Седые усы. Очки. Лысина. Голубая рубашка, коричневые брюки. Карточка с именем на шнурке.
– Джим Кобб.
– Доктор Кобб! – повторил Ван, от изумления едва не уронив сына.
В области компьютерных наук не присуждали «нобелевки», но Джеймс Кобб всё равно свою заработал. Хотя пришлось поделиться со шведским физиком. Всем было известно, что, когда дело касалось шведов, у Нобелевского комитета прорезалось слабое место со Стокгольм размером.
– Лаборатории Белла, сходящееся надмножество С, – выпалил Ван.
Кобб улыбнулся.
– Забавно. Сейчас об этой работе почти никто не помнит.
– Я по ней диссертацию писал.
– Журналисты предпочитают говорить о стекловолоконной оптике, – заметил Кобб. За это он получил Нобелевскую премию – он и тот швед, занимавшийся у него проводкой. – За труды, которые по душе тебе самому, не получишь и ломаного гроша.
– Та статья семьдесят девятого года по надмножествам – она была самая лучшая, – промолвил Ван искренне.
– Знаете лучший способ родить пару замечательных идей?
– И как? – жадно выпалил Ван.
Он беседовал с натуральным гением, родившим самое малое семь замечательных, без шуток, мирового класса идей. Уникумом.
– Родить сотню, а девяносто восемь отбросить! Ха-ха-ха!
Кобб смеялся, а Ван нутром чуял, что собеседник его так и не свыкся с этой мукой. Девяносто восемь паршивых идей были ему дороги не менее, чем две, или пять, или семь, обременивших его бессмертной славой.
– Условия синхронизации, которыми вы воспользовались в «Гренделе», – заметил Кобб.
– Да!
– Где капсульная структура поддерживает иерархию.
– Именно!
– Мне понравилось, – признался Кобб. – Это было толковое решение.
Ван чуть не сел на пол. Его похвалил Джеймс Дж. Кобб. Тот Джеймс Кобб, который знаком был с поведением полупроводников на уровнях вплоть до атомарного. Теоретик высшей пробы, зарывшийся головой в биты. Настоящий гроссмейстер эпохи героев программирования.
В «Лабораториях Белла» такие ученые, как Кобб, даже не замечали границ между научными дисциплинами. Это были чародеи из самой высокой, самой клёвой башни из слоновой кости. Люди, которые поутру занимались физикой, за обедом – электроникой, а к вечеру – программированием. В «Лабораториях Белла» появились на свет транзистор, UNIX, С и С++, и алгоритм Кармакара. Немногочисленный штат научных работников «Мондиаля» мог только мечтать о титанических достижениях «Лабораторий Белла».
– Славный малыш, заметил Кобб. – А где его мама?
– Мама отдыхает, – ответил Ван. – Это Тед.
– И что – кормите малыша, меняете пелёнки? Эк вы, молодое поколение…
Кобб поднял коктейльный бокал. Ван не заметил, чтобы кто-то ещё пил крепкие напитки. Все ходили с бокалами для вина. Очевидно, нобелевскому лауреату нетрудно было отыскать в «Эрлетт-хаус» вермут и оливки.
– Над чем работаете сейчас, доктор Кобб? – поинтересовался Ван.
– Уже год ни над чем, ответил Кобб. – В феврале две тысячи первого закрылись «Лаборатории Белла» в Силиконовой долине. Первый раз, когда «Лаборатории» закрывали одно из отделений.
– Да, я слышал.
«Лаборатории Белла» теперь принадлежали «Люсенту». А «Люсент» разорялся.
– Сосредоточились на исследованиях, дающих краткосрочные результаты. Я работал над ЦТВЧ. Не особенно перспективно.
– Пожалуй.
– Некоторое время держал собственную консультационную фирму, но не сложилось. В последнее время – ракетная оборона.
Ван постарался сдержать изумление. Ракетная оборона? «Звёздные войны»? Этот шедевр псевдонаучного вздора? Великий Джим Кобб опустился до работы над «Звёздными войнами»?
