Я выронил сигарету:
- Что?
- Мост через пролив Золотые Ворота. В Сан-Франциско. Я плачу за
него... - он задумчиво уставился в потолок. - Скажем, сто двадцать пять
долларов. Сто двадцать пять долларов. Деньги на бочку.
- А почему именно этот мост? - как идиот, переспросил я.
- Потому что он мне нужен. Вы спросили меня, что я хочу купить еще, -
я отвечаю: "Мост через пролив Золотые Ворота".
- А почему бы не мост Джорджа Вашингтона? Он здесь, в Нью-Йорке, на
реке Гудзон. Зачем покупать мост на Западе?
Он усмехнулся, словно отдавая дань моей хитрости.
- Нет, - сказал он, дергая левым плечом. - Я знаю, что хочу. Мост
через пролив Золотые Ворота в Сан-Франциско. Хотите продавайте, хотите
нет.
- Я согласен. Пусть будет по-вашему - уступаю. Но учтите, я могу вам
продать только свою часть моста - только то, что принадлежит мне.
Он кивнул.
- Мне нужна расписка. Напишите.
Я написал расписку. Все снова-здорово. Аптекарь заверил расписку,
сунул печать в ящик и отвернулся. Эксар отсчитал шесть двадцаток и одну
пятерку из здоровенной пачки банкнотов, которые хрустели, как
накрахмаленные. Сунув пачку в карман брюк; он вновь направился к выходу.
- Может быть, еще кофе? - спросил я его. - Или хотите супу?
Он озадаченно поглядел на меня и даже вроде бы передернулся.
- С какой стати? Вы что-нибудь еще хотите продать?
Я пожал плечами.
- А вы покупаете? Скажите, что именно, и мы обстряпаем это дельце.
Время шло, но я не жалел. Я сделал сто сорок долларов за пятнадцать
минут. Точнее, немного меньше - ведь я уплатил аптекарю и еще за кофе и
суп. Впрочем, это необходимые издержки, так положено. Я не жалел.
Может, теперь подождать, что у них дальше по сценарию. Они спросят,
что я держал в уме, продавая Эксару все это. Я объясню, и на меня
посыпятся призы: и холодильники, и ювелирные изделия лучшей фирмы, и...
Пока я витал в облаках, Эксар сказал что-то. Что-то совсем
непонятное. Я попросил повторить.
- Пролив Эресунн, - повторил он. - Между Данией и Швецией. Я плачу за
него триста восемьдесят долларов.
Я ничего не слыхал о таком проливе. Я поджал губы и на секунду
задумался. Кругленькая сумма - триста восемьдесят долларов. За какой-то
идиотский пролив. Я попытался схитрить.
- Четыре сотни - и по рукам.
Он сильно закашлялся и в этот момент выглядел совсем больным.
- В чем дело? - выдавил он из себя между приступами кашля. - Разве
триста восемьдесят долларов - плохая цена? Это маленький пролив, один из
самых маленьких. Всего-то две с половиной мили. А знаете его максимальную
глубину?
- Уж никак не мельче других, - с умным видом сказал я.
- Двенадцать футов, - закричал Эксар. - Всего двенадцать футов! Где
вы получите больше за такой пролив?
- Спокойней, - сказал я, похлопывая его по грязному плечу. - Давайте
ни вашим, ни нашим. Вы говорите - триста восемьдесят, я прошу четыре
сотни. Как насчет трехсот девяноста?
На самом деле мне было все равно: десять долларов больше или меньше.
Но мне было интересно, что будет дальше.
Он успокоился.
- Триста девяносто долларов за пролив Эресунн, - пробормотал он,
боясь, что я натягиваю ему нос. - Но мне нужно только море; я не прошу в
придачу чего-нибудь еще.
- Вот что я вам скажу, - я поднял руки. - Дайте мне триста девяносто,
и я отдаю вам побережье бесплатно. Идет?
Он задумался. Он засопел. Он вытер нос рукой.
- Хорошо, - сказал он наконец. - Идет. Пролив Эресунн за триста
девяносто долларов.
Бац! Шлепнулась печать аптекаря. Дело пошло на лад. Эксар дал мне
шесть пятидесятидолларовых купюр, четыре двадцатки и десятку - все из той
же пачки новеньких банкнот, которую он держал в кармане брюк.
Я подумал о пятидесятидолларовых банкнотах, которые остались в пачке,
и почувствовал, что у меня текут слюнки.
- О'кей, - сказал я. - Что дальше?
- Вы все еще продаете?
- По сходной цене, разумеется. Что вы хотите?
- Очень многое, - вздохнул он. - Но стоит ли сейчас этим заниматься?
Вот я о чем думаю.
