Оказывается, в тот же день, когда Костик подал заявление о переводе на вечерний, из военкомата в институт пришел запрос и Костика вставили в список лишившихся отсрочки. Военкомат, который никак не мог выполнить план по набору, сразу прислал повестку.
– Как же я так глупо лопухнулся! – ругал Костик самого себя. – Забыл, что с вечернего берут в армию.
Анна Филипповна бросилась к ректору. Тот лишь развел руками:
– Если он получил повестку, я уже помочь не в силах.
Все же ректор вызвал декана:
– Почему вы парня не предупредили об армии? Разве можно разбрасываться такими студентами?!
– Я думал, он уже отслужил, – стал оправдываться декан. – По виду он такой взрослый…
Общими усилиями они придумали простой выход.
– Уговорите людей из военкомата, чтобы они аннулировали повестку, ну, скажем, чтобы решили призвать не на днях, а хотя бы недели через две-три. Это они сделать в силах. А мы сразу его восстановим на дневном и дадим справку.
Но кто мог подумать, что кудрявый майор Федя уговаривался помочь только через постель.
У нее еще оставалась надежда. Главный режиссер Миша знал какого-то генерала в штабе округа и обещал нажать на все доступные рычаги. Но генерал оказался в отпуске.
А Костик в результате оказался в учебной части в Новочеркасске.
И она ежедневно молила Бога, чтобы он отвел ее Костика от Чечни.
Поиски «кидалы»
Несчастье у Николая Николаевича было такое.
– Слушай, Горюнов, – сказал директор института, подписывая бумаги на отъезд для участия в конгрессе.
Обычно директор звал сотрудников на «вы» и по имени-отчеству, а переход на «ты» считался особым уровнем доверительности.
– Ты у нас человек в общении с этими людьми опытный… – Директор приостановился, подыскивая слова. А Николай Николаевич, решив, что речь идет об участниках конгресса, готов был молча согласиться. – Остальной наш контингент – просто лохи подзаборные, а ты все-таки пообтерся в том кругу… Короче, считай это поручением от всего института. По моим сведениям, Гуляй-Голый окопался в Курске. Вроде бы даже там директорствует. Сумеешь его накрыть – честь тебе и хвала. А сумеешь вернуть наши деньги – считай, что лаборатория – твоя.
Хорошенькое такое порученьице! Как раз для него. Чтобы снова загреметь, только уже в качестве «зе-ка», как рецидивисту.
– Да, чуть не забыл. Мы для тебя два его фото изготовили. Это так – если придется кому показывать. Ты сам сделай копии на ксероксе – вдруг понадобится раздать. – Директор поднялся всей своей массой над столом и пожал руку. – Короче, на тебя все надежды. А насчет лаборатории мое слово верное.
Степан Аркадьевич Гуляй-Голый был в Мурманске обыкновенным директором школы. И кто-то, теперь уже этот человек предпочитает оставаться неизвестным, порекомендовал его институту. Вот, деловая личность, связи в Курске, может пригнать фуру дешевых овощей, фруктов и прочих продуктов. Все сдали по полторы-две тысячи рублей. Некоторые приносили последние, надеясь, что благодаря дешевым продуктам потом сэкономят больше. Как-никак директор школы, мурманчанин, не случайный приезжий с предгорий Кавказа.
Гуляй-Голый несколько раз появлялся в институте, солидно проходил в профком, оформлял в приемной сопроводительные бумаги, чтобы с ГАИ было легче разговаривать на трассе. Уехал в первых числах августа. И к началу учебного года не вернулся.
Тут как раз случились дефолт с деноминацией, и публика запаниковала.
Когда, прождав недели три, особо любознательные отправились в школу, выяснилось, что директор из нее уволился, а приватизированную квартиру продал какому-то московскому агентству.
Когда «кидают» одного-двух людей, над ними чаще посмеиваются – не надо нарываться. Но когда «кидают» целый институт, причем отбирая живые кровные деньги! Эту историю обсуждали в каждом институтском углу. Председатель профкома, пожилая дама, отработавшая по общественной линии несколько десятков лет, рыдала прямо на трибуне. Хотя как раз ее никто не винил. Все знали, что Гуляй-Голого привела не она. Мало того, она даже настаивала на посылке с ним кого-нибудь из институтских сотрудников. И повторяла, что человеку с такой дурацкой фамилией нельзя доверять большие деньги. Но тогда все отнеслись к этому делу легкомысленно.
Зато теперь, в декабре, через полтора года, именно Николая Николаевича выбрали тем самым козлом отпущения.
