Графтон шагнул в мою сторону, где-то очень громко лаяли собаки, и кто-то кричал.
Я взяла себя в руки, но слишком поздно. Он уже добрался до меня, выхватил винтовку из рук, проверил пустой магазин, забросил бессмысленное оружие под кровать, гнусно ударил меня по голове, я полетела с безумным ускорением и приземлилась поперек кровати. Серая кошка, отчаянно шипя, вырвалась из-под одеял, как стартовавшая ракета, и пролетела не то чтобы в сантиметре от меня, а провела всей своей шерстью по моему лицу.
Я завизжала. Графтон кричал что-то и, кажется, хватал меня, но я перешла все границы страха и мне было не до него. Пойманная в собственном ночном кошмаре, сопротивляясь накатившему на меня ужасу, я ударила его ногами и руками и отлетела на другой конец кровати.
Из сада снаружи донесся неожиданный залп шума, топот собачьих ног, потом вопль кошки, убегающей от готовых к убийству гончих. Кошмарная зверюга опять влетела в комнату вопящим серым сгустком, а за ней гончие, производящие бешеный шум. За одной волочился обрывок поводка, сзади очень громко несся Насирулла.
Кошка прыгнула на полог кровати. Гончие увидели это и бросились за ней. Полетел тяжелый стул, врезался в стол и уронил лампу, во все стороны брызнуло масло. Пламя побежало по нему, как шаровая молния, Графтон что-то визжал, тянул одеяло с кровати, прыгнул вниз с помоста, подскользнулся на горящем масле и упал. Сильно ударился головой о каменное основание стола. Над моей головой к высокому окну пролетела кошка, как серебряная птица, и исчезла.
Все произошло за секунды. Бежало пламя, протягивало лапы, схватилось за полог и стало лизать его огромными языками. Я скатилась с кровати подальше от огня и попала в тихий сумрак коридора. Последнее, что я видела, убегая, – араб, который тянул Графтона к другой двери.
Гончие пошли со мной. Софи, поскуливая со страха, понеслась вниз по ступенькам и быстро оказалась внизу. Я захлопнула дверь и бросилась за ней.
– Сюда, – крикнула я гончим, – по этой дороге! – и мы побежали вниз по кривому коридору, мимо комнаты, где все еще лежала бедная Халида. Тихий воздух уже заполнял дым, перед нами была массивная дверь принца. Я легко открыла ее, и мы прошли. Она вполне могла бы отсечь от пламени, поэтому я захлопнула ее за собой и задвинула задвижку. И тут я обнаружила, что перед дверью тоже огонь…
То есть я так думала только одну душераздирающую секунду, когда увидела, как сияет и искрит проход. Потом я поняла, почему. Его тоже подготовили для ночной работы. С обеих сторон двери принца горели красным пламенем и пускали дым факелы. Я остановилась, не зная, что делать, а гончие скулили и держались около меня. Скоро придет караван и, скорее всего, через ворота. Но Халида сказала, что они заперты и ключ вынут. Оставались главные ворота, нужно попробовать.
Я пробежала направо по коридору ярдов двадцать, вдруг впереди залаяла Софи, и послышались крики. Я остановилась. Конечно, они все там – Графтон, Летман, Насирулла, Яссим. Пойду туда и наткнусь на всех одновременно. Более того, если они еще надеются спасти свой драгоценный груз, то пойдут по этому пути в любую секунду. И даже если вся эта развалина загорится, как стог сена, не поспорю на булавку, что кто-нибудь из них захочет сделать для меня что-то, кроме размашистого броска прямо в огонь.
Я побежала к двери в сераль, она открылась, и мы пробрались внутрь. Темнота упала, как бархатный занавес, оглушала и наводила ужас. Я закрыла за собой дверь и сделала два неуверенных шага вперед, споткнулась о нижнюю ступеньку и упала, больно. Одна из собак заскулила и прижалась ко мне. Под шелковой шерстью дрожала горячая кожа. С другой стороны ко мне приблизилась узкая голова, я схватилась за ошейник и встала. Держась одной рукой за ошейник, а другой нащупывая перила на внешней стороне лестницы, я начала подниматься вверх по спирали.
