Но ты серьезно? Правда собираешься вломиться?
– Почему нет? Если найдешь дверь, то проверишь, чтобы она была открыта вечером, и Магомет придет к горе.
– А если не найду?
– Тогда придется искать другой путь. Я и отсюда вижу, что на плато окна не выходят. Но ты сказала, что с севера есть аркада в сторону деревни и тропа внизу.
– Да, но все окна зарешечены. Не забывай, это гарем.
– Ты сказала, что все разваливается на части, неужели ни одна решетка не сломалась? Или не может быть сломана?
– Да, наверно. Но они высоко в стене и…
– Залезу. Если дворец давно не ремонтировали, там есть на что опереться. Всю жизнь мечтал залезть в гарем.
– Верю. Но почему бы сначала не попробовать войти прямо? Я имею в виду со мной, в главные ворота.
– Потому что если не получится, ты тоже останешься снаружи, а тогда не будет возможности даже вломиться. И не хочу встречаться с Летманом.
Я собралась спросить, почему, но увидела лицо кузена, и решила сэкономить время и энергию. Знаю Чарльза. Вместо этого я спросила:
– Ну а когда войдешь, то что? А если поймают?
– Произойдет скандал, а возможно и драка с Джоном Летманом, но я готов рискнуть. Это меня не волнует. Обязательно увижу бабушку Ха, даже если она при этом разорвет меня в клочья.
– Вот этого я и не понимаю. Одно дело любопытство, но этот взрыв привязанности… Так просто не бывает. Это все великолепно, но ты просто не можешь такого сделать.
– Нет? А посмотри на это с другой стороны. Ты должна туда вернуться, хотя и не хочешь. Неужели тебе не было бы приятно, если бы я оказался рядом?
– В таких обстоятельствах я была бы рада самому жуткому снежному человеку.
– Спасибо. Итак, сладкая Кристабель…
Конечно, я еще протестовала, но в конце концов он победил, как всегда. Кроме того, последний аргумент оказался самым убедительным. Хоть ночь в Дар Ибрагиме была крайне романтичной, очень не хотелось повторять ее в одиночестве.
– Значит, договорились. – Он решительно встал. – Сейчас перелезу обратно и, если им интересно, они увидят, как я возвращаюсь в деревню. Ты сказала, что ужин там в десять, а бабушка Ха приняла тебя примерно в двенадцать. Просто на случай, если она опять захочет с тобой пообщаться, лучше договоримся, что я буду с задней стороны дворца после десяти тридцати. Если не сможешь открыть ворота, я полаю по-лисьи под стеной. Если можно будет влезать, высуни в окно полотенце или просто что-нибудь светлое, чтобы я увидел. Понимаю, мыльная опера, но простые идеи обычно работают лучше всего. На самом деле, я предпочитаю залезть в окно, поскольку гончие там бегают всю ночь.
– Господи, я и забыла… Не знаю, смогу ли я с ними что-нибудь сделать. Если меня снова позовут к бабушке, то их, может быть, запрут, но в другом случае…
– Рискнем, не волнуйся. Дом большой. Вернемся к нашим планам.
– А фавн?
– Мне кажется, его тишину можно купить, а тебе?
– Ты, наверное, сможешь.
– К тому же никто не может из деревни перейти через Нар-Эль-Сальк и доложить, что на улице целый день стоит белый «Порш». Немного подожду, чтобы увериться, что тебя впустили во дворец. Если не впустят, спускайся опять к реке, и опять подумаем. Но уверен, что ты войдешь.
– Тебе-то хорошо. Но я не хочу проводить еще одну ночь даже без ночной рубашки.
– Я не виноват, это воля Аллаха. Принесу тебе зубную щетку, но будь я проклят, если полезу через водопад, держа в руках ночную рубашку. Можешь одолжить у бабушки Ха.
На этой ноте закончился наш разговор, и Чарльз отправился обратно к водопаду.
8. Ночной визит
But who shall teach thee what the night comer is?
