Поэтому план мы не меняли. При подъеме штурмовой группы из
ПБЛ 1300-1 отмечалось увеличение воды на колодцах, что нам не
помешало, ибо воды здесь всегда много, и она была аккуратно обвешена.
Однако тревога за группу на дне росла с каждым метром подъема, и,
придя за 9 часов в лагерь 800, я сразу связался по стационарному
телефону с ПБЛ 1300-2. Компактные переносные телефоны, которыми
группы могли пользоваться во время движения, из-за снизившегося в
паводок сопротивления изоляции линии и подсевшего питания связь на
большом расстоянии уже не обеспечивали. Поэтому надежно она работала
только между лагерями. Так вот, после звонка выяснилось, что наши
товарищи со дна не вернулись. С момента их ухода прошло уже более 16
часов, то есть примерно в два раза больше, чем им требовалось.
Дело принимало серьезный оборот, и я как руководитель экспедиции
обратился с просьбой к Степанову сходить вниз на поиск группы Евгения
Очкина. Группе Чабаненко, ждавшей нас в лагере, пришлось освободить
место для нас и перейти в ПБЛ 600, где они должны были находиться,
пока не прояснится обстановка. Движение остальных участников в пещере
также было приостановлено. Потянулись долгие часы ожидания. Несмотря
на усталость, спать не хотелось.
Прошло еще примерно 12 часов, и, наконец, раздался телефонный звонок.
Новость была столь ужасной, что в нее было трудно поверить. Группа
Степанова нашла Галерею Григоряна почти полностью затопленной. Это
означало, что вода в течение нескольких часов неожиданно поднялась
примерно на 150 метров! При этом никакого поступления ее сверху
разведчики не обнаружили. Группа Очкина не найдена. Сообщалось также,
что вода медленно спадает и что разведчики все время шли за нею, а
сейчас вернулись ненадолго, чтобы известить нас о случившемся,
обогреться и немного поесть.
Новость потрясла всех. В Галерее Григоряна крымские спелеологи
работали второй сезон, и у всех сложилось мнение, будто она не
затопляется, а закрывается только Крымский ход. Мы даже планировали
разместить здесь наши лагеря и лишь по счастливой случайности
избежали этого.
Одобрив действия группы Степанова, я лишь попросил его не находиться
постоянно у зеркала воды, а подходить к ней ненадолго из безопасного
места, отмечать уровень и сразу возвращаться, повторяя эту операцию
многократно, ибо не было никакой уверенности в том, что нас не ждут
новые удары в этой пропасти, оказавшейся вдруг столь непонятной и
враждебной к нам. Терялось ощущение реальности, события вокруг
рисовались каким-то кошмарным сном во время тяжелой болезни, но весь
ужас нашего положения состоял в том, что все это происходило наяву, а
наше сознание никак не могло с этим примириться. Физической болью
отдавалось то, что до дна, куда пошли наши товарищи, сейчас можно
было бы добраться разве что на подводной лодке! И участь их
представлялась нам трагической.
ГЛАВА 5
Группа Степанова после небольшого отдыха опять пошла вниз, а у нас
снова потянулись томительные, бессонные часы ожидания, которые
разнообразились только поступающими с поверхности неутешительными
новостями о том, что все время идут дожди и что улучшения погоды не
предвидится, да редкими ударами падающих на полиэтиленовый тент
капель под аккомпанемент кажущегося сейчас зловещим журчания ручейка
поблизости.
