.. - ответил Андрей Павлович. - Зинка - баба нормальная, ей
только с мужем не повезло...
- Сколько ты за это денег отдал? - поинтересовался Филя.
- Каких еще денег! - возмущению Степашки не было предела. - Пусть
спасибо скажет, что жива осталась.
В мастерские Андрей Павлович зашел один. Друзья хорошо слышали
пронзительный голос старшего мастера, который из последних сил доказывал:
- Ну нет у меня запчастей, Палыч! Ну как тебе объяснить? Ну нету,
понимаешь?! Ну что я могу сделать...
Однако, услышав про ящик водки, он призадумался и вскоре сказал, что
постарается.
- Никаких "постараюсь"! - строго предупредил его Андрей Павлович. -
Чтоб к утру машина была на ходу. - И повел друзей знакомиться со свояком.
Свояка звали Митрич. Он оказался приветливым и общительным человеком,
и оставшийся ящик водки пришелся как нельзя кстати.
Под вечер Митрич сводил всех на скульптурную фабрику, где сам работал
формовщиком. Прогуливаясь между колченогих гипсовых пионеров и пионерок,
доярок с волевыми железобетонными лицами, рабочих, угрожающе наклонивших
свои молоты и ковши, Хрюша наткнулся на группу статуэток, совершенно
поразивших его эстетическое воображение.
Это были миниатюрные фарфоровые изделия, изображающие обнаженные
женские фигуры. Женщины были, как на подбор, задастые и кряжистые, но
каждая хранила свою неповторимую индивидуальность. Блестящие таблички у
подножия каждой гласили: "Женщина, ремонтирующая телефон-автомат",
"Женщина, препарирующая скунса", "Женщина, обменивающая валюту" и так
далее.
Пока зачарованный Хрюша смотрел на эти произведения, сзади подошел
Митрич:
- По спецзаказу делали, - пояснил он. - Один богатый человек из
Москвы заказывал. Большие деньги заплатил.
- Из Москвы? - удивился Хрюша.
- Да, у него здесь вроде как дача...
- А с кого делали эти статуэтки?
- С Зинки и делали. Той, что в магазине...

Ночь прошла беспокойно. В мастерских не смолкали удары кувалдой и
треск электросварки. Около двух Филя был разбужен странным гулом. Он вышел
на крыльцо и увидел, что по деревне идет большая автоколонна. Могучие
тягачи тащили какие-то огромные круглые корпусы, затянутые в брезент.
Звезды выглядывали из поредевших туч и отражались в стеклах машин.
А утром пришло время идти в мастерские. Андрей Павлович вошел первым
и... остолбенел. Среди железок, инструментов и станков лежали вповалку
уставшие за ночь мужики. А посреди стоял плод их полночного труда.
Сказать, что это был бульдозер - означало бы солгать. Да, когда-то он
был им. Но видимо, старший мастер так и не нашел запасных гусениц, зато
нашел четыре больших колеса от трактора "Беларусь". И с двигателем тоже
было что-то не так: уж очень он напоминал приводной механизм парового
пресса. Не говоря уже о мелочах: самолетный штурвал вместо рулевых
рычагов, ржавый ствол от пулемета вместо выхлопной трубы.
В углу зашевелился старший мастер.
- Вот, - гордо сказал он и похлопал свое произведение по радиатору
парового отопления, установленного вместо масляного радиатора. - Всю ночь
старались.
Однако, видя, что лицо Андрея Павловича сохраняет напряженное
выражение, он забеспокоился.
- Договаривались, что б машина на ходу была, так? Ничего не знаю,
ребята, ящик водки, как договаривались, - он поправил деревянный бочонок с
опилками, заменявший, очевидно, воздушный фильтр. - Я предупреждал, что
запчастей нет...
- Ладно... - сказал Андрей Павлович после долгой паузы. - Ладно, иди,
забирай свою водку.

Как ни странно, сработанный за ночь монстр действительно двигался. И
когда грязная дорога поползла навстречу, настроение у друзей заметно
поднялось. К тому же выглянуло долгожданное солнышко, влага начала
подсыхать, и даже Хрюша избавился от своего ностальгического уныния и
принялся назойливо доказывать Степашке, что израильский автомат "узи" куда
лучше советского АПС. Филя же забился в угол кабины и тщетно силился дать
оценку происходящему.
Уже к полудню они добрались до райцентра, расплатившись с Андреем
Павловичем и, связавшись с Чебурашкой узнали, что должны немедленно
прибыть в Москву. Трудное, но благородное дело ждало их.