The Koran: Sura LXXXVI
Все пошло именно как хотел Чарльз. Даже немного слишком легко. Яссим, должно быть, подумал, что внутрь просится Насирулла, и немедленно открыл ворота. Увидел меня, забормотал непонятно что, и через секунду или две я объяснялась с Джоном Летманом.
Если он и растерялся, то скрыл это очень хорошо.
– Глупо, что я не подумал про реку, особенно, когда не появился Насирулла. Это уже случалось после сильного дождя, когда снега еще не растаяли. Конечно, вы должны остаться. И вы правда поднимались так далеко вдоль реки, чтобы найти переход?
– Да, прямо до истока, по крайней мере я так думаю. Это что-то вроде водопада со скалы. Шофер думал, что можно перебраться на тот берег, если он мне поможет, но я вовсе не скалолаз и не собиралась рисковать. Поэтому мы сдались, и я вернулась.
– Он уехал в Бейрут?
Я кивнула.
– Сказал, нет никакого шанса, что вода спадет до завтра. Поэтому я попросила его передать моему кузену Чарльзу, чтобы он не приезжал, потому что тетя Харриет плохо себя чувствует и не может его видеть. Во всяком случае, я так сказала. Подробнее я ему объясню при встрече. Вы собираетесь ей сказать, что я вернулась?
Он задумался, потом махнул рукой и улыбнулся.
– Не уверен. Отложим решение, пока она не проснулась, ладно?
– Играете на слух, да?
– Именно так. Возвращайтесь в ваш сад, мисс Мэнсел. Вы как раз успели к полднику.
Или Яссим уже сообщил новости Халиде, или обычно она завтракала с Джоном Летманом. Через несколько минут после моего прибытия в сераль девушка появилась с подносом, накрытым на двоих. Она поставила его на стол, а потом, глядя на меня, обрушила на Джона Летмана поток арабского, напоминавший шипение рассерженной кошки. Он воспринимал неожиданный шквал спокойно, только один раз возразил. В конце концов, глядя на часы, Летман сделал какое-то удовлетворившее ее заявление. То есть она замолчала и ушла, еще раз недовольно взглянув на меня и так резко повернувшись, что черная юбка завилась водоворотом.
Этим утром она не оделась в красивый шелк и не накрасилась. Просто черное рабочее и не слишком чистое платье. Я подумала весело-раздраженно, что, если она боится конкуренции с моей стороны, то зря. Я не видела горячей воды и расчески больше двадцати четырех часов, а жаркое путешествие вдоль Нар-Эль-Салька и обратно вряд ли мне пошло на пользу. Но еще труднее было бы объяснить восточной красавице, что я вообще с ней в конкуренцию не вступаю.
Летман выглядел смущенным.
– Извините за сцену. Хотите выпить?
Он принес стакан вина и вручил его мне. Наши руки соприкоснулись. Его – красно-коричневые, мои – бледно-коричневые, но и те и другие называют белыми. Может, у него и была причина смущаться.
– Бедная Халида, – сказала я, отпивая глоток вина. Это был тот же прохладный золотой напиток, что и вчера. – Нечестно, что девушке приходится так много работать. Ее не оскорбит, если я ей что-нибудь оставлю? Я не сделала этого сегодня утром, потому что не была уверена.
– Оскорбит? Невозможно оскорбить араба деньгами.
– Очень разумно, – сказала я и положила себе с блюда кефры – сочных мясных шариков, лежащих на горе риса. – Водопад, который я видела у истоков Нар-Эль-Салька, имеет какое-нибудь отношение к культу Адониса, о котором вы рассказывали?
– Не прямое. Хотя поблизости есть второстепенный храм Венеры Афки, но его невозможно увидеть, пока не вылезешь из ущелья. Но вряд ли он достоин специального путешествия…
Остаток трапезы прошел приятно, к моему облегчению было достаточно легко поддерживать беседу на отвлеченные темы. Я не хотела слишком сильно эксплуатировать свой талант к вранью, а встреча с Чарльзом еще была слишком живой в моем сознании. Любого обсуждения семейных проблем лучше было избежать, и я вовсе не собиралась настаивать на новой встрече с бабушкой Ха. И очень походило на то, что интересы Джона Летмана совпадали с моими.