Глубоко потрясенные, мы молча предавались размышлениям о
превратностях судьбы. Ее крутые повороты порою неожиданны; так и
многочисленные опасности, подстерегающие нас в пещерах, зачастую
совершенно непредсказуемы. Вот, например, экспедиция 87-го года. Одна
из групп после тяжелой работы поднялась в подземный лагерь в нише на
дне Большого колодца (-1025 м). Усталые спелеологи разделись, поели и
заснули крепким сном. Трудно даже понять, по какой сверхъестественной
причине некоторое время спустя проснулся севастополец Константин
Гавриленко и увидел сквозь тонкий капрон подземной палатки зарево
огня снаружи. Ложась спать, ребята не потушили уже гаснущую свечу, от
нее загорелся тонкий слой мусора и наплывов парафина на мокром,
грязном полу. Огонь перекинулся далее на лежащую в метре кучу мусора,
и языки пламени от нее стали лизать стоящую рядом полиэтиленовую
канистру с двумя литрами бензина, вплотную к которой стояла еще одна
с пятью литрами. Поверхность емкости уже загорелась, когда Костя
кошачьим прыжком подлетел к ней и выбросил под водопад. У нас
существует расхожая шутка, обычно произносимая чересчур тепло
одевающимися перед пещерой: "Я видел мороженых спелеологов, но
жареных - никогда!". Оказывается, и это возможно, ибо лишь какие-то
мгновения отделяли наших коллег от катастрофы в низкой, тесной,
окруженной со всех сторон камнями нише. Кстати, после того случая мы
отказались от использования бензина под землей. Гавриленко - один из
опытнейших наших спортсменов, у него сработало накапливаемое годами
чувство опасности в пещере. А вот у наших пропавших друзей таковое,
увы, еще не появилось.
Посередине палатки, где мы сидели, трепетал огонек светильника, и
временами в его хрупком, как человеческая жизнь, пламени мозаичными
фрагментами, выхваченными из глубин подсознания, передо мною
возникали картины наших прошлых экспедиций. Вот как будто наяву вижу,
как в 85-м году с двумя товарищами спускаюсь по последнему колодцу
перед галереей на -600 метрах. Вот мы на дне, на дне 85-го года, даже
в самых дерзновенных своих мечтах не предполагая тогда, что вскоре
оно опустится почти на километр. Распираясь о стены, медленно идем по
галерее. Вода ушла куда-то по трещинам вниз. Сухо, в гидрокостюмах
становится жарко, и от наших мокрых комбинезонов валит густой пар.
После оглушающего рева водопадов на колодцах, пронизывающего холода
все вокруг странно и необычно. Плавные формы рельефа,
темно-коричневое глиняное одноцветье породы, глухая ватная тишина
быстро меняют наше представление об окружающем, и, кажется, мы уже не
идем, а медленно плывем в каком-то вязком тумане, а вокруг нас
колыхаются, тают, появляются снова в другом обличии туманными
видениями тени. Однако постоянное движение, струйки пота, бегущие по
лицу, возвращают к реальности, появляется спортивный азарт. Что же
дальше? Ведь раньше я сюда не доходил. Знаю лишь, что за месяц до
нас здесь работала крупная украинская экспедиция, так и не сумевшая
пройти глубже.
Под ногами начинает появляться вода. Вот ход расширяется и
заканчивается небольшой камерой. Под стенкой лужа, в нее втекает
тоненькая - с мизинец толщиною - струйка воды. Ага! Значит, она
должна и вытекать где-то там, за стенкой. Ну-ка, попробуем! Сажусь в
эту лужу, которая мгновенно мутнеет, так как чистой воды в ней тонкий
слой на поверхности - ниже мягкая глина. Толкаю ноги под стенку,
получается засунуть только до колен. Ничего страшного. Попробую ими
прокопать для себя канаву в этом месиве. Понемногу выходит. Свод, под
который я пытаюсь проникнуть, примерно на полметра ниже уровня.
Наконец, где-то через четверть часа подобной возни я уже почти весь
залез ногами вперед под свод. Жижа подступила к лицу, набрал воздуха,
закрыл рот и снова вперед, вперед - и вот, когда уже стало заливать
глаза, нащупываю носками ног ступеньку, уходящую наверх. Неужели?
Сифон проходим?! Почувствовав удачу, начинаю двигаться энергичнее.
