Несмотря на ранний час, и именно поэтому рассчитывая на удачу, он решил навестить Мамедова. Он вспомнил, что обещал Катеньке сегодня прийти в Сад Мираба.
На ходу Сергей вытащил сигарету и, сильно затянувшись, прикурил. Как-то один из его приятелей на Уране смастерил маленькую зажигалку и уверял, что самоприкуривающиеся сигареты не доставляют того удовольствия, которое получаешь от процесса включения зажигалки и поднесения язычка пламени к сигарете. Ерунда, конечно, а впрочем, что не ерунда?
Волков докурил сигарету и машинально принялся за следующую. Его вдруг стало раздражать топтанье на месте. Не буквальное, — он шагал по улице с удовольствием, — а забуксовавший процесс расследования. Он здесь практически уже несколько месяцев, объективно — около недели (включая и первые дни после Урана), а так ничего выяснить и не смог. Несколько драк, едва не проломленный собственный череп — вот и весь актив расследования. Если дело пойдет таким образом, Николай, может случиться, не будет отомщен. Сергей вновь начинал злиться.
Наконец он увидел то, что искал, — телепортационную кабину, одну из многих, которые обычно встречались на каждом шагу. Мембрана по контуру двери исчезла, стоило приблизиться. Сергей вошел, одновременно поворачивая голову на чей-то крик.
Невдалеке остановилась голубая машина, из которой выскочил какой-то круглый толстячок и с криком катился к нему, уже на ходу строя умоляющие гримасы, сигнализирующие о крайнем дефиците времени. Видимо, этому незнакомцу срочно понадобилась именно эта кабина. Волков терпеть не мог таких вот торопливых, но, подумав, что разбирательство со Справочной, куда он прежде всего хотел обратиться, может затянуться, решил пропустить толстяка. И шагнул ему навстречу, уступая кабину.
Толстяк как раз подбегал, вытянув вперед руку, из которой вдруг что-то брызнуло ему в лицо. Свет разом померк…
Глава 8. СТРАСТИ МАГИЧЕСКОГО КВАРТАЛА
Сознание вернулось к Сергею вместе со светом в глазах и дикой головной болью. Все ЭТО вместе, а также чьи-то голоса вплетались в жестокую вязь, в которой преобладала боль. Он лежал на твердом каменном полу, руки-ноги его были стянуты проволокой-удавкой. Пахло сыростью и жженым пластиком.
Чьи-то голоса позади него говорили о Сергее:
— Что теперь с ним делать, хозяин?
— Вот уже не думал, что он такой тяжелый.
— Зачем мы вообще с ним носимся? Надо было на месте удавить.
Первый голос разразился потоком проклятий:
— Оба заткнитесь, я с хозяином говорю, — и продолжил: — Хозяин! Ребята никак не придут в себя. Эта скотина не желала успокаиваться, как все, слишком здоровым оказался…
Рядом кто-то тихо продолжал бубнить:
— Кто-нибудь мне заплатит за это!.. Кто сказал, что работы на пять минут, только довести. Он мне так ногой лягнул!
— Не ной! Парень десять лет провел на Уране.
— Ну и что с того? От «мака» все отключаются мгновенно. А этот, видите ли, не хочет…
— Да заткнетесь вы! — прикрикнул первый. — Я весь внимание, хозяин!
Те двое заговорили еще тише:
— Я помню, был у меня друг, так он с детства что только не ел… Веришь, мы на спор какими только ядами его не травили, так что ты думаешь? До сих пор жив!
— Организм привыкает…
Тот, что говорил с хозяином, возмущенно закричал:
— Зачем тогда сюда тащили? Могли бы и в кабине!.. Хорошо, хозяин, — продолжал он уже тише. — Я понимаю, что не сразу… Понял, хотя бы несколько часов, понял… Все.
Над Сергеем, загородив строчки ламп на потолке, возник темный силуэт — зрение к Волкову все еще полностью не вернулось.
— А он глазами лупает. Очнулся, подонок. Сергей немедленно ощутил удар по зубам.
— Вставай, шакал!
Волков медленно, стараясь не делать резких движений, поднялся. Проволока-удавка — подлейшая вещь — стоит резко шевельнуться, и узлы стягиваются еще сильнее, когда и без того уже почти невыносимо, становится очень тяжело.
Сергей пошатнулся, и его поддержали под руки. Вместе с тремя типами Волков находился в помещении, большая часть которого была огорожена низеньким заборчиком. За оградой пылал ярко-красный квадрат четыре на четыре метра.
