— Совсем пить разучились.
— Фил, поверь… — начал было я, положа руку на сердце.
— Жуй, жуй, глотай, — нахмурился тот. — Сам собирал. Ни одного плебейского гриба, одни белые. Так… Ну что ж, придумано неплохо. Свистеть, как говорится — не мешки ворочать. Сами сочиняли или помогал кто?
— Фил, знаешь что: пошел ты! — мрачно бросил я, положил вилку и встал из-за стола. — Мы к тебе как к другу, а ты… Ничего мы не сочиняли! Не хочешь, не верь. Кабан! Пошли: нам здесь не доверяют.
— Ну, ладно, ладно. — Видимо, Фил увидел что-то в моих глазах и решил, что мы не шутим. — Сядь. Допустим, вы не врете, Верю. И чего прикажете теперь мне с вами делать? А?
Я лишь развел руками.
— Вы этих бабушек с собою на хвосте не привели, случайно?
— Да вроде нет…
— Жаль, жаль. А то — охота посмотреть. А ну как врете или допились до глюков? Шучу, шучу. В общем, так. — Он хлопнул себя по коленкам и встал. — Я позвоню сейчас кое-кому, а вы пока сидите тут и никуда не уходите. М-да, дела… — Он вышел в коридор и зажужжал там диском телефона. — А вы точно не врете? — крикнул он снова оттуда.
— Фил, ты же нас знаешь… — обиженно протянул Кабан. — Вот этими руками… на запчасти… хрусть, и пополам…
— М-да… — в сомнении протянул тот и тут же встрепенулся. — Алло! Алло? С кем я говорю? Мне бы Печника. Да, да — Семеныча… Семен, ты? Привет. Да, я. Тут у меня два друга сидят… Нет, не те, другие. Ага. Ты не поверишь, тут такая история… Нет, про шарфик я потом расскажу. Так, о чем бишь я… Ты посмотри, к вам сегодня сообщений о старушках не поступало? Ну, что побили или, там, ограбили… От очевидцев, от кого ж еще? Нет, от самих старушек не надо… А чего ж тогда спрашиваешь? Да. Ага. Когда-когда? Ага… Ага…
Придерживая трубку плечом, он затворил дверь в коридор и разговор превратился для нас в неразборчивое бормотание. Мы сидели на диване и тупо смотрели в телевизор. Маха нервно курила и время от времени поглядывала на дверь.
— Мальчики, — вполголоса сказала она, — вы что, в самом деле — хлопнули старушку?
— Да никого мы не хлопнули! — поморщился я. — Вернее, хлопнули, но это не старушка. Черт, Маха, мы же все рассказали. Когда я вам врал?
— Было дело, — неуверенно сказала та.
— Так то — по мелочи! А сейчас все серьезно! Черт, и на хрена мы сегодня так напились?
Серега неотрывно пялился в экран. По телевизору показывали старт Гагарина.
— А вот интересно, — вдруг сказал Кабан, — как это Гагарин догадался, что надо именно в День космонавтики лететь?
Маха посмотрела на него, потом — на меня, загасила в пепельнице сигарету, сунула руку за диван и достала бутылку.
— Налейте пока, — сказала она. — Я сейчас кофе сварю.
И ушла.
В коридоре щелкнул рычаг телефона, и на пороге комнаты нарисовался Фил. Он посмотрел на нас обоих с каким-то странным выражением в глазах, потом подсел к столу и налил себе стопку. Выпил, не закусывая, и потянулся за сигаретой.
— Значит, так, — сказал он, прикурив. — Похоже, вы не врете. Было заявление. От какой-то тетки. Милиция ездила, ничего не нашла. Сочли за ложный вызов.
— Е… — Кабанчика аж приподняло. — Так ты что, в ментовку звонил?!
— Сиди, сиди, — успокоил его Фил. — Конечно, нет. Эта контора посерьезнее будет.
— ГэБэ, что ли?
— Старые связи. — Фил загадочно усмехнулся. — Так вот, чего скажу. Светиться вам здесь нечего. Не хватало еще, чтоб эти твари о моей квартире пронюхали. Минут через пятнадцать… — он посмотрел на часы, — да, через пятнадцать минут у подъезда будет ждать машина. Я, пожалуй, двину с вами — мало ли чего…
— Леша! — ахнула Маха.
— Не мешай, — отмахнулся тот. — Сказал — поеду, значит, поеду… Не оставлять же их одних? Ну, вздрогнули.
Мы едва успели допить остатки водки, как за окном засигналили.
— О! — Фил поднял палец и задавил сигарету. — Это за нами. Одевайтесь и пошли. Сумку пока бросьте у меня.
— Погоди, я только арбалет возьму, — засуетился Серега.
— Оставь, нам лишние хлопоты ни к чему. — Денисыч нарядился в свой всегдашний длинный плащ и шляпу, сунул в наружный карман газовый пистолет и первым вышел на лестницу. — Маха! — обернулся он. — Закрой дверь, никому не открывай, пока я не стукну вот так. — Он показал как. — Поняла?
