Ему хотелось бы иметь
соответствующую резиденцию.
- Его светлость несомненно пожелает иметь дом в городе.
- За городом, я полагаю. - У резиденции графини Анастасии был
загородный адрес, и Мейстрал снабдил Романа описанием ее вкусов. -
Поместительный дом, чтобы можно было развлекать в нем обширный круг
знакомств его светлости. Элегантно обставленный, желательно деревом, с
площадкой для крокета. Это возможно?
- О, да, разумеется, - сказал м-р Клайв в третий раз. - У нас имеется
несколько зданий, которые могли бы зам подойти. Вы говорите, через
восемнадцать месяцев?
- Разумеется, - сказал Роман, - да.
Роман осмотрел голографические изображения ряда резиденций, любая из
них могла подойти под это описание. Он знал, что, учитывая размер арендной
платы, которую они берут я месяц, "Вулвинн Лизез Лтд." могли бы
распрекрасно позволить себе ПОСТРОИТЬ крокетную площадку, если
понадобится. Он бросал взгляд на адрес каждой из голограмм, и, когда
появилась пятнадцатая резиденция, откинулся назад и поднял голову, чтобы
взглянуть сквозь очки на здание в новогеоргианском стиле с узорчатой
фарфоровой крышей.
- Провалиться мне на этом месте, - сказал он. - Это как раз во вкусе
его светлости, если я хоть что-нибудь понимаю.
Уши м-ра Клайва подались вперед. Едва заметный свет, слишком слабый,
чтобы его можно было назвать блеском, появился в его глазах:
- Позвольте, я покажу вам холл. Мрамор, вывезенный из Кускуса.
Роман замурлыкал, изображая восторг по поводу кускусского мрамора,
обстановки, изысканного вкуса и заботливости, с которой был убран дом.
Поскольку лорд Грейвз путешествовал в окружении многочисленных
произведений искусства, Роман осведомился об охране и получил краткий
обзор системы защиты поместья. Он попросил копию голограммы, чтобы иметь
возможность послать ее лорду Грейвзу, и его светлость смог лично обозреть
мебель и убранство. Роман поинтересовался, может ли он осмотреть дом. М-р
Клайв ответствовал, что в настоящее время дом занимает графиня Анастасия и
ее свита, но она сняла его только на месяц, и можно позвонить ей и
спросить, не будет ли ей неудобен этот визит, не мог бы он записать
телефон м-ра Кастора?..
Роман дал номер телефона в доме, где прятался в настоящее время
Мейстрал, и поднялся, чтобы отвесить церемонный поклон. М-р Клайв проводил
его до двери и обнюхал уши.
Роман заметил, что служащий полностью открыл глаза (что он счел за
знак уважения) и на прощание кивнул танкуэру. Пока он шел по тротуару,
вымощенному голубым кирпичом, его тайная радость росла. На несколько
коротких минут, которые потребовались Роману, чтобы пройти двести ярдов,
он полностью отдался во власть образа м-ра Кастора, помощника имперского
лорда, наперсника аристократов, вращающегося в элегантном и изящном балете
высших кругов Империи.
Если разобраться, то просто поразительно, что расшитый галунами
камзол и пара розовых очков могут сделать с человеком. Вот Роман -
полностью владеющий собой, мускулистый помощник знаменитого вора, шагает
по улице, раздавая милостивые и изящные кивки прохожим, - живое воплощение
"noblesse oblige" [Положение обязывает (франц.)] и великолепный образчик
того, каким может быть Хосейли, если отбросить в сторону кое-какие мелкие
запреты. Казалось, тайная радость Романа передавалась всем, кого он
встречал, и они шли дальше с просветленным сердцем, вдыхая внезапно
посвежевший воздух, довольные тем, что высокий, темный лорд-Хосейли
казался таким радостным только от встречи с ними. Это чудо было маленьким
- участок взаимного блаженства длиной в двести ярдов, но тем не менее, это
было чудо.
Роман, все еще сияя от внутреннего удовлетворения от сознания того,
что он - м-р Кастор, грациозно поднялся в свой флаер и отправился в свой
чудесный путь в небо.
Графиня Анастасия услышал, что по телефону Мейстрала ответил робот, и
повесила трубку. Мейстрал не отвечал весь день. По-видимому, он был в
номере у Николь, растрачивая себя на отвратительные чувственные
наслаждения, хотя вместо этого он мог быть здесь, сражаясь за Империю, как
это делали его дед и отец.