Хотя, мрачно предположил Ван, на это у них деньги есть. Программа «Звёздных войн» поглотила уже немало денег.
– Не то, что вы подумали, – соврал Кобб и накрыл бокал для мартини седыми усами. – Проект лазеров воздушного базирования. ВВС.
– О! Ван кивнул. – Фотоэмиссия.
– Правду сказать, я работаю вовсе не над этой частью проекта.
Ван поднял брови. Толпа кибервояк уже нагрузилась и начала шуметь. Тед заерзал у отца на руках.
Кобб уставился пустыми глазами куда-то за плечо Вана.
– Попробуйте представить, – сказал он, – каково это пытаться утрамбовать сто восемьдесят тысяч фунтов лазерной техники в один «Боинг – семьсот сорок семь». Это и есть лазер воздушного базирования. Чтобы сбить ракету, требуется четырнадцать лазерных батарей, когда ни один грузовой самолёт не может поднять больше шести. Химические лазеры. Огромные летающие баки хлора, иода и перекиси водорода. Дьявольское зелье, вот что это такое. Оно плещется.Господи, как оно плещется! Кобб отступил, подняв руку. – Попробуйте прицелиться этим огромным, летающим химическим лазером в ракету, только что покинувшую пусковую шахту…
– Лучи смерти?
– Лазеры никогда толком не работают, – пробормотал Кобб, возвращаясь в вертикальное положение. Всё время не хватает мощности. Разрушительная сила – в килоджоулях на сантиметр дальности. На хлор-йодных длинах волн просто невозможно обеспечить эффективную оптическую связь. Есть способы протолкнуть импульс, но когда приходится их синхронизировать… – Кобб принялся размахивать руками. Он поискал, куда бы отставить пустой бокал, не нашел и рассеянно сунул узкую стеклянную ножку в потный кулачок Теда.
Внезапно старик принялся шарить по карманам. Нашел визитку и отдал Вану. Адрес на ней значился ещё старого, арпанетовского образца – только числа и точки. Мама, довольно заметил Тед.
Подошла Дотти, одетая, к изумлению Вана, в короткое чёрное платье. Чулки и туфли на шпильках. И серьги к ожерелью.
Она осторожно отобрала у Теда пустой бокал из-под мартини.
– Малыш, я лучше принесу тебе полный.
– Это Джим Кобб, – представил собеседника Ван. Из «Лабораторий Белла». Доктор Кобб – моя жена Дотти.
О, «Лаборатории Белла»? – жизнерадостно переспросила Дотти. – Трехградусное реликтовое излучение!
– Они думали, что это голубиное дерьмо. – Кобб прищурился.
– Простите?
Микроволновое эхо рождения вселенной. Сначала думали, что это помехи от голубиного помета на антенне. И почистили тарелку. Только тогда узнали, что это излучение идёт с неба.
– Интересная история, – заметила Дотти.
– Они искали дерьмо, а нашли открытие мировой важности. Обычно в научной работе получается наоборот!
Дотти уставилась на Кобба. Это была большая честь – услышать фирменную белловскую шутку из первых рук.
– Мой муж часто о вас упоминал, доктор Кобб. Он большой поклонник ваших работ.
– Буду рад видеть вас в ОПБО, – слегка невнятно проговорил Кобб. – Покажу вам результаты анализа эксилэф.
Вернулся Тони. С собой он привел, должно быть, самую красивую женщину на саммите, как оказалось – супругу полковника из центра стратегических технологий при Военно-воздушном колледже. Она тут же подхватила Кобба под руку и отвлекла милой болтовней.
– Твои парни из БОРАРЭ до сих пор не выбрались из чёртова самолёта, – сообщил Тони. – Встретимся там перед пробным полетом? Надо расставить последние точки над «i».
– Тони, всё, что умею я, могут и они. Это опытные инженеры ВВС.
– Нам с тобой надо поговорить, Ван. – Ван нахмурился.
– Ты не струхнул, часом?
– Он придёт, Тони, – перебила его жена.
