Он много лет
проработал на строительстве оператором и начальником партии
геологоразведки и был известен одним редким качеством - при любых
обстоятельствах держался в стороне от клик, группировок и прочей
"внутренней политики", составлявшей смысл жизни большинства людей на
строительстве. Его тревожили и раздражали те закулисные игры, с которыми
приходилось сталкиваться, практически на любой должности. Если интрига
была элементарной, Чаб находил ее омерзительной, а нечто более сложное
начисто выбивало его из колеи. Он был достаточно глуп, чтобы его
врожденная порядочность лезла изо всех щелей его поведения. Он понимал,
что полная честность по отношению к начальству и подчиненным достаточно
болезненна для всех заинтересованных сторон, но не мог, да и не хотел
вести себя иначе. Если у Чаба портился зуб, он не вырывал. Если ему не по
делу учинял разнос суперинтендант, то получал полную и четкую
характеристику проблемы, а если ему это не нравилось, что ж, Чаб мог найти
другую работу. И если перетягивание каната между группировками становлюсь
ему поперек города, он прямо так и говорил - и требовал расчет. Или
спускал пары и оставался. Его несколько эгоистическая, но детская реакция
на вещи, мешающие ему работать заслужила ему уважение со стороны
большинства его начальников. И сейчас - как всегда - он точно знал, что
делать. Только - ну как ты будешь выяснять у человека, убил он или нет?
Он быстро нашел прораба - тот подкручивал болты на новом траке
Семерки огромным гаечным ключом.
- Привет, Чаб. Как хорошо, что ты завернул сюда. Давай намотаем кусок
трубки на конец этой штуки и поставим все на место.
Чаб принес трубку, они намотали ее на конец четырехфутового гаечного
ключа и принялись давить так, что пот с них лился градом. Время от времени
Том заглядывал в клиренс бульдозера и что-то там проверял, он сказал, что
все в порядке, они выпрямились и какое-то время стояли там, на солнцепеке,
восстанавливая дыхание.
- Том, - выдохнул Чаб, - ты убил этого пуэрториканца?
Том повернулся так, как будто к его шее прижали зажженную сигарету.
- Видишь ли, - пояснил Чаб, - если ты убил, тебе нельзя руководить
работами.
- Это плохая тема для шуток, - отрезал Том.
- Я не шучу. Так это твоя работа?
- Нет! - Том опустился на бочонок, вытирая лицо платком. - Кто вбил
тебе это в голову?
- Я просто хотел знать. Часть ребят здорово этим обеспокоена.
Том сузил глаза.
- Часть ребята, да? Кажется, я понял. Послушай меня, Чаб. Риверу
убила вот эта штука. - Он показал через плечо на Семерку, которая стояла
рядом, уже почти готовая, оставалось только восстановить покалеченный
режущий край лезвия. - Если ты хочешь сказать, что это я посадил мальчика
на машину, перед тем, как его сбросило, я отвечу - да. В этом смысле я
действительно убил его, и не думай, что я этого не понимаю. Было у меня
предчувствие, что что-то не в порядке, но я не мог сообразить - что именно
и уж во всяком случае не предвидел, что кто-нибудь от этого пострадает.
- Ну так что же произошло?
- А я все еще не знаю, - Том встал. - Я устал продираться через эти
заросли, устал биться головой о стенку и мне плевать, что думают
остальные. Что-то не в порядке с Семеркой, нечто, чего в нее не
встраивали. Это самый лучший бульдозер, какой только есть, но то, что
произошло на площадке, как-то изменило его. А теперь - вперед - думай, что
хочешь, сочини ребятам любую историю по своему вкусу, только не забудь
передать им, что на этой машине работаю только я. Ты понял? Только я.
- Том...
И тут у Тома лопнуло терпение.
- Это все, что я собираюсь сказать по этому поводу! Если кто-нибудь
еще пострадает, пусть это буду я. Ты понял? Чего вам еще надо?
Он ушел, все еще кипя. Чаб растерянно смотрел ему вслед, потом вынул
изо рта сигарету и тут только понял, что перекусил ее пополам - вторая
половина была во рту. Он сплюнул и покачал головой.
- Ну как она, Пиби?
Пиблз поднял глаза от сварочного агрегата.
- Привет, Чаб. Через двадцать минут будет готова. - Он прикинул
расстояние между сварочной машиной и большим бульдозером. - Мне нужно было
взять сорокафутовый кабель, - сказал он, глядя на хвосты проводов
свисающие со специальных крюков на задней стороне сварщика. - Неохота
подгонять сюда еще одну машину, чтобы двигать сварщика, и еще больше
неохота трогать с места Семерку. - Он отсоединил верхний кабель и
отшвырнул его, и пошел к бульдозеру, наматывая на руку нижний кабель. Он
уже выбрал и ухватился за нижний зажим - стоя в восьми футах от машины.
Левой рукой он натянул кабель, а правой зацепился за верхний край лезвия,
собираясь прикрепить зажим.
Чаб наблюдал за ним, пожевывая свою сигару и почти неосознанно щелкая
чем-то на пульте дугового сварщика. Он нажал на кнопку включения, и
шестицилиндровый мотор ответил мягким урчанием. Он лениво подвигал рычажки
выбора способа сварки, потом задел переключатель дугового генератора...
Тонкий, сияющий, бело-голубой луч энергии сорвался с лежавшей на
земле головки аппарата и мгновенно пятьдесят футов, отделявших сварщика от
Пиблза, который только коснулся лезвия бульдозера. На мгновение и плечи
механика окружил фиолетовый нимб, потом Пиблз согнулся и упал. Щелкнул
рычаг, прерывающий работу сварщика, но поздно. Без звука, на неработающем
моторе Семерка откатилась назад и остановилась, ударившись о стоящий рядом
каток.
Чаб потерял сигару, но не замечал этого, он стоял, вцепившись зубами
в собственный правый кулак - прокусил руку чуть не до кости. Его глаза
вылезли из орбит, он дрожал, был вне себя от страха. Потому что старик
Пиблз был мертв. Сгорел.
Они похоронили его рядом с Риверой. После похорон не было особых
разговоров - старик был куда ближе всем им, чем они думали раньше, Харрис
впервые в своей развеселой беспечной жизни был строг и серьезен, а походка
Келли, казалось, потеряла часть своей легкости. Час за часом Деннис
пытался заговорить, останавливался, закусывал губу - пока она не распухла
и не начала кровоточить. Это не задело только Эла Новелза, ну да чего,
собственно ждать, от человека, у которого мозгов меньше, чем у цыпленка.
Чаб Хортон провел несколько неприятных часов, но, пожалуй, раньше всех
стал самим собой. А в Томе Джегере бурлила черная, яростная ненависть к
тому непонятному, неощутимому, что поразило его лагерь.
И все они продолжали работать, ибо больше делать было нечего. Лопата
тянула свой бесконечный ритм - взмах - удар, взмах - выброс, самосвалы
метались между площадкой и жалкими останками того, что раньше было
болотом. С верхней части поля уже срезали дерн. Чаб и Том промерили
местность и Деннис начал кропотливую работу по идеальному выравниванию
земли. Харрис на втором катке наводил окончательный блеск. Уже начала
вырисовываться взлетная полоса и проезд для такси. Так прошло три дня.
Ужас, навалившийся после смерти Пиблза, уже выветрился настолько, что они
могли говорить о нем, только эти разговоры мало кому помогали. Том держал
все под контролем, время от времени сменял Келли на лопате, чтобы дать ему
отдохнуть, или работал на катке, или гонял на самосвале. Его рука заживала
медленно, но чисто, и он работал, несмотря на боль, казалось, даже получал
от этого какое-то извращенное удовольствие. Все операторы следили за
своими машинами со вниманием матери, нянчащей первенца, любая поломка была
теперь гибельной для машины. Теперь, когда они потеряли механика.
Единственная уступка, которую Том позволил себе сделать по случаю
смерти Пиблза, заключалась в том, что однажды он загнал в угол Келли и
расспросил его о сварщике. Часть довольно пестрой жизни Келли прошла в
техническом колледже, где он изучал женщин и электрические приборы. Он
знал довольно много о первых и достаточно мало о вторых и был выведен
оттуда за ухо. Поэтому был шанс, что он может что-нибудь знать про
ошалевшую вольтову дугу. Вот Том и спросил.
Келли снял свои рабочие перчатки с большими раструбами и пришиб
зазевавшуюся муху.
- Что это была за дуга? Слушай, почем я знаю? Ты когда-нибудь слышал,
чтобы сварочный аппарат откалывал такие номера?
- Не слышал. Да и вообще - у сварщика и энергии такой взяться
неоткуда. Я раз видел парня, который получил полную порцию от
400-амперного сварщика. Его стукнуло так, что он на землю сел. Но ничего
серьезного с ним не случилось.