— Поняла. А если…
— Никому, я сказал.
Стемнело совсем. Мои часы показывали девять вечера. Все лампочки в подъезде были выбиты, и мы, нащупывая ступени, двинулись вниз. Я черт-те что себе только не навоображал, пока мы спускались по лестнице — и милицейского «козла», и пресловутый «воронок», и черную «Волгу», и белую, и даже грузовик. Машина же внизу на поверку оказалась самой обыкновенной «девяткой» цвета кофе с молоком, правда, с молдингами и тонированными стеклами. Мы залезли в салон (Фил — вперед, мы с Кабаном — на заднее сиденье), шофер обменялся с Филом деловым рукопожатием и, даже не представившись, врубил передачу и вдавил акселератор. Свет фар побежал по домам, машина вырулила на проспект и двинулась по направлению к центру.
— Ты хорошо их знаешь? — обратился водитель к Филу, изучая нас с Серегой в зеркальце заднего вида.
— Как себя, — ответил тот. — Нормальные ребята.
— Что ж, ладно. Можете звать меня Сергеем Ивановичем.
— Я тоже — Сергей, — зачем-то заявил Кабан.
Я назвал себя. Водитель протянул назад ладонь, которую мы с Кабаном по очереди пожали, после чего разговор продолжился.
— В армии служили? — Мы кивнули. — Хорошо. Спецназ?
— ПВО, — сказал Кабан.
— А я — в пехоте, — объявил я. Хотел еще сказать, что я механик-водитель, но передумал и промолчал.
— Вот как? — Водитель поднял бровь. — Интересно… Документики имеются?
— Дома.
— Что ж вы старушку так-то, а?
— Была бы то старушка, мы б ее не тронули, — злобно бросил я. — А это…
— Да и было бы зачем, — хмыкнул Кабан. — У ней небось всех денег-то — копеек двадцать.
— Не скажи! — усмехнулся водитель. — Находятся такие гады, промышляют. Как-никак, пять старушек — рубль… Так. Ладно. — Он заложил поворот. — Хорошо, что позвонили. А то у нас весь отдел с полудня на ушах стоит. Сан Саныч всех оперативников в патрули загнал, все машины в городе. Если это и вправду они…
— Серега, — сурово напомнил водителю Денисыч, — ты мне обещал.
— Да брось ты, Фил, ничего парням не будет, не тридцать же седьмой на дворе… Н-да. Однако же и натворили вы дел, ребята!
Мы с Кабанчиком сжались, засохли и до самого конца поездки не проронили ни слова.
Машина долго петляла какими-то улицами, пока мы наконец не оказались где-то на Лебедева, возле ДС «Молот». Здесь было совсем темно, даже фонари не горели. Шофер Сергей припарковал «девятку» возле входа в какой-то полуподвал, условно постучал четыре раза, дверь открылась и в глаза нам ударил яркий свет. Подвальчик оказался ничего себе — просторный и сухой, с евроремонтом, толстой бронедверью и решетками на окнах. У входа расположились два охранника, вооруженные и в камуфляже. Камуфляж был городской, «седой», а не зеленый. Видно было, что ребята — профессионалы, а не абы как. Нас с Кабанчиком обшарили, Фила пропустили так, лишь заставили сдать пистолет.
Внутри было людно. Взад-вперед ходили вооруженные парни, почти все — в штатском. На столе лежали три-четыре рации, настроенные на разные каналы, и вразнобой шуршали голосами. На нас глянули настороженно, но не сказали ничего и сразу провели в кабинет в конце коридора.
За столом в кабинете обнаружился почти квадратный, стриженный под ежик человек лет сорока, с задумчивым видом перебиравший бумажки.
— Вот, Сан Саныч, привез, — объявил ему шофер Серега. — Говорят, что те самые.
— А это кто? — «Сан Саныч» указал на Фила.
— Моя фамилия Денисов, — представился тот и щелкнул каблуками.
— Денисов? — Человек за столом наморщил лоб. — Денисов… Генерал-майор Денисов вам, случайно, не батюшкой доводится?
— Дедом. Но что случайно, впервые слышу.
— Ага. Ну что ж, тогда начнем. Садитесь. Меня зовут… ну, скажем, майор Холодков.
— Майор милиции? — спросил Кабан, стремительно трезвея.
— Вопросы здесь задаю я! — рявкнул квадратный майор, но тут же смягчился.. — Нет, не милиции. Спецподразделение «Тэта». Но сейчас это не важно. Итак. Имя? Фамилия?
Мы назвались.
— Рассказывайте все. Быстро, четко, без лишних подробностей, с указанием времени и места.
Я вкратце изложил происшедшие сегодня события. Кабан благоразумно молчал. Парнишка за соседним столиком сидел и конспектировал.
— Ну что ж, — майор откинулся на спинку кресла, — могу вас, так сказать, поздравить. Охотнички, м-мать вашу! — снова рявкнул он и вдарил кулаком об стол. — За каким чертом вы ухлопали их головной модуль? Чего вам не сиделось? Мы за этими «старушками» следим давно, два месяца разрабатывали операцию, а теперь по вашей милости придется действовать с листа. Плейер с собой?