Правда, вместе с тем ощущаю обжигающий холод поступающей сквозь
неплотный и местами поврежденный гидрокостюм жидкой глины, окружающей
меня. Вот решающий рывок - и я отфыркиваюсь на той стороне, волоча
за собою каску, сорвавшуюся с головы в сифоне. Почистив пальцами, а
затем языком стекла налобного фонаря и очков, встаю в полный рост и
иду по галерее, напоминающей ту же, что и до сифона.
Три сезона мощные экспедиции останавливались, так и не дойдя до этого
места. А мне повезло. Я здесь, в новой части пещеры! И теперь, когда
сифон позади, кажется, что все прошло так легко и естественно, что
даже не верится, что здесь до меня никого никогда не было. Впрочем,
видимо, никто просто не отважился залезть в такую грязь по уши.
Увлекшись исследованием, метров через 150 подхожу к узости, пройти
которую с ходу не удается и, наконец, вспоминаю, что в одиночку в
пещерах ходить не рекомендуется, да к тому же еще и забравшись черт
знает куда! Почти бегом возвращаюсь назад, продираюсь через сифон - и
вот я среди товарищей. Замерзшие Дмитрий Ковин из Перми и Дмитрий
Стаценко из Симферополя начали уже волноваться. Радостная встреча,
мой сбивчивый рассказ об увиденном.
Мы возбуждены, но настроение деловое. Решаем возвратиться немного
назад в сухую часть пещеры и перекусить. Из-за огромных
энергетических потерь под землей никогда не следует упускать такую
возможность. За этим приятным занятием выяснилось, что ребята,
азартно проверяя все щели в галерее пока мы шли к сифону, сильно
порвали гидрокостюмы. Однако из двух комплектов штанов и рубашек
(наши сухие гидрокостюмы состоят из двух соединяемых деталей) можно
собрать одну пару. Стало быть, мне идти с одним партнером. Проявив
истинное благородство, это право уступил Дима из Перми, сам оставшись
сидеть на корточках у стенки со свечкой, обернувшись полиэтиленовой
пленкой, не ведая, сколько ему поджидать нас.
Вновь погружение в жижу, где я помогаю идущему вслед за мною Диме
Стаценко, придерживая его с другой стороны сифона за ноги и
ориентируя его тем самым в нужном, мне уже известном направлении.
Операция проходит значительно легче, чем в первый раз, ибо в глине
сифона после двукратного прохождения образовался желоб. Пробегаем по
знакомому ходу и, поработав в остановившей меня ранее узости около
часа молотком, - дальше в неведомое. Галерея продолжалась, плавно
набирая глубину, то расширяясь, то сужаясь настолько, что порою ее
холодные объятья сжимали грудную клетку. Но наградой
первооткрывателям после череды невзрачных глиняных стен было
изумительное своим великолепием зрелище натечного убранства пещеры.
Фантастические, совершенно немыслимых форм сталактиты, сталагмиты,
геликтиты, другие, какие только существуют виды натечных образований
с переливами иссиня-белого, нежно-розового цвета, желтого, красного
местами полностью перекрывали ход. Прозрачные, тончайшие двухметровые
сосульки волшебной бахромой струились со свода, издавая при
прикосновении к ним чуть слышный малиновый звон. Очарованные, мы как
будто перенеслись в детскую сказку, где все видится сквозь ажурную
вуаль хрустальных нитей с кое-где подвешенными жемчужинами - радужно
переливающимися на свету капельками воды. Нигде на поверхности, даже
в самых заветных уголках своего воображения, нигде вы не встретите
подобного.