От всего этого графине захотелось плеваться.
- Мейстрал, по-видимому, прячется, дожидаясь, когда пройдет срок
ограничений, - заметил барон Синн. - Мы сможем связаться с ним завтра
утром.
Нос у графини все еще был белым.
- Это возмутительно. Мне нужна имперская реликвия, и я хочу, чтобы
это создание - Йенсен - УБРАЛОСЬ из моего дома.
- Бояться незачем. Она никак не сможет догадаться, где ее содержат.
Никого из нас она не видела.
Графиня нахмурилась:
- Я беспокоюсь не об этом. Мейстрал... он ленив. Но при этом не лишен
гордости.
Уши барона Синна задумчиво опустились:
- Вы хотите сказать, что он может причинить нам неудобства?
- Именно этого я и боюсь. К тому же он действует очень успешно, если
что-то задумал. Возможно, нам следует усилить охрану вокруг дома. -
Графиня положила руку на локоть барона, поглаживая густой мех. - Я знаю
двоих людей. Мы использовали их в качестве охраны для собрания
империалистов на случай подрывных актов.
Синн был задумчив:
- Чем меньше людей мы будем знать, тем лучше для нас.
- О, я не стану упоминать настоящей причины, почему они здесь. Просто
скажу, что у меня есть повод подозревать неприятности. Мы можем дать им
комнату внизу, так нам легко будет их вызвать, но мешать нам они не будут.
Диафрагма барона запульсировала:
- Очень хорошо, графиня, - произнес он. - Вызывайте их.
Улыбаясь, графиня Анастасия потянулась к телефону. Она почему-то была
в приподнятом настроении. Даже при том, что эти двое мужчин не составляли
никакой разницы, было утешением хоть что-то делать.
- Возможно, позже, - обратилась она к барону, - вы составите мне
партию в крокет.
- Буду счастлив, миледи.
Сообщая телефону, чей номер вызывать, графиня мысленно представила
себе гладкий желтый газон, щелканье молотков и мячей и легкий, свежий
воздух. Барона Синна, разыскивающего свой мяч в куче фруктов-кибблов.
Прелестно, прелестно. А пока она будет развлекаться, план будет
продвигаться вперед. Большего графиня и не желала.
- Я собираюсь немного подумать, - Мейстрал только что сел за поздний
завтрак - пару сэндвичей на подвесе. - Прошу вас не беспокоить меня, если
у вас не будет полной уверенности в том, что дело срочное.
Мейстрал умел достаточно хорошо играть роль аристократа, чтобы у
Грегора или Пьетро Кихано могла возникнуть мысль спросить, о чем он
намеревался думать и сколько это займет времени. Только Роман знал
Мейстрала достаточно хорошо, чтобы уловить легкую фальшь в его поведении,
но Роман был на задании в "Вулвинн Лизез Лтд.".
А истина заключалась в том, что Мейстралу было нечего делать, пока
Роман не вернулся с задания, а болтаться поблизости и глазеть на реликвию,
пока Кихано продолжал брюзжать, он не желал. Мейстрал, которому в
действительности хотелось досмотреть видео, пока он будет есть сэндвичи, а
потом - вздремнуть, знал, что поддерживать определенный ореол
таинственности было важным фактором для утверждения его положения лидера,
и ему было прекрасно известно, что сообщение о том, как он собирается
провести послеобеденный отдых, к усилению ощущения таинственности не
послужит.
Мейстрал сидел, скрестив ноги, на кровати, пока вестерн приближался в
своему очищающему концу - Джесс и Присцилла мертвы, Бэт ранен, Король
одинок... при последних аккордах гитары в руках человека, удалявшегося в
одиночестве в кровавый закат, комок подкатил к горлу Мейстрала. Трагедия
была ужасна и великолепна, и Мейстрал сразу почувствовал себя лучше. Он
подавил желание съесть третий сэндвич - вообще-то он бы съел что-нибудь
другое, но кухня была епархией Романа, а готовить что-то, кроме сэндвичей,
Мейстрал не умел. Поэтому он растянулся на кровати и попытался заснуть.
Возможно, такая реакция человека, чести которого только что было
нанесено смертельное оскорбление, могла показаться странной. Может быть,
ему следовало топать ногами, бушевать и строить кровавые планы отмщения.