– Покажите дорогу, приятели, – прошептала я.
Собаки с таким удовольствием рванулись вперед, что я поняла – они там что-то видят. А может быть, они чуяли воду, я сама почти чувствовала ее запах. Мысль об огромном озере над головой больше не пугала, это было сияющее и прохладное обещание безопасности. Большая гончая тянула меня, другая рука скользила мимо невидимых минаретов и поющих птиц, я поднималась все выше. Первая собака прыгнула на раскрашенную дверь, и мы выбежали втроем на свет и ночной воздух и остановились у края воды.
Пахло дымом, а свет был красным, золотым и мерцающим. Все здания к западу от озера пылали. Старое дерево вспыхивало, как фитиль под ночным ветерком. Я стояла, испуганная и растерянная, а надо мной пролетела стая искр, как хвост кометы, миновала озеро, опустилась на восточную аркаду, куда влезал через окно Чарльз, в начала разгораться.
18. Защита от огня
But not against then flame shall they shade or help you.
The Koran: Sura LXXVII
Пожар имел и свои положительные стороны – стало светло как днем. Еще оставался шанс попасть в комнату-склад под восточной аркадой, найти веревку и спустить ее в окно раньше, чем догонит огонь. Что касается собак, насколько я вообще могла о них размышлять, их определенно невозможно спустить в окно с веревкой или без, но они находились в самом безопасном месте дворца. Им оставалось только залезть в воду.
Я побежала на мост, собаки так прижимались ко мне, что когда мы добрались до пролома, Софи прыгнула вперед, а Стар, рванувшись, чтобы успеть за ней, нарушил мое и так не слишком устойчивое равновесие. Я подскользнулась, попробовала удержаться, закричала, наткнувшись на камень, и полетела в воду.
Полагаю, глубина там была фута четыре. Я нырнула прямо под лилии, их сияющие листья, и другие плавучие растения, а потом выбралась на поверхность и встала – по щиколотку в грязи и по грудь в воде, волосы разлеглись на лице как водоросли, а гончие смотрели на меня с моста с любопытством и восторгом. Потом Софи с коротким воплем восхищения прыгнула вниз. Стар неизбежно последовал за ней. Они плавали вокруг меня кругами, лаяли и плескались, получали удовольствие от общества и не обращали никакого внимания на мои попытки командовать. А я пыталась подтолкнуть их к берегу, и сама начала плескаться и пробиваться между листьями лилий.
Но не к аркаде. За несколько минут, отнятых этим приключением, я лишилась доступа к комнате-складу. Горящие перья и обрывки ковров перелетели через воду на крышу еще в нескольких местах. Большая ее часть была деревянной, она сохла несколько поколений, а увивающие ее ползучие растения уже начали засыхать от постоянной жары. Мальва вспыхивала как солома, вдоль всей аркады горящие обломки разлетались огненными стрелами и создавали новые очаги огня. Вуаль дыма скрыла все двери.
Горел уже и сад. Тут и там вспыхивали засохшие ветки, на верхушке молодого кипариса язык пламени изображал из себя огонь Святого Эльма. Дым насытился ароматом трав.
Северная аркада еще не загорелась, но без веревки все ее окна были для меня бесполезны. Потеряли смысл и ворота. Оставалось делать только одно, что меня уже заставили сделать собаки, залезть в воду. Но я подумала, что еще есть время. Остров пока был в безопасности, а его растительность слишком сочная и влажная, чтобы вспыхнуть уж совсем легко. И я, благодаря собакам, пребывала в таком же состоянии. Я вскарабкалась на берег, собака за мной. Они немедленно отряхнулись, вода летела с них, как душ из жидкого огня, так ярко все вокруг светилось.
