоженов, и его очень беспокоила ее судьба. Отец представил в книге, что ребенок родился, пока Арни находился в Исландии. Зигрид уже вернулась из больницы и пыталась связаться с ним, чтобы поделиться радостным известием, когда тем последним утром позвонил Дефорт.
И хотя он не сказал о падающем астероиде, его суетливый и взволнованный голос встревожил Зигрид. Она снова и снова звонила Арни в отель в Рейкьявике, где он тогда остановился. Но там его не оказалось. Не находя себя от отчаяния, Зигрид попыталась связаться с друзьями на лунной базе в Белых Песках. Но телефонные линии были неизменно заняты.
Из радиосообщений и репортажей со станции голографического вещания Зигрид узнала о повисшем над Азией радиомолчании. Младенец расплакался, почувствовав охвативший мать ужас. Зигрид укачивала малютку и напевала ему, молила Господа, чтобы Арни поскорее вернулся или хотя бы позвонил. Наконец раздался звонок голографического телефона. Звонил какой-то друг из центра управления полетами в Белых Песках. Он счел, что бедняжке будет спокойнее, если она будет знать, что муж ее в безопасности. Линдер только что ступил на борт спасательного космолета.
Должно быть, ей стало чуть легче. Но все-таки, считал отец, ею овладело нестерпимое отчаяние, ведь теперь она знала, что ей и младенцу суждено с минуты на минуту погибнуть. Зигрид молилась о спасении мужа, гоня прочь мысли о том, что он ее предал. Она пела, пытаясь успокоить пронзительно кричащего ребенка, и молилась о том, чтобы Господь принял его душу. Земля содрогнулась, и мать с ребенком были погребены под стенами их собственного дома.
Слушая взволнованный рассказ отца, я разделял его отчаяние и скорбь — те же, что крепко сжимали мое горло каждый раз, когда мы поднимались в купол обсерватории взглянуть на перерожденную Землю и обсудить планы ее восстановления.
Пеп и Таня так и не вернулись после той, первой высадки. Когда прошлый я высказался за спасательный вылет, Арни заартачился. И все же двадцать лет спустя другие клоны — Пеп и я — спустились на малую орбиту, чтобы выяснить обстановку и решить, можно ли что-нибудь предпринять.
— Парочка зеленых островков. — Голос на видео до жути походил на мой собственный. — В дельтах Амазонки и Миссисипи, на новых островах, окаймляющих гигантскую воронку, что осталась после падения астероида. Есть даже крохотная зеленая точка на краю того моря, где мы потеряли Таню с Пепом. Как говорит Арни, впустую. Он считает, что наш биокосм состоял из симбионтов — видов, существовавших в гармонии и нуждающихся друг в друге. По его мнению, мы никогда не станем частью вновь образовавшегося здесь мира.
* * *
Я прослушивал записи, оставленные нам предками, и с трудом заставлял себя поверить в то, что со времени описываемых событий прошла уже целая геологическая эпоха. Наши приборы не фиксировали тех аномальных животных, за которыми наблюдали на солнечном берегу Пеп с Таней. Но мы все-таки обнаружили, что благодаря появлению некой зеленой растительности содержание кислорода в истощенной атмосфере пришло в норму. В череде быстро сменяющихся дней и ночей на нашем черном небосклоне вращалась Земля, то прибывая, то убывая, месяц за месяцем. Взрослея, она заливала ослепительным светом рваные бока нашего кратера и блеклую безжизненную пустошь, усеянную воронками и скалами. Потом планета старела, медленно превращаясь в тонкую полоску, пылающую серебром в нашей нескончаемой лунной ночи. Моря ее вновь выглядели прозрачно-синими. Полярные льды и большие спирали облаков белели в атмосфере, как и раньше. Зеленая полоса теперь опоясывала экваториальные земли, уходя далеко к полюсам на полушариях, где в то время стояло лето.
* * *
Генетически мы не отличались от своих предшественников и все же не были их точными копиями. Старшие Таня и Арни были совершенно равнодушны друг к другу и увлекались разными вещами: Таня любила Пепа, Арни, в свою очередь, долгими часами просиживал за шахматной доской, состязаясь с Дианой. Не исключено, что наедине их увлекали более тесные игры. А я, обожавший Таню, пережил с ней лишь один волшебный момент.
В очередной раз повзрослев, мы все трое были влюблены в Таню. Вероятно, Пеп снова стал ее фаворитом, но она никогда этого не показывала. Она не желала омрачать нашу миссию ревностью и встречалась с каждым из нас по очереди.
Старшие Пеп и Таня не оставили записей и дневников. Диана — на редкость замкнутая личность — писала лишь о библиотеке, музее и наследии, которое она оставляет будущему поколению. Арни философствовал со свойственным ему одному цинизмом. Арни Линдер, хоть и помогал Дефорту в планировании и оснащении станции выживания, сам не надеялся — да и не желал — лично пережить глобальную катастрофу.
— Какая самонадеянность, — писал Арни в дневнике. — Антропоцентристское высокомерие. Пеп и Таня обнаружили новый биокосм в развитии. Мы не имеем права нарушать его. Ведь это сродни геноциду!
Когда я попросил нашего Арни прокомментировать эту фразу, он лишь рассмеялся в ответ:
— Еще одна запись, сделанная человеческой рукой миллион лет назад. Я читал его дневники, у нас с ним ничего общего. Честно говоря, не понимаю, что он нашел в Диане, если у них и впрямь что-то было. По крайней мере сейчас ее волнуют только пропыленные книжонки, законсервированные картины да еще шахматы с компьютером.
Когда главный компьютер посчитал, что настало время вернуться на Землю, отец собрал нас в читальном зале библиотеки.
— Позвольте поинтересоваться, — начал Арни, — мы что, действительно полетим?
— Не сомневайся, — отрезала Таня, — для этого мы как раз и существуем.
— Надуманная идейка, — задрал он нос. — Эта катастрофа — не первая и не последняя. Новая эволюция уже заместила потерянное, и не самым худшим образом. Природа поработала сама за себя, как и должно быть. Так чего ради вмешиваться?
— Да потому, что мы люди, — ответила Таня.
— Нашла чем гордиться, — фыркнул Арни. — Ты вспомни, сколько бессмысленной жестокости, варварства, геноцида творилось на прежней Земле. Репутация не очень-то. Пеп и Ласард обнаружили там новую эволюцию: процесс пошел. Может, в результате появится что-то получше людей.
— Уж не о тех ли монстрах, что жили на берегу, ты говоришь. — Таню передернуло. — Пусть уж лучше наш вид победит.
Арни обвел глазами собравшихся за столом и не нашел единомышленников.
— Если мы летим, — сказал он, — то я капитан. Никто, кроме меня, не разбирается в терраформировании.
— Может, и так, — нахмурилась Таня, — только это не главное. Нам придется спуститься на низкую орбиту и с нее исследовать Землю, чтобы выбрать посадочную площадку. Пеп — пилот, — улыбнулась она. — Когда приземлимся, надо будет заниматься строительством. Инженер у нас — опять же Пеп.
Мы решили проголосовать. Диана подняла руку за Арни, Таня отдала голос Пепу. Когда оказалось, что все зависит от моего решения, я назвал Таню. Арни сидел и дулся, пока она не подарила ему теплую улыбку.
Место посадки мы тоже выбирали голосованием — им вновь стало то самое побережье внутреннего моря. Бросили жребий, и Пеп вытянул день. В назначенный час мы собрались в космическом крыле у элеватора космопорта. Сначала нас было только трое. Взволнованные, мы ожидали Арни с Дианой.
— Диана исчезла! — крикнул Арни, сбегая по коридору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Живые роботы! — Арни всегда оставался нашим бессменным критиком. — Созданные и запрограммированные выступать в роли богов по милости старика Дефорта.
— Едва ли боги. — Таня, уверенная почти во всем, оставалась умна и прекрасна. — Может быть, мы всего-навсего клоны, но по крайней мере живы.
— Только клоны, — передразнил Арни, — голографические призраки во плоти.
— Мы не просто копии, — сказала Таня. — Гены это еще не все. Мы — сами по себе.