— Чего? — опешил я.
— Плейер, говорю, с собой?
— С собой…
— Настройки после этого не трогали?
— Ка-ажется, нет…
— Давайте сюда. — Он требовательно протянул ладонь. — Серега, возьми, унеси к связистам, пусть посмотрят. Так. Вот вам бумага, вот ручки, изложите все письменно. Потом придется пройти к экспертам, посмотреть обломки — те или не те. Так. Что еще? А, да. Домой вам, видимо, сегодня ехать не придется. Заночуете здесь, место найдем.
За окнами блеснули фары, потом еще раз и еще. Подвал наполнился шагами и негромкой суетой.
— Так, собираемся. — Майор вздохнул и встал. — Серега, как там с картами?
— Никак, — угрюмо отозвался тот. — Все архивы подняли, и — ничего. Как сквозь землю провалились.
— М-мать вашу, — выругался тот. — Ведь на конфликт идем! Впервые такое — ни карты этажей, ни плана, ничего! Черт бы их побрал вместе с этим их гастрономом!
— Так строили же при царе Горохе…
— Гастрономом? — вскинулся Кабан. — С каким гастрономом? Центральным гастрономом? Они что, разве там?
Мысленно я застонал и пнул Кабанчика под столом ногой, но было поздно: майор уже сделал стойку.
— Допустим, — сказал он. — И что?
— Я там три раза крыс травил, — объявил Кабан, — Все подвалы знаю. И этажи тоже. Нарисовать?
Майор на краткое мгновение заколебался.
— Нет времени, — сказал он наконец. — Значит, так: тогда собирайтесь, и — в машину. Сориентируемся на месте. Ребята обеспечат прикрытие.
— А остальные зачем? — спросил шофер Серега.
— Один я не поеду! — торопливо заявил Кабанчик. Майор поколебался, потом-таки махнул рукой:
— Черт с ними, может, пригодятся. Опознать, там, кого-нибудь, или еще чего… Но чтоб под ногами мне не путаться! Ясно?
— Хоть оружие дайте! — вскричал я.
— Не положено. Хотя… Серега! — обернулся он. — Выдай им шокеры. И хватит болтать, время дорого. Командуй начало.
Шофер Сергей кивнул и тотчас же исчез. Вокруг все бегали и клацали оружием. А через пару минут мы уже сидели в тесном брюхе «Газели» и неслись по темным улицам по направлению к Центральному гастроному. Ехали мы в полной тишине — ни сирен, ни мигалок, только стук дождя по крыше. Однако гибэдэдэшники нас почему-то не тормозили. Похоже, что организация, в которую нас угораздило попасть, и впрямь была серьезной. Кабанчика устроили в штабной машине, поближе к майору. Сейчас он наверняка объяснял им что к чему. Денисыч сразу нашел общий язык с сидевшим рядом с ним спецназовцем, и теперь они оживленно, со знанием дела обсуждали плюсы и минусы снайперской винтовки. Я же сидел как дурак, втиснутый меж двух плечистых парней с «Абаканами», вертел в руках пластмассовую черную коробку шокера и мысленно ругался. Угораздило же так влипнуть!
Злополучный гастроном быстро приближался.
Пасмурное небо перекрестка влипло в паутину мокрых проводов. Звезд не было. Сходящиеся вверх на полукруг большие окна гастронома глянцево смолились чернотой, асфальт светился лужицами ртутного неона. Бронзовый Ильич на постаменте спекулировал своей, тоже бронзовой, кепкой. Четырьмя блестящими питонами вытянулись трамвайные рельсы. Мигали желтыми глазками светофоры. Улица была освещена, дворы за арками ворот утопали во тьме.
Микроавтобусы остановились. Из приоткрывшихся дверей тремя потоками бесшумно хлынули пятнистые спецназовцы, разбрызгались на отдельные фигуры и растворились в пелене летящего дождя — ни шороха, ни топота, ни звона амуниции. Двое или трое остались с нами, напряженные, насупленные, с автоматами на изготовку. Я тупо пялился на красную вывеску «ЛУКОЙЛа» и молчал.
Кабанчик вывалился наружу и подошел к нашей машине. Его сильно шатало.
— Там два туннеля, — нервно сказал он, вертя в пальцах незажженную сигарету (курить ему не разрешили). — Старых-старых. Кирпичи еще дореволюционные, со штампами, «Берковъ и сыновья»… Один туннель уходит к Каме, под оперный театр, второй — куда-то под администрацию и дальше, к Разгуляю. Грязь, обломки, все обрушилось, мы на карачках едва пролезли. Крысы бегают, как заведенные, туда-сюда, туда-сюда. Мы приманки разложили, а им хоть бы хны. А чего ты хочешь? Ни один туннель не перекрыт, а там старые дома на Разгуляе, все разрушено, такой бомжатник, помойки, подвал за подвалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34