Тони кивнул и отвернулся. Ван тревожно посмотрел на Дотти:
– Что случилось? Мы с Тедом собирались отнести тебе тарелку с фруктами.
– Милый, это было два часа назад. Я уже в порядке. Нам пора на банкет.
– Милая, – взмолился Ван, – только не заставляй меня сидеть на банкете.
– Для Теда уже принесли высокий стульчик. Всё организовано. Меня посадят вместе с остальными церэушными женами. Я этот банкет ни за что не пропущу. Дотти улыбнулась. – Это важно, милый. Ты действительно должен пойти.
У Вана не было ни малейшего желания сидеть на дурацком банкете, но если сбежать вместе с Дотти и пообниматься не выйдет, то и бежать нет смысла. По крайней мере, покормят неплохо – отлично на самом деле покормят – и не потребуется вставать и толкать речь.
Ван потратил массу драгоценных минут жизни, слушая утомительные протокольные вступления. Нудные глупости: пропавшие предметы, график автобусов, открыто поле для гольфа… Потом речь взялся произносить Джеб.
Ван с болью наблюдал, как бедолага карабкается на кафедру. Джеб не ковылял, как обычно, а шел. За время директорства в БКПКИ несчастный изрядно похудел. Рамсфельд в свои семьдесят с лишком находился в отличной форме и с Джебом был безжалостен. Министр обороны засыпал Джеба лавиной «рамсфельдовских снежинок», записок с грозными требованиями проверить здоровье в военном госпитале и заняться безинфарктной гимнастикой.
Джеб водрузил на нос бифокальные очки и порылся в конспекте. Ван никогда не видел его таким кротким, мирным и скучным. Джеб даже не стал начинать речь, как всегда, сомнительной шуткой.
– Президентский комитет в полной мере достиг основных стратегических целей, поставленных перед ним… Выступления, пресс-релизы и частные встречи изменили рабочую парадигму ИТ-сообщества. Возврата к старым, небрежным способам не будет… Текущие проекты БКПКИ будут плавно переданы в ведение помощника заместителя главы ДВБ по защите инфраструктуры… Незаметная, но эффективная деятельность административно-бюджетного управления делает федеральное правительство крупнейшим и самым значительным закупщиком защищённого аппаратного и программного обеспечения…
Что, во имя всего святого, это значит? Это что – обещанное Джебом большое шоу? Л где же грубая сила? Где бойцы с терроризмом, которые всем задницу надерут? Деловитые, опытные, холодноглазые оперативники, которые без жалости раздавят киберпреступников? Послушать Джеба, так вся затея ограничивалась проблемами закупок.
– … эталонные криптографические тесты, разработанные Агентством национальной безопасности и Центром безопасности Интернета… Национальный институт стандартов и программа аккредитации и сертификации новых технологий… помощник секретаря по информационному анализу Директората защиты инфраструктуры, который займется сбором и хранением критических данных по инфраструктуре в базе данных…
У Вана слипались глаза. Он обвел взглядом конференц-зал, уставленный букетами и отпотевшими кувшинами с водой. Слушатели упивались докладом. Для них это была нормальная речь. Джеб приводил околокомпьютерный мир в норму. Те, кто два года назад извергал безумные, шизофренические пророчества в кибернетической глуши, превращались в закоренелых бюрократов. Настоящих чиновников, с настоящими должностями и настоящими кабинетами. Тут кусочек бюджетного пирога. Там место замсекретаря. Финансирование. Чин. Подотчетная ответственность. Господи боже!…
Джеб доблестно перечислял по имени всех обычных подозреваемых из числа работников бюро.
– Не могу не отметить неустанные труды Герберта Хоуленда, нашего директора по связям с общественностью… Поднимись, Герберт – где же ты? – с тебя поклон…
Редкие аплодисменты.
Ван судорожно вцепился в край льняной скатерти. Боже ты мой, так вот почему они настаивали, чтобы он явился на банкет! Обязательное охлопывание. Программиста скрутил мандраж. Щека задергалась. Пощипывало пострадавшие нервы, прорастающие обратно сквозь костный цемент.