Был здесь толстячок, который его подловил у кабины. Рядом стоял какой-то долговязый и еще один, ростом с Сергея, но весь какой-то налитый силой — что было заметно и сквозь одежду.
«Допрыгался, — обругал он сам себя. — Создатель, так-перетак. Эти трое привезли тебя сюда не лясы точить». Судя по репликам из беседы с неким хозяином, Сергея предполагалось удавить. Или отправить на небеса каким-нибудь другим способом. А он не мог толком пошевелиться, ибо проволока была способна просто перерезать ему запястья и лодыжки.
И все-таки где-то в глубине сознания теплилась — не надежда, смутное удивление — он, Бог-Творец этой Вселенной, как уверял его Мозг планетоида, и вот трое каких-то недоношенных ублюдков грозятся сделать с ним все, что им ни захочется. И если они это смогут, то в чем и зачем все это могущество?.. Чем он отличается от обычного человека? Или существует еще что-то, что ему предстоит узнать?
Было во всем этом нечто глупое, подлое и одновременно жалкое.
Молодой и могучий шевельнул каменной челюстью и произнес:
— Эта падаль еще о чем-то размышляет.
Потом так врезал Сергею по ребрам, что тот вновь рухнул на пол, отчего удавки врезались в кости рук и ног с болью почти невыносимой.
— Подожди, Петруха! — сказал маленький и толстенький, судя по голосу, это он только что говорил с неведомым хозяином, следовательно, именно он и был здесь за главного. — Подожди, нам надо его довести до кондиции.
Волкова вновь подняли и подтащили к алому квадрату, оказавшемуся аккуратно подстриженной травой.
Кроме травы было тут еще что-то…
— Узнаешь? — Толстячок ткнул пальцем в сторону газона. — Напряги память. Хозяин говорил, что сразу узнаешь.
Сергей узнал, что толстяк понял это по его лицу. Он узнал и сразу понял, что они для него приготовили.
А толстячок, засмеявшись, уже прыскал ему в лицо той же дряни, которая вновь погасила свет, сознание… и тот ужас, которым Волков был объят…
Как и первый раз, Сергей приходил в себя этапами, последним вернулось зрение. Сейчас он лежал на том же каменном полу, а все трое наемников склонились над ним, словно вопросительные знаки, получившие право на человеческое существование. Он лежал вплотную к ажурному металлическому заборчику, сквозь который пламенела… Сергей дернулся, вспомнив все. С острой стеклянной и безнадежной болью лопались тонкие, едва ощутимые усики, уже успевшие проникнуть в его плоть.
Как же все было безнадежно!
Сергей порылся в памяти, надеясь отыскать соломинку — призрак надежды на спасение, с которой можно было вместе хотя бы плыть к концу — все равно в конечном итоге ему уже ничто не могло помочь.
Кровавая дрянь, выведенная на одной из планет Лиры, водилась и у них на Уране. Явно искусственного происхождения, судя по изощренности своего бытия. Впрочем, природа иной раз допускает ситуации, не снившиеся иным мудрецам.
Внешне безобидная, беззащитная, мягкая и приятная на ощупь трава обладала странной притягательностью для любого, достаточно высокоорганизованного существа. Привлекательность эта имела психическую природу — происходило телепатическое воздействие на будущую жертву. Стоило какому-нибудь живому организму прилечь отдохнуть подле этого кровавого монстра, как щупы-отростки внедрялись в нервную систему жертвы, прочно и навсегда соединяя со своим организмом в одно целое. И не важно, что телесный контакт потом нарушался — жертва расплачивалась за симбиоз постоянно и всем своим организмом — едва самой ничтожной травинке этого газона наносился вред, болевые сигналы пронзали всю нервную систему нового собрата, который, во избежание повторения, жизнь свою клал на алтарь спокойствия и благоденствия алого хозяина.
В общем, пока Сергей был без сознания, ублюдки подтащили его к траве, а та уже сделала свое дело — теперь он обречен навсегда быть рабом растения.