Я пробралась сквозь заросли прохладных зеленых кустов и дошла до ступеней павильона. Налетело облако дыма, и я раскашлялась, но потом оно отправилось дальше, и воздух очистился. Я направилась в относительное укрытие павильона, но ноги, в конце концов, отказали. Я села на верхнюю ступеньку, обняла собак, и пришло время страха.
Гончие тоже к этому времени запаниковали и дрожали у обоих моих боков. Периодически через озеро перелетали потоки искр. Небо покрывали кольца, языки, спирали и метеоры огня, так что сияющие над головой крупные звезды казались очень холодными и необычно далекими. Пламя иногда стреляло всплесками голубого, пурпурного и зеленого и шумело, как стадо диких лошадей с ветром в гривах. Дыма было очень мало, к тому же его великодушно относил в сторону ветер. Озеро будто сделали из расплавленной меди, такое яркое, что резало глаза, а меж черных ирисов к воде летели красные, золотые и серебряные обрывки пламени. Вода казалась живой, наполненной огнем, как небо.
Я потерла глаза, чтобы избавиться от иллюзии, но когда посмотрела опять, увидела, что она и правда живая. Вода шевелилась не от ветра. Сад был уголком спокойствия, охраняемый ветрами, но в озере двигалась вода, покрылась линиями ряби. Жители сада, напуганные огнем, стрелами двигались к острову.
Первыми появились павлины. Две напуганные курицы неуклюже перепархивали с камня на камень по сломанному мосту, а их супруг, отягощенный весенним великолепием хвоста, с воплями перелетел через озеро, как нелепая подушка, задевая мощными, но неумелыми крыльями золотую воду, поднимая хвостом волну. Потом три большие птицы, игнорируя меня и гончих, пронеслись, подняв остекленевшие изогнутые перья, вверх по скалистому берегу и устроились на некомфортабельный ночлег рядом с нами на мраморных ступенях.
Маленькие скалистые куропатки летали намного лучше. Всемером они устроились у моих ног, раздулись от страха, их крохотные глазки горели рубинами, а они смотрели на огонь, окружавший сад кольцом. В сверкающем алом свете их перья светились металлом. Одна из них грела мне щиколотку.
Я не видела белок до тех пор, пока одна не взбежала по ступенькам и не устроилась столбиком рядом со мной, что-то бормоча, в шести дюймах от Стара. Потом я поняла, что воду заполнили головы, как концы черных стрел, направляющиеся к острову. Полагаю, там были домашние и полевые мыши, мыши-малютки, землеройки в бурозубки, их тени мелькали и исчезали под кустами. Крыс я точно видела, больших животных всех оттенков серого, черного и коричневого, которые смотрели на нас яркими интеллигентными глазами, а потом прятались в тень. Ящерицы лезли по камням, как порождение белой горячки, и я видела двух змей на расстоянии вытянутой руки от моих туфель. Они опустили свои красивые, смертельно опасные головы, и проскользнули мимо, как дым, а мы с собаками даже не шевельнулись. Бояться еще и их у меня не было сил, единственным, что имело значение, стал огонь. Мы все, крысы, птицы, змеи, собаки и девушка, имели право на этот остров, пока не кончится опасность. Гончие даже не дрогнули, когда одна крыса пробежала по моей ноге, а потом по хвосту Софи.
С неба упал голубь. Летающие птицы были в относительной безопасности, их спугнул первый порыв горячего ветра. Но один серый голубь с поврежденным крылом упал почти в мои руки, как плохо сделанный бумажный самолетик, длинный и планирующий. Он забился у моих ног, я наклонилась между гончими, подняла его и стала нежно держать на руках. Вода у берега кипела, переполненная рыбой. Карпы рвались от освещенных берегов к спокойному центру. Я видела их почти на поверхности, яркие плавники, золотой и серебряный блеск чешуи.
