Тут только она и заявилась.
Разговоров у нее теперь было - не остановишь. И про то, как Хиты
обновили дом: кто бы мог подумать, что можно так прибраться в такой
развалюхе, и про то, какой они завели огород. Особенно про огород. Большой
огород, рассказывала Элен, и прекрасно ухоженный, а главное - полный
овощей, каких она в жизни не видела. Уж такие диковинные, рассказывала
Элен, совсем не похожие на наши.
Мы поговорили про эти овощи еще чуть-чуть: наверное, мол, Хиты
привезли семена оттуда, откуда сами приехали. Хотя, насколько мне
известно, овощи есть овощи, где бы вы ни жили. Огородники выращивают одно
и то же самое, что и мы здесь. Да и вообще меня начали одолевать сомнения
насчет новых соседей - кто они и откуда взялись.
Но на серьезные раздумья у меня тогда не хватило времени, даром что
по округе уже поползли разные слухи. Подошел сенокос, потом поспел ячмень,
и работы было по горло. Травы поднялись хорошо, и ячмень не подкачал, зато
с видами на кукурузу, похоже, предстояло проститься. Началась засуха. Так
уж оно случается, как нарочно: слишком много дождей в июне, слишком мало в
августе.
Мы грустили, глядя на посевы, и вздыхали, глядя на небо, и с надеждой
встречали любое облачко, только проку ни от одного из них не дождались.
Бывают годы, когда бог словно отворачивается от фермеров.
И тут в одно прекрасное утро заявляется ко мне Джинго Гаррис - и ну
болтать о том о сем. Переминается с ноги на ногу, а от меня ни на шаг. Я
себе работаю - чиню изношенную сноповязалку. Хоть и не похоже было, что
она мне в этом году понадобится, а починить все равно не мешало.
- Джинго, - спросил я наконец, дав ему помаяться часок или чуть
побольше, - признавайся, что у тебя на уме?
Тут-то он мне и выложил:
- А у Хита ночью выпал дождь.
- Как так? - откликнулся я. - Ни у кого другого дождя не было.
- Ты прав, - подтвердил Джинго. - Ни у кого не было, только у него
одного...
А вышло так: возвращался он от Берта Смита, куда ходил одолжить
бечевки для снопов, и решил махнуть напрямик через северное кукурузное
поле Хита. Пролез сквозь ограду, глядь - а поле-то мокрое, как после
сильного дождя.
"Ночью он, что ли, прошел?" - спросил себя Джинго. Подумал, что тут
что-то не так, но в конце концов дождь мог пролиться и узкой полосой
поперек долины, хотя обычно дожди движутся у нас снизу вверх или сверху
вниз, а уж никак не поперек. Но когда Джинго, пройдя поле краем, перелез
через ограду на другой стороне, то увидел, что там тоже не было никакого
дождя. Тогда он повернул и обошел все поле вокруг - и что бы вы думали? -
дождь выпал лишь на самом поле и больше нигде. На поле - пожалуйста, а за
оградой - ни-ни.
Обогнув все поле по меже, он присел на моток бечевки и стал гадать,
что бы это значило. Но сколько ни гадай, тут все равно не было ни
малейшего смысла, да что там - в такую минуту собственным глазам не
поверишь.
Джинго у нас человек дотошный. Прежде чем делать выводы, он любит
взвесить вое "за" и "против" и вообще узнать все, что можно узнать. Он не
стал пороть горячку, а отправился на другой участок, где Хит высеял
кукурузу. Этот участок - на западной стороне долины, но и там тоже прошел
дождь. То есть на самом участке прошел, а вокруг и не подумал.
- Ну, и что ты на это скажешь? - спросил Джинго, и я ответил: не
знаю, мол, что и сказать. Чуть было не сболтнул ему про трактор без
тракториста, да вовремя удержался. Сами посудите, что за выгода
переполошить всю округу?
Но только Джинго за ворота, я завел свою колымагу - и к Хиту,
попросить на день-другой копалку для лунок. Нет, конечно, копать лунки я и
в мыслях не держал, но должен же найтись какой-то предлог, чтобы
наведаться к соседу без приглашения?..
Говоря по правде, мне так и не привелось спросить про эту копалку.
Когда я приехал к Хитам, я про нее и не вспомнил.
Хит сидел на крыльце, на ступеньках, и вроде бы очень обрадовался,
завидев меня. Подошел прямо к машине, протянул мне руку и сказал:
- Рад тебя видеть, Кэлвин.
Сказал таким тоном, что я сразу почувствовал его дружеское
расположение и свою значительность, что ли. Ведь он назвал меня Кэлвин, а
все в долине зовут меня попросту - Кэл. Если честно, я не очень-то уверен,
что кто-нибудь, кроме Хита, помнит мое полное имя.
- Пойдем, покажу тебе, что мы тут понаделали, - пригласил он. -
Подлатали кое-что слегка...
"Подлатали" - явно не то слово. Все на ферме блестело и сверкало. Ну,
совсем как на тех фермах в Пенсильвании или Коннектикуте, про которые
пишут в журналах. Раньше дом и все надворные постройки были старые,
облезлые, того и гляди рухнут. А теперь они выглядели солидно, прочно, так
и лоснились от свежей краски. Разумеется, они не стали новыми, но
приобрели такой вид, будто за ними всегда ухаживали на совесть и красили
каждый год. Заборы были выправлены и выкрашены, сорняки выполоты, а
безобразные кучи мусора расчищены или сожжены. Хит ухитрился даже собрать
со всей фермы лом - бросовые ржавые железки - и рассортировать их.
- Работы было пропасть, - похвалился он, - но дело того стоило. Я
привык к порядку. Люблю, чтоб везде была чистота...
Так-то оно, может, и так, но ведь он успел все это меньше чем за
полгода! Приехал к нам в начале марта, а сейчас еще август не кончился, и
за это время он не только засеял несколько сотен акров и выполнил на них
все работы, но и обновил ферму. Ей-ей, говорил я себе, такого не бывает.
Одному человеку такое просто не под силу, даже с помощью жены и дочки,
даже если вкалывать двадцать четыре часа в сутки, не прерываясь ни на
обед, ни на ужин. Разве что он научился растягивать время, чтобы каждый
час стал равен трем или четырем.
Я плелся за Хитом, а сам все думал про то, как бы тоже научиться
растягивать время, и мне чертовски нравилось думать про это - а
согласитесь, не часто случается, что глупые мимолетные мыслишки доставляют
удовольствие. Ну, во-первых, думалось мне, с такими-то талантами можно
любой день растянуть настолько, чтобы переделать всю работу, какая только
найдется. А во-вторых, если время можно растягивать, то, верно, можно его
и сжимать, и тогда визит к зубному врачу, например, пролетит в одно
мгновение.
Хит повел меня в огород - и точно. Элен не соврала. Были там,
конечно, и обыкновенные овощи - капуста, помидоры, кабачки и все
остальные, какие есть в любом огороде, - но в придачу к ним было столько
же других, каких я до того не видывал. Хит говорил мне, как они
называются, и тогда эти названия были мне в диковинку. Теперь-то странно и
предположить, что они были нам в диковинку. Теперь эти овощи растут у
каждого фермера в долине, и нам сдается, что они росли здесь всегда.
Мы ходили по огороду, а Хит выдергивал и срывал свои диковинные овощи
и складывал их в корзинку, которую таскал с собой.
- Постепенно ты их все перепробуешь, - