– Я бы с радостью за нее взялся, ответил Ван. – Я на поколение обогнал ребят, которые строили нашу космическую промышленность. У нас есть более эффективные методики компьютерного анализа, и мне хочется думать, что я действительно смог бы починить спутник, если бы у меня были время и деньги. Но никто не хочет, чтобы я его чинил. Все хотят, чтобы я оставил на нем отпечатки пальцев. – Ван пожал плечами. – Я не стану расписываться на ваших документах. Не просите от меня слишком многого.
– Это я понимаю, – ответил Хикок. – Куда бы я ни подался, всюду творится какая-нибудь дрянь, которая началась ещё до моего рождения.
Движения его сделались до странности неловки – от сдерживаемой ярости, быть может. Или от стыда.
– Предположим, я оставлю эту голубую папочку под скамейкой в тренажерном зале.
У Вана глаза вылезли на лоб.
– Бред. Это же секретный документ. Не оставите.
– Я долго моюсь! – рявкнул Хикок. – А вы, мистер компьютерщик, вы у нас большой культурист, да? Увидимся в зале. Может, заставите себя пропустить пару занятий на тренажере.
«Может, да, – подумал Ван, – а может, и нет. Может, он оставит мне папку. А может, и нет». Он спрыгнул на пол.
– Пошли?
ГЛАВА 7
Ранчо «Пайнкрест», штат Колорадо, январь 2002 года
Остаток дня Тони Кэрью провел, наблюдая, как его подружка танцует в сугробах. Анджали метила в Героини Болливуда Номер Один, намереваясь обойти Айшварью Раи, Бипашу Басу и сестер Капур. За это Анджали готова была платить кровью и плотью – а ей было чем расплатиться.
Анджали неслышно пела под пронзительные вопли фонограммы и одновременно кружилась, порхала, покачивала бедрами и исполняла танец живота. Снова и снова, блистательно, великолепно. Дубль за мучительным дублем, в ясный зимний день на высоте девяти тысяч футов.
Индийские кинозрители обожали романтические сцены в горах. Обожали до такой степени, что местная киноиндустрия заездила Швейцарию вконец, и Тони Кэрью пришлось подсовывать им вместо нее горы Колорадо. Аудитория болливудского кино своеобразно относилась к снегу. Для простой индусской деревенщины – для миллиарда человек – снег представлял собою сказочную, мифическую субстанцию вроде кокаина или пыльцы фей. Поэтому индийские актрисы, танцуя в снегу, не надевали ни курток, ни шуб. Играть им приходилось с непокрытой головой, голыми руками и голым животом, в традиционном шифоновом костюмчике, с сияющей улыбкой на губах, на зверском морозе. В промежутках между дублями Анджали отбегала в сторону, чтобы отогреться какао на козьем молоке и подышать кислородом из чёрного респиратора.
Главную мужскую роль исполняла вторая звезда фильма и по совместительству двоюродный брат Анджали – Санджай. Ему, как мужчине, позволялось бродить но сугробам в теплых сапогах, длинных штанах и куртке на пуху. Бомбейский клан актеров, к которому принадлежали оба, уже сотню лет разводил кинозвёзд. В лице Санджая семейство произвело великолепную, здоровую скотину.
В Болливуде актеры были не просто лицедеями – они становились героями. Санджай собирался стать индийским национальным героем двадцать первого века. Без шуток.
Как большинство актерских детей, Санджай начал карьеру в амплуа романтического подростка, но для больших гонораров в расцвете карьеры ему следовало стать звездой крутых индийских боевиков. Поэтому Санджай поступил на военную службу. Он охранял залитые кровью горы Кашмира от мусульманских террористов. Он гонял армейский джип и таскал пулемёт вдоль опасной индо-пакистанской «разделительной полосы». Благодаря этим патриотически-рекламным трюкам он удостоился почтительного и неотрывного внимания индийских кинорепортёров. Самые мудрые брахманы поговаривали уже вполголоса о будущей политической карьере Санджая.
Подходящими для себя политическими лидерами Санджай считал партию «Бхаратья Джаната» – Индийскую народную партию, суровых, крайне правых вояк, возглавлявших с 1998 года правительство страны. А Санджай был их породы киногероем – современным парнем с современными литыми индийскими мускулами, роскошными индийскими костюмами, замечательными индийскими космическими ракетами и ужасно опасными индийскими ядерными бомбами. Кровавые боевики с участием Санджая находили живой отклик в сердцах этих нервозных ура-патриотов. Отец актора, завоевавший огромную популярность ролью Шивы в бесконечном телесериале, теперь избирался в парламент от «Бхаратья Джаната».
