Большинство обсерваторий по сравнению с нашей – просто деревни шерпов. «Зеленые» сюда приезжали на экскурсии в набитых автобусах.
Что-то ещё тяготило Дотти, понял Ван. Что-то важное.
– А потом? – спросил он. Дотти пожала плечами.
– А потом им надоело, должно быть. Мы же всего лишь команда астрономов. Кроме того, у нас ещё даже телескоп в строй не введён. Нет нормального пиар-отдела, чтобы ориентировать публику. Ну то есть, по сути дела, я и есть пиар-отдел. В одном лице.
– Но теперь всё в порядке? «Зеленые» вас больше не тревожат?
– Ой, Дефанти отписал им столько денег, что они включили его в совет директоров. Теперь им тот же парень построил новое здание в Боулдере, очень симпатичное. Он теперь знаменитый экоархитектор. В Голландии его обожают.
На Вана снизошло озарение. Тони Кэрью надул несчастных олухов. Он погубил их. Потому что когда-то его враги действовали быстро, тихо, и, должно быть, всегда вовремя. Кучка опасных «зеленых» фанатиков. Но Тони ласковой улыбкой и толстой чековой книжкой заманил их в систему. Они стали медлительны и цивильны. Бешеные гринписовцы нацепили костюмы и галстуки, зарылись в бумаги, расселись по кабинетам и потеряли силу. От гордого духа их осталось только название да, может, старые наклейки на лобовое стекло…
Неужели у Тони хватило на это ума? Да, у него хватило бы. Если дать Тони возможность, если он найдет способ повернуть дело так, что…
– А что с этого имел Тони? – поинтересовался Ван.
– Ну, Дефанти был в полном восторге. Это была идея Тони – назвать обсерваторию в честь настоящего отца Дефанти, Альфреда А. Гриффита, никому не известного типа, – он помер, когда Дефанти было семь лет. Ничего лучше для нас, астрономов, он не мог сделать. Том Дефанти обзавелся репутацией великого защитника дикой природы… Это было восемь или девять лет назад. Проекты такого масштаба осуществляются небыстро.
– Так в чём была его прибыль?
– Обязательно искать прибылей? Это же телескоп!
Ван подергал себя за бороду.
– Мы же говорим о Тони Кэрью, нет?
Дотти поморщилась.
– Милый, он твой лучший друг…
– Знаю. Потому и говорю.
Дотти обиделась. Она глянула Вану в глаза, потом отвернулась.
– Ну, ходят слухи… Не знаю, правда ли это, но…
– Но Тони с этого кое-что имел, – заключил Ван.
Она понизила голос:
– Ты слышал о правах на прокладку коммуникаций?
– Это вроде разрешения провести кабель? Да, конечно.
– Ну так вот, законодательное собрание Колорадо когда-то выдало целый пакет разрешений на прокладку интернет-кабелей. Пытались подключить захолустиые районы штата – знаешь, равные права на доступ к информационной магистрали, всё такое. А потом, пару лет спустя, Дефанти протолкнул поправки к закону, распространив это на трубопроводы.Одно или два слова в каком-то комитете – и всё. И тут в Калифорнии грянул энергетический кризис – когда у них не хватало природного газа. В этой истории были замешаны о-оченькрупные энергетические компании. С о-оченьвысокими покровителями.
Ван хмыкнул. Бухгалтерия. Ну конечно. Через Скалистые горы, хребет континента, не так много проходов. А энергетический голод Калифорнии был неутолим.
Если ты совершаешь корпоративное преступление в лесу и никто не видит – было ли преступление? А если ты раздаешь прибыль от него на благотворительность, как Рокфеллер или Карнеги? Обездоленные дети Америки, прильнувшие к экранам компьютеров, чтобы увидеть звезды… Молча, запрокинув голову, Ван прошелся вокруг телескопа, осматривая каждую балку, каждый болтик, каждый шов огромной машины. Такая чистая. Такая отрешенная от земной суеты.