С подлой садистской ухмылкой толстячок, не отрывая жадных глаз от лица Сергея, протянул пухлую ладошку сквозь узоры решетки и… Ах! какой же острый всплеск боли пронзил его!.. еще раз!.. Сквозь миганье светотеней в глазах, Волков замечал восторг на лицах…
Его подняли, и наконец он смог стоять, обнаружив, что проволока с рук и ног снята…
Толстячок вдруг, торопливо пыхтя, отбежал за газон, длинный бандит отошел в сторону и уселся в кресло, закурив сигарету. А перед Сергеем стоял раздутый от мышц Петруха и ухмылялся… Затем Петруха быстрым движением содрал с себя рубашку, обнажив вместо кожи металлическую броню. Это был киборг, существо, редко встречаемое на цивилизованных планетах, но изредка, по взаимному согласию, создаваемое из каких-нибудь человеческих отбросов ради неких конкретных задач на пограничных планетах. С психикой такого монстра, как правило, что-то было не в порядке, что-то всегда шло вкривь и вкось…
Киборг ударил Волкова сильно, точно и прямо. Словно всадил в живот рельс. Сергей, перестав дышать, катался по полу, пока новый удар ногой не отбросил его, как куклу. После этого началось методическое и долгое избиение. Некоторое время его гоняли и перекатывали, словно мяч, пока малой человеческой части полуробота не захотелось передохнуть.
Стоя на коленях с бессильно опущенной головой Волков видел ступни Петрухи и, схватив его за лодыжки, совершенно автоматически дернул их. Киборг, словно взрывом оторванный от пола, тяжко грохнулся головой и плечами. Волков навалился на него, изо всех сил откручивая голову с шейного отдела его псевдопозвоночника.
Сделать это он не успел.
Через мгновение он вновь корчился, пораженный волной чистой огненной боли, окатившей его всего, словно лавовый поток. Боль была такой совершенной, такой кристально ясной, что отблесками своего сознания, фиксирующего даже катавшегося, словно кот по газону, толстяка, Сергей путался в определениях: боль? наслаждение? ад?..
Несколько поврежденный киборг вновь поставил Волкова на ноги и попытался ударить. Сергей на этот раз увернулся, схватил его под мышки и перебросил через бедро.
Все повторилось — Сергей ощутил сыпавшиеся на него удары, которыми ретивый длинный помощник решил поучаствовать в совершаемой пытке. И тут сомнения стали зарождаться в пламенеющей болью голове Сергея.
Он помнил: они на Уране не раз наблюдали фанатичную готовность захваченных травой зомби не щадя жизни и сил нести охрану своего растительного хозяина, дабы ни одна жалкая былинка не могла быть повреждена. Охрана осуществлялась как с воздуха птицами и другими летающими тварями, так и на суше всеми бегающими и прыгающими организмами. Если погибала трава — Сергей с товарищами как-то бросили на нее напалмовую гранату, — все помощники погибали. То есть повреждения хозяина для подобных Сергею пленников было физически и психически непереносимо ни при каких обстоятельствах: жертвы слепли, глохли и умирали.
Сергей же, даже взорванный изнутри болью, мог видеть катавшегося по траве толстяка. Мог слышать его повизгивания и даже ухитрился, лягнув по колену, вновь сбить с ног киборга…
Шатаясь, Волков поднимался вместе с роботом, которого даже в своем полубеспамятстве достаточно сильно повредил. Волков быстрее машины нашел в себе силы сопротивляться. Откинув коротким ударом в челюсть длинного бандита, он обрушил град ударов на своего основного противника, все время ощущая сжигавший его изнутри пламень, который — он уже знал это — должен вот-вот его испепелить и уничтожить!..
Но концовка оттягивалась, и толстяк на то и был здесь главарем, что обладал более быстрым умом, который помог ему понять скорее Сергея, занятого дракой, что все происходит не так, как должно… Толстяк уже мчался к неприметной двери, когда Волков, бросив изломанного киборга, а вслед за этим ударом в нос отключив длинного убийцу, бежал за ним. И догнал бы, ежели бы тот не остановился сам…
Толстяк, не глядя на пленника, бросил что-то маленькое, словно камешек, и теперь следил за полетом непонятного предмета, не обращая внимания на окружающее. В том числе на Сергея. Что-то непонятное упало на огороженный газон, и ослепительная вспышка третий раз за эти полдня лишила Сергея сознания.
На этот раз все пошло бодрее — не было остаточного наркотического дурмана, а главное — приливное цунами нестерпимой нервной боли, отхлынув, бесследно исчезло.
Толстяка не было. Приоткрытая дверь, молчаливо извещавшая о побеге. Причем только одного бандита — сила взрыва была достаточно велика, чтобы уничтожить маленькое поле со страшным растительным мутантом, киборга, у которого словно консервным ножом была вскрыта жестяная грудь, и человека, который уже никогда не сможет вознести так высоко свою голову, которую оторвало взрывом.