— Может, и так, — пробурчал Арни, — но мы остаемся рабами Дефорта и заложниками его идиотского плана.
— И что с того. — Таня с досадой откинула с лица толстую прядь черных гладких волос. — Сумасшедший план, нет ли — благодаря ему мы здесь. И я собираюсь выполнить свою часть задания.
— Ты, может, и собираешься, а я-то тут при чем?
— Если тебе и впрямь интересно — послушай, что рассказывает твой отец.
Все мы видели изображение отца Арни в голографическом отсеке — профессора Арни Линдера, рыжебородого великана, который считался выдающимся геологом до падения астероида. Мы читали его книги, что хранятся в библиотеке Дианы: «Формирование системы Земля-Луна» о том, как образовались эти две планеты после столкновения малых небесных тел. «Земля номер два» — оптимистическое предложение по терраформированию и колонизации Марса.
Арни Линдер родился в Норвегии и был женат на Зигрид Кнутсон — высокой красивой блондинке, которую знал с самого детства. Подробности его жизни открылись нам благодаря личному журналу Пепа. Предупреждение о приближающемся метеорите застало Арни в Исландии. Когда они уже возвращались на лунную базу, он молил Пепа сделать остановку в Вашингтоне, где его жена работала переводчиком в норвежском посольстве.
Она ждала ребенка — их первенца. Арни ужасно хотелось увидеться с Зигрид, но Пеп ответил, что на остановку уже нет времени. Они даже подрались в кабине. Пеп, выходец из Латинской Америки, который в сравнении с Голиафом-Арни напоминал легковесного Давида, проложил себе дорогу в свет на боксерском ринге. Он легко вывел Арни из строя и благополучно доставил его на базу.
— Как Арни горевал, — рассказывала Диана, — что позволил Зигрид умереть в одиночестве.
И хотя случилось все это давным-давно, события тех времен представлялись нам живыми и реалистичными каждый раз, когда мы просматривали старинные голограммы. Мы — новое поколение. И мы снова заучиваем отведенные нам роли: узнаем о своем предназначении от голограмм родителей и из записей, оставленных в файлах библиотеки Дианы нашими упокоившимися братьями и сестрами.
— Somos los mismos , — частенько говаривал Пеп.
Каждое новое поколение отличалось от предыдущего, и лишь благодаря тому, что нас объединяло общее дело, мы каждый раз становились самими собой, прежними.
Как говорил Пеп, старые наряды удивительно ладно сидят. По крайней мере так было для большинства из нас. Арни никогда не скрывал горечи своего отца. В то время, как позеленевшая Земля манила остальных, обещая захватывающие приключения, он так никогда и не научился разделять нашего восторга по поводу предстоящей работы.
Ребенком он слонялся по обсерватории, недоверчиво разглядывая Землю через большой телескоп.
— Не нравятся мне эти черные пятна, — бормотал он, качая головой, — не знаю, что это… Знать не хочу.
По континентам были беспорядочно разбросаны темно-серые заплатки. Судя по показаниям приборов, там были лишь голые скалы и почва — ничего живого.
— Может, это просто застывшие потоки лавы? — предположила Таня.
— Раковые опухоли на зеленом теле Земли, — бубнил Арни, качая головой.
— Глупое сравнение, — с укоризной заметила она. — Приземлимся, там и узнаем.
— Где это вы собрались приземляться? — Арни сделалось дурно. — Только через мой труп.
Наши голографические родители уже слишком долго пробыли в компьютере, чтобы их беспокоили подобные проблемы. Однако для нас, в свою очередь, мир, который знали они, становился все более близким и родным. Когда мой отец работал на Дефорта и его компанию «Робо Мультисервис», он объездил весь мир. Дух захватывало от всех тех фильмов с памятными местами, монументами, историческими и культурными ценностями России, Китая и других древних держав, что он снимал. И однако же я не слишком часто просматривал эти ленты: тяжело становилось от осознания того, сколь многого мы лишились.