И громче галопирующего пламени шумели звери. Собаки скулили, павлины издавали пронзительные перепуганные крики, куропатки панически подпевали, крысы и белки болтали и визжали, а я приговаривала со все сокращающимся интервалом, прижимая к себе крепче Софи и Стара:
– Ой, Чарльз… Ой, Чарльз… Ой, Чарльз…
Мы почти не заметили, как вдруг в северо-восточном углу озера раздался громкий плеск, по расплавленно-золотой воде к острову двинулась черная голова. Я сидела и успокаивала своих зверей, прижалась щекой к мокрой голове Стара и размышляла о том, что скоро придется нырять в воду прямо в толкучку карпов.
Существо, кто бы это ни был, добралось до острова. Оно оторвалось от воды, встряхнуло черной прядью волос и выбралось на берег. Потом оно выпрямилось и превратилось в моего кузена. С него стекала вода, он был облеплен водорослями и одет в оборванные обвисшие остатки арабских хлопчатобумажных штанов, подвязанных золотым поясом, и промокшие насквозь арабские сандалии. Больше на нем ничего не было.
Он подошел к основанию ступеней, оценивающе оглядел меня и мой зверинец и сказал:
– Ева в саду Эдема. Здравствуй, любовь. Но тебе обязательно было поджигать весь дворец, чтобы заманить меня обратно?
– Чарльз, – пролепетала я, и на этом мои речевые возможности исчерпались. Собаки скулили, виляли хвостами, но не отодвигались от меня. Полдюжины ящериц бросились в стороны, когда Чарльз бежал вверх по ступеням, а когда он остановился перед нами, перепел отодвинулся на несколько дюймов, чтобы на него не капала вода. Я подняла голову.
– Это не я, а собаки. Они сшибли лампу. И я подумала, что ты ушел, они сказали, что ты убежал. Они… Они меня заперли… Ой, Чарльз, дорогой…
– Кристи… – Он вроде и не шевелился, но еще секунду назад стоял передо мной, и пламя бросало на его мокрую кожу розовые и фиолетовые блики, а вдруг оказался рядом на мраморном полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Я взяла себя в руки, но слишком поздно. Он уже добрался до меня, выхватил винтовку из рук, проверил пустой магазин, забросил бессмысленное оружие под кровать, гнусно ударил меня по голове, я полетела с безумным ускорением и приземлилась поперек кровати. Серая кошка, отчаянно шипя, вырвалась из-под одеял, как стартовавшая ракета, и пролетела не то чтобы в сантиметре от меня, а провела всей своей шерстью по моему лицу.
Я завизжала. Графтон кричал что-то и, кажется, хватал меня, но я перешла все границы страха и мне было не до него. Пойманная в собственном ночном кошмаре, сопротивляясь накатившему на меня ужасу, я ударила его ногами и руками и отлетела на другой конец кровати.
Из сада снаружи донесся неожиданный залп шума, топот собачьих ног, потом вопль кошки, убегающей от готовых к убийству гончих. Кошмарная зверюга опять влетела в комнату вопящим серым сгустком, а за ней гончие, производящие бешеный шум. За одной волочился обрывок поводка, сзади очень громко несся Насирулла.
Кошка прыгнула на полог кровати. Гончие увидели это и бросились за ней. Полетел тяжелый стул, врезался в стол и уронил лампу, во все стороны брызнуло масло. Пламя побежало по нему, как шаровая молния, Графтон что-то визжал, тянул одеяло с кровати, прыгнул вниз с помоста, подскользнулся на горящем масле и упал. Сильно ударился головой о каменное основание стола. Над моей головой к высокому окну пролетела кошка, как серебряная птица, и исчезла.
Все произошло за секунды. Бежало пламя, протягивало лапы, схватилось за полог и стало лизать его огромными языками. Я скатилась с кровати подальше от огня и попала в тихий сумрак коридора. Последнее, что я видела, убегая, – араб, который тянул Графтона к другой двери.