Однако цель побоища достигнута не была, о чем толстяк, скорее всего, так и не узнал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
На ходу Сергей вытащил сигарету и, сильно затянувшись, прикурил. Как-то один из его приятелей на Уране смастерил маленькую зажигалку и уверял, что самоприкуривающиеся сигареты не доставляют того удовольствия, которое получаешь от процесса включения зажигалки и поднесения язычка пламени к сигарете. Ерунда, конечно, а впрочем, что не ерунда?
Волков докурил сигарету и машинально принялся за следующую. Его вдруг стало раздражать топтанье на месте. Не буквальное, — он шагал по улице с удовольствием, — а забуксовавший процесс расследования. Он здесь практически уже несколько месяцев, объективно — около недели (включая и первые дни после Урана), а так ничего выяснить и не смог. Несколько драк, едва не проломленный собственный череп — вот и весь актив расследования. Если дело пойдет таким образом, Николай, может случиться, не будет отомщен. Сергей вновь начинал злиться.
Наконец он увидел то, что искал, — телепортационную кабину, одну из многих, которые обычно встречались на каждом шагу. Мембрана по контуру двери исчезла, стоило приблизиться. Сергей вошел, одновременно поворачивая голову на чей-то крик.
Невдалеке остановилась голубая машина, из которой выскочил какой-то круглый толстячок и с криком катился к нему, уже на ходу строя умоляющие гримасы, сигнализирующие о крайнем дефиците времени. Видимо, этому незнакомцу срочно понадобилась именно эта кабина. Волков терпеть не мог таких вот торопливых, но, подумав, что разбирательство со Справочной, куда он прежде всего хотел обратиться, может затянуться, решил пропустить толстяка. И шагнул ему навстречу, уступая кабину.
Толстяк как раз подбегал, вытянув вперед руку, из которой вдруг что-то брызнуло ему в лицо. Свет разом померк…
Глава 8. СТРАСТИ МАГИЧЕСКОГО КВАРТАЛА
Сознание вернулось к Сергею вместе со светом в глазах и дикой головной болью. Все ЭТО вместе, а также чьи-то голоса вплетались в жестокую вязь, в которой преобладала боль. Он лежал на твердом каменном полу, руки-ноги его были стянуты проволокой-удавкой. Пахло сыростью и жженым пластиком.
Чьи-то голоса позади него говорили о Сергее:
— Что теперь с ним делать, хозяин?
— Вот уже не думал, что он такой тяжелый.
— Зачем мы вообще с ним носимся? Надо было на месте удавить.
Первый голос разразился потоком проклятий:
— Оба заткнитесь, я с хозяином говорю, — и продолжил: — Хозяин! Ребята никак не придут в себя. Эта скотина не желала успокаиваться, как все, слишком здоровым оказался…
Рядом кто-то тихо продолжал бубнить:
— Кто-нибудь мне заплатит за это!.. Кто сказал, что работы на пять минут, только довести. Он мне так ногой лягнул!
— Не ной! Парень десять лет провел на Уране.
— Ну и что с того? От «мака» все отключаются мгновенно. А этот, видите ли, не хочет…
— Да заткнетесь вы! — прикрикнул первый. — Я весь внимание, хозяин!
Те двое заговорили еще тише:
— Я помню, был у меня друг, так он с детства что только не ел… Веришь, мы на спор какими только ядами его не травили, так что ты думаешь? До сих пор жив!
— Организм привыкает…
Тот, что говорил с хозяином, возмущенно закричал:
— Зачем тогда сюда тащили? Могли бы и в кабине!.. Хорошо, хозяин, — продолжал он уже тише. — Я понимаю, что не сразу… Понял, хотя бы несколько часов, понял… Все.
Над Сергеем, загородив строчки ламп на потолке, возник темный силуэт — зрение к Волкову все еще полностью не вернулось.
— А он глазами лупает. Очнулся, подонок. Сергей немедленно ощутил удар по зубам.
— Вставай, шакал!
Волков медленно, стараясь не делать резких движений, поднялся. Проволока-удавка — подлейшая вещь — стоит резко шевельнуться, и узлы стягиваются еще сильнее, когда и без того уже почти невыносимо, становится очень тяжело.
Сергей пошатнулся, и его поддержали под руки. Вместе с тремя типами Волков находился в помещении, большая часть которого была огорожена низеньким заборчиком. За оградой пылал ярко-красный квадрат четыре на четыре метра.