– И героический заместитель директора БКПКИ по технической части Дерек Вандевеер!
Ван с трудом поднялся на ноги. К изумлению и трепету его, зал огласился громовыми аплодисментами. Так громко в этот вечер не хлопали ещё никому. Почти неистово. Кто-то даже свистел – это оказался Майкл Хикок, сидевший за одним столом с техниками БОРАРЭ. Замолк он лишь через добрых восемь или девять секунд после того, как в зале воцарилась тишина.
Ван сел. Лицо его пылало. И что это было? Неужели он действительно так славно поработал? Не может быть. Это унизительное позорище с КН-13… Ван ошалело глянул на сидевшую за другим столом Дотти. Та едва не лопалась от счастья.
Когда банкет близился к концу, Ван подошел к жене.
– Ты слышала, как они хлопали? – спросил он. – Или мне померещилось?
Дотти покачала малыша на руках.
– Ой, милый, мы с Тедом так тобой гордимся!
– Пойдем отсюда. Просто жуть какая-то.
– Ты обещал Тони, что заглянешь на взлетное поле и поможешь с пробным полетом.
Ничего подобного Ван не обещал.
– Пошли, разомнем ноги. Лебедей покормим или ещё что.
– О нет, не сейчас! Мне придется пропустить ещё по бокальчику на большой веранде в компании церэушных жен, – сообщила Дотти. – Они мне рассказывают потрясающие истории про мужа, которого я никогда не знала.
– Никакие они не «церэушные жены», милая. Эта рыжая дылда – точно. Ну, та, что на ногах не держится. По-моему, она была знакома с твоей мамой!
ГЛАВА 12
«Эрлетт-хаус», штат Виргиния, март 2002 года
У Вана не оставалось иного выбора, как добираться до самолёта пешком. Идти пришлось неожиданно долго. «Эрлетт-хаус» окружали самые настоящие поля, поросшие историческими сельскохозяйственными культурами Восточного побережья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Джим Кобб.
– Доктор Кобб! – повторил Ван, от изумления едва не уронив сына.
В области компьютерных наук не присуждали «нобелевки», но Джеймс Кобб всё равно свою заработал. Хотя пришлось поделиться со шведским физиком. Всем было известно, что, когда дело касалось шведов, у Нобелевского комитета прорезалось слабое место со Стокгольм размером.
– Лаборатории Белла, сходящееся надмножество С, – выпалил Ван.
Кобб улыбнулся.
– Забавно. Сейчас об этой работе почти никто не помнит.
– Я по ней диссертацию писал.
– Журналисты предпочитают говорить о стекловолоконной оптике, – заметил Кобб. За это он получил Нобелевскую премию – он и тот швед, занимавшийся у него проводкой. – За труды, которые по душе тебе самому, не получишь и ломаного гроша.
– Та статья семьдесят девятого года по надмножествам – она была самая лучшая, – промолвил Ван искренне.
– Знаете лучший способ родить пару замечательных идей?
– И как? – жадно выпалил Ван.
Он беседовал с натуральным гением, родившим самое малое семь замечательных, без шуток, мирового класса идей. Уникумом.
– Родить сотню, а девяносто восемь отбросить! Ха-ха-ха!
Кобб смеялся, а Ван нутром чуял, что собеседник его так и не свыкся с этой мукой. Девяносто восемь паршивых идей были ему дороги не менее, чем две, или пять, или семь, обременивших его бессмертной славой.
– Условия синхронизации, которыми вы воспользовались в «Гренделе», – заметил Кобб.
– Да!
– Где капсульная структура поддерживает иерархию.
– Именно!
– Мне понравилось, – признался Кобб. – Это было толковое решение.
Ван чуть не сел на пол. Его похвалил Джеймс Дж. Кобб. Тот Джеймс Кобб, который знаком был с поведением полупроводников на уровнях вплоть до атомарного. Теоретик высшей пробы, зарывшийся головой в биты. Настоящий гроссмейстер эпохи героев программирования.