Шаги Вана гулко отдавались под высоким сводом. Он точно шел по оперной сцене, и перед ним высилась оплетенная проводами дива. «Мондиаль» вложил миллиарды в права прокладки оптоволоконных кабелей по всей Америке. Здесь Дефанти наткнулся на возможность тихой сапой, ненаселенными местами перебросить через Скалистые горы великанский шланг с природным газом. Газовые трубопроводы славились авариями. Опасная штука – трубопровод, и грязная. Не та, которую разрешат строить где попало. Но инфраструктуру приходится расширять. Людям нужна энергия. Все с радостью жгут газ, но за последствия отвечать никто не хочет. Поэтому трубопроводы строят без шумихи. Ребята вроде Тони, способные запудрить мозги общественности зеркалами телескопов и ветряными мельницами. Кто догадается, что строительство обсерватории связано с газовым трубопроводом?
Что, слишком много жестокости в нем накопилось, слишком много подозрительности? Работа повлияла. Грязная работа – и заключение в бомбоубежище. Кто он теперь – профессиональный параноик? Превратился в злобного поганца, потому что слишком долго врастал в шкуры террористов и мошенников? Может, конечно, и следовало с большим доверием отнестись к побуждениям крупных бизнесменов… этих милых людей из «Энрона», «Артура Андерсена», «Глобал кроссинг» и его возлюбленного «Мондиаля».
Ван обошел телескоп кругом.
– Эти стены, они что, из сена сложены? – спросил он. – Это тебя не пугает?
– Прессованная солома, милый. Вполне безопасный материал. Если солому спрессовать достаточно плотно и упаковать, она не горит. Она очень лёгкая, экологически безопасная и прекрасно держит тепло. Телескоп должен вращаться, чтобы следить за звездами. А у нас вместо купола вращается всё здание.
Ван усмехнулся.
– Здорово.
– Меня все об этом спрашивают – про солому. Часто задаваемый вопрос номер один. Солома – замечательная штука, милый.
Дотти отвезла его на электрическом каре обратно в научный центр. Ван обнаружил, что от усталости у него прояснилось в голове. Да, он терзался ещё нелепым провалом на базе «Шайен», но обида уже прошла. Он не встречал ещё человека, которому не приходилось бы идти на компромиссы. Жизнь не сахар.
Так почему ему так скверно – оттого ли, что он потерпел неудачу в бою с космической бюрократией? Или оттого, что его лучший друг дурит людям головы, чтобы продавать им же электричество и газ, в которых эти же люди отчаянно нуждаются?
Затем Дотти увлекла Вана в его стихию. Серверная научного центра имела три этажа в высоту. Стеклянный ее фасад был врезан прямо в скалу.
– Мы не думали, что у нас будет столько оборудования, – призналась Дотти. – По проекту это здание отвели отделу по связям с общественностью. Тут должен был разместиться их офис, что-то вроде туристического центра, но…
Ван был в восторге. По сравнению с этим чудесным местечком любой узел Интернета-2, где ему доводилось бывать, казался могилой. Даже то, что всё оборудование устарело на годы, его не смущало. «Циско Каталисты», «Джунипер Т640», «Форс 10», оптические переключатели «Кьяро» – всё работало. Деловито жужжали вентиляторы, выбрасывая в холодный февральский воздух тепловую энергию сотен тостеров. Ван миновал стеклянный ящик с наборами помеченных разными цветами запасных кассет. Проходил мимо стальных шкафов, опутанных водопадами оптоволоконных кабелей.
– Вон там, – Дотти махнула рукой, – лестница.
– Погоди, – пробормотал Ван.
Он натолкнулся на дежурного администратора. Молодой индус в яркой футболке из полиэфира, синих джинсах и кроссовках листал журнал «Звёздная пыль», поглаживая стильную узкую бородку. Заметив Вана, он вежливо поднял глаза.
– Так как справляетесь с эпидемией CodeRed? – спросил Ван.
