Дель Арко не стал доказывать. Он делал это уже достаточно долго. У
меня склонность играть у людей на нервах, если со мной достаточно долго
препираются. - Посмотрите, - сказал он. - Вы теперь знаете, что мы
собираемся делать, когда и каким образом. Я сказал все, что мог сказать.
Почему бы вам не убраться куда-то и хорошенько не подумать? Если вы
согласны работать - дайте мне знать до конца недели. В течение десяти дней
вы можете изучать корабль прежде чем мы отправимся на Холстхэммер. Вот и
все. Проще не бывает.
Я резко повернулся на каблуках и вышел из башни во двор. Я думал: это
невозможно сделать. Ни теперь, ни когда-нибудь. Я был уже в Течении
Алькионы и не собирался никогда туда возвращаться. Никогда.
- Ты рассуждаешь, как трус, - бросил мне ветер. - Ты ищешь любую
зацепку для оправдания своего нежелания возвращаться к управлению
кораблем. Два года сидения на скале превратили тебя в маленького мальчика.
Ты потерял свою выдержку, Грейнджер. Ты потерял все.
Я не стал драться с ним в мыслях.
Холодный вечерний воздух ударил меня и застудил мое лицо льдом. Я его
вытер. Мои щеки горели, но несколько глубоких вздохов успокоили меня.
Сердце забилось ровнее.
Слабые мрачные сумерки спускались на верфь. Вышки, казалось,
вырастают в сгущающейся темноте. Очень слабый звук отдаленного звяканья
металла о металл повис в тихом воздухе, разносясь эхом все дальше и
дальше.
Не уверенный в направлении, тем не менее, я пошел.
- Забудь это, - советовал шепот. - Ты всего лишь пешка.
Убирайся к черту, - сказал я.
- Ты думаешь, кто-то собирается преследовать тебя? Девушка, возможно?
Скорее всего, это мелодрама. Какой же ты дурак, если собираешься бросаться
этим временем. Больше мне не нужна твоя помощь. В дальнейшем при всех
разногласиях я твой собственник. Или ты собираешься сменить пластинку?
Играй, я боюсь. Играй, но я не могу принять этого. Почему бы тебе хоть раз
не остаться честным с самим собой. Ты же хочешь этой работы. Тебе она
нужна больше, чем какая-либо другая. Ты боишься не Течения и корабля. Ты
боишься, что не сможешь этого сделать.
Оставь меня одного.
- Я не могу этого сделать. Теперь ты не один и впредь никогда уже
одним не будешь. Ты должен научиться жить со мной, даже вопреки своему
желанию. И несмотря на то, что сделать это теперь труднее, тебе следует
вернуться назад и принять эту работу. Это не увеселительная прогулка, но
тебе не нужно увеселение. Если ты оставишь этот корабль внизу, то с таким
же успехом можешь заползти в нору и умереть. Даже если Течение разобьет
корабль, ты должен быть на нем.
Я не вернулся. Я продолжал бесцельно слоняться. Чужак был совершенно
прав. Это был кавардак, совершенно очевидный. Нет страха глубокого
космоса, нет страха перед Течением, только страх удобного случая.
Существовал шанс, что я не сумею поднять его. Шанс, что я не сумею стать
душой и сердцем "Хохлатого Лебедя". Кавардак.
Я бродил по верфи час, пока окончательно не стемнело. Единственный
свет, который был виден - звездный, и одинокие габаритные огоньки
светились с башен - бледное свечение фальшивой жизни там, где существовала
дряхлость и раздражение. Я вышел наружу, одиноко шагая назад по узким
беспорядочным улочкам припортовой части города. Начало накрапывать, вода
жужжала и грохотала по крышам и проходам. Я держался темных аллей,
подальше от широких улиц, где машины норовили сшибить любого, кто им
подвернется.
Мне хотелось выпить, но не в маленьком захудалом баре, полном
молчания, печали и равнодушия. Я двинулся вперед, в густонаселенный район,
где были большие и шумные ловушки для туристов. Где - даже сейчас -
толпились пассажиры и члены экипажей звездолетов. Где я мог ощутить вкус
прежних времен - дней "Пожирателя Огня" и дней "Джевелин". Времен
Лэпторна. Мертвых времен.
После седьмой рюмки я был хорош и все еще трезв, как скала, когда
началась драка. Она ничем не могла повредить мне. В космопортах всегда
дерутся. Драки - это традиция и слава флота. Большей частью они не
заканчиваются - они своеобразные испарители. Редко случалось, чтобы
кого-то калечили или арестовывали. В барах поэтому использовали небьющийся
инвентарь.