В «Лабораториях Белла» такие ученые, как Кобб, даже не замечали границ между научными дисциплинами. Это были чародеи из самой высокой, самой клёвой башни из слоновой кости. Люди, которые поутру занимались физикой, за обедом – электроникой, а к вечеру – программированием. В «Лабораториях Белла» появились на свет транзистор, UNIX, С и С++, и алгоритм Кармакара. Немногочисленный штат научных работников «Мондиаля» мог только мечтать о титанических достижениях «Лабораторий Белла».
– Славный малыш, заметил Кобб. – А где его мама?
– Мама отдыхает, – ответил Ван. – Это Тед.
– И что – кормите малыша, меняете пелёнки? Эк вы, молодое поколение…
Кобб поднял коктейльный бокал. Ван не заметил, чтобы кто-то ещё пил крепкие напитки. Все ходили с бокалами для вина. Очевидно, нобелевскому лауреату нетрудно было отыскать в «Эрлетт-хаус» вермут и оливки.
– Над чем работаете сейчас, доктор Кобб? – поинтересовался Ван.
– Уже год ни над чем, ответил Кобб. – В феврале две тысячи первого закрылись «Лаборатории Белла» в Силиконовой долине. Первый раз, когда «Лаборатории» закрывали одно из отделений.
– Да, я слышал.
«Лаборатории Белла» теперь принадлежали «Люсенту». А «Люсент» разорялся.
– Сосредоточились на исследованиях, дающих краткосрочные результаты. Я работал над ЦТВЧ. Не особенно перспективно.
– Пожалуй.
– Некоторое время держал собственную консультационную фирму, но не сложилось. В последнее время – ракетная оборона.
Ван постарался сдержать изумление. Ракетная оборона? «Звёздные войны»? Этот шедевр псевдонаучного вздора? Великий Джим Кобб опустился до работы над «Звёздными войнами»?
Хотя, мрачно предположил Ван, на это у них деньги есть. Программа «Звёздных войн» поглотила уже немало денег.
– Не то, что вы подумали, – соврал Кобб и накрыл бокал для мартини седыми усами. – Проект лазеров воздушного базирования. ВВС.
– О! Ван кивнул. – Фотоэмиссия.
– Правду сказать, я работаю вовсе не над этой частью проекта.
Ван поднял брови. Толпа кибервояк уже нагрузилась и начала шуметь. Тед заерзал у отца на руках.
Кобб уставился пустыми глазами куда-то за плечо Вана.
– Попробуйте представить, – сказал он, – каково это пытаться утрамбовать сто восемьдесят тысяч фунтов лазерной техники в один «Боинг – семьсот сорок семь». Это и есть лазер воздушного базирования. Чтобы сбить ракету, требуется четырнадцать лазерных батарей, когда ни один грузовой самолёт не может поднять больше шести. Химические лазеры. Огромные летающие баки хлора, иода и перекиси водорода. Дьявольское зелье, вот что это такое. Оно плещется.Господи, как оно плещется! Кобб отступил, подняв руку. – Попробуйте прицелиться этим огромным, летающим химическим лазером в ракету, только что покинувшую пусковую шахту…
– Лучи смерти?
– Лазеры никогда толком не работают, – пробормотал Кобб, возвращаясь в вертикальное положение. Всё время не хватает мощности. Разрушительная сила – в килоджоулях на сантиметр дальности. На хлор-йодных длинах волн просто невозможно обеспечить эффективную оптическую связь. Есть способы протолкнуть импульс, но когда приходится их синхронизировать… – Кобб принялся размахивать руками. Он поискал, куда бы отставить пустой бокал, не нашел и рассеянно сунул узкую стеклянную ножку в потный кулачок Теда.
Внезапно старик принялся шарить по карманам. Нашел визитку и отдал Вану. Адрес на ней значился ещё старого, арпанетовского образца – только числа и точки. Мама, довольно заметил Тед.