–Ну, сэр! Как вы думаете? – Сисадмин снисходительно хмыкнул. – Мы же под OpenBSD работаем!
Ван поднял брови.
– Молодцы! Ну а как насчет свежих уязвимостей удаленного вызова?
– Никаких проблем. Прогнали nfsbug и пару месяцев как всё пропатчили.
– Проколы SNMP?
– О нет, сэр! Мы уже поставили третью версию. И зашифровали единицы протокола передачи данных.
Ван воззрился на нового знакомца с чувством глубокого удовлетворения.
– До опосредованной пакетной фильтрации вы, должно быть, ещё не доросли.
Админ отложил журнал.
– Опосредованнойпакетной фильтрации? Разве это не чисто теоретическое решение?
– Уже нет, – объявил Ван.
– Милый! – возмутилась появившаяся Дотти.
– Мы случайно не знакомы? – поинтересовался админ. – Кажется, мы с вами где-то встречались.
– Дерек Вандевеер. – Ван протянул руку.
– Так вы Ван? –вскричал админ, взвившись с кресла. – Тот самый Ван! О, сэр! Такая честь. – До протянутой руки он не дотронулся, а вместо этого припал к ногам программиста, благоговейно омахнув кончиками пальцев его мокасины. – Сэр, я никогда не забуду вашей статьи о маршрутном картировании!
– Это Раджив, – пояснила Дотти, пока админ поднимался с пола. – Его иногда заносит.
Раджив сложил ладони на груди и просиял.
– О, миссис Вандевеер, мне следовало знать, что это он! Ваш знаменитый муж наконец-то посетил нас! Счастлив познакомиться, сэр! Ваша работа над «Гренделем» – о, нам есть что обсудить!
Дотти поморщилась. Она была «докторВандевеер» и ненавидела, когда ее называли «миссис». Ван погладил бороду.
– А… э-э… не подскажете, это не вы случайно «Раджив двадцать три» с форума «Аларм-Консенус»?
– Так точно, сэр, он самый! – вскричал сисадмин, радуясь, что его узнали. А какой вклад вы вносите в работу форума! Я все ваши заметки передаю бангалорской группе разработчиков «Линукс»!
– Выберетесь в этом году на Совтех?
– Конечно, надеюсь на это, сэр.
– Тогда но пивку, приятель, и поболтаем! – Чтобы оттащить Вана от нового знакомца, потребовалось вмешательство Дотти.
Она легко взбежала по лестнице на третий этаж. Ван топотал следом.
– Надеюсь, хмуро глянула она на мужа сверху вниз, – что я тебя умучаю до смерти своими моделями.
– Милая, не обращай внимания на этого парня. – Ван был страшно доволен собой.
Дерек, ты выбрался к нам от силы на двое суток, а сам готов был целый день болтать с этим типом.
– Целуется он похуже тебя, детка.
Ван шлепнул ее по ягодице. Дотти подумала и рассмеялась.
Наверху народу было побольше. Дотти поздоровалась с полудюжиной коллег, но, после того как она выбранила мужа за разговор с Радживом, ей стыдно было болтать о своей работе. Она присела рядом с терминалом.
– Наверное, не стоит показывать «тому самому Вану» мои детские игрушки, но я четыре года работала над этим симулятором шаровых скоплений.
– Милая, твои демки я всегда обожал. Показывай.
– Эти GRAPE-шесть разработаны японцами с кафедры физики для решения проблемы n тел.
– Запускай, солнышко.
– Мы непосредственно внедрили алгоритмы расчета в модель динамики шарового скопления, гладко частила Дотти. – Алгоритмы численного решения задачи известны с шестидесятых, но мы на порядок увеличили n. Эти карточки выдают сотню терафлоп… Остальная часть системы моделирует звёздную эволюцию и массообмен. Да, и модели столкновений. Но если ядро скопления схлопывается, модель столкновений начинает чудить.
Ван молча следил, как по экрану ползёт черно-белая полоса загрузки.