Как только мы поели, он встал. Если я не возражаю… Он кое-что должен сделать… Если я его извиню… Я быстро его успокоила, почти с явным удовольствием. Сказала, что собираюсь сидеть в саду, он такой сонный от полуденной жары. Почитаю книжку, а потом, если можно, похожу, посмотрю. Не во двор принца, конечно, а в других местах. Так интересно… Такого шанса у меня не будет никогда… И конечно мне и в голову не взбредет беспокоить бабушку Харриет… Нет никакой необходимости, чтобы она даже знала…
Мы расстались с чувством облегчения. Когда он удалился и забрал с собой поднос, я взяла несколько подушек с сиденья у окна, отнесла их в сад и устроилась на краю озера в тени тамариска.
Очень тихо. Оцепеневшие деревья, гладкое зеркало воды, цветы склонили головы от жары. Рядом со мной на камне спала неподвижная ящерица, даже не шевельнулась, когда мимо пролетел перепел и опустился в пыль, расправив крылья. На сломанном мосту павлин вяло кокетничал с подругой, которая не обращала на него никакого внимания. Где-то в цветах бугенвиллии, покрывавших аркаду, пела птица, и я узнала короля прошлой ночи, соловья. Без шторма и звездного света он звучал совсем по-другому. Несколько зябликов и горлица попытались его заглушить, соловей издал трель, похожую на зевок, и замолк. Я его не обвиняла, тоже заснула.
Примерно через час я пробудилась. Сонная жара, казалось, заполнила весь дворец. Теперь не раздавалось вообще ни звука. Когда я поднялась с подушек, ящерица убежала, но перепел даже не вытащил голову из-под крыла. Я отправилась на разведку.
Ни к чему подробно описывать мои блуждания. Нельзя было предположить, что какие-нибудь ворота открываются прямо в помещения для женщин. Но они находились с задней стороны, а огромный сад и многочисленные комнаты сераля занимали всю эту сторону, значит начинать искать нужно было тут. Ворота, очевидно, скрывались среди деревьев в юго-западном углу. Выглянув из окна спальни, я увидела верхушки этих деревьев, они доходили прямо до подоконника. Сераль, в общем-то, находился полутора этажами выше плато. Оставалось предположить, что под ним есть какой-то коридор или лестница, куда и выходят ворота.
Поиски в западной аркаде и ванных комнатах убедили меня, что там нет ни лестницы, ни двери, которая могла бы к ней вести. Поэтому скоро я покинула сераль и отправилась исследовать неприбранные развалины дворца. Уверена, что он был не таким огромным, как мне показалось. Но там имелось безумное количество извивающихся лестниц, узких темных коридоров, анфилад маленьких комнат, многие из них были темными, а пыль в них копилась годами. Я очень скоро полностью потеряла чувство направления и просто блуждала наугад. Каждый раз, как в стене обнаруживалось окно, я в него выглядывала, чтобы определить, где нахожусь, но многие комнаты освещались сверху или узкие окна выходили из них в коридоры. Периодически окна открывались и наружу. В одном маленьком дворе открытая аркада выходила прямо на реку Адонис, восхитительные снежные пики за ней и обрыв. Одно окно на первом этаже в конце темного коридора выходило на север к деревне, но оно было зарешечено, а рядом я обнаружила две тяжелые двери с зарешеченными окошками, но они вели, как я поняла, в темницы.