Подошла Дотти, одетая, к изумлению Вана, в короткое чёрное платье. Чулки и туфли на шпильках. И серьги к ожерелью.
Она осторожно отобрала у Теда пустой бокал из-под мартини.
– Малыш, я лучше принесу тебе полный.
– Это Джим Кобб, – представил собеседника Ван. Из «Лабораторий Белла». Доктор Кобб – моя жена Дотти.
О, «Лаборатории Белла»? – жизнерадостно переспросила Дотти. – Трехградусное реликтовое излучение!
– Они думали, что это голубиное дерьмо. – Кобб прищурился.
– Простите?
Микроволновое эхо рождения вселенной. Сначала думали, что это помехи от голубиного помета на антенне. И почистили тарелку. Только тогда узнали, что это излучение идёт с неба.
– Интересная история, – заметила Дотти.
– Они искали дерьмо, а нашли открытие мировой важности. Обычно в научной работе получается наоборот!
Дотти уставилась на Кобба. Это была большая честь – услышать фирменную белловскую шутку из первых рук.
– Мой муж часто о вас упоминал, доктор Кобб. Он большой поклонник ваших работ.
– Буду рад видеть вас в ОПБО, – слегка невнятно проговорил Кобб. – Покажу вам результаты анализа эксилэф.
Вернулся Тони. С собой он привел, должно быть, самую красивую женщину на саммите, как оказалось – супругу полковника из центра стратегических технологий при Военно-воздушном колледже. Она тут же подхватила Кобба под руку и отвлекла милой болтовней.
– Твои парни из БОРАРЭ до сих пор не выбрались из чёртова самолёта, – сообщил Тони. – Встретимся там перед пробным полетом? Надо расставить последние точки над «i».
– Тони, всё, что умею я, могут и они. Это опытные инженеры ВВС.
– Нам с тобой надо поговорить, Ван. – Ван нахмурился.
– Ты не струхнул, часом?
– Он придёт, Тони, – перебила его жена.
Тони кивнул и отвернулся. Ван тревожно посмотрел на Дотти:
– Что случилось? Мы с Тедом собирались отнести тебе тарелку с фруктами.
– Милый, это было два часа назад. Я уже в порядке. Нам пора на банкет.
– Милая, – взмолился Ван, – только не заставляй меня сидеть на банкете.
– Для Теда уже принесли высокий стульчик. Всё организовано. Меня посадят вместе с остальными церэушными женами. Я этот банкет ни за что не пропущу. Дотти улыбнулась. – Это важно, милый. Ты действительно должен пойти.
У Вана не было ни малейшего желания сидеть на дурацком банкете, но если сбежать вместе с Дотти и пообниматься не выйдет, то и бежать нет смысла. По крайней мере, покормят неплохо – отлично на самом деле покормят – и не потребуется вставать и толкать речь.
Ван потратил массу драгоценных минут жизни, слушая утомительные протокольные вступления. Нудные глупости: пропавшие предметы, график автобусов, открыто поле для гольфа… Потом речь взялся произносить Джеб.
Ван с болью наблюдал, как бедолага карабкается на кафедру. Джеб не ковылял, как обычно, а шел. За время директорства в БКПКИ несчастный изрядно похудел. Рамсфельд в свои семьдесят с лишком находился в отличной форме и с Джебом был безжалостен. Министр обороны засыпал Джеба лавиной «рамсфельдовских снежинок», записок с грозными требованиями проверить здоровье в военном госпитале и заняться безинфарктной гимнастикой.
Джеб водрузил на нос бифокальные очки и порылся в конспекте. Ван никогда не видел его таким кротким, мирным и скучным. Джеб даже не стал начинать речь, как всегда, сомнительной шуткой.