Пораженные неописуемой красотой, чтобы не нарушить вечный покой этой
хрупкой страны чудес, стараемся двигаться как можно аккуратней, но,
увы, не всегда это удается, и тогда в тихом печальном звоне обломков
слышится, будто сказочные гномы плачут тоненькими голосами, дергают
за комбинезон, за шнур налобного фонаря, маленькими хрустальными
молоточками отчаянно колотят по каске, скачут впереди бликами света
наших тусклых фонарей, серебристой капелью роняют слезинки,
сливающиеся в ручейки, то беззаботно щебечущие, то грустно
вздыхающие: люди, кто звал вас сюда? Удивительная акустика, вечная
темнота, сковывающий холод усиливают и без того переполняющие нас
впечатления. Вот очередным призрачным видением мелькнет далеко
впереди белоснежной занавесью одеяние феи, хозяйки этого каменного
волшебства. Вот... Но, впрочем, сказки всегда рано или поздно
кончаются: стены широко раздвинулись и оборвались грохотом водопада в
зияющую бездну, воспоминание о мрачном величии которой сразу
возвращает меня из грез к нашей, увы, такой горестной
действительности. И зачем я вообще проник тогда сквозь этот
проклятый сифон, зачем привел сюда с собою людей, помочь которым
сейчас бессилен? Оправдано ли вообще наше безудержное стремление
постоянно открывать что-то новое в пещерах, да и не только в пещерах?
Всегда ли мы можем обратить себе во благо лавинообразно нарастающую
совокупность знаний в науке и технике? Ведь каждый наш шаг за границу
познанного - это риск, чреватый порою непредсказуемыми последствиями.
Всегда ли мы задумываемся: а имеем ли мы моральное право сделать этот
шаг? И всегда ли мы представляем, чем именно мы рискуем?
ГЛАВА 6
Прошло уже более 10 часов после повторного ухода разведчиков вниз, но
сведений о них не поступало. Ожидание стало невыносимым, и, чтобы
хоть как-то ускорить подготовку к уже почти неизбежным спасработам, я
отдал команду вернуться к нам двум нашим товарищам Дмитрию Нехамкину
и Сергею Шарапову из Базы 600 и принести два контейнера с продуктами
и снаряжением, запас которых на дне и у нас в Базе 800 иссякал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
ПБЛ 1300-1 отмечалось увеличение воды на колодцах, что нам не
помешало, ибо воды здесь всегда много, и она была аккуратно обвешена.
Однако тревога за группу на дне росла с каждым метром подъема, и,
придя за 9 часов в лагерь 800, я сразу связался по стационарному
телефону с ПБЛ 1300-2. Компактные переносные телефоны, которыми
группы могли пользоваться во время движения, из-за снизившегося в
паводок сопротивления изоляции линии и подсевшего питания связь на
большом расстоянии уже не обеспечивали. Поэтому надежно она работала
только между лагерями. Так вот, после звонка выяснилось, что наши
товарищи со дна не вернулись. С момента их ухода прошло уже более 16
часов, то есть примерно в два раза больше, чем им требовалось.
Дело принимало серьезный оборот, и я как руководитель экспедиции
обратился с просьбой к Степанову сходить вниз на поиск группы Евгения
Очкина. Группе Чабаненко, ждавшей нас в лагере, пришлось освободить
место для нас и перейти в ПБЛ 600, где они должны были находиться,
пока не прояснится обстановка. Движение остальных участников в пещере
также было приостановлено. Потянулись долгие часы ожидания. Несмотря
на усталость, спать не хотелось.
Прошло еще примерно 12 часов, и, наконец, раздался телефонный звонок.
Новость была столь ужасной, что в нее было трудно поверить. Группа
Степанова нашла Галерею Григоряна почти полностью затопленной. Это
означало, что вода в течение нескольких часов неожиданно поднялась
примерно на 150 метров! При этом никакого поступления ее сверху
разведчики не обнаружили. Группа Очкина не найдена. Сообщалось также,
что вода медленно спадает и что разведчики все время шли за нею, а
сейчас вернулись ненадолго, чтобы известить нас о случившемся,
обогреться и немного поесть.