Гончие пошли со мной. Софи, поскуливая со страха, понеслась вниз по ступенькам и быстро оказалась внизу. Я захлопнула дверь и бросилась за ней.
– Сюда, – крикнула я гончим, – по этой дороге! – и мы побежали вниз по кривому коридору, мимо комнаты, где все еще лежала бедная Халида. Тихий воздух уже заполнял дым, перед нами была массивная дверь принца. Я легко открыла ее, и мы прошли. Она вполне могла бы отсечь от пламени, поэтому я захлопнула ее за собой и задвинула задвижку. И тут я обнаружила, что перед дверью тоже огонь…
То есть я так думала только одну душераздирающую секунду, когда увидела, как сияет и искрит проход. Потом я поняла, почему. Его тоже подготовили для ночной работы. С обеих сторон двери принца горели красным пламенем и пускали дым факелы. Я остановилась, не зная, что делать, а гончие скулили и держались около меня. Скоро придет караван и, скорее всего, через ворота. Но Халида сказала, что они заперты и ключ вынут. Оставались главные ворота, нужно попробовать.
Я пробежала направо по коридору ярдов двадцать, вдруг впереди залаяла Софи, и послышались крики. Я остановилась. Конечно, они все там – Графтон, Летман, Насирулла, Яссим. Пойду туда и наткнусь на всех одновременно. Более того, если они еще надеются спасти свой драгоценный груз, то пойдут по этому пути в любую секунду. И даже если вся эта развалина загорится, как стог сена, не поспорю на булавку, что кто-нибудь из них захочет сделать для меня что-то, кроме размашистого броска прямо в огонь.
Я побежала к двери в сераль, она открылась, и мы пробрались внутрь. Темнота упала, как бархатный занавес, оглушала и наводила ужас. Я закрыла за собой дверь и сделала два неуверенных шага вперед, споткнулась о нижнюю ступеньку и упала, больно. Одна из собак заскулила и прижалась ко мне. Под шелковой шерстью дрожала горячая кожа. С другой стороны ко мне приблизилась узкая голова, я схватилась за ошейник и встала. Держась одной рукой за ошейник, а другой нащупывая перила на внешней стороне лестницы, я начала подниматься вверх по спирали.
– Покажите дорогу, приятели, – прошептала я.
Собаки с таким удовольствием рванулись вперед, что я поняла – они там что-то видят. А может быть, они чуяли воду, я сама почти чувствовала ее запах. Мысль об огромном озере над головой больше не пугала, это было сияющее и прохладное обещание безопасности. Большая гончая тянула меня, другая рука скользила мимо невидимых минаретов и поющих птиц, я поднималась все выше. Первая собака прыгнула на раскрашенную дверь, и мы выбежали втроем на свет и ночной воздух и остановились у края воды.
Пахло дымом, а свет был красным, золотым и мерцающим. Все здания к западу от озера пылали. Старое дерево вспыхивало, как фитиль под ночным ветерком. Я стояла, испуганная и растерянная, а надо мной пролетела стая искр, как хвост кометы, миновала озеро, опустилась на восточную аркаду, куда влезал через окно Чарльз, в начала разгораться.
18. Защита от огня
But not against then flame shall they shade or help you.
The Koran: Sura LXXVII
Пожар имел и свои положительные стороны – стало светло как днем. Еще оставался шанс попасть в комнату-склад под восточной аркадой, найти веревку и спустить ее в окно раньше, чем догонит огонь. Что касается собак, насколько я вообще могла о них размышлять, их определенно невозможно спустить в окно с веревкой или без, но они находились в самом безопасном месте дворца. Им оставалось только залезть в воду.
Я побежала на мост, собаки так прижимались ко мне, что когда мы добрались до пролома, Софи прыгнула вперед, а Стар, рванувшись, чтобы успеть за ней, нарушил мое и так не слишком устойчивое равновесие. Я подскользнулась, попробовала удержаться, закричала, наткнувшись на камень, и полетела в воду.
Полагаю, глубина там была фута четыре. Я нырнула прямо под лилии, их сияющие листья, и другие плавучие растения, а потом выбралась на поверхность и встала – по щиколотку в грязи и по грудь в воде, волосы разлеглись на лице как водоросли, а гончие смотрели на меня с моста с любопытством и восторгом. Потом Софи с коротким воплем восхищения прыгнула вниз. Стар неизбежно последовал за ней. Они плавали вокруг меня кругами, лаяли и плескались, получали удовольствие от общества и не обращали никакого внимания на мои попытки командовать. А я пыталась подтолкнуть их к берегу, и сама начала плескаться и пробиваться между листьями лилий.
Но не к аркаде. За несколько минут, отнятых этим приключением, я лишилась доступа к комнате-складу. Горящие перья и обрывки ковров перелетели через воду на крышу еще в нескольких местах. Большая ее часть была деревянной, она сохла несколько поколений, а увивающие ее ползучие растения уже начали засыхать от постоянной жары. Мальва вспыхивала как солома, вдоль всей аркады горящие обломки разлетались огненными стрелами и создавали новые очаги огня. Вуаль дыма скрыла все двери.
Горел уже и сад. Тут и там вспыхивали засохшие ветки, на верхушке молодого кипариса язык пламени изображал из себя огонь Святого Эльма. Дым насытился ароматом трав.
Северная аркада еще не загорелась, но без веревки все ее окна были для меня бесполезны. Потеряли смысл и ворота. Оставалось делать только одно, что меня уже заставили сделать собаки, залезть в воду. Но я подумала, что еще есть время. Остров пока был в безопасности, а его растительность слишком сочная и влажная, чтобы вспыхнуть уж совсем легко. И я, благодаря собакам, пребывала в таком же состоянии. Я вскарабкалась на берег, собака за мной. Они немедленно отряхнулись, вода летела с них, как душ из жидкого огня, так ярко все вокруг светилось.
Я пробралась сквозь заросли прохладных зеленых кустов и дошла до ступеней павильона. Налетело облако дыма, и я раскашлялась, но потом оно отправилось дальше, и воздух очистился. Я направилась в относительное укрытие павильона, но ноги, в конце концов, отказали. Я села на верхнюю ступеньку, обняла собак, и пришло время страха.
Гончие тоже к этому времени запаниковали и дрожали у обоих моих боков. Периодически через озеро перелетали потоки искр. Небо покрывали кольца, языки, спирали и метеоры огня, так что сияющие над головой крупные звезды казались очень холодными и необычно далекими. Пламя иногда стреляло всплесками голубого, пурпурного и зеленого и шумело, как стадо диких лошадей с ветром в гривах. Дыма было очень мало, к тому же его великодушно относил в сторону ветер. Озеро будто сделали из расплавленной меди, такое яркое, что резало глаза, а меж черных ирисов к воде летели красные, золотые и серебряные обрывки пламени. Вода казалась живой, наполненной огнем, как небо.
Я потерла глаза, чтобы избавиться от иллюзии, но когда посмотрела опять, увидела, что она и правда живая. Вода шевелилась не от ветра. Сад был уголком спокойствия, охраняемый ветрами, но в озере двигалась вода, покрылась линиями ряби. Жители сада, напуганные огнем, стрелами двигались к острову.
Первыми появились павлины. Две напуганные курицы неуклюже перепархивали с камня на камень по сломанному мосту, а их супруг, отягощенный весенним великолепием хвоста, с воплями перелетел через озеро, как нелепая подушка, задевая мощными, но неумелыми крыльями золотую воду, поднимая хвостом волну. Потом три большие птицы, игнорируя меня и гончих, пронеслись, подняв остекленевшие изогнутые перья, вверх по скалистому берегу и устроились на некомфортабельный ночлег рядом с нами на мраморных ступенях.
