Начну я с того, что выскажусь, в порядке продолжительности вашей работы в госпитале и имеющегося опыта, о каждом из вас.
О'Мара дождался полной тишины и продолжал:
- Я знаю, что все вы так или иначе нарушали правила, заглядывая в конфиденциальные психофайлы друг друга, и потому то, что я вам скажу, не должно повергнуть вас в замешательство. Если повергнет - крепитесь. Сначала о Брейтвейте.
Не дрогнув, не шевельнувшись в кресле, лейтенант каким-то образом все же ухитрился показать шефу, что он - весь внимание.
- Вы, - без паузы продолжал О'Мара, - хорошо справляетесь с офисной рутиной и неплохо ладите с народом, независимо от видовой принадлежности. Когда требуется сочувствие, вы его проявляете, вы способны проявить решительность, когда какое-либо существо делает слишком мало для того, чтобы помочь вам решить его или ее проблему, и вы никогда, никогда не выходите из себя. К вашему нынешнему шефу вы относитесь уважительно, но не проявляете излишней услужливости, и тактично, но твердо отвергаете любые попытки волюнтаризма с его стороны. Для меня вы - почти идеальный заместитель. Интеллигентный, работоспособный, преданный делу, не любитель жаловаться, напрочь лишенный амбиций. Несмотря на то, что в стенах госпиталя вы прошли медицинскую практику, от экзамена Корпуса Мониторов на звание хирурга-лейтенанта вы отказались. Нишу для себя вы нашли в Отделении Межвидовой Психологии и не желаете куда-либо переходить и заниматься чем-либо еще. Когда вам предложили значительное повышение по службе за пределами госпиталя, вы от него отказались.
Но на этом с комплиментами покончим, лейтенант, - продолжал О'Мара. - И поверхностное, и более глубокое рассмотрение вашего характера показывает, что вы - настолько гармоничная личность, что это даже почти пугает. Ваш единственный недостаток состоит в том, что в одном-единственном отношении вы полный и бесповоротный трус. Вы желаете быть и остаетесь верным и способным заместителем, вторым игроком в команде, который наслаждается авторитетом и преимуществами, которые ему дает такая позиция, однако вы жутко боитесь той окончательной ответственности, которой чревата работа руководителя.
Нимало не изменившись в лице, Брейтвейт кивнул. Он знал правду о себе, и это не вызвало у него никакого протеста.
О'Мара перевел взгляд на Ча Трат.
- В отличие от лейтенанта, - сказал он, - вы не боитесь ничего. На Соммарадве вы были выдающимся хирургом, целительницей воинов. В свое время вы спасли жизнь руководителя группы, прилетевшей на вашу планету с целью установления контакта с соммарадванцами. Он стал для вас первым пациентом, принадлежавшим к виду, отличному от вашего, и тем не менее вы сумели осуществить необходимые хирургические процедуры и, повторяю, спасли ему жизнь. Вследствие той благодарности, которую испытала к вам группа контактеров, а также и в связи с тем, что они желали выслужиться перед соммарадванскими властями и облегчить установление контакта с вашей планетой, вас прислали сюда на практику, хотя администрация госпиталя и возражала против этого - скорее по политическим, нежели по медицинским причинам.
Впоследствии вы доказали, что вы - опытный хирург, - продолжал О'Мара несколько кисло, - однако ваше нерушимое пристрастие к соммарадванской медицинской этике оказалось пагубным. Вам позволили и впредь посещать лекции, однако на практику в отделения вас не желал пускать никто. Мы подыскали для вас место техника в Эксплуатационном отделе, где вы работали хорошо и подружились со многими практикантами - как медиками, так и технарями, но и там вы наделали дел. До сих пор не пойму, как это вышло, что вы очутились здесь. Некоторые полагают, что я вас пожалел.
Эти некоторые, - сухо добавил О'Мара, переведя взгляд на Лиорена, - плохо меня знают.
Тут он сделал довольно продолжительную паузу. Он думал о том, что сказать этому существу, которое столько перестрадало и продолжало страдать. Речь и манеры О'Мары менялись в зависимости от того, с кем он разговаривал - с сотрудником или с пациентом. С существом, чувства которого были ранены, главный психолог мог стать мягким и сочувствующим - настолько, насколько этого требовала ситуация, но с психологически здоровыми непациентами О'Мара предпочитал не напрягаться и быть самим собой - то есть вспыльчивым и саркастичным субъектом. Несмотря на то, что в поведении тарланина за последние два года наметился значительный прогресс, в глазах О'Мары он находился где-то в промежутке между врачом-терапевтом и пациентом. Однако, что бы он ни сказал, падре наверняка воспринял бы это стоически, поскольку искренне полагал, что по-прежнему заслуживает любой физической и ментальной жестокости.
Когда Лиорен поступил на работу в Главный Госпиталь Сектора, он был носителем Синей Мантии, то есть по земным меркам он был лауреатом Нобелевской премии по медицине. Он проявил себя как необычайно талантливый и преданный делу межвидовой терапевтии хирург, но затем перешел на службу в Корпус Мониторов, где вскоре вполне заслуженно получил звание капитана-хирурга.
А потом произошла ужасная катастрофа на планете Кромзаг.
Лиорен возглавлял бригаду медиков, которая занималась оказанием экстренной помощи кромзагарцам, страдавшим от какого-то тяжелого эпидемического заболевания, и совершил ошибку, из-за которой численность населения планеты уменьшилась в десятки раз. В итоге его судил трибунал по обвинению в профессиональной халатности, и Лиорен был оправдан. Однако тарланин не согласился с приговором, чувствуя, что заслуживает самого сурового наказания. Ему казалось, что он никогда не сумеет простить себя, и в конце концов он дал себе торжественную клятву в том, что более не посвятит себя возлюбленному искусству врачевания до конца дней своих, которые он полагал считанными. Однако с помощью на редкость неортодоксального лечения, предложенного О'Марой, Лиорену удалось отчасти простить себя и улучшить собственный прогноз относительно продолжительности жизни. Но тарлане отличались тем, что никогда не давали торжественных клятв просто так, походя, потому к медицине Лиорен возвращаться так и не собирался.
Вместо этого он научился сублимировать свою потребность к облегчению чужих страданий и облегчать их стал не хирургическим ножом, а мягкими, понимающими, сочувственными словами. Его слова действительно оказывали на пациентов нешуточное положительное воздействие, поскольку, слушая Лиорена, они убеждались в том, что перед ними - существо, страдания которого куда как более сильны, нежели их собственные.
О'Мара прекрасно знал, что для любого пациента любой больницы всегда отыщется другой пациент, который болен серьезнее, чем он сам, В таком положении дел менее серьезно больные пациенты всегда, во все времена находили надежду и утешение и даже приходили к выводу о том, что им несказанно повезло, раз они не так страдают, как вон тот бедняга, их сосед по палате.
Вот этот психологический трюизм и дал возможность Лиорену употребить свои нравственные муки конструктивно. Он предпочитал общаться с самыми безнадежными пациентами или сотрудниками, угодившими в стрессовые ситуации и не поддававшимися лечению обычными психотерапевтическими методами. Не обходил он стороной и тех, кто нуждался в духовной поддержке, занимался и теми, кто был смертельно болен и боялся смерти. Лиорен, обладавший блестящим умом, проработал колоссальный объем информации обо всех религиозных верованиях и ритуалах, известных в Галактической Федерации, а таковых насчитывалось как минимум по двенадцать на каждой обитаемой планете. Результаты этого беспримерного труда, учитывая, какое трудное с точки зрения эмоциональной поприще избрал для себя Лиорен, оказались весьма и весьма неплохими.
«Моральная трусость в сложной ситуации, - решил О'Мара наконец, - первое прибежище разумных существ». Он продолжал:
- Падре, о вас все известно всем и каждому в госпитале, а вы выше любых экивоков, потому говорить о вас будет пустой тратой моего времени и сил. Отправным пунктом моей беседы с вами было то, что все вы в свое время совершили те или иные ошибки, однако это никак не сказалось на качестве вашей работы во вверенном мне отделении. В вашем случае как раз наоборот, это придало вам большую чуткость и интуицию в общении с пациентами. Однако в свете моего нового назначения с этих пор я ожидаю от вас лучшего и большего.
На тот случай, если совершенный институт больничных сплетен опустил подробности, - продолжал психолог, обведя взглядом подчиненных, - скажу, что нынешнее мое положение таково: меня назначили администратором госпиталя с сохранением за мной поста и обязанностей Главного психолога на неопределенный период, в течение которого я обязан найти, оценить, подготовить и избрать своего преемника, который также сумеет совмещать обе эти должности. Принято решение о том, что впредь занимать этот пост должно лицо сугубо гражданское, дабы оно, он или она не испытывали на себе влияния или давления со стороны Корпуса Мониторов. Кроме того, кандидат на этот пост должен иметь формальное медицинское образование и опыт работы в области межвидовой психологии, что позволит ему или ей понимать специфические медицинские и немедицинские потребности данного учреждения и удовлетворять их. В связи с чрезвычайной важностью этого поста и необычностью квалификационных требований к кандидату объявление о потенциальной вакансии распространено по всем профессиональным коммуникационным сетям. Большая часть моего времени будет уделена ознакомлению с моими новыми обязанностями, а вы будете должны помочь мне отобрать подходящие кандидатуры, причем, желательно, с дальним прицелом - с тем, чтобы мы могли составить короткий перечень соискателей и затем сосредоточились бы на одном-двух из них, кто мог бы справиться с этой работой.
Он коротко кивнул, дав своим подчиненным понять, что совещание окончено, но добавил:
- Не задавайте мне никаких вопросов до тех пор, пока их хорошенько не обдумаете. С этого момента я буду пристально наблюдать за вами и время от времени намерен одаривать вас сюрпризами. Ча Трат, Лиорен, если вы устали, можете передохнуть в приемной. Брейтвейт, а для вас у меня есть работа.
Как только тарланин и соммарадванка вышли, О'Мара сказал:
- Лейтенант, диагност Юрзедт должна зайти ко мне через полчаса. У нее тревожные сны, а при пробуждении - эпизоды психосоматической периферической невропатии, вызванные одной из мнемограмм. Побеседуйте с ней, выясните, что это за мнемограмма, и сотрите ее. Затем замените эту мнемограмму другой, принадлежащей представителю того же вида, с тем же объемом опыта в медицине, но при этом более устойчивого психологически. Я же до вечера буду занят промыванием мозгов нашего уволившегося администратора, и еще мне наверняка придется отбиваться от приглашений на прощальную вечеринку.
На миг О'Мара задержал взгляд на лице Брейтвейта, но заговорив, не позволил себе снизойти до сочувствия:
- Случай Юрзедт может оказаться сложным. Вам предстоит впервые самостоятельно стереть мнемограмму и записать новую. Если у вас возникнут проблемы, лейтенант, ко мне не обращайтесь. Отдаю это задание целиком и полностью под вашу ответственность.
Брейтвейт кивнул и направился к выходу. Осанка у него была безупречная, форма - с иголочки, выражение лица - бесстрастное, вот только он сильно побледнел.
О'Мара вздохнул, прикрыл глаза и погрузился в воспоминания о том, какова техника опроса кандидата на трудную и ответственную работу.
В том смысле, в котором эта техника относилась к нему самому.
Глава 4
Кабинет был тот же самый, но в те годы стены были покрыты только зеленой антикоррозийной краской и никаких пасторальных пейзажей, являющих собой красоты десятка различных планет, не было и в помине. Не было и разнообразной мебели для инопланетян, из-за обилия которой теперь кабинет напоминал средневековую камеру пыток. Тогда здесь стояло всего два жестких стула с прямыми спинками. Между стульями стоял длинный стол, пластиковая крышка которого была погребена под ворохом компьютерных распечаток. На одном стуле сидел майор Крейторн, на другом - О'Мара.
Это рабочее собеседование с перерывами на еду, сон и длительную практику длилось уже три года.
О'Мара вдруг мысленно вернулся в тот кабинет и в то время. В тот день он был сильно взволнован - а может быть, просто бунтовал его желудок, выражая возмущение по поводу запихнутой в него наспех еды. Даже сейчас ему казалось, будто он, как тогда, чувствует запах краски, которая, по идее, пахнуть была не должна, и слышит прерывистый визгливый звук мощной дрели, которой кто-то орудовал неподалеку. Майору этот звук так досаждал, что он время от времени умолкал и более или менее безобидно ругался.
- Вы должны помнить о том, О'Мара, - не в первый раз повторил Крейторн, - что ваша внешность и манеры не внушают доверия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
О'Мара дождался полной тишины и продолжал:
- Я знаю, что все вы так или иначе нарушали правила, заглядывая в конфиденциальные психофайлы друг друга, и потому то, что я вам скажу, не должно повергнуть вас в замешательство. Если повергнет - крепитесь. Сначала о Брейтвейте.
Не дрогнув, не шевельнувшись в кресле, лейтенант каким-то образом все же ухитрился показать шефу, что он - весь внимание.
- Вы, - без паузы продолжал О'Мара, - хорошо справляетесь с офисной рутиной и неплохо ладите с народом, независимо от видовой принадлежности. Когда требуется сочувствие, вы его проявляете, вы способны проявить решительность, когда какое-либо существо делает слишком мало для того, чтобы помочь вам решить его или ее проблему, и вы никогда, никогда не выходите из себя. К вашему нынешнему шефу вы относитесь уважительно, но не проявляете излишней услужливости, и тактично, но твердо отвергаете любые попытки волюнтаризма с его стороны. Для меня вы - почти идеальный заместитель. Интеллигентный, работоспособный, преданный делу, не любитель жаловаться, напрочь лишенный амбиций. Несмотря на то, что в стенах госпиталя вы прошли медицинскую практику, от экзамена Корпуса Мониторов на звание хирурга-лейтенанта вы отказались. Нишу для себя вы нашли в Отделении Межвидовой Психологии и не желаете куда-либо переходить и заниматься чем-либо еще. Когда вам предложили значительное повышение по службе за пределами госпиталя, вы от него отказались.
Но на этом с комплиментами покончим, лейтенант, - продолжал О'Мара. - И поверхностное, и более глубокое рассмотрение вашего характера показывает, что вы - настолько гармоничная личность, что это даже почти пугает. Ваш единственный недостаток состоит в том, что в одном-единственном отношении вы полный и бесповоротный трус. Вы желаете быть и остаетесь верным и способным заместителем, вторым игроком в команде, который наслаждается авторитетом и преимуществами, которые ему дает такая позиция, однако вы жутко боитесь той окончательной ответственности, которой чревата работа руководителя.
Нимало не изменившись в лице, Брейтвейт кивнул. Он знал правду о себе, и это не вызвало у него никакого протеста.
О'Мара перевел взгляд на Ча Трат.
- В отличие от лейтенанта, - сказал он, - вы не боитесь ничего. На Соммарадве вы были выдающимся хирургом, целительницей воинов. В свое время вы спасли жизнь руководителя группы, прилетевшей на вашу планету с целью установления контакта с соммарадванцами. Он стал для вас первым пациентом, принадлежавшим к виду, отличному от вашего, и тем не менее вы сумели осуществить необходимые хирургические процедуры и, повторяю, спасли ему жизнь. Вследствие той благодарности, которую испытала к вам группа контактеров, а также и в связи с тем, что они желали выслужиться перед соммарадванскими властями и облегчить установление контакта с вашей планетой, вас прислали сюда на практику, хотя администрация госпиталя и возражала против этого - скорее по политическим, нежели по медицинским причинам.
Впоследствии вы доказали, что вы - опытный хирург, - продолжал О'Мара несколько кисло, - однако ваше нерушимое пристрастие к соммарадванской медицинской этике оказалось пагубным. Вам позволили и впредь посещать лекции, однако на практику в отделения вас не желал пускать никто. Мы подыскали для вас место техника в Эксплуатационном отделе, где вы работали хорошо и подружились со многими практикантами - как медиками, так и технарями, но и там вы наделали дел. До сих пор не пойму, как это вышло, что вы очутились здесь. Некоторые полагают, что я вас пожалел.
Эти некоторые, - сухо добавил О'Мара, переведя взгляд на Лиорена, - плохо меня знают.
Тут он сделал довольно продолжительную паузу. Он думал о том, что сказать этому существу, которое столько перестрадало и продолжало страдать. Речь и манеры О'Мары менялись в зависимости от того, с кем он разговаривал - с сотрудником или с пациентом. С существом, чувства которого были ранены, главный психолог мог стать мягким и сочувствующим - настолько, насколько этого требовала ситуация, но с психологически здоровыми непациентами О'Мара предпочитал не напрягаться и быть самим собой - то есть вспыльчивым и саркастичным субъектом. Несмотря на то, что в поведении тарланина за последние два года наметился значительный прогресс, в глазах О'Мары он находился где-то в промежутке между врачом-терапевтом и пациентом. Однако, что бы он ни сказал, падре наверняка воспринял бы это стоически, поскольку искренне полагал, что по-прежнему заслуживает любой физической и ментальной жестокости.
Когда Лиорен поступил на работу в Главный Госпиталь Сектора, он был носителем Синей Мантии, то есть по земным меркам он был лауреатом Нобелевской премии по медицине. Он проявил себя как необычайно талантливый и преданный делу межвидовой терапевтии хирург, но затем перешел на службу в Корпус Мониторов, где вскоре вполне заслуженно получил звание капитана-хирурга.
А потом произошла ужасная катастрофа на планете Кромзаг.
Лиорен возглавлял бригаду медиков, которая занималась оказанием экстренной помощи кромзагарцам, страдавшим от какого-то тяжелого эпидемического заболевания, и совершил ошибку, из-за которой численность населения планеты уменьшилась в десятки раз. В итоге его судил трибунал по обвинению в профессиональной халатности, и Лиорен был оправдан. Однако тарланин не согласился с приговором, чувствуя, что заслуживает самого сурового наказания. Ему казалось, что он никогда не сумеет простить себя, и в конце концов он дал себе торжественную клятву в том, что более не посвятит себя возлюбленному искусству врачевания до конца дней своих, которые он полагал считанными. Однако с помощью на редкость неортодоксального лечения, предложенного О'Марой, Лиорену удалось отчасти простить себя и улучшить собственный прогноз относительно продолжительности жизни. Но тарлане отличались тем, что никогда не давали торжественных клятв просто так, походя, потому к медицине Лиорен возвращаться так и не собирался.
Вместо этого он научился сублимировать свою потребность к облегчению чужих страданий и облегчать их стал не хирургическим ножом, а мягкими, понимающими, сочувственными словами. Его слова действительно оказывали на пациентов нешуточное положительное воздействие, поскольку, слушая Лиорена, они убеждались в том, что перед ними - существо, страдания которого куда как более сильны, нежели их собственные.
О'Мара прекрасно знал, что для любого пациента любой больницы всегда отыщется другой пациент, который болен серьезнее, чем он сам, В таком положении дел менее серьезно больные пациенты всегда, во все времена находили надежду и утешение и даже приходили к выводу о том, что им несказанно повезло, раз они не так страдают, как вон тот бедняга, их сосед по палате.
Вот этот психологический трюизм и дал возможность Лиорену употребить свои нравственные муки конструктивно. Он предпочитал общаться с самыми безнадежными пациентами или сотрудниками, угодившими в стрессовые ситуации и не поддававшимися лечению обычными психотерапевтическими методами. Не обходил он стороной и тех, кто нуждался в духовной поддержке, занимался и теми, кто был смертельно болен и боялся смерти. Лиорен, обладавший блестящим умом, проработал колоссальный объем информации обо всех религиозных верованиях и ритуалах, известных в Галактической Федерации, а таковых насчитывалось как минимум по двенадцать на каждой обитаемой планете. Результаты этого беспримерного труда, учитывая, какое трудное с точки зрения эмоциональной поприще избрал для себя Лиорен, оказались весьма и весьма неплохими.
«Моральная трусость в сложной ситуации, - решил О'Мара наконец, - первое прибежище разумных существ». Он продолжал:
- Падре, о вас все известно всем и каждому в госпитале, а вы выше любых экивоков, потому говорить о вас будет пустой тратой моего времени и сил. Отправным пунктом моей беседы с вами было то, что все вы в свое время совершили те или иные ошибки, однако это никак не сказалось на качестве вашей работы во вверенном мне отделении. В вашем случае как раз наоборот, это придало вам большую чуткость и интуицию в общении с пациентами. Однако в свете моего нового назначения с этих пор я ожидаю от вас лучшего и большего.