О себе отец не особенно любил рассказывать. В основном представление о нем у меня сложилось благодаря тому длинному повествованию — причудливой совокупности фактов и выдумки, — который он надиктовал главному компьютеру. «Последний день» — так называлась летопись, предназначенная для будущих поколений, которые, как он смел надеяться, захотят узнать о прошлом. Отец говорил о своей семье, знакомых, близких и об их жизнях и о том, что каждый из них значил в его судьбе. Он излагал факты с максимальной объективностью.
А дальше, ближе к развязке, началась фантазия. Одна из глав посвящалась жене Линдера. На их свадьбе отец был лучшим кавалером и даже танцевал с Зигрид на приеме в честь молодоженов, и его очень беспокоила ее судьба. Отец представил в книге, что ребенок родился, пока Арни находился в Исландии. Зигрид уже вернулась из больницы и пыталась связаться с ним, чтобы поделиться радостным известием, когда тем последним утром позвонил Дефорт.
И хотя он не сказал о падающем астероиде, его суетливый и взволнованный голос встревожил Зигрид. Она снова и снова звонила Арни в отель в Рейкьявике, где он тогда остановился. Но там его не оказалось. Не находя себя от отчаяния, Зигрид попыталась связаться с друзьями на лунной базе в Белых Песках. Но телефонные линии были неизменно заняты.
Из радиосообщений и репортажей со станции голографического вещания Зигрид узнала о повисшем над Азией радиомолчании. Младенец расплакался, почувствовав охвативший мать ужас. Зигрид укачивала малютку и напевала ему, молила Господа, чтобы Арни поскорее вернулся или хотя бы позвонил. Наконец раздался звонок голографического телефона. Звонил какой-то друг из центра управления полетами в Белых Песках. Он счел, что бедняжке будет спокойнее, если она будет знать, что муж ее в безопасности. Линдер только что ступил на борт спасательного космолета.
Должно быть, ей стало чуть легче. Но все-таки, считал отец, ею овладело нестерпимое отчаяние, ведь теперь она знала, что ей и младенцу суждено с минуты на минуту погибнуть. Зигрид молилась о спасении мужа, гоня прочь мысли о том, что он ее предал. Она пела, пытаясь успокоить пронзительно кричащего ребенка, и молилась о том, чтобы Господь принял его душу. Земля содрогнулась, и мать с ребенком были погребены под стенами их собственного дома.
Слушая взволнованный рассказ отца, я разделял его отчаяние и скорбь — те же, что крепко сжимали мое горло каждый раз, когда мы поднимались в купол обсерватории взглянуть на перерожденную Землю и обсудить планы ее восстановления.
Пеп и Таня так и не вернулись после той, первой высадки. Когда прошлый я высказался за спасательный вылет, Арни заартачился. И все же двадцать лет спустя другие клоны — Пеп и я — спустились на малую орбиту, чтобы выяснить обстановку и решить, можно ли что-нибудь предпринять.
— Парочка зеленых островков. — Голос на видео до жути походил на мой собственный. — В дельтах Амазонки и Миссисипи, на новых островах, окаймляющих гигантскую воронку, что осталась после падения астероида. Есть даже крохотная зеленая точка на краю того моря, где мы потеряли Таню с Пепом. Как говорит Арни, впустую. Он считает, что наш биокосм состоял из симбионтов — видов, существовавших в гармонии и нуждающихся друг в друге. По его мнению, мы никогда не станем частью вновь образовавшегося здесь мира.
* * *
Я прослушивал записи, оставленные нам предками, и с трудом заставлял себя поверить в то, что со времени описываемых событий прошла уже целая геологическая эпоха. Наши приборы не фиксировали тех аномальных животных, за которыми наблюдали на солнечном берегу Пеп с Таней. Но мы все-таки обнаружили, что благодаря появлению некой зеленой растительности содержание кислорода в истощенной атмосфере пришло в норму. В череде быстро сменяющихся дней и ночей на нашем черном небосклоне вращалась Земля, то прибывая, то убывая, месяц за месяцем. Взрослея, она заливала ослепительным светом рваные бока нашего кратера и блеклую безжизненную пустошь, усеянную воронками и скалами. Потом планета старела, медленно превращаясь в тонкую полоску, пылающую серебром в нашей нескончаемой лунной ночи. Моря ее вновь выглядели прозрачно-синими. Полярные льды и большие спирали облаков белели в атмосфере, как и раньше. Зеленая полоса теперь опоясывала экваториальные земли, уходя далеко к полюсам на полушариях, где в то время стояло лето.