Тони всё это знал и весьма беспокоился из-за Санджая. Бурный роман с Анджали уже осветили все болливудские газеты. Болливуд всегда выносил на всеобщее обозрение личную жизнь своих звезд, и чем эксцентричней – тем лучше. Санджай мог переломать Тони обе руки, точно спички. И тем не менее он ни словом не обмолвился о его отношениях со своей кузиной. Тони не был уверен, принимает он сложившуюся неопределённость как данное или об этом просто нельзя говорить вслух. В Индии многое относилось к обеим категориям одновременно.
У Тони после начала этого романа образовалась масса инвестиционных проектов в Бангалоре, аутсорсинг же вообще превратился в основное его занятие. Что от их интрижки получала Анджали, Тони не до конца понимал, но на охоту с Санджаем актриса отправлялась неизменно, на какой бы край света ни приходилось для этого мчаться. На охоте Анджали позволялось обойтись без парчовых сари, без тяжеленных украшений, без грима и камер. Выезд на охоту становился для неё единственно доступным эрзацем свободы.
А ещё Тони был почти уверен, что женская половина семейства поручила Анджали приглядывать за кузеном. Она постоянно следовала за охотником на крупную дичь, чтобы любимец клана не вытворил чего-нибудь по-джеймсдиновски непредсказуемого. Например, не отстрелил себе голову.
Внезапное появление индийских кинозвёзд привело работавших в обсерватории Колорадо индусов в полнейший восторг. Тони нанял для работы здесь бангалорских программистов, прибывших в США по трудовым визам. Большую часть времени они чувствовали себя заброшенными в безлюдных горах. Санджай и Анджали подняли их боевой дух на недосягаемую высоту. Оба актера с видимой радостью ходили на экскурсии вокруг телескопа и позировали на групповых снимках с астрономами. Бомбейские звезды очень серьёзно относились к заокеанским поклонникам.
Когда очередной эпизод был отснят, а бобины с плёнкой – запакованы, съемочная группа отправилась в «Пайнкрест» пострелять лосей. Желающих рассадили по уютным джипам-вездеходам – с нагревателями, горными шинами и стандартным комплектом принадлежностей для богатых туристов. Шофёром и проводником оказался китаец-слуга, откликавшийся на имя Чет, – как все китайцы из прислуги миссис Дефанти, аккуратный и сдержанный до полной невидимости.
Санджай в новенькой черной ковбойской шляпе и безупречно чистой кожаной куртке развалился на переднем пассажирском сиденье. На ранчо «Пайнкрест» ему одолжили чудовищный «винчестер-магнум» 38-го калибра. Санджай то ласково поглаживал винтовку, то прикладывался к серебряной фляге. На «охоте» он всегда напивался, если только не разгонял скуку бесшабашной игрой в покер и похабными песнями на хинди.
Тони и Анджали ехали в том же джипе на заднем сиденье, которое делили с небольшой, но очень неудобной винтовкой.
За ними тащились ещё два больших джипа из усадебного автопарка, под крышу набитые собутыльниками Санджая из съемочной группы и ощетинившиеся стволами. Санджай, как и положено болливудскому актеру, никуда без подтанцовок не выезжал.
Джип вскарабкался на валун, и Анджали бросило на бизнесмена.
– То-они! – пропела она.
Тот расправил складочку на куртке.
– Что, sajaana?
–Тони, ты слишком молчалив. О чём ты задумался?
– Конечно о тебе, maahiyaal.
Ресницы Анджали затрепетали. В свои двадцать три года она давно освоила взгляд великомогольской наложницы, пробуждавший в близрасположенных мужчинах неконтролируемое стремление осыпать красавицу драгоценностями.
– И что же ты думал обо мне, мой милый? Что я тоскую по тебе, когда мы в разлуке? Потому что я так по тебе тоскую, Тони. Утром, днём и ночью.
Она прижала тонкую ладонь к лифчику с расчетливо-бесхитростной искренностью.
Тони раскашлялся от сухого горного воздуха.
– Милая, лапочка, солнышко, terii puuja karuun main to har dam.
Смех Анджали раскатился no салону звоном колокольчиков. Она обожала, когда Тони цитировал песни из её фильмов.
– Ах ты, ты… мальчишка! Замолчи, уааr!
Джип с ревом вырвался на открытое место, в холод и сумерки. Долгая засуха неласково обошлась с горами Колорадо. Снежные склоны впереди, территория федерального заказника, запаршивели широкими черными подпалинами.