- Конечно, стоит, раз есть такая возможность. Позже - кто знает? -
меня может не быть рядом, найдутся другие люди, которые взвинтят цены, что
угодно может случиться. - Я сделал паузу, но он продолжал хмуриться и
кашлять. - Как насчет Австралии? - предложил я. - Может быть, вы купите
Австралию долларов, скажем, за пятьсот? Или Антарктиду? Антарктиду я
уступаю по дешевке.
Он явно заинтересовался.
- Антарктиду? Сколько вы за нее просите? Нет, больше покупать в
розницу я не буду. Здесь кусочек, там кусочек. Получается слишком дорого.
- Вы, милый, покупаете по бросовым ценам. Оптом обычно дороже.
- А если я куплю оптом? Сколько за все?
- Простите, не совсем понял, - я покачал головой. - Что оптом?
Он сгорал от нетерпения.
- Все. Весь мир. Землю.
- Ого, - сказал я. - Это много.
- Я устал покупать по частям. Назначайте оптовую Вену - я покупаю все
сразу.
Я мотнул головой - не утвердительно, не отрицательно, ни да, ни нет.
В руки шли деньги, и большие, Но, пожалуй, вот тут-то я должен был
рассмеяться ему в лицо и уйти. Однако я даже не улыбнулся.
- Конечно, вы можете узнать эту цену. Но что это значит? Я хочу
спросить, что вы, собственно, собираетесь покупать?
- Землю, - сказал он, придвинувшись так близко, что я ощутил его
дыхание. - Я хочу купить Землю. Целиком и полностью.
- Только хорошо заплатите. Продам все на корню.
- Я за ценой не постою. Ведь это настоящая сделка. Плачу две тысячи
долларов. Я получаю Землю - всю планету - с правами на полезные ископаемые
и клады. Идет?
- Вы получаете чертовски много.
- Я знаю, что много, - согласился он. - Но я и плачу много.
- За то, что просите, - не много. Дайте мне подумать.
Это была большая сделка, большой приз. Я не знал, сколько денег ему
дали на телевидении, но был уверен, что две тысячи долларов - только
начало. Но как назначить разумную цену за мир и не промахнуться?
Я не должен выглядеть на телевидении мелкой сошкой. Надо угадать
высшую цену, названную Эксару режиссером.
- Вам действительно нужно все? - спросил я, поворачиваясь к нему. -
Земля и Луна?
Он выставил вперед свою грязную пятерню.
- Только права на Луну. Остальное можете оставить себе.
- Все равно это слишком много. За такую кучу недвижимости вам
придется выложить больше двух тысяч.
Эксар поморщился и дернулся всем телом.
- Насколько... насколько больше?
- Ладно, давайте без дураков. Дело крупное! Мы ведь не толкуем больше
о мостах, или реках, или морях. Вы покупаете целый мир и часть другого в
придачу. Придется раскошелиться. Готовьте деньги.
- Сколько? - казалось, его тело так и ходит ходуном под грязным
костюмом. Люди оборачивались на нас. - Сколько? - прошептал он.
- Пятьдесят тысяч. И это еще чертовски дешево. Сами понимаете.
Эксар весь обмяк. Его страшные глаза, казалось, запали еще глубже.
- Вы сумасшедший, - пробормотал он упавшим голосом. - Вы не в своем
уме.
Он повернулся к двери с таким измученным видом, что мне стало ясно -
я хватил через край. Он даже не обернулся.
Я сильно потянул за полу его пиджака.
- Эксар, послушайте, - быстро проговорил я, а он тем временем
вырывался. - Я понимаю, что заломил слишком много. На вы можете дать
больше двух тысяч. Я хочу знать самую высокую вашу цену. Иначе какого
черта я трачу на вас время? И кто еще станет возиться с вами?
Он остановился. Потом поднял голову и закивал. А когда мы пошли бок о
бок, я отпустил пиджак. Все началось сначала!
- Ладно. Вы уступаете мне, а я - вам. Поднимем немного цену. Ваше
последнее слово! Сколько вы можете дать?
Он поглядел в окно и задумчиво облизал языком грязные губы. Его язык
тоже был грязный. Правда! Какая-то грязь, похожая то ли на жир, то ли на
сажу, покрывала весь его язык.
- Как насчет двух с половиной тысяч? - спросил он чуть спустя. -
Больше не могу. У меня не остается ни цента.
Он был из того же теста, что и я: торгаш до мозга костей.
- Столкуемся на трех тысячах, - не уступал я. - Ну разве это много -
три тысячи? Еще каких-то пятьсот долларов! Подумайте, что вы получаете за
это! Земля - целая планета - и рыболовство, и полезные ископаемые, и
клады, да и к тому же все богатства Луны. Ну как?