Тем не менее, я подошел посмотреть. В середине помещения очистили
круг. Оттуда сдвинули пару столиков с дюжиной стаканов. Дрались
шестеро-пятеро с одним. Толпа в привычной спортивной манере приветствовала
одиночку, который даже не пытался уклоняться от ударов. Естественно,
бедняга ослаб.
Это был Ротгар.
Первый друг, которого я увидел за два года.
Кто-то швырнул его в моем направлении, я мягко подхватил его за
плечи, и рванул на себя так быстро, что другие не увидели, куда он делся.
Кольцо зевак плотно сомкнулось у нас за спиной, укрыв нас с Ротгаром от
нападавших. Пятеро мужчин близоруко оглядывались, медленно опуская руки,
когда определили, что на них больше никто не нападает. Зная Ротгара, я не
питал и тени сомнения, относительно того, кто был зачинщиком потасовки.
Он извивался и мотал головой, целя мне прямо в лицо. Он не узнал меня
и попробовал ударить. Я ударил его в ответ.
- Ротгар, чертов дурак, - сказал я. - Я - Грейнджер!
- О, сказал он. - Ха. Скольких мы убили?
- Никого.
- Сколько в нокауте?
Я покачал головой и отпустил его.
- Ты растерял свои навыки, - сказал он, - мы могли бы уложить многих.
- Ты сам справился, - сказал я.
- Теперь хотел бы знать, на кой черт нужны друзья? - сказал он. -
Проклятый ублюдок, почему ты не помогал мне?
- Я помог, - сказал я ему. - Я прекратил драку.
- Дьявол.
- Ты распустился, - добавил я.
- Постарел, - издевался он над собой, - они текли слишком быстро, те
дни. Унеслись на максимальной скорости.
Я усадил его в кресло и стал смотреть. Седой, три или четыре дня не
бритый, темноглазый. Среднего роста, но все еще старавшийся выглядеть
больше, чем он был. И ходить больше, и говорить. Его горячий нрав при
комнатной температуре быстро остыл. Он сел, и вовсе не потому, что его
сильно избили. Он был достаточно стар. Он выглядел немного нелепо,
ввязавшись по обыкновению в драку, словно все было шуткой. Нисколько.
- Где ты был последние годы? - спросил я.
- Ты знаешь эту рутину. Подбираешь для себя что-то, а после того, как
устраняешь неполадки, компания принимает какого-то ублюдка. Ты нянчишь
ребенка и выхаживаешь его, а затем они футболят тебя, как мяч, и сплавляют
в архив. Спас несколько кораблей, может быть, разломал один или два. Я уже
забыл, когда это было. Возможно, рассказывал тебе раньше. Теперь они все
боятся меня. Линии не хотят иметь со мной дела, а компании ненавидят мои
выходки.
- Я приземлился, - сказал я.
- Как? Алахак говорил мне, что ты расшибся о чертову скалу. Я видел
его на Ганнибале, и мы долго беседовали. Там у него большое дело. Много
денег и большой шум на Хоре. Он получил хороший корабль - большой. Все еще
зовет его "Гимнией", так же, как и первый корабль. Нехорошо для него -
давать новому дитя имя погибшего корабля. Я сказал ему об этом, но чужаки
не всегда понимают подобные вещи. А Алахак - большой человек с тех времен,
когда я его знал. Он больше не принимает замечаний. Он старик, ты знаешь.
Быть старым - для хормонца это серьезно.
- Знаешь, где сейчас Алахак? - спросил я.
- Там, на карнавале, на Холстхэммере.
- Карнавале?
- Черпание Течения - новый обычай. Все так делают. Множество тупых
придурков вьются вокруг ребят из "Карадок". Все опытные космические волки
полагают, что если это делают мальчики из "Карадок", то они это сделают
лучше. В Алькионе просто столпотворение. Когда я пришел, то услышал, что
пара покойников уже есть. Но никто еще даже не приблизился к искомому
месту.
Алахак в Течении Алькионы? Это показалось мне заслуживающим доверия.
Алахак не идиот и его не пьянил космос. Только старость. Но даже если
настал его час, он не собирался закончить его в Течении.
- Неужели во всей чертовой вселенной не осталось ничего стоящего,
кроме поиска "Потерянной Звезды"? - посетовал я.
- Ничего, о чем бы стоило заботиться, - сказал Ротгар. - Людей ничего
не беспокоит. Времена изменились.
- Я так долго нигде не был, - пробормотал я. Никого это не
беспокоило.
- Эх, - сказал Ротгар, выражая непередаваемое отвращение, - это всего
лишь цирк. Продолжается слишком долго. Время бежит вовсю. Прошел всего
лишь месяц или три. Потом они оставят старую "Потерянную Звезду" навечно.