Пробродив часа два, испачкав руки и туфли, я не обнаружила ни одной двери, хоть отдаленно напоминающей выход к воротам, или лестницы, ведущей к ним. Во время блужданий я, конечно, натыкалась на запертые двери. Самая многообещающая находилась в западной части мидана – высокая дверь с зарешеченным вентиляционным окошком. Казалось, что дворец покинут из-за жары, поэтому я позволила себе подтянуться и заглянуть, но увидела только дворы с грязными полами, уходящие в темноту, причем в неподходящем направлении. Никаких признаков лестницы, да и в любом случае дверь была накрепко закрыта. Огромное количество лестниц по безумному капризу создателя вело с одного уровня на другой, но я не обнаружила ничего подходящего. Самый длинный пролет насчитывал всего двенадцать ступеней. Он вел в галерею вокруг заполненной эхом комнаты, большой как бальный зал, где под потолком жили ласточки, а бугенвиллия проросла через разбитые стекла. Окна расположились с двух сторон комнаты на высоте колен, одни выходили на юг, другие – в темный коридор. Внизу, очень далеко, бормотала вода.
Без пятнадцати пять. Я переместилась на внутреннюю сторону галереи в тень и села отдохнуть. Или ворота – просто мираж, или они спрятаны за одной из запертых дверей. Я, конечно, искала поверхностно, но как-то не хотелось углубляться. Ну не вышло. Чарльзу придется лезть в окно, и хорошо бы ему повезло.
В одном смысле мне повезло, за весь день я никого не встретила, хотя перед окнами старалась изображать из себя невинного путешественника, блуждающего без цели. Несколько раз я задумывалась о гончих и о том, не настроит ли их дружелюбно тот факт, что они видели меня в компании Джона Летмана, но зря беспокоилась. Я их не видела. Может, они были заперты в маленьком дворе, но не подавали признаков жизни. Несомненно заснули от жары.
Меня поднял с места скрип двери в дальнем конце коридора. Сиеста закончилась, дворец пробуждался. Мне лучше вернуться в комнату, на случай если кто-нибудь принесет чай.
Легкие шаги по камню и сияние алого шелка. Халида появилась в дверях, голова повернута назад в комнату, девушка с кем-то нежно разговаривает. Стройные коричневые руки ухватились за позолоченный пояс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Почему нет? Если найдешь дверь, то проверишь, чтобы она была открыта вечером, и Магомет придет к горе.
– А если не найду?
– Тогда придется искать другой путь. Я и отсюда вижу, что на плато окна не выходят. Но ты сказала, что с севера есть аркада в сторону деревни и тропа внизу.
– Да, но все окна зарешечены. Не забывай, это гарем.
– Ты сказала, что все разваливается на части, неужели ни одна решетка не сломалась? Или не может быть сломана?
– Да, наверно. Но они высоко в стене и…
– Залезу. Если дворец давно не ремонтировали, там есть на что опереться. Всю жизнь мечтал залезть в гарем.
– Верю. Но почему бы сначала не попробовать войти прямо? Я имею в виду со мной, в главные ворота.
– Потому что если не получится, ты тоже останешься снаружи, а тогда не будет возможности даже вломиться. И не хочу встречаться с Летманом.
Я собралась спросить, почему, но увидела лицо кузена, и решила сэкономить время и энергию. Знаю Чарльза. Вместо этого я спросила:
– Ну а когда войдешь, то что? А если поймают?
– Произойдет скандал, а возможно и драка с Джоном Летманом, но я готов рискнуть. Это меня не волнует. Обязательно увижу бабушку Ха, даже если она при этом разорвет меня в клочья.
– Вот этого я и не понимаю. Одно дело любопытство, но этот взрыв привязанности… Так просто не бывает. Это все великолепно, но ты просто не можешь такого сделать.
– Нет? А посмотри на это с другой стороны. Ты должна туда вернуться, хотя и не хочешь. Неужели тебе не было бы приятно, если бы я оказался рядом?
– В таких обстоятельствах я была бы рада самому жуткому снежному человеку.
– Спасибо. Итак, сладкая Кристабель…
Конечно, я еще протестовала, но в конце концов он победил, как всегда. Кроме того, последний аргумент оказался самым убедительным. Хоть ночь в Дар Ибрагиме была крайне романтичной, очень не хотелось повторять ее в одиночестве.