– Пришлось оставить пять или шесть упрощений, – продолжала Дотти, – но мы охватили четырнадцать порядков размера – от диаметра нейтронной звезды до размера самого скопления… О, смотри – поехали!
Ван ошарашенно уставился на экран. Конечно, он видел раньше симуляции шаровых скоплений. Он помнил их ещё с магистратуры – грубые крестики-нолики лениво ползали по равномерно зеленеющему экрану. Модель, которую он видел сейчас, жужжала почище пчелиного роя. В мониторе Дотти горели звезды, миллионы звёзд. Выглядело это почти как фотография с «Хаббла», только живая. Звёзды болтались по баллистическим траекториям, рушились, сталкивались, кружили в орбитальном танго – петляли, целовались, замирали на месте.
Шаровое скопление кипело. Оно разлеталось, точно осиное гнездо. Только компьютеры доказывали, что самоцветная держава светил нестабильна. В телескопе шаровое скопление казалось плотным, точно бейсбольный мяч, но стабильность его была мнимой. Звззды падали к сердцевине и от невыносимой тесноты вылетали, словно из пращи, из родного дома. И мчались в нескончаемый мрак и одиночество межгалактического пространства.
От этого зрелища у Вана на голове волосы вставали дыбом.
«Вот живешьты под боком у такой звезды, – думал он, – живешь себе на тихой, славной планетке. И в дневном небе у тебя полыхают соседние солнца, здоровые, как мячи. А потом, господи ж ты боже мой, пролетаешь мимо одного из них слишком близко, слишком низко. За пару десятков поколений созвездия в небе поплывут, как пластилиновые. Небеса ополчатся на тебя и твой мир, извергнут тебя на скорости в половину световой. И ты, и всё твое племя, безвинная твоя цивилизация отправятся в невыносимую студеную ссылку без возврата».
– Мы называем этот процесс «испарением», – говорила Дотти. – Рано или поздно всем звёздам придется покинуть колыбель скопления. Давай я прогоню для тебя вторую модель – ту, что учитывает приливное действие галактики.
В этот раз несчастное скопление растерзали силы превыше его понятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Что-то ещё тяготило Дотти, понял Ван. Что-то важное.
– А потом? – спросил он. Дотти пожала плечами.
– А потом им надоело, должно быть. Мы же всего лишь команда астрономов. Кроме того, у нас ещё даже телескоп в строй не введён. Нет нормального пиар-отдела, чтобы ориентировать публику. Ну то есть, по сути дела, я и есть пиар-отдел. В одном лице.
– Но теперь всё в порядке? «Зеленые» вас больше не тревожат?
– Ой, Дефанти отписал им столько денег, что они включили его в совет директоров. Теперь им тот же парень построил новое здание в Боулдере, очень симпатичное. Он теперь знаменитый экоархитектор. В Голландии его обожают.
На Вана снизошло озарение. Тони Кэрью надул несчастных олухов. Он погубил их. Потому что когда-то его враги действовали быстро, тихо, и, должно быть, всегда вовремя. Кучка опасных «зеленых» фанатиков. Но Тони ласковой улыбкой и толстой чековой книжкой заманил их в систему. Они стали медлительны и цивильны. Бешеные гринписовцы нацепили костюмы и галстуки, зарылись в бумаги, расселись по кабинетам и потеряли силу. От гордого духа их осталось только название да, может, старые наклейки на лобовое стекло…
Неужели у Тони хватило на это ума? Да, у него хватило бы. Если дать Тони возможность, если он найдет способ повернуть дело так, что…
– А что с этого имел Тони? – поинтересовался Ван.
– Ну, Дефанти был в полном восторге. Это была идея Тони – назвать обсерваторию в честь настоящего отца Дефанти, Альфреда А. Гриффита, никому не известного типа, – он помер, когда Дефанти было семь лет. Ничего лучше для нас, астрономов, он не мог сделать. Том Дефанти обзавелся репутацией великого защитника дикой природы… Это было восемь или девять лет назад. Проекты такого масштаба осуществляются небыстро.