Несомненно, Мясник Роберт так бы и поступил. Но Мейстрал был более
небрежен в этик вопросах - на самом деле, у него не было ни малейшего
намерения посылать вызов барону Синну или кому бы то ни было, и рисковать
своей шкурой больше, чем он рисковал ею до сих пор. Мейстрал сказал это
только из тех соображений, чтобы произвести впечатление на Кихано, а также
потому, что Роман ожидал это услышать. Мейстрал не хуже любого другого мог
сыграть роль.
Он знал, что безнадежно отстал в моральном отношении, но сознание
этого, похоже, не слишком его тревожило. Вне всякого сомнения, совести у
него тоже не хватало.
Так, без зазрения совести, с нервами, успокоенными сэндвичами и
безопасной видеотрагедией, Мейстрал спал крепко.
Перед тем, как разбудить Мейстрала, Роман переоделся в
соответствующее платье, и, с сожалением распростившись с м-ром Кастором,
повесил расшитый галуном камзол в шкаф. Мейстрал, привыкший к тому, что
его будили в самое неподходящее время, полностью проснулся, как только
Роман тихонько поскребся в дверь.
При первом взгляде на Мейстрала, растянувшегося на кровати, Роман
понял, что тот опять предавался низменным развлечениям. Подавив спазм
возмущения, он доложил Мейстралу о результатах своих изысканий и наблюдал,
как Мейстрал просматривал голограмму резиденции Анастасии. Мейстрал
пробежал ее дважды, нервно крутя бриллиант на пальце, затем поднял глаза.
- Нам необходимо составить план, - произнес он. - Как ты думаешь, м-р
Кихано умеет обращаться с пистолетом?

8
Пааво Куусинен большую часть послеобеденного отдыха провел в дреме,
растянувшись под крикетным деревом с желтыми листьями. Он расположился на
небольшом возвышении примерно в полумиле от резиденции графини Анастасии;
открыв один глаз, он мог обозреть сверху все, что находилось позади дома,
а также задний портик с его двойным рядом колонн, выходивший на гладкий
просторный крокетный корт, окруженный аллеей деревьев с красными плодами
Через мощный бинокль, бывший у него с собой, Куусинен мог разглядеть окна,
выходившие на задний двор, и время от времени мелькавшие там неясные
очертания фигур, главным образом, роботов. (Со своего удобного места
наблюдения он не мог видеть загороженного переднего окна, за которым в
плену с отличной кухней томилась Амалия Йенсен, однако не следует
забывать, что в этом деле Куусинен был новичком). Его флаер был
припаркован в незаметном месте, по другую сторону холмика.
С утра смотреть особенно было не на что, разве что на графиню,
игравшую в крокет с бароном Синном. Поставив свой бинокль на максимум,
Куусинен разглядел, что, помимо крокетных молотков оба были вооружены
пистолетами. Он следил за игрой достаточно долго, чтобы выяснить, что
графиня была страстным и искушенным игроком. Она дала барону мяч особого
красноватого оттенка, и когда с треском, доносившимся даже до холмика, где
расположился Куусинен, она посылала мяч за край площадки в аллею, Синну
приходилось разыскивать мяч среди упавших фруктов, а они были того же
размера и оттенка. Куусинен пришел к заключению, что цвет мяча оказался
ничем иным, как психологической военной хитростью со стороны графини. И
это сработало. Обе игры Анастасия выиграла.
Во время сиесты игры закончились. Куусинен задремал. Проснувшись, он
зевнул, потянулся и снова обследовал окна с помощью бинокля. Ничего
интересного. Куусинен отправился к корзине для пикника, которую доставили
ему из ресторана, съел салат из лососины и выпил бутылку ринка. Возможно,
подумал он, следует позвонить Мейстралу и анонимно сообщить ему, в каком
месте держат в плену Амалию Йенсен. Затем решил подождать со звонком до
утра.
Появились звезды. В листве крикетного дерева зашелестел прохладный
ветерок. Куусинена пробрала дрожь, и он завернулся в накидку. Через
минуту, когда ветер стих, он услышал нежный шепот флаера где-то высоко в
ночном небе. Куусинен навел бинокль вверх и безошибочно опознал силуэт
Густафсона SC-700, летевшего по Млечному Пути. Он улыбнулся. Флаером
Мейстрала был "Густафсон".
Флаер приземлился на расстоянии более мили, на дальней стороне гряды,
как корона, украшенной деревьями, в том месте, где открывался вид на
парадный вход дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34