На тот случай, если совершенный институт больничных сплетен опустил подробности, - продолжал психолог, обведя взглядом подчиненных, - скажу, что нынешнее мое положение таково: меня назначили администратором госпиталя с сохранением за мной поста и обязанностей Главного психолога на неопределенный период, в течение которого я обязан найти, оценить, подготовить и избрать своего преемника, который также сумеет совмещать обе эти должности. Принято решение о том, что впредь занимать этот пост должно лицо сугубо гражданское, дабы оно, он или она не испытывали на себе влияния или давления со стороны Корпуса Мониторов. Кроме того, кандидат на этот пост должен иметь формальное медицинское образование и опыт работы в области межвидовой психологии, что позволит ему или ей понимать специфические медицинские и немедицинские потребности данного учреждения и удовлетворять их. В связи с чрезвычайной важностью этого поста и необычностью квалификационных требований к кандидату объявление о потенциальной вакансии распространено по всем профессиональным коммуникационным сетям. Большая часть моего времени будет уделена ознакомлению с моими новыми обязанностями, а вы будете должны помочь мне отобрать подходящие кандидатуры, причем, желательно, с дальним прицелом - с тем, чтобы мы могли составить короткий перечень соискателей и затем сосредоточились бы на одном-двух из них, кто мог бы справиться с этой работой.
Он коротко кивнул, дав своим подчиненным понять, что совещание окончено, но добавил:
- Не задавайте мне никаких вопросов до тех пор, пока их хорошенько не обдумаете. С этого момента я буду пристально наблюдать за вами и время от времени намерен одаривать вас сюрпризами. Ча Трат, Лиорен, если вы устали, можете передохнуть в приемной. Брейтвейт, а для вас у меня есть работа.
Как только тарланин и соммарадванка вышли, О'Мара сказал:
- Лейтенант, диагност Юрзедт должна зайти ко мне через полчаса. У нее тревожные сны, а при пробуждении - эпизоды психосоматической периферической невропатии, вызванные одной из мнемограмм. Побеседуйте с ней, выясните, что это за мнемограмма, и сотрите ее. Затем замените эту мнемограмму другой, принадлежащей представителю того же вида, с тем же объемом опыта в медицине, но при этом более устойчивого психологически. Я же до вечера буду занят промыванием мозгов нашего уволившегося администратора, и еще мне наверняка придется отбиваться от приглашений на прощальную вечеринку.
На миг О'Мара задержал взгляд на лице Брейтвейта, но заговорив, не позволил себе снизойти до сочувствия:
- Случай Юрзедт может оказаться сложным. Вам предстоит впервые самостоятельно стереть мнемограмму и записать новую. Если у вас возникнут проблемы, лейтенант, ко мне не обращайтесь. Отдаю это задание целиком и полностью под вашу ответственность.
Брейтвейт кивнул и направился к выходу. Осанка у него была безупречная, форма - с иголочки, выражение лица - бесстрастное, вот только он сильно побледнел.
О'Мара вздохнул, прикрыл глаза и погрузился в воспоминания о том, какова техника опроса кандидата на трудную и ответственную работу.
В том смысле, в котором эта техника относилась к нему самому.
Глава 4
Кабинет был тот же самый, но в те годы стены были покрыты только зеленой антикоррозийной краской и никаких пасторальных пейзажей, являющих собой красоты десятка различных планет, не было и в помине. Не было и разнообразной мебели для инопланетян, из-за обилия которой теперь кабинет напоминал средневековую камеру пыток. Тогда здесь стояло всего два жестких стула с прямыми спинками. Между стульями стоял длинный стол, пластиковая крышка которого была погребена под ворохом компьютерных распечаток. На одном стуле сидел майор Крейторн, на другом - О'Мара.
Это рабочее собеседование с перерывами на еду, сон и длительную практику длилось уже три года.
О'Мара вдруг мысленно вернулся в тот кабинет и в то время. В тот день он был сильно взволнован - а может быть, просто бунтовал его желудок, выражая возмущение по поводу запихнутой в него наспех еды. Даже сейчас ему казалось, будто он, как тогда, чувствует запах краски, которая, по идее, пахнуть была не должна, и слышит прерывистый визгливый звук мощной дрели, которой кто-то орудовал неподалеку. Майору этот звук так досаждал, что он время от времени умолкал и более или менее безобидно ругался.
- Вы должны помнить о том, О'Мара, - не в первый раз повторил Крейторн, - что ваша внешность и манеры не внушают доверия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45