– Так в чём была его прибыль?
– Обязательно искать прибылей? Это же телескоп!
Ван подергал себя за бороду.
– Мы же говорим о Тони Кэрью, нет?
Дотти поморщилась.
– Милый, он твой лучший друг…
– Знаю. Потому и говорю.
Дотти обиделась. Она глянула Вану в глаза, потом отвернулась.
– Ну, ходят слухи… Не знаю, правда ли это, но…
– Но Тони с этого кое-что имел, – заключил Ван.
Она понизила голос:
– Ты слышал о правах на прокладку коммуникаций?
– Это вроде разрешения провести кабель? Да, конечно.
– Ну так вот, законодательное собрание Колорадо когда-то выдало целый пакет разрешений на прокладку интернет-кабелей. Пытались подключить захолустиые районы штата – знаешь, равные права на доступ к информационной магистрали, всё такое. А потом, пару лет спустя, Дефанти протолкнул поправки к закону, распространив это на трубопроводы.Одно или два слова в каком-то комитете – и всё. И тут в Калифорнии грянул энергетический кризис – когда у них не хватало природного газа. В этой истории были замешаны о-оченькрупные энергетические компании. С о-оченьвысокими покровителями.
Ван хмыкнул. Бухгалтерия. Ну конечно. Через Скалистые горы, хребет континента, не так много проходов. А энергетический голод Калифорнии был неутолим.
Если ты совершаешь корпоративное преступление в лесу и никто не видит – было ли преступление? А если ты раздаешь прибыль от него на благотворительность, как Рокфеллер или Карнеги? Обездоленные дети Америки, прильнувшие к экранам компьютеров, чтобы увидеть звезды… Молча, запрокинув голову, Ван прошелся вокруг телескопа, осматривая каждую балку, каждый болтик, каждый шов огромной машины. Такая чистая. Такая отрешенная от земной суеты.
Шаги Вана гулко отдавались под высоким сводом. Он точно шел по оперной сцене, и перед ним высилась оплетенная проводами дива. «Мондиаль» вложил миллиарды в права прокладки оптоволоконных кабелей по всей Америке. Здесь Дефанти наткнулся на возможность тихой сапой, ненаселенными местами перебросить через Скалистые горы великанский шланг с природным газом. Газовые трубопроводы славились авариями. Опасная штука – трубопровод, и грязная. Не та, которую разрешат строить где попало. Но инфраструктуру приходится расширять. Людям нужна энергия. Все с радостью жгут газ, но за последствия отвечать никто не хочет. Поэтому трубопроводы строят без шумихи. Ребята вроде Тони, способные запудрить мозги общественности зеркалами телескопов и ветряными мельницами. Кто догадается, что строительство обсерватории связано с газовым трубопроводом?
Что, слишком много жестокости в нем накопилось, слишком много подозрительности? Работа повлияла. Грязная работа – и заключение в бомбоубежище. Кто он теперь – профессиональный параноик? Превратился в злобного поганца, потому что слишком долго врастал в шкуры террористов и мошенников? Может, конечно, и следовало с большим доверием отнестись к побуждениям крупных бизнесменов… этих милых людей из «Энрона», «Артура Андерсена», «Глобал кроссинг» и его возлюбленного «Мондиаля».
Ван обошел телескоп кругом.
– Эти стены, они что, из сена сложены? – спросил он. – Это тебя не пугает?
– Прессованная солома, милый. Вполне безопасный материал. Если солому спрессовать достаточно плотно и упаковать, она не горит. Она очень лёгкая, экологически безопасная и прекрасно держит тепло. Телескоп должен вращаться, чтобы следить за звездами. А у нас вместо купола вращается всё здание.
Ван усмехнулся.
– Здорово.
– Меня все об этом спрашивают – про солому. Часто задаваемый вопрос номер один. Солома – замечательная штука, милый.