3
...Ветер гнал по воде легкую рябь. Дуремар стоял на набережной,
подняв воротник старомодного плаща, и перебирал пальцами висящую на груди
пробирку, внутри которой ползала большая муха с обрезанными крыльями.
- Хороший денек! - приветствовал его подошедший сзади Карабас.
- Ветер... - безучастно ответил Дуремар. - Он сдувает все, что
попадается на пути, рано или поздно он и нас сметет в преисподнюю.
- Что-то ты сегодня грустный.
- Знаешь, всю ночь мне не давал покоя один вопрос. Почему дети так
часто думают о смерти? Почему так любят устраивать похороны для бездомной
кошки или замершего голубя? Наконец, почему рыдают по ночам под одеялом,
чувствуя ее неумолимое приближение? Я не нашел ответа. А теперь говори,
зачем ты меня позвал?
- Запахло хорошими деньгами, Дуремар.
- Деньги? Я люблю деньги.
- На, угощайся, - Карабас протянул Дуремару банку сгущенки. - Ты
помнишь, как мы расстались четыре года назад?
- Да, - сухо ответил Дуремар, принимая угощение.
- Пойми меня правильно. После того, как ты посадил Мальвину на иглу и
продал ее в публичный дом, я вынужден был уйти в тень.
- Ты предал меня.
- Я не предал, я затаился. А иначе мы оба могли пострадать. Но теперь
мы должны позабыть старые обиды. Перед нами появились новые возможности.
- Интересно, какие?
- Помнишь деревянного мальчишку по имени Буратино? Во-первых, мы
можем получить с него хорошие денежки. Я запер его папашу у себя и получу
выкуп.
- Как все сложно, - удивился Дуремар, наблюдая, как пытается
выбраться на скользкий бетонный парапет котенок, выброшенный с моста злыми
мальчишками.
- Ничего сложного. Я проворачивал дела и покруче. Буратино где-то в
Шотландии. Мои люди ищут способ довести до него информацию о похищении
Карло.
- А не проще ли отвернуть голову старому пердуну Карло, напилить реек
из его сыночка и спокойно взять наши денежки?
- Ты рассуждаешь, как школьник. Думаешь, Буратино хранит несколько
сот тысяч фунтов стерлингов в кармане своей бумажной курточки? Наверняка
уже вложил в какое-нибудь дело. И потом, ты напрасно думаешь, что я затеял
всю эту бодягу из-за его вшивых денег.
- А что же еще?
- У меня появились сильные покровители. Ты не представляешь масштабов
того дела, которое мы сейчас проворачиваем. Этот городишко Москва будет у
меня вот здесь, - Карабас потряс своим волосатым кулачищем. - А потом и
вся страна.
- Я сейчас тресну от восторга, - вяло пробормотал Дуремар.
- Извини, пока не могу всего рассказывать, - продолжал Карабас, не
обращая внимания на иронию. - Но у нас будет настоящая власть и настоящие
деньги. Сейчас я просто скупаю недвижимость. А скоро я стану повелителем
подземелий. Я буду везде, но никто не узнает где именно.
- А я-то здесь причем?
- Мне могут помешать эти ублюдки - друзья Буратино. Двое уже у меня
на хвосте - Чебурашка и крокодил Гена, которого мы не успели убить на
Мальте. Как я и задумывал, узнав о моих планах относительно Карло, они
слетаются в Москву, как мухи. Вот и прекрасно - их можно прихлопнуть одним
ударом. И сделаешь это ты!
Дуремар смотрел на Карабаса с легким испугом и шевелил губами.
- Но почему ты не спрашиваешь, сколько ты получишь за это? - удивился
Карабас.
- А какая разница, если все мы одинаково подохнем. А сколько я
получу?
Карабас нервно засмеялся и протянул пухлый пакет.
- Вот здесь три тысячи долларов. Еще семь получишь, когда сделаешь
дело. Ну а дальше - как знать. Будь с нами и ты не пожалеешь.
Дуремар смотрел на деньги и глаза его едва не лопались от жадности.
- И не дрейфь! Если что - похороны за мой счет.
Карабас хлопнул его по плечу, забрал сгущенку, которую тот так и не
смог открыть и сел в машину.
Дуремар отвернулся к реке. Он представил себе, как всадит пулю в
живот Чебурашке. Он уже давно мечтал это сделать.

Шура Сироткин, про которого все уже забыли, проснулся только к
вечеру. Течение несло его среди неведомых берегов. Он отхлебнул из бутылки
немного браги, но не согрелся.