Маленькие скалистые куропатки летали намного лучше. Всемером они устроились у моих ног, раздулись от страха, их крохотные глазки горели рубинами, а они смотрели на огонь, окружавший сад кольцом. В сверкающем алом свете их перья светились металлом. Одна из них грела мне щиколотку.
Я не видела белок до тех пор, пока одна не взбежала по ступенькам и не устроилась столбиком рядом со мной, что-то бормоча, в шести дюймах от Стара. Потом я поняла, что воду заполнили головы, как концы черных стрел, направляющиеся к острову. Полагаю, там были домашние и полевые мыши, мыши-малютки, землеройки в бурозубки, их тени мелькали и исчезали под кустами. Крыс я точно видела, больших животных всех оттенков серого, черного и коричневого, которые смотрели на нас яркими интеллигентными глазами, а потом прятались в тень. Ящерицы лезли по камням, как порождение белой горячки, и я видела двух змей на расстоянии вытянутой руки от моих туфель. Они опустили свои красивые, смертельно опасные головы, и проскользнули мимо, как дым, а мы с собаками даже не шевельнулись. Бояться еще и их у меня не было сил, единственным, что имело значение, стал огонь. Мы все, крысы, птицы, змеи, собаки и девушка, имели право на этот остров, пока не кончится опасность. Гончие даже не дрогнули, когда одна крыса пробежала по моей ноге, а потом по хвосту Софи.
С неба упал голубь. Летающие птицы были в относительной безопасности, их спугнул первый порыв горячего ветра. Но один серый голубь с поврежденным крылом упал почти в мои руки, как плохо сделанный бумажный самолетик, длинный и планирующий. Он забился у моих ног, я наклонилась между гончими, подняла его и стала нежно держать на руках. Вода у берега кипела, переполненная рыбой. Карпы рвались от освещенных берегов к спокойному центру. Я видела их почти на поверхности, яркие плавники, золотой и серебряный блеск чешуи.
И громче галопирующего пламени шумели звери. Собаки скулили, павлины издавали пронзительные перепуганные крики, куропатки панически подпевали, крысы и белки болтали и визжали, а я приговаривала со все сокращающимся интервалом, прижимая к себе крепче Софи и Стара:
– Ой, Чарльз… Ой, Чарльз… Ой, Чарльз…
Мы почти не заметили, как вдруг в северо-восточном углу озера раздался громкий плеск, по расплавленно-золотой воде к острову двинулась черная голова. Я сидела и успокаивала своих зверей, прижалась щекой к мокрой голове Стара и размышляла о том, что скоро придется нырять в воду прямо в толкучку карпов.
Существо, кто бы это ни был, добралось до острова. Оно оторвалось от воды, встряхнуло черной прядью волос и выбралось на берег. Потом оно выпрямилось и превратилось в моего кузена. С него стекала вода, он был облеплен водорослями и одет в оборванные обвисшие остатки арабских хлопчатобумажных штанов, подвязанных золотым поясом, и промокшие насквозь арабские сандалии. Больше на нем ничего не было.
Он подошел к основанию ступеней, оценивающе оглядел меня и мой зверинец и сказал:
– Ева в саду Эдема. Здравствуй, любовь. Но тебе обязательно было поджигать весь дворец, чтобы заманить меня обратно?
– Чарльз, – пролепетала я, и на этом мои речевые возможности исчерпались. Собаки скулили, виляли хвостами, но не отодвигались от меня. Полдюжины ящериц бросились в стороны, когда Чарльз бежал вверх по ступеням, а когда он остановился перед нами, перепел отодвинулся на несколько дюймов, чтобы на него не капала вода. Я подняла голову.
– Это не я, а собаки. Они сшибли лампу. И я подумала, что ты ушел, они сказали, что ты убежал. Они… Они меня заперли… Ой, Чарльз, дорогой…
– Кристи… – Он вроде и не шевелился, но еще секунду назад стоял передо мной, и пламя бросало на его мокрую кожу розовые и фиолетовые блики, а вдруг оказался рядом на мраморном полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36