Новость потрясла всех. В Галерее Григоряна крымские спелеологи
работали второй сезон, и у всех сложилось мнение, будто она не
затопляется, а закрывается только Крымский ход. Мы даже планировали
разместить здесь наши лагеря и лишь по счастливой случайности
избежали этого.
Одобрив действия группы Степанова, я лишь попросил его не находиться
постоянно у зеркала воды, а подходить к ней ненадолго из безопасного
места, отмечать уровень и сразу возвращаться, повторяя эту операцию
многократно, ибо не было никакой уверенности в том, что нас не ждут
новые удары в этой пропасти, оказавшейся вдруг столь непонятной и
враждебной к нам. Терялось ощущение реальности, события вокруг
рисовались каким-то кошмарным сном во время тяжелой болезни, но весь
ужас нашего положения состоял в том, что все это происходило наяву, а
наше сознание никак не могло с этим примириться. Физической болью
отдавалось то, что до дна, куда пошли наши товарищи, сейчас можно
было бы добраться разве что на подводной лодке! И участь их
представлялась нам трагической.
ГЛАВА 5
Группа Степанова после небольшого отдыха опять пошла вниз, а у нас
снова потянулись томительные, бессонные часы ожидания, которые
разнообразились только поступающими с поверхности неутешительными
новостями о том, что все время идут дожди и что улучшения погоды не
предвидится, да редкими ударами падающих на полиэтиленовый тент
капель под аккомпанемент кажущегося сейчас зловещим журчания ручейка
поблизости.
Глубоко потрясенные, мы молча предавались размышлениям о
превратностях судьбы. Ее крутые повороты порою неожиданны; так и
многочисленные опасности, подстерегающие нас в пещерах, зачастую
совершенно непредсказуемы. Вот, например, экспедиция 87-го года. Одна
из групп после тяжелой работы поднялась в подземный лагерь в нише на
дне Большого колодца (-1025 м). Усталые спелеологи разделись, поели и
заснули крепким сном. Трудно даже понять, по какой сверхъестественной
причине некоторое время спустя проснулся севастополец Константин
Гавриленко и увидел сквозь тонкий капрон подземной палатки зарево
огня снаружи. Ложась спать, ребята не потушили уже гаснущую свечу, от
нее загорелся тонкий слой мусора и наплывов парафина на мокром,
грязном полу. Огонь перекинулся далее на лежащую в метре кучу мусора,
и языки пламени от нее стали лизать стоящую рядом полиэтиленовую
канистру с двумя литрами бензина, вплотную к которой стояла еще одна
с пятью литрами. Поверхность емкости уже загорелась, когда Костя
кошачьим прыжком подлетел к ней и выбросил под водопад. У нас
существует расхожая шутка, обычно произносимая чересчур тепло
одевающимися перед пещерой: "Я видел мороженых спелеологов, но
жареных - никогда!". Оказывается, и это возможно, ибо лишь какие-то
мгновения отделяли наших коллег от катастрофы в низкой, тесной,
окруженной со всех сторон камнями нише. Кстати, после того случая мы
отказались от использования бензина под землей. Гавриленко - один из
опытнейших наших спортсменов, у него сработало накапливаемое годами
чувство опасности в пещере. А вот у наших пропавших друзей таковое,
увы, еще не появилось.
Посередине палатки, где мы сидели, трепетал огонек светильника, и
временами в его хрупком, как человеческая жизнь, пламени мозаичными
фрагментами, выхваченными из глубин подсознания, передо мною
возникали картины наших прошлых экспедиций. Вот как будто наяву вижу,
как в 85-м году с двумя товарищами спускаюсь по последнему колодцу
перед галереей на -600 метрах. Вот мы на дне, на дне 85-го года, даже
в самых дерзновенных своих мечтах не предполагая тогда, что вскоре
оно опустится почти на километр. Распираясь о стены, медленно идем по
галерее. Вода ушла куда-то по трещинам вниз. Сухо, в гидрокостюмах
становится жарко, и от наших мокрых комбинезонов валит густой пар.