Дотти отвезла его на электрическом каре обратно в научный центр. Ван обнаружил, что от усталости у него прояснилось в голове. Да, он терзался ещё нелепым провалом на базе «Шайен», но обида уже прошла. Он не встречал ещё человека, которому не приходилось бы идти на компромиссы. Жизнь не сахар.
Так почему ему так скверно – оттого ли, что он потерпел неудачу в бою с космической бюрократией? Или оттого, что его лучший друг дурит людям головы, чтобы продавать им же электричество и газ, в которых эти же люди отчаянно нуждаются?
Затем Дотти увлекла Вана в его стихию. Серверная научного центра имела три этажа в высоту. Стеклянный ее фасад был врезан прямо в скалу.
– Мы не думали, что у нас будет столько оборудования, – призналась Дотти. – По проекту это здание отвели отделу по связям с общественностью. Тут должен был разместиться их офис, что-то вроде туристического центра, но…
Ван был в восторге. По сравнению с этим чудесным местечком любой узел Интернета-2, где ему доводилось бывать, казался могилой. Даже то, что всё оборудование устарело на годы, его не смущало. «Циско Каталисты», «Джунипер Т640», «Форс 10», оптические переключатели «Кьяро» – всё работало. Деловито жужжали вентиляторы, выбрасывая в холодный февральский воздух тепловую энергию сотен тостеров. Ван миновал стеклянный ящик с наборами помеченных разными цветами запасных кассет. Проходил мимо стальных шкафов, опутанных водопадами оптоволоконных кабелей.
– Вон там, – Дотти махнула рукой, – лестница.
– Погоди, – пробормотал Ван.
Он натолкнулся на дежурного администратора. Молодой индус в яркой футболке из полиэфира, синих джинсах и кроссовках листал журнал «Звёздная пыль», поглаживая стильную узкую бородку. Заметив Вана, он вежливо поднял глаза.
– Так как справляетесь с эпидемией CodeRed? – спросил Ван.
–Ну, сэр! Как вы думаете? – Сисадмин снисходительно хмыкнул. – Мы же под OpenBSD работаем!
Ван поднял брови.
– Молодцы! Ну а как насчет свежих уязвимостей удаленного вызова?
– Никаких проблем. Прогнали nfsbug и пару месяцев как всё пропатчили.
– Проколы SNMP?
– О нет, сэр! Мы уже поставили третью версию. И зашифровали единицы протокола передачи данных.
Ван воззрился на нового знакомца с чувством глубокого удовлетворения.
– До опосредованной пакетной фильтрации вы, должно быть, ещё не доросли.
Админ отложил журнал.
– Опосредованнойпакетной фильтрации? Разве это не чисто теоретическое решение?
– Уже нет, – объявил Ван.
– Милый! – возмутилась появившаяся Дотти.
– Мы случайно не знакомы? – поинтересовался админ. – Кажется, мы с вами где-то встречались.
– Дерек Вандевеер. – Ван протянул руку.
– Так вы Ван? –вскричал админ, взвившись с кресла. – Тот самый Ван! О, сэр! Такая честь. – До протянутой руки он не дотронулся, а вместо этого припал к ногам программиста, благоговейно омахнув кончиками пальцев его мокасины. – Сэр, я никогда не забуду вашей статьи о маршрутном картировании!
– Это Раджив, – пояснила Дотти, пока админ поднимался с пола. – Его иногда заносит.
Раджив сложил ладони на груди и просиял.
– О, миссис Вандевеер, мне следовало знать, что это он! Ваш знаменитый муж наконец-то посетил нас! Счастлив познакомиться, сэр! Ваша работа над «Гренделем» – о, нам есть что обсудить!
Дотти поморщилась. Она была «докторВандевеер» и ненавидела, когда ее называли «миссис». Ван погладил бороду.
– А… э-э… не подскажете, это не вы случайно «Раджив двадцать три» с форума «Аларм-Консенус»?
– Так точно, сэр, он самый! – вскричал сисадмин, радуясь, что его узнали. А какой вклад вы вносите в работу форума! Я все ваши заметки передаю бангалорской группе разработчиков «Линукс»!