Как отыскать в городе-герое Курске этого «кидалу» и тем более как подступиться к нему, чтобы вернуть в Мурманск пятьсот тысяч рублей, или по тому старому курсу – восемьдесят тысяч долларов, – никто понятия не имел. Не представлял, с какой стороны взяться за это дело, и сам Николай Николаевич. Он знал лишь одно: дорога в Курск начинается с железнодорожной кассы.
– Хочешь, я сама позвоню директору? Нельзя тебе в это ввязываться!
После бессонной ночи, состоящей из трех вызовов неотложки к Димке, в головах у Николая и Ники был гул.
– Как он посмел, ваш директор, поручить это дело именно тебе?!
– А если не я, то кто же? – Николай пытался отшучиваться. – Ты не бойся, я издалека поиграю перед ним наручниками – и в сторону. Главное, чтобы это был он, а не кто-нибудь очень похожий.
– Если бы не Димка, я бы сама с тобой поехала… Неужели ты думаешь, что он так просто отдаст тебе деньги? Да он тебя, как это называется, закажет! Он же там какой-нибудь авторитет!
– Так и мне тоже авторитет помогает. То ли из Фэ-Эс-Бэ, то ли из уголовничков. Вот и сопоставим, у кого выше рейтинг…
В дорогу Вика собрала большой термос с кофе и туго набитый полиэтиленовый мешок с бутербродами. Прямо как тогда, когда он отбывал срок на химии.
– А кто тебя повезет? Ты хоть знаешь имя?
– Даже кликухи не ведаю. Зато знаю колер – красная «восьмерка», – продолжал отшучиваться Николай. Хотя, конечно, и у него скребли душу кошки.
– Ты попробуй посмотреть его документы. Под каким-нибудь предлогом.
– Все будет в порядке, мэм, не волнуйтесь.
– Как доедете до Пскова, сразу позвони. И потом, после встречи с этим человеком, тоже позвони.
Что-то она такое чувствовала. Какую-то опасность. Потому что, даже закрывая дверь, повторила:
– Господи, как я не хочу, чтобы ты ехал! Если бы ты знал!
Но только опасность была с другой стороны.
Едва Николай вышел из ворот своего дома, как сразу с другой стороны улицы рванула красная «восьмерка» и, круто развернувшись, остановилась рядом с ним. Водитель, не выходя из машины, опустил стекло и спросил:
– Николай Николаевич?
– Да, это я.
Водитель подтолкнул дверцу, перехватил у Николая сумку с бутербродами и термосом и перебросил ее на заднее сиденье.
Только Николай, стряхнув снег с подошв, поместился рядом с ним, как машина рванулась, резко набирая скорость. Николай любил ездить плавно, сейчас же «восьмерка», в которой его везли, обходила каждый автомобиль, который оказывался впереди. Водитель постоянно менял ряды и, скорей всего, получал немало ругательств от других участников движения.
Именно таких крутых водил Николай Николаевич ненавидел, когда сам садился за руль.
Они быстро проскочили Московский проспект, потом аэропорт и, поднявшись на Пулковский холм, вышли на Киевское шоссе.
Если в городе снег пребывал в основном в виде грязноватой жижи, то тут, на природе, он сохранял свою натуральную белизну. А вдоль дороги громоздились приличные сугробы.
Где-то в районе Гатчины Николай стал задремывать. И решил пуститься в разговоры.
– Говорят, в этом году по всей России тепло. Зато в Китае – морозы, чего сто лет не было.
Водитель, крепкий парень лет тридцати в кожаном «пилоте» на меху, что-то буркнул в ответ, но разговор о погоде поддерживать не стал.
– Мы прямо в Псков едем, без остановок?
– Прямо.
– Сколько это по зимней дороге?
– Должны быть на месте не позже двадцати трех. Может, будем раньше. Да, я забыл сказать, меня Андреем зовут.
Представившись, парень снова надолго замолчал. А Николай уже не мог сопротивляться дреме, и скоро его голова свесилась к окну.
Он проснулся от резкого торможения. И с испугом открыл глаза. И даже успел подумать что-то такое типа: «Неужели опять вляпался?!» К счастью, впереди, в дальнем свете фар, на обочине темного пустого шоссе маячили вроде бы не бандиты – там отчаянно махала рукой женщина с двумя маленькими детьми. Когда их машина остановилась, Николай Николаевич увидел ярко-желтую старую «двушку», прорывшую в придорожном высоком сугробе могучую траншею и застрявшую почти по крышу.
– Ну и что? – спросил Андрей, первым вышедший из машины.
– Спасите нас! Мы стоим уже час, наверно, никто не останавливается! Дети замерзли! Спасите нас, мужчины!
Детишки были закутаны поверх зимней одежды в покрывала от сидений и испуганно к ней жались.