После оглушающего рева водопадов на колодцах, пронизывающего холода
все вокруг странно и необычно. Плавные формы рельефа,
темно-коричневое глиняное одноцветье породы, глухая ватная тишина
быстро меняют наше представление об окружающем, и, кажется, мы уже не
идем, а медленно плывем в каком-то вязком тумане, а вокруг нас
колыхаются, тают, появляются снова в другом обличии туманными
видениями тени. Однако постоянное движение, струйки пота, бегущие по
лицу, возвращают к реальности, появляется спортивный азарт. Что же
дальше? Ведь раньше я сюда не доходил. Знаю лишь, что за месяц до
нас здесь работала крупная украинская экспедиция, так и не сумевшая
пройти глубже.
Под ногами начинает появляться вода. Вот ход расширяется и
заканчивается небольшой камерой. Под стенкой лужа, в нее втекает
тоненькая - с мизинец толщиною - струйка воды. Ага! Значит, она
должна и вытекать где-то там, за стенкой. Ну-ка, попробуем! Сажусь в
эту лужу, которая мгновенно мутнеет, так как чистой воды в ней тонкий
слой на поверхности - ниже мягкая глина. Толкаю ноги под стенку,
получается засунуть только до колен. Ничего страшного. Попробую ими
прокопать для себя канаву в этом месиве. Понемногу выходит. Свод, под
который я пытаюсь проникнуть, примерно на полметра ниже уровня.
Наконец, где-то через четверть часа подобной возни я уже почти весь
залез ногами вперед под свод. Жижа подступила к лицу, набрал воздуха,
закрыл рот и снова вперед, вперед - и вот, когда уже стало заливать
глаза, нащупываю носками ног ступеньку, уходящую наверх. Неужели?
Сифон проходим?! Почувствовав удачу, начинаю двигаться энергичнее.
Правда, вместе с тем ощущаю обжигающий холод поступающей сквозь
неплотный и местами поврежденный гидрокостюм жидкой глины, окружающей
меня. Вот решающий рывок - и я отфыркиваюсь на той стороне, волоча
за собою каску, сорвавшуюся с головы в сифоне. Почистив пальцами, а
затем языком стекла налобного фонаря и очков, встаю в полный рост и
иду по галерее, напоминающей ту же, что и до сифона.
Три сезона мощные экспедиции останавливались, так и не дойдя до этого
места. А мне повезло. Я здесь, в новой части пещеры! И теперь, когда
сифон позади, кажется, что все прошло так легко и естественно, что
даже не верится, что здесь до меня никого никогда не было. Впрочем,
видимо, никто просто не отважился залезть в такую грязь по уши.
Увлекшись исследованием, метров через 150 подхожу к узости, пройти
которую с ходу не удается и, наконец, вспоминаю, что в одиночку в
пещерах ходить не рекомендуется, да к тому же еще и забравшись черт
знает куда! Почти бегом возвращаюсь назад, продираюсь через сифон - и
вот я среди товарищей. Замерзшие Дмитрий Ковин из Перми и Дмитрий
Стаценко из Симферополя начали уже волноваться. Радостная встреча,
мой сбивчивый рассказ об увиденном.
Мы возбуждены, но настроение деловое. Решаем возвратиться немного
назад в сухую часть пещеры и перекусить. Из-за огромных
энергетических потерь под землей никогда не следует упускать такую
возможность. За этим приятным занятием выяснилось, что ребята,
азартно проверяя все щели в галерее пока мы шли к сифону, сильно
порвали гидрокостюмы. Однако из двух комплектов штанов и рубашек
(наши сухие гидрокостюмы состоят из двух соединяемых деталей) можно
собрать одну пару. Стало быть, мне идти с одним партнером. Проявив
истинное благородство, это право уступил Дима из Перми, сам оставшись
сидеть на корточках у стенки со свечкой, обернувшись полиэтиленовой
пленкой, не ведая, сколько ему поджидать нас.