Был здесь толстячок, который его подловил у кабины. Рядом стоял какой-то долговязый и еще один, ростом с Сергея, но весь какой-то налитый силой — что было заметно и сквозь одежду.
«Допрыгался, — обругал он сам себя. — Создатель, так-перетак. Эти трое привезли тебя сюда не лясы точить». Судя по репликам из беседы с неким хозяином, Сергея предполагалось удавить. Или отправить на небеса каким-нибудь другим способом. А он не мог толком пошевелиться, ибо проволока была способна просто перерезать ему запястья и лодыжки.
И все-таки где-то в глубине сознания теплилась — не надежда, смутное удивление — он, Бог-Творец этой Вселенной, как уверял его Мозг планетоида, и вот трое каких-то недоношенных ублюдков грозятся сделать с ним все, что им ни захочется. И если они это смогут, то в чем и зачем все это могущество?.. Чем он отличается от обычного человека? Или существует еще что-то, что ему предстоит узнать?
Было во всем этом нечто глупое, подлое и одновременно жалкое.
Молодой и могучий шевельнул каменной челюстью и произнес:
— Эта падаль еще о чем-то размышляет.
Потом так врезал Сергею по ребрам, что тот вновь рухнул на пол, отчего удавки врезались в кости рук и ног с болью почти невыносимой.
— Подожди, Петруха! — сказал маленький и толстенький, судя по голосу, это он только что говорил с неведомым хозяином, следовательно, именно он и был здесь за главного. — Подожди, нам надо его довести до кондиции.
Волкова вновь подняли и подтащили к алому квадрату, оказавшемуся аккуратно подстриженной травой.
Кроме травы было тут еще что-то…
— Узнаешь? — Толстячок ткнул пальцем в сторону газона. — Напряги память. Хозяин говорил, что сразу узнаешь.
Сергей узнал, что толстяк понял это по его лицу. Он узнал и сразу понял, что они для него приготовили.
А толстячок, засмеявшись, уже прыскал ему в лицо той же дряни, которая вновь погасила свет, сознание… и тот ужас, которым Волков был объят…
Как и первый раз, Сергей приходил в себя этапами, последним вернулось зрение. Сейчас он лежал на том же каменном полу, а все трое наемников склонились над ним, словно вопросительные знаки, получившие право на человеческое существование. Он лежал вплотную к ажурному металлическому заборчику, сквозь который пламенела… Сергей дернулся, вспомнив все. С острой стеклянной и безнадежной болью лопались тонкие, едва ощутимые усики, уже успевшие проникнуть в его плоть.
Как же все было безнадежно!
Сергей порылся в памяти, надеясь отыскать соломинку — призрак надежды на спасение, с которой можно было вместе хотя бы плыть к концу — все равно в конечном итоге ему уже ничто не могло помочь.
Кровавая дрянь, выведенная на одной из планет Лиры, водилась и у них на Уране. Явно искусственного происхождения, судя по изощренности своего бытия. Впрочем, природа иной раз допускает ситуации, не снившиеся иным мудрецам.
Внешне безобидная, беззащитная, мягкая и приятная на ощупь трава обладала странной притягательностью для любого, достаточно высокоорганизованного существа. Привлекательность эта имела психическую природу — происходило телепатическое воздействие на будущую жертву. Стоило какому-нибудь живому организму прилечь отдохнуть подле этого кровавого монстра, как щупы-отростки внедрялись в нервную систему жертвы, прочно и навсегда соединяя со своим организмом в одно целое. И не важно, что телесный контакт потом нарушался — жертва расплачивалась за симбиоз постоянно и всем своим организмом — едва самой ничтожной травинке этого газона наносился вред, болевые сигналы пронзали всю нервную систему нового собрата, который, во избежание повторения, жизнь свою клал на алтарь спокойствия и благоденствия алого хозяина.
В общем, пока Сергей был без сознания, ублюдки подтащили его к траве, а та уже сделала свое дело — теперь он обречен навсегда быть рабом растения.