В голубых сумерках блеснули и исчезли какие-то огни. Не было
сомнений, что лодка приближается к большому городу. Вскоре справа
потянулись скучные серые пристани. Сироткин выловил из воды кусок доски и
начал осторожно подгребать к берегу. Через несколько минут лодка ткнулась
в бетонный выступ набережной, что окаймляла пустынный городской парк.
Шурик выбрался на берег и осмотрелся. Первое и последнее, что он увидел,
были двое патрульных сержантов с резиновыми дубинками и рациями.
- Очень хорошо, что я вас встретил! - обрадовался Шурик. - Я обладаю
информацией, имеющей решающее значение для всей страны. Прошу немедленно
связать меня с ближайшим подразделением госбезопасности...
Было видно, что патрульных эти слова сильно огорчили. Они
переглянулись.
- Ну что, свяжем товарища, раз он просит?
- Да ладно, так дотащим...
Изумленного Шурика взяли под локоток.
- Ну, пойдем. Сейчас будет тебе и госбезопасность, и ЦРУ, и даже
Организация Объединенных Наций.
...В отделении было холодно и пустынно. Худосочный дежурный с большой
родинкой на щеке с дикой тоской глядел в глаза Сироткину и слушал его
бессвязный говор.
- Я за ними когда погнался, они грузовик угнали. Стойте, говорю, и
ружье достал. Ну они, понятно, перепугались, а потом как что-то в голову
ударило, я - раз! - и в овраге.
- Дыхни-ка, - попросил дежурный. - Посмотрим, что тебе в голову
ударило.
Шура дыхнул.
- Ясно. А документы есть?
- Да нет же! Кто ж с собой на такие дела документы носит? Даже
партизаны, когда на задание шли, оставляли и документы, и награды...
- А ты, стало быть, партизан? Нехорошо... Партизаны чужих лодок не
воруют.
- Ну я ж не крал! Меня бандит туда спихнул.
- Ну это понятно... Покажи-ка, что у тебя в кармане.
Шура хотел возразить, но вовремя одумался. В конце концов, право на
личный досмотр они имеют.
Дежурный с тревогой наблюдал, как на столе вырастает куча
всевозможных проволочек, увеличительных стеклышек, непонятных железочек,
шнурочков и прочей дребедени. Недопитая бутылка увенчала груду этого
хлама.
Дежурный с крайне озадаченным видом поскреб шею и подвел итог
разговору.
- Ну, значит так. В нетрезвом виде, без документов, на ворованной
лодке... Придется твоей партизанской душе потомиться в наших застенках. До
выяснения личности мы тебя задерживаем.
Первые секунды Шурику хотелось возражать, спорить, отстаивать
законные права, но вдруг он понял - сопротивление бесполезно. Он сдал
шнурки и ремень и поплелся в подвал, где были камеры для таких, как он.
Когда стальная дверь захлопнулась за Шуриком и глаза его привыкли к
темноте, он разглядел в углу на нарах кучу тряпья. Куча шевельнулась,
отхаркалась и, чуть приподнявшись, уставилась на Шурика.
- А ну, сынок, включи свет, - сказала куча, свесив с нар ноги.
Сироткин зашаркал по стене в поисках выключателя.
- Да нет же, сынок, лампочку закрути.
Когда яркий свет залил камеру, куча оказалась коротеньким гражданином
с бритой головой и золотыми зубами.
- Ну, рассказывай, мил человек, кто таков, как сюда попал?
Шурик сел, откинувшись на колючую стену.
- Политический я... - ответил он с горечью. - За правду страдаю.
Они помолчали.
- Понятно, - с сочувствием сказал гражданин. - И за какие же
государственные преступления тебя арестовали? Разглашение нецензурных слов
возле винного магазина? Или проникновение под чужую юбку путем ее
насильственного свержения?
- Партизан он! - заорал охранник, который подслушивал разговор через
глазок. - Террористический акт путем подкладывания бутылки с брагой
начальнику дежурной смены.
Последовал хохот и удаляющиеся по коридору шаги.
Шурик безучастно сидел, разглядывая надпись "Проверено: баб нет",
выведенную чьей-то дерзновенной рукой на двери.
- Ну что ж, - сказал сокамерник. - К политическим у нас подход
особый. Назначаю тебя своим заместителем по воспитательной работе. Буду о
тебе заботиться. Здесь не очень вкусно кормят, иногда можно даже
отравиться. Поэтому сначала я буду еду пробовать...
Шурик его не слушал. Он закрыл глаза и с ужасом думал: "Земля -
колыбель человечества, но нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17