Не следовало бы называть корабль таким именем. Ни чужакам, держу пари, ни
богачам, или женщинам, никому. Никто не должен называть корабль потерянным
до того времени, как он на самом деле пропадет. Чего же еще ожидать от
него? Если бы все мы отправились искать его, то может быть, он и не
потерялся бы.
Подозрение закралось мне в голову.
- Тебе не представлялся никакой шанс прокатиться из Новой Александрии
на корабле по имени "Хохлатый Лебедь"?
- Верно, - ответил он. - Только Новая Александрия наймет меня по
нынешним временам. Только люди, которые еще верят в мои руки. Все еще
пытаются научить инструкцию летать. Они предложили мне хорошую работу.
- Почерпать Течение, - спокойно сказал я.
- Верно, - согласился он. - ВСЕ так делают.
Сколько человек, объединенных во "все" внесли в Алькионе требуемую
жертву? Или я боюсь? Боюсь, что это будет Ротгар, или Алахак, или 30
рэмродов "Карадок", или Джонни Сокоро, или Ив Лэпторн? Или я боюсь за
себя?
- Судьба, - сказал я, - приберегла это для меня. Она обрекла меня
летать на этом корабле. Я предохранялся, как только мог, от полетов в
сердце Течения, играющего как цыплятами с разрывами и дефектами времени и
всеми другими проявлениями искажений. Везде, где я мог, я избегал встречи
с Течением. Какого черта еще я могу сделать?
- Я забыл тебя, - пожаловался Ротгар.
- Ничего, сказал я. - Не успел я вернуться с могилы Лэпторна, как
Течение пришло за мной. Оно наступает мне на пятки, и я не могу стряхнуть
его, куда бы не направлялся.
Ротгар не стал повторно сетовать. Он решил, что я пьян.
Я откинулся в своем кресле, задумавшись. Связи между дель Арко и Ив
Лэпторн, между Новой Александрией и мною, между моим классом пилота и
кораблем - все это было теперь существенным. Но кто-то имел возможность
побеспокоиться о том, чтобы соткать паутину из этих связей, из которой мне
не вырваться. Новая Александрия, конечно. Компьютер. Хитрые мозги. Они
любили вещи приятные и аккуратные. Им нравилось создавать такие ситуации.
И они их создавали. Только теперь они сверяли свои ответы со скользкими
правилами.
Я всегда любил новоалександрийцев, когда работал на них прежде. Но
теперь меня точило необычное раздражение. И что больше всего, я не верил,
что заслуживаю стольких хлопот.
- Хочешь еще выпить? - спросил Ротгар. - Я плачу.
- Отлично, - сказал я. Он ушел к бару, затем вернулся назад ко мне.
- Ты - пилот "Хохлатого Лебедя"? - спросил он.
- Да, сказал я, соглашаясь со своей судьбой.
Он ухмыльнулся.
- С тобой будет хорошо летать, - сказал он. - Мне нравится пилот,
который знает, что он может сделать с кораблем. За пределами Венца,
говорят, ты - самый лучший. Я тоже всем так говорю. И ты это знаешь.
- Знаю, - сказал я. - То же самое я говорю о тебе. Может быть, мы
говорим о работе, которую не можем выполнить сами.
Он рассмеялся. - Им не следовало бы называть корабль таким именем, -
сказал он. - Но оно не так плохо, как прочие. ЭТО мы переживем.
Затем мы выпили.



9

Джонни разбудил меня на следующее утро, подтянул в сидячее положение
и сунул в руку чашку кофе.
- В чем дело? - захотелось мне знать. - Я не настолько пьян.
- Ив внизу, - сказал он.
Я было застонал, но подумал, что не стоит.
- Что ей нужно? - ровным тоном спросил я.
- Вы не знаете, зачем вы ей понадобились?
- Только не надо... - сказал я.
- А вы когда-нибудь прекратите? - возразил он. Я понял, что он чем-то
обеспокоен.
- Я вчера не очень хорошо себя вел? - догадался я.
- Вы были немного надоедливы, - сказал он.
На этом и закончились мои попытки сделать какие-то возражения и
обсуждать и этот вопрос. Джонни был явно на стороне дель Арко. Это можно
было понять: малыш никогда не был в космосе. Я заглотнул кофе и отдал
чашку обратно.
- Холодный, - заметил я.
С деланной неторопливостью я оделся и спустился вниз. Ив сидела, а
Джонни стоял опираясь на стенку, и жадно глазел на нее.
- Не хотите ли прогуляться? - спросила она.
- Зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26