– Значит, договорились. – Он решительно встал. – Сейчас перелезу обратно и, если им интересно, они увидят, как я возвращаюсь в деревню. Ты сказала, что ужин там в десять, а бабушка Ха приняла тебя примерно в двенадцать. Просто на случай, если она опять захочет с тобой пообщаться, лучше договоримся, что я буду с задней стороны дворца после десяти тридцати. Если не сможешь открыть ворота, я полаю по-лисьи под стеной. Если можно будет влезать, высуни в окно полотенце или просто что-нибудь светлое, чтобы я увидел. Понимаю, мыльная опера, но простые идеи обычно работают лучше всего. На самом деле, я предпочитаю залезть в окно, поскольку гончие там бегают всю ночь.
– Господи, я и забыла… Не знаю, смогу ли я с ними что-нибудь сделать. Если меня снова позовут к бабушке, то их, может быть, запрут, но в другом случае…
– Рискнем, не волнуйся. Дом большой. Вернемся к нашим планам.
– А фавн?
– Мне кажется, его тишину можно купить, а тебе?
– Ты, наверное, сможешь.
– К тому же никто не может из деревни перейти через Нар-Эль-Сальк и доложить, что на улице целый день стоит белый «Порш». Немного подожду, чтобы увериться, что тебя впустили во дворец. Если не впустят, спускайся опять к реке, и опять подумаем. Но уверен, что ты войдешь.
– Тебе-то хорошо. Но я не хочу проводить еще одну ночь даже без ночной рубашки.
– Я не виноват, это воля Аллаха. Принесу тебе зубную щетку, но будь я проклят, если полезу через водопад, держа в руках ночную рубашку. Можешь одолжить у бабушки Ха.
На этой ноте закончился наш разговор, и Чарльз отправился обратно к водопаду.
8. Ночной визит
But who shall teach thee what the night comer is?
The Koran: Sura LXXXVI
Все пошло именно как хотел Чарльз. Даже немного слишком легко. Яссим, должно быть, подумал, что внутрь просится Насирулла, и немедленно открыл ворота. Увидел меня, забормотал непонятно что, и через секунду или две я объяснялась с Джоном Летманом.
Если он и растерялся, то скрыл это очень хорошо.
– Глупо, что я не подумал про реку, особенно, когда не появился Насирулла. Это уже случалось после сильного дождя, когда снега еще не растаяли. Конечно, вы должны остаться. И вы правда поднимались так далеко вдоль реки, чтобы найти переход?
– Да, прямо до истока, по крайней мере я так думаю. Это что-то вроде водопада со скалы. Шофер думал, что можно перебраться на тот берег, если он мне поможет, но я вовсе не скалолаз и не собиралась рисковать. Поэтому мы сдались, и я вернулась.
– Он уехал в Бейрут?
Я кивнула.
– Сказал, нет никакого шанса, что вода спадет до завтра. Поэтому я попросила его передать моему кузену Чарльзу, чтобы он не приезжал, потому что тетя Харриет плохо себя чувствует и не может его видеть. Во всяком случае, я так сказала. Подробнее я ему объясню при встрече. Вы собираетесь ей сказать, что я вернулась?
Он задумался, потом махнул рукой и улыбнулся.
– Не уверен. Отложим решение, пока она не проснулась, ладно?
– Играете на слух, да?
– Именно так. Возвращайтесь в ваш сад, мисс Мэнсел. Вы как раз успели к полднику.
Или Яссим уже сообщил новости Халиде, или обычно она завтракала с Джоном Летманом. Через несколько минут после моего прибытия в сераль девушка появилась с подносом, накрытым на двоих. Она поставила его на стол, а потом, глядя на меня, обрушила на Джона Летмана поток арабского, напоминавший шипение рассерженной кошки. Он воспринимал неожиданный шквал спокойно, только один раз возразил. В конце концов, глядя на часы, Летман сделал какое-то удовлетворившее ее заявление. То есть она замолчала и ушла, еще раз недовольно взглянув на меня и так резко повернувшись, что черная юбка завилась водоворотом.