–Ваши мелкие горы выглядят так жалко, – промолвил Санджай. – Это не Гималаи.
– Ты совершенно прав, – согласился Тони.
– И твой модный телескоп стоит слишком низко. Ниже, чем большой телескоп в индийских горах.
– М-да, если ты про астрономическую обсерваторию Индии в Ганле.
– На четыреста метров выше твоего.
– На двести, – поправил Тони. – Я мерил.
Санджай развернулся на сиденье, облокотившись о спинку обтянутым замшей локтем. Оленьи глаза его покраснели от высоты и выпивки.
– Это шутка?
– Как тебе угодно.
– Не люблю шуток.
– А я не люблю тебя, – ответил Тони и, выдержав два вдоха паузы, добавил: Ruup aisa suhaana fera chaand bhii hai diiwaana tera.
Джип содрогнулся от хохота. Даже болванчик-водитель Чет фыркнул с облегчением, когда Санджай разразился смехом, вместо того чтобы всадить в кого-нибудь пулю.
– Bindaas,бросил развеселившийся актер кузине.
Анджали восторженно помахала поднятым большим пальчиком жест, лишенный всякого соответствия в западной культуре.
– Yehi haiправильно! – промурлыкала она.
Взревел мотор – машина преодолевала крутой склон. Анджали положила чистенькую ручку на плечо Тони.
– Ты с ним так добр, – прошептала она.
–А с тобой, моя драгоценная?
Анджали покосилась на переднее сиденье. Санджай впал в пьяный ступор. Анджали провела тоненькой ручкой по щеке Тони и осторожно взяла его двумя пальцами за нижнюю губу – её любимая ласка. На Тони она подействовала, как всегда, сногсшибательно. Ему сносило крышу. Его мгновенно, неудержимо, бешено затягивало в головокружительные шафранные бездны Камасутры.
Тони никогда бы не поверил, что такое возможно. В разлуке с Анджали – а он проводил в разлуке с Анджали большую часть времени, опасаясь за свой рассудок, – он сам не мог поверить до конца, что между мужчиной и женщиной может происходить подобное. Но потом она снова оказывалась в его объятиях – и боже ты мой! Не красота ее притягивала Тони, и не потрясающий секс, и даже не нарастающая опасность, что кто-нибудь из разъяренных родственников его пристрелит. Его чаровала причастность к чуду. Анджали Девган была выбрана «Мисс Вселенной» 1999 года. Она была, вероятно, самой прекрасной женщиной на свете.
Чет остановил машину на опушке. Санджай осушил серебряную флягу, застегнул куртку, забросил на плечо «винчестер» и выпрыгнул из джипа. Подтянулись и замерли рядом остальные машины, ломая нависающие сосновые ветки. Следовать за актером и его могучей винтовкой никто особенно не стремился. Похоже было, что несчастные случаи уже имели место.
Индусские киношники не были, в отличие от Санджая, кровожадными убийцами по убеждению. Это были добродушные профессионалы, и в жизни их больше интересовало содержимое багажников, загруженное в расчете на немецких охотников с тевтонской основательностью. Большие непромокаемые палатки, складные столы и стулья, газовые печки, немецкие настольные игры, экологически корректные фонари на генераторах, верёвка, спички, лопатки для выгребных ям, немецкое пиво ящиками…
В багажнике джипа Анджали обнаружила тонкий серебристый плед из космических запасов HACA.
– Какое красивое! – воскликнула она, срывая целлофан.
– Да, милая. Это для космонавтов. Отточенным движением руки Анджали развернула тонкое серебряное полотнище и заученным взмахом обернула вокруг себя. Получилось космическое сари быстрого приготовления. Киношники цинично зааплодировали.
– Тёплое! – воскликнула Анджали. Глаза её сияли.
Не найдя слов, Тони кивнул. На ней плед выглядел космически.
Анджали одарила его призывным взглядом, от которого у Тони плавился даже костный мозг, и уплыла в тень сосен. Серебряная накидка тянулась за ней, безупречно чистые туристские башмаки посверкивали бляшками среди бурелома.
Мучительным усилием воли Тони заставил себя дождаться, покуда Анджали не скроется из виду. Бежать за ней на виду у всей съемочной группы не годилось. Анджали – девочка умная и практичная. Дальше, чем на оклик она уходить в лес не станет.
Тони неубедительно поковырялся с затвором, пока охотники ставили палатку из металлизованного нейлона. Последнее, о чём мечтала съемочная группа, – гоняться за лосями по сугробам Колорадо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43