* * *
Генетически мы не отличались от своих предшественников и все же не были их точными копиями. Старшие Таня и Арни были совершенно равнодушны друг к другу и увлекались разными вещами: Таня любила Пепа, Арни, в свою очередь, долгими часами просиживал за шахматной доской, состязаясь с Дианой. Не исключено, что наедине их увлекали более тесные игры. А я, обожавший Таню, пережил с ней лишь один волшебный момент.
В очередной раз повзрослев, мы все трое были влюблены в Таню. Вероятно, Пеп снова стал ее фаворитом, но она никогда этого не показывала. Она не желала омрачать нашу миссию ревностью и встречалась с каждым из нас по очереди.
Старшие Пеп и Таня не оставили записей и дневников. Диана — на редкость замкнутая личность — писала лишь о библиотеке, музее и наследии, которое она оставляет будущему поколению. Арни философствовал со свойственным ему одному цинизмом. Арни Линдер, хоть и помогал Дефорту в планировании и оснащении станции выживания, сам не надеялся — да и не желал — лично пережить глобальную катастрофу.
— Какая самонадеянность, — писал Арни в дневнике. — Антропоцентристское высокомерие. Пеп и Таня обнаружили новый биокосм в развитии. Мы не имеем права нарушать его. Ведь это сродни геноциду!
Когда я попросил нашего Арни прокомментировать эту фразу, он лишь рассмеялся в ответ:
— Еще одна запись, сделанная человеческой рукой миллион лет назад. Я читал его дневники, у нас с ним ничего общего. Честно говоря, не понимаю, что он нашел в Диане, если у них и впрямь что-то было. По крайней мере сейчас ее волнуют только пропыленные книжонки, законсервированные картины да еще шахматы с компьютером.
Когда главный компьютер посчитал, что настало время вернуться на Землю, отец собрал нас в читальном зале библиотеки.
— Позвольте поинтересоваться, — начал Арни, — мы что, действительно полетим?
— Не сомневайся, — отрезала Таня, — для этого мы как раз и существуем.
— Надуманная идейка, — задрал он нос. — Эта катастрофа — не первая и не последняя. Новая эволюция уже заместила потерянное, и не самым худшим образом. Природа поработала сама за себя, как и должно быть. Так чего ради вмешиваться?
— Да потому, что мы люди, — ответила Таня.
— Нашла чем гордиться, — фыркнул Арни. — Ты вспомни, сколько бессмысленной жестокости, варварства, геноцида творилось на прежней Земле. Репутация не очень-то. Пеп и Ласард обнаружили там новую эволюцию: процесс пошел. Может, в результате появится что-то получше людей.
— Уж не о тех ли монстрах, что жили на берегу, ты говоришь. — Таню передернуло. — Пусть уж лучше наш вид победит.
Арни обвел глазами собравшихся за столом и не нашел единомышленников.
— Если мы летим, — сказал он, — то я капитан. Никто, кроме меня, не разбирается в терраформировании.
— Может, и так, — нахмурилась Таня, — только это не главное. Нам придется спуститься на низкую орбиту и с нее исследовать Землю, чтобы выбрать посадочную площадку. Пеп — пилот, — улыбнулась она. — Когда приземлимся, надо будет заниматься строительством. Инженер у нас — опять же Пеп.
Мы решили проголосовать. Диана подняла руку за Арни, Таня отдала голос Пепу. Когда оказалось, что все зависит от моего решения, я назвал Таню. Арни сидел и дулся, пока она не подарила ему теплую улыбку.
Место посадки мы тоже выбирали голосованием — им вновь стало то самое побережье внутреннего моря. Бросили жребий, и Пеп вытянул день. В назначенный час мы собрались в космическом крыле у элеватора космопорта. Сначала нас было только трое. Взволнованные, мы ожидали Арни с Дианой.
— Диана исчезла! — крикнул Арни, сбегая по коридору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51