Этим утром она не оделась в красивый шелк и не накрасилась. Просто черное рабочее и не слишком чистое платье. Я подумала весело-раздраженно, что, если она боится конкуренции с моей стороны, то зря. Я не видела горячей воды и расчески больше двадцати четырех часов, а жаркое путешествие вдоль Нар-Эль-Салька и обратно вряд ли мне пошло на пользу. Но еще труднее было бы объяснить восточной красавице, что я вообще с ней в конкуренцию не вступаю.
Летман выглядел смущенным.
– Извините за сцену. Хотите выпить?
Он принес стакан вина и вручил его мне. Наши руки соприкоснулись. Его – красно-коричневые, мои – бледно-коричневые, но и те и другие называют белыми. Может, у него и была причина смущаться.
– Бедная Халида, – сказала я, отпивая глоток вина. Это был тот же прохладный золотой напиток, что и вчера. – Нечестно, что девушке приходится так много работать. Ее не оскорбит, если я ей что-нибудь оставлю? Я не сделала этого сегодня утром, потому что не была уверена.
– Оскорбит? Невозможно оскорбить араба деньгами.
– Очень разумно, – сказала я и положила себе с блюда кефры – сочных мясных шариков, лежащих на горе риса. – Водопад, который я видела у истоков Нар-Эль-Салька, имеет какое-нибудь отношение к культу Адониса, о котором вы рассказывали?
– Не прямое. Хотя поблизости есть второстепенный храм Венеры Афки, но его невозможно увидеть, пока не вылезешь из ущелья. Но вряд ли он достоин специального путешествия…
Остаток трапезы прошел приятно, к моему облегчению было достаточно легко поддерживать беседу на отвлеченные темы. Я не хотела слишком сильно эксплуатировать свой талант к вранью, а встреча с Чарльзом еще была слишком живой в моем сознании. Любого обсуждения семейных проблем лучше было избежать, и я вовсе не собиралась настаивать на новой встрече с бабушкой Ха. И очень походило на то, что интересы Джона Летмана совпадали с моими.
Как только мы поели, он встал. Если я не возражаю… Он кое-что должен сделать… Если я его извиню… Я быстро его успокоила, почти с явным удовольствием. Сказала, что собираюсь сидеть в саду, он такой сонный от полуденной жары. Почитаю книжку, а потом, если можно, похожу, посмотрю. Не во двор принца, конечно, а в других местах. Так интересно… Такого шанса у меня не будет никогда… И конечно мне и в голову не взбредет беспокоить бабушку Харриет… Нет никакой необходимости, чтобы она даже знала…
Мы расстались с чувством облегчения. Когда он удалился и забрал с собой поднос, я взяла несколько подушек с сиденья у окна, отнесла их в сад и устроилась на краю озера в тени тамариска.
Очень тихо. Оцепеневшие деревья, гладкое зеркало воды, цветы склонили головы от жары. Рядом со мной на камне спала неподвижная ящерица, даже не шевельнулась, когда мимо пролетел перепел и опустился в пыль, расправив крылья. На сломанном мосту павлин вяло кокетничал с подругой, которая не обращала на него никакого внимания. Где-то в цветах бугенвиллии, покрывавших аркаду, пела птица, и я узнала короля прошлой ночи, соловья. Без шторма и звездного света он звучал совсем по-другому. Несколько зябликов и горлица попытались его заглушить, соловей издал трель, похожую на зевок, и замолк. Я его не обвиняла, тоже заснула.
Примерно через час я пробудилась. Сонная жара, казалось, заполнила весь дворец. Теперь не раздавалось вообще ни звука. Когда я поднялась с подушек, ящерица убежала, но перепел даже не вытащил голову из-под крыла. Я отправилась на разведку.