– Суйте детей к нам, пусть отогреваются, – распорядился Андрей, – а сами помогать будете. Лопата у вас в багажнике есть?
– Нет, – растерянно отозвалась женщина, пропихивая детей на заднее сиденье их «восьмерки». – А разве она нужна?
– Как же мы вас откопаем? Без лопаты зимой за город никто не ездит. А буксирный трос или, лучше, веревка капроновая?
– Не-не знаю.
– Ладно, залезайте к детям, когда понадобитесь, позову. – И Андрей стал рыться в багажнике своей машины. – Так ведь ее не вытянешь. Надо за задний мост подцеплять, – сказал он Николаю, предложившему себя в помощь.
Следующие минут пятнадцать они по очереди лихорадочно отбрасывали снег лопатой Андрея, вогнав себя в пот. Потом Николай подлез к засевшей машине, сделал из буксирного троса петлю вокруг заднего моста. Женщина в это время заползла вовнутрь салона и поставила на нейтральную передачу.
Мимо них, ослепляя дальним светом, мчались, мчались автомобили всевозможных моделей и марок, прошел «икарус», и никто не остановился.
– Так бы и замерзала тут, – негромко ругнулся Андрей.
Наконец их «восьмерка» была подогнана задом к буксирному тросу. Женщина проинструктирована, какую включать передачу и как газовать, а Николай Николаевич пролез по снегу к ее капоту, чтобы подталкивать машину спереди.
С третьего раза их попытка удалась, и «двушка» была выставлена на обочину.
– Может, чаю попьем? – предложил на радостях Николай.
– Вашего на всех хватит? – И Андрей взглянул на часы.
– Термос – три литра.
Они пили чай с бутербродами, которые приготовила Вика. Счастливая женщина не переставала благодарить. Выяснилось, что она везла детишек из Луги в маленький городок Плюссу к своей матери.
Она даже пыталась сунуть Андрею какие-то деньги.
– Купите на них себе подарок, – небрежно отмахнулся Андрей.
Наконец они двинулись дальше.
– Мы, оказывается, уже за Лугой, я и не заметил, – проговорил Николай Николаевич.
– Я вас будить не хотел. Думаю, пусть человек спит.
Андрей выглядел теперь разговорчивей.
И Николай Николаевич осмелился задать вопрос, который его беспокоил с самого начала:
– Мы к кому-нибудь едем или в гостинице будем?
– Все нормально, – успокоил Андрей. – В гостиницу. Там поужинаем…
Однако такой ответ Николая не успокоил. На его улице почти в каждом доме были открыты кафе. И в них всегда сидели посетители, которые с легкостью поедали разные закуски. Но только не он. Потому что цены там были не по его зарплате.
«Если в ресторане, то откажусь, – подумал он, – скажу, что укачало и спать хочу».
– А как мы на человечка выйдем? – все же задал он новый вопрос.
– На какого человечка? – насторожился Андрей.
– Ну, на должника.
– А-а, на этого, вашего? Нам его приведут. На поводке. И в наручниках.
– Из Афгана? Не, ну вы сами прикиньте, сколько мне тогда было. Из Афгана я вместе с Громовым выходил. Зеленый был, как лопух в канаве. Лейтенантик – только-только после училища. А вот в Таджикистане я поработал. Ну, там такое бывало, что маме-папе молились и всем богам сразу.
Разговор у них вспыхнул неожиданно быстро. Еще несколько минут до этого Николай Николаевич прикидывал: кто же его везет – то ли бандит, то ли глубоко законспирированный фээсбэшник. И что-то такое сам сказал про Мурманск, потом про азиатские каналы, которые он, в отличие от главной своей работы, пытался лишить водорослей, чтобы лучше проходил водосток. А раз Азия, пустыня, то и Афганистан. И тут Андрея понесло.
По крайней мере, в недалеком прошлом он был офицером, причем не простым. А вот кем был сейчас – оставалось загадкой.
Но он вдруг раскрылся сам.
– Жена, та уже привыкла, а сестра, она учительница в школе, физику преподает, дразнит: «Не стыдно тебе в бандюганах ходить?»
А я ей: «А тебе не стыдно в бандитском государстве жить?» Ну так вот: в такой стране, как у нас, мы – самая правильная структура. Мы хоть по понятиям живем, а остальные – или они грабят, или их грабят. Вы ученый, у вас свои заморочки, вам этого не понять…
– Ну как же, я все понимаю, – отозвался Николай Николаевич.
Так они и проехали под разговоры вторую половину дороги.
– Вы идите прямо к администратору, берите наш номер, у нас постоянный, а я машину на стоянку поставлю, а то смеху будет, если угонят, – сказал Андрей, когда они остановились около гостиницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49