- Не могу. Просто не могу. Хотел бы, но не могу. - Он покачал
головой, словно стараясь избавиться от своих тиков и подергиваний. -
Договоримся так. Я даю вам две тысячи шестьсот. За это вы уступаете мне
одну Землю, а на Луне только клады. Полезные ископаемые остаются вам. Я и
без них обойдусь.
- Пусть будут две тысячи восемьсот, и берите полезные ископаемые. Они
вам наверняка пригодятся. Берите и владейте. Еще двести долларов - и все
ваше.
- Не могу я обладать всем. Есть вещи, которые мне не по карману. Как
насчет двух тысяч шестисот пятидесяти без прав на полезные ископаемые и
клады?
Дело закрутилось. Я это чувствовал.
- Вот мое последнее слово, - сказал я. - Я не могу тратить на это
целый день. Предлагаю две тысячи семьсот пятьдесят и ни центом меньше. За
это я отдаю вам Землю и право отыскивать клады на Луне. Выбирайте, что
хотите.
- Ладно, - сказал он. - Черт с вами - согласен.
- Две тысячи семьсот пятьдесят за Землю и клады?
- Нет, ровно две тысячи семьсот и никаких прав на Луну. Забудем о
ней. Ровно две тысячи семьсот, и я получаю Землю.
- Идет, - воскликнул я, и мы ударили по рукам. На том и столковались.
Потом я обнял его за плечи - стоит ли обращать внимание на грязь,
если парень принес мне две тысячи семьсот долларов - и мы снова
направились в аптеку.
- Мне нужна расписка, - напомнил он.
- Отлично, - ответил я. - Я напишу вам то же самое: я продаю все, чем
владею или имею право продавать. Вы сделали удачную покупку.
- А вы неплохо заработали на своем товаре, - ответил он. Теперь он
мне нравился. Дергающийся, грязный, какой угодно, - он был свой человек.
Мы подошли к аптекарю заверить расписку, и, честное слово, я никого
противнее не видел.
- Сделали хороший бизнес, а? - сказал он. - Не слишком ли
погорячились?
- Слушайте, вы, - ответил я. - Ваше дело - заверить. - Я показал
расписку Эксару. - Годится?
Он кашлял и изучал расписку.
- Все, чем вы владеете или имеете право продавать. Прекрасно. И,
знаете что, напишите о вашей правомочности как торгового агента, о вашей
профессиональной правомочности.
Я внес изменения и расписался. Аптекарь заверил расписку.
Эксар вытащил из кармана брюк пачку денег. Он отсчитал пятьдесят
четыре хрустящие, новенькие пятидесятидолларовые купюры и положил их на
стеклянный прилавок. Затем осторожно взял расписку, спрятал ее и
направился к двери.
Я схватил деньги и бросился за ним.
- Может, что-нибудь еще?
- Ничего, - ответил он. - Все. Дело сделано.
- Я понимаю, но мы можем найти еще что-нибудь, какой-то другой товар.
- Больше искать нечего. Дело сделано.
По его голосу я понял, что так оно и есть.
Я остановился и поглядел, как он толкает вращающуюся дверь. Он
выкатился на улицу, свернул налево и пошел так быстро, будто чертовски
спешил.
Дело сделано. О'кей. В моем бумажнике лежали три тысячи двести
тридцать долларов, которые я сделал за это утро.
Но верно ли я действовал? Была ли это действительно высшая сумма,
предназначенная мне по сценарию? И как близко я к ней подобрался?
Один из моих знакомых, Морис Барлап, пожалуй, поможет мне разобраться
в этом деле.
Морис, как и я, занимался бизнесом, но бизнесом своего рода - он был
театральным агентом и дело знал, как свои пять пальцев. Вместо того чтобы
сбывать медную проволоку или, скажем, устраивать кому-то участок земли в
Бруклине, он торговал талантами. Он продавал группу актеров в горный
отель, пианиста в бар, ведущего для театрального обозрения, комика в
ночную радиопрограмму.
Я позвонил ему из телефонной будки и спросил о телевикторине.
- Так я хочу узнать...
- Нечего узнавать, - отрезал он. - Никакой викторины нет, Берни.
- Да есть она, черт возьми, Морис. Ты просто не слыхал.
- Такого представления нет. Не готовится и не репетируется, нет
ничего такого. Подумай сам - до начала передачи тратится уйма денег: нужен
сценарий, нужно время на телевидении. А прежде чем купить время, режиссер
готовит рекламу. И когда мне звонят насчет исполнителей, я уже наслышан о
представлений, мне о нем все уши прожужжали. Я знаю, что говорю, Берни, и
раз я сказал, что такого представления нет, значит, его нет.
Он был чертовски уверен в себе. Безумная мысль неожиданно
промелькнула в моем мозгу.
1 2 3 4