Ни к чему подробно описывать мои блуждания. Нельзя было предположить, что какие-нибудь ворота открываются прямо в помещения для женщин. Но они находились с задней стороны, а огромный сад и многочисленные комнаты сераля занимали всю эту сторону, значит начинать искать нужно было тут. Ворота, очевидно, скрывались среди деревьев в юго-западном углу. Выглянув из окна спальни, я увидела верхушки этих деревьев, они доходили прямо до подоконника. Сераль, в общем-то, находился полутора этажами выше плато. Оставалось предположить, что под ним есть какой-то коридор или лестница, куда и выходят ворота.
Поиски в западной аркаде и ванных комнатах убедили меня, что там нет ни лестницы, ни двери, которая могла бы к ней вести. Поэтому скоро я покинула сераль и отправилась исследовать неприбранные развалины дворца. Уверена, что он был не таким огромным, как мне показалось. Но там имелось безумное количество извивающихся лестниц, узких темных коридоров, анфилад маленьких комнат, многие из них были темными, а пыль в них копилась годами. Я очень скоро полностью потеряла чувство направления и просто блуждала наугад. Каждый раз, как в стене обнаруживалось окно, я в него выглядывала, чтобы определить, где нахожусь, но многие комнаты освещались сверху или узкие окна выходили из них в коридоры. Периодически окна открывались и наружу. В одном маленьком дворе открытая аркада выходила прямо на реку Адонис, восхитительные снежные пики за ней и обрыв. Одно окно на первом этаже в конце темного коридора выходило на север к деревне, но оно было зарешечено, а рядом я обнаружила две тяжелые двери с зарешеченными окошками, но они вели, как я поняла, в темницы.
Пробродив часа два, испачкав руки и туфли, я не обнаружила ни одной двери, хоть отдаленно напоминающей выход к воротам, или лестницы, ведущей к ним. Во время блужданий я, конечно, натыкалась на запертые двери. Самая многообещающая находилась в западной части мидана – высокая дверь с зарешеченным вентиляционным окошком. Казалось, что дворец покинут из-за жары, поэтому я позволила себе подтянуться и заглянуть, но увидела только дворы с грязными полами, уходящие в темноту, причем в неподходящем направлении. Никаких признаков лестницы, да и в любом случае дверь была накрепко закрыта. Огромное количество лестниц по безумному капризу создателя вело с одного уровня на другой, но я не обнаружила ничего подходящего. Самый длинный пролет насчитывал всего двенадцать ступеней. Он вел в галерею вокруг заполненной эхом комнаты, большой как бальный зал, где под потолком жили ласточки, а бугенвиллия проросла через разбитые стекла. Окна расположились с двух сторон комнаты на высоте колен, одни выходили на юг, другие – в темный коридор. Внизу, очень далеко, бормотала вода.
Без пятнадцати пять. Я переместилась на внутреннюю сторону галереи в тень и села отдохнуть. Или ворота – просто мираж, или они спрятаны за одной из запертых дверей. Я, конечно, искала поверхностно, но как-то не хотелось углубляться. Ну не вышло. Чарльзу придется лезть в окно, и хорошо бы ему повезло.
В одном смысле мне повезло, за весь день я никого не встретила, хотя перед окнами старалась изображать из себя невинного путешественника, блуждающего без цели. Несколько раз я задумывалась о гончих и о том, не настроит ли их дружелюбно тот факт, что они видели меня в компании Джона Летмана, но зря беспокоилась. Я их не видела. Может, они были заперты в маленьком дворе, но не подавали признаков жизни. Несомненно заснули от жары.
Меня поднял с места скрип двери в дальнем конце коридора. Сиеста закончилась, дворец пробуждался. Мне лучше вернуться в комнату, на случай если кто-нибудь принесет чай.
Легкие шаги по камню и сияние алого шелка. Халида появилась в дверях, голова повернута назад в комнату, девушка с кем-то нежно разговаривает. Стройные коричневые руки ухватились за позолоченный пояс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36