– Выберетесь в этом году на Совтех?
– Конечно, надеюсь на это, сэр.
– Тогда но пивку, приятель, и поболтаем! – Чтобы оттащить Вана от нового знакомца, потребовалось вмешательство Дотти.
Она легко взбежала по лестнице на третий этаж. Ван топотал следом.
– Надеюсь, хмуро глянула она на мужа сверху вниз, – что я тебя умучаю до смерти своими моделями.
– Милая, не обращай внимания на этого парня. – Ван был страшно доволен собой.
Дерек, ты выбрался к нам от силы на двое суток, а сам готов был целый день болтать с этим типом.
– Целуется он похуже тебя, детка.
Ван шлепнул ее по ягодице. Дотти подумала и рассмеялась.
Наверху народу было побольше. Дотти поздоровалась с полудюжиной коллег, но, после того как она выбранила мужа за разговор с Радживом, ей стыдно было болтать о своей работе. Она присела рядом с терминалом.
– Наверное, не стоит показывать «тому самому Вану» мои детские игрушки, но я четыре года работала над этим симулятором шаровых скоплений.
– Милая, твои демки я всегда обожал. Показывай.
– Эти GRAPE-шесть разработаны японцами с кафедры физики для решения проблемы n тел.
– Запускай, солнышко.
– Мы непосредственно внедрили алгоритмы расчета в модель динамики шарового скопления, гладко частила Дотти. – Алгоритмы численного решения задачи известны с шестидесятых, но мы на порядок увеличили n. Эти карточки выдают сотню терафлоп… Остальная часть системы моделирует звёздную эволюцию и массообмен. Да, и модели столкновений. Но если ядро скопления схлопывается, модель столкновений начинает чудить.
Ван молча следил, как по экрану ползёт черно-белая полоса загрузки.
– Пришлось оставить пять или шесть упрощений, – продолжала Дотти, – но мы охватили четырнадцать порядков размера – от диаметра нейтронной звезды до размера самого скопления… О, смотри – поехали!
Ван ошарашенно уставился на экран. Конечно, он видел раньше симуляции шаровых скоплений. Он помнил их ещё с магистратуры – грубые крестики-нолики лениво ползали по равномерно зеленеющему экрану. Модель, которую он видел сейчас, жужжала почище пчелиного роя. В мониторе Дотти горели звезды, миллионы звёзд. Выглядело это почти как фотография с «Хаббла», только живая. Звёзды болтались по баллистическим траекториям, рушились, сталкивались, кружили в орбитальном танго – петляли, целовались, замирали на месте.
Шаровое скопление кипело. Оно разлеталось, точно осиное гнездо. Только компьютеры доказывали, что самоцветная держава светил нестабильна. В телескопе шаровое скопление казалось плотным, точно бейсбольный мяч, но стабильность его была мнимой. Звззды падали к сердцевине и от невыносимой тесноты вылетали, словно из пращи, из родного дома. И мчались в нескончаемый мрак и одиночество межгалактического пространства.
От этого зрелища у Вана на голове волосы вставали дыбом.
«Вот живешьты под боком у такой звезды, – думал он, – живешь себе на тихой, славной планетке. И в дневном небе у тебя полыхают соседние солнца, здоровые, как мячи. А потом, господи ж ты боже мой, пролетаешь мимо одного из них слишком близко, слишком низко. За пару десятков поколений созвездия в небе поплывут, как пластилиновые. Небеса ополчатся на тебя и твой мир, извергнут тебя на скорости в половину световой. И ты, и всё твое племя, безвинная твоя цивилизация отправятся в невыносимую студеную ссылку без возврата».
– Мы называем этот процесс «испарением», – говорила Дотти. – Рано или поздно всем звёздам придется покинуть колыбель скопления. Давай я прогоню для тебя вторую модель – ту, что учитывает приливное действие галактики.
В этот раз несчастное скопление растерзали силы превыше его понятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43