- Людей убивают не амперы, - сказал Келли, - вольты. Вольт - это
напряжение потока электричества, ну ты знаешь. Возьми объем воды и измеряй
его в амперах. Если я плесну его тебе в лицо, тебе не повредит. Если я
пущу ее из крана, ты почувствуешь. А если я брызну на тебя той же водой,
но из узкой трубки и под давлением в дюжину сотен фунтов, потечет кровь.
Вот только генератор сварочного агрегата не может давать такое напряжение.
Я не знаю, что там у него замкнуло и не представляю, что могло дать такой
эффект.
- Из того, что рассказал Чаб, я понял, что он возился с рабочим
селектором. Я не думаю, что после всего этого к сварщику кто-то подходил.
Так вот: аппарат был поставлен на малую мощность, а контроль едва
показывал половину допустимого напряжения. Всего этого недостаточно даже
для того, чтобы человека вообще стукнуло током, и уж точно не хватит,
чтобы убить Пиблза и отшвырнуть на тридцать футов незаведенный бульдозер.
- Ну да, и еще подпрыгнуть на пятьдесят футов вверх, - сказал Келли.
- Чтобы запустить такую дугу, нужно несколько тысяч вольт.
- А может быть, тут замешана Семерка? Я имею в виду... предположим,
что дуга вырвалась, что ее тянуло? Ты знаешь, бульдозер был весь горячий
даже четыре часа спустя.
Келли покачал головой.
- Никогда о таком не слушал. Послушай, мы обозначаем направления
движения тока плюсом или минусом, просто чтобы ориентироваться. И
поскольку теория не работает, мы говорим, что ток течет от минуса к плюсу.
В одном электроде не может быть больше позитивного напряжения, чем есть
негативного в другом, понятно?
- То есть, может возникнуть какая-то невероятная ситуация; при
которой образуется позитивное поле - переросток? Я хочу сказать: нечто
высосет за один присест всю позитивную энергию и пропустит ее под большим
давлением - ну как ту воду через трубочку?
- Нет, Том. Такая штука не сработает. Пока, по крайней мере,
насколько мне известно. Я не знаю - в статическом электричестве есть вещи,
которых никто не понимает. Но ясно одно, то, что случилось, произойти не
могло, и уж точно не могло убить старину Пиблза. И ты знаешь, что на это
ответить.
Том поднял взгляд и посмотрел на два больших холмика. Горечь и ярость
кипели в нем, он повернулся и пошел, не сказав ни слова. И подойдя к
сварщику, увидел, что Дэйзи Этта уже нет.
Эл Новелз и Харрис стояли вместе рядом с охладителем.
- Плохо, - сказал Харрис.
- В жизни такого не видел, - ответил Эл. - Старина Том пронесся из
мастерской прямо черный от злости. "Где Семерка?" "Куда вы дели Семерку?"
Я даже не знал, что он такой бывает.
- Ее Деннис угнал?
- Да, конечно.
- Он тут кружил возле меня недавно, ну, Деннис, - сказал Харрис. -
Чаб передал ему, что Том приказал всем и близко не подходить к этой
машине. И Деннис был злой как мокрая курица. Сказал, что Том слишком
далеко заходит. Что, наверное, есть в Семерке нечто такое, что Том не
желает нам показывать. Что-то доказывающее его вину. Деннис был готов
открыто обвинить Тома в убийстве мальчика.
- А ты думаешь, он не при чем?
Харрис покачал головой.
- Я слишком хорошо знаю Тома, чтобы поверить в это. Если он не хочет
говорить, что там на самом деле произошло, значит у него есть причины. А
зачем Денис взял бульдозер?
- Да повредил свой каток. Вернулся, чтоб взять на время другую
машину, самосвал там... Ну видит, стоит Семерка, чистенькая, готовая.
Стоял там, смотрел, проклинал Тома на все катушки. Сказал, что ему
осточертело ездить тут на всяких развалинах, когда есть такая классная
машина. Я сказал ему, что Том ошалеет от злости, когда узнает. Так он мне
еще про Тома наговорил.
- Не думал, что у него хватит пороху угнать бульдозер.
- Так он сам себя до горячки заговорил.
Они развернулись и увидели, что к ним, задыхаясь, бежит Чаб Хортон.
- А что случилось? - спросил Харрис, поднимаясь на ноги.
- Минуту назад мимо меня пронесся Том, злой как собака, он гнал к
болоту. Я его спросил, в чем дело, а он проревел, что Деннис взял Семерку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12