С подлой садистской ухмылкой толстячок, не отрывая жадных глаз от лица Сергея, протянул пухлую ладошку сквозь узоры решетки и… Ах! какой же острый всплеск боли пронзил его!.. еще раз!.. Сквозь миганье светотеней в глазах, Волков замечал восторг на лицах…
Его подняли, и наконец он смог стоять, обнаружив, что проволока с рук и ног снята…
Толстячок вдруг, торопливо пыхтя, отбежал за газон, длинный бандит отошел в сторону и уселся в кресло, закурив сигарету. А перед Сергеем стоял раздутый от мышц Петруха и ухмылялся… Затем Петруха быстрым движением содрал с себя рубашку, обнажив вместо кожи металлическую броню. Это был киборг, существо, редко встречаемое на цивилизованных планетах, но изредка, по взаимному согласию, создаваемое из каких-нибудь человеческих отбросов ради неких конкретных задач на пограничных планетах. С психикой такого монстра, как правило, что-то было не в порядке, что-то всегда шло вкривь и вкось…
Киборг ударил Волкова сильно, точно и прямо. Словно всадил в живот рельс. Сергей, перестав дышать, катался по полу, пока новый удар ногой не отбросил его, как куклу. После этого началось методическое и долгое избиение. Некоторое время его гоняли и перекатывали, словно мяч, пока малой человеческой части полуробота не захотелось передохнуть.
Стоя на коленях с бессильно опущенной головой Волков видел ступни Петрухи и, схватив его за лодыжки, совершенно автоматически дернул их. Киборг, словно взрывом оторванный от пола, тяжко грохнулся головой и плечами. Волков навалился на него, изо всех сил откручивая голову с шейного отдела его псевдопозвоночника.
Сделать это он не успел.
Через мгновение он вновь корчился, пораженный волной чистой огненной боли, окатившей его всего, словно лавовый поток. Боль была такой совершенной, такой кристально ясной, что отблесками своего сознания, фиксирующего даже катавшегося, словно кот по газону, толстяка, Сергей путался в определениях: боль? наслаждение? ад?..
Несколько поврежденный киборг вновь поставил Волкова на ноги и попытался ударить. Сергей на этот раз увернулся, схватил его под мышки и перебросил через бедро.
Все повторилось — Сергей ощутил сыпавшиеся на него удары, которыми ретивый длинный помощник решил поучаствовать в совершаемой пытке. И тут сомнения стали зарождаться в пламенеющей болью голове Сергея.
Он помнил: они на Уране не раз наблюдали фанатичную готовность захваченных травой зомби не щадя жизни и сил нести охрану своего растительного хозяина, дабы ни одна жалкая былинка не могла быть повреждена. Охрана осуществлялась как с воздуха птицами и другими летающими тварями, так и на суше всеми бегающими и прыгающими организмами. Если погибала трава — Сергей с товарищами как-то бросили на нее напалмовую гранату, — все помощники погибали. То есть повреждения хозяина для подобных Сергею пленников было физически и психически непереносимо ни при каких обстоятельствах: жертвы слепли, глохли и умирали.
Сергей же, даже взорванный изнутри болью, мог видеть катавшегося по траве толстяка. Мог слышать его повизгивания и даже ухитрился, лягнув по колену, вновь сбить с ног киборга…
Шатаясь, Волков поднимался вместе с роботом, которого даже в своем полубеспамятстве достаточно сильно повредил. Волков быстрее машины нашел в себе силы сопротивляться. Откинув коротким ударом в челюсть длинного бандита, он обрушил град ударов на своего основного противника, все время ощущая сжигавший его изнутри пламень, который — он уже знал это — должен вот-вот его испепелить и уничтожить!..
Но концовка оттягивалась, и толстяк на то и был здесь главарем, что обладал более быстрым умом, который помог ему понять скорее Сергея, занятого дракой, что все происходит не так, как должно… Толстяк уже мчался к неприметной двери, когда Волков, бросив изломанного киборга, а вслед за этим ударом в нос отключив длинного убийцу, бежал за ним. И догнал бы, ежели бы тот не остановился сам…
Толстяк, не глядя на пленника, бросил что-то маленькое, словно камешек, и теперь следил за полетом непонятного предмета, не обращая внимания на окружающее. В том числе на Сергея. Что-то непонятное упало на огороженный газон, и ослепительная вспышка третий раз за эти полдня лишила Сергея сознания.
На этот раз все пошло бодрее — не было остаточного наркотического дурмана, а главное — приливное цунами нестерпимой нервной боли, отхлынув, бесследно исчезло.
Толстяка не было. Приоткрытая дверь, молчаливо извещавшая о побеге. Причем только одного бандита — сила взрыва была достаточно велика, чтобы уничтожить маленькое поле со страшным растительным мутантом, киборга, у которого словно консервным ножом была вскрыта жестяная грудь, и человека, который уже никогда не сможет вознести так высоко свою голову, которую оторвало взрывом.
Однако цель побоища достигнута не была, о чем толстяк, скорее всего, так и не узнал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53