– Президентский комитет в полной мере достиг основных стратегических целей, поставленных перед ним… Выступления, пресс-релизы и частные встречи изменили рабочую парадигму ИТ-сообщества. Возврата к старым, небрежным способам не будет… Текущие проекты БКПКИ будут плавно переданы в ведение помощника заместителя главы ДВБ по защите инфраструктуры… Незаметная, но эффективная деятельность административно-бюджетного управления делает федеральное правительство крупнейшим и самым значительным закупщиком защищённого аппаратного и программного обеспечения…
Что, во имя всего святого, это значит? Это что – обещанное Джебом большое шоу? Л где же грубая сила? Где бойцы с терроризмом, которые всем задницу надерут? Деловитые, опытные, холодноглазые оперативники, которые без жалости раздавят киберпреступников? Послушать Джеба, так вся затея ограничивалась проблемами закупок.
– … эталонные криптографические тесты, разработанные Агентством национальной безопасности и Центром безопасности Интернета… Национальный институт стандартов и программа аккредитации и сертификации новых технологий… помощник секретаря по информационному анализу Директората защиты инфраструктуры, который займется сбором и хранением критических данных по инфраструктуре в базе данных…
У Вана слипались глаза. Он обвел взглядом конференц-зал, уставленный букетами и отпотевшими кувшинами с водой. Слушатели упивались докладом. Для них это была нормальная речь. Джеб приводил околокомпьютерный мир в норму. Те, кто два года назад извергал безумные, шизофренические пророчества в кибернетической глуши, превращались в закоренелых бюрократов. Настоящих чиновников, с настоящими должностями и настоящими кабинетами. Тут кусочек бюджетного пирога. Там место замсекретаря. Финансирование. Чин. Подотчетная ответственность. Господи боже!…
Джеб доблестно перечислял по имени всех обычных подозреваемых из числа работников бюро.
– Не могу не отметить неустанные труды Герберта Хоуленда, нашего директора по связям с общественностью… Поднимись, Герберт – где же ты? – с тебя поклон…
Редкие аплодисменты.
Ван судорожно вцепился в край льняной скатерти. Боже ты мой, так вот почему они настаивали, чтобы он явился на банкет! Обязательное охлопывание. Программиста скрутил мандраж. Щека задергалась. Пощипывало пострадавшие нервы, прорастающие обратно сквозь костный цемент.
– И героический заместитель директора БКПКИ по технической части Дерек Вандевеер!
Ван с трудом поднялся на ноги. К изумлению и трепету его, зал огласился громовыми аплодисментами. Так громко в этот вечер не хлопали ещё никому. Почти неистово. Кто-то даже свистел – это оказался Майкл Хикок, сидевший за одним столом с техниками БОРАРЭ. Замолк он лишь через добрых восемь или девять секунд после того, как в зале воцарилась тишина.
Ван сел. Лицо его пылало. И что это было? Неужели он действительно так славно поработал? Не может быть. Это унизительное позорище с КН-13… Ван ошалело глянул на сидевшую за другим столом Дотти. Та едва не лопалась от счастья.
Когда банкет близился к концу, Ван подошел к жене.
– Ты слышала, как они хлопали? – спросил он. – Или мне померещилось?
Дотти покачала малыша на руках.
– Ой, милый, мы с Тедом так тобой гордимся!
– Пойдем отсюда. Просто жуть какая-то.
– Ты обещал Тони, что заглянешь на взлетное поле и поможешь с пробным полетом.
Ничего подобного Ван не обещал.
– Пошли, разомнем ноги. Лебедей покормим или ещё что.
– О нет, не сейчас! Мне придется пропустить ещё по бокальчику на большой веранде в компании церэушных жен, – сообщила Дотти. – Они мне рассказывают потрясающие истории про мужа, которого я никогда не знала.
– Никакие они не «церэушные жены», милая. Эта рыжая дылда – точно. Ну, та, что на ногах не держится. По-моему, она была знакома с твоей мамой!
ГЛАВА 12
«Эрлетт-хаус», штат Виргиния, март 2002 года
У Вана не оставалось иного выбора, как добираться до самолёта пешком. Идти пришлось неожиданно долго. «Эрлетт-хаус» окружали самые настоящие поля, поросшие историческими сельскохозяйственными культурами Восточного побережья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43