Вновь погружение в жижу, где я помогаю идущему вслед за мною Диме
Стаценко, придерживая его с другой стороны сифона за ноги и
ориентируя его тем самым в нужном, мне уже известном направлении.
Операция проходит значительно легче, чем в первый раз, ибо в глине
сифона после двукратного прохождения образовался желоб. Пробегаем по
знакомому ходу и, поработав в остановившей меня ранее узости около
часа молотком, - дальше в неведомое. Галерея продолжалась, плавно
набирая глубину, то расширяясь, то сужаясь настолько, что порою ее
холодные объятья сжимали грудную клетку. Но наградой
первооткрывателям после череды невзрачных глиняных стен было
изумительное своим великолепием зрелище натечного убранства пещеры.
Фантастические, совершенно немыслимых форм сталактиты, сталагмиты,
геликтиты, другие, какие только существуют виды натечных образований
с переливами иссиня-белого, нежно-розового цвета, желтого, красного
местами полностью перекрывали ход. Прозрачные, тончайшие двухметровые
сосульки волшебной бахромой струились со свода, издавая при
прикосновении к ним чуть слышный малиновый звон. Очарованные, мы как
будто перенеслись в детскую сказку, где все видится сквозь ажурную
вуаль хрустальных нитей с кое-где подвешенными жемчужинами - радужно
переливающимися на свету капельками воды. Нигде на поверхности, даже
в самых заветных уголках своего воображения, нигде вы не встретите
подобного.
Пораженные неописуемой красотой, чтобы не нарушить вечный покой этой
хрупкой страны чудес, стараемся двигаться как можно аккуратней, но,
увы, не всегда это удается, и тогда в тихом печальном звоне обломков
слышится, будто сказочные гномы плачут тоненькими голосами, дергают
за комбинезон, за шнур налобного фонаря, маленькими хрустальными
молоточками отчаянно колотят по каске, скачут впереди бликами света
наших тусклых фонарей, серебристой капелью роняют слезинки,
сливающиеся в ручейки, то беззаботно щебечущие, то грустно
вздыхающие: люди, кто звал вас сюда? Удивительная акустика, вечная
темнота, сковывающий холод усиливают и без того переполняющие нас
впечатления. Вот очередным призрачным видением мелькнет далеко
впереди белоснежной занавесью одеяние феи, хозяйки этого каменного
волшебства. Вот... Но, впрочем, сказки всегда рано или поздно
кончаются: стены широко раздвинулись и оборвались грохотом водопада в
зияющую бездну, воспоминание о мрачном величии которой сразу
возвращает меня из грез к нашей, увы, такой горестной
действительности. И зачем я вообще проник тогда сквозь этот
проклятый сифон, зачем привел сюда с собою людей, помочь которым
сейчас бессилен? Оправдано ли вообще наше безудержное стремление
постоянно открывать что-то новое в пещерах, да и не только в пещерах?
Всегда ли мы можем обратить себе во благо лавинообразно нарастающую
совокупность знаний в науке и технике? Ведь каждый наш шаг за границу
познанного - это риск, чреватый порою непредсказуемыми последствиями.
Всегда ли мы задумываемся: а имеем ли мы моральное право сделать этот
шаг? И всегда ли мы представляем, чем именно мы рискуем?
ГЛАВА 6
Прошло уже более 10 часов после повторного ухода разведчиков вниз, но
сведений о них не поступало. Ожидание стало невыносимым, и, чтобы
хоть как-то ускорить подготовку к уже почти неизбежным спасработам, я
отдал команду вернуться к нам двум нашим товарищам Дмитрию Нехамкину
и Сергею Шарапову из Базы 600 и принести два контейнера с продуктами
и снаряжением, запас которых на дне и у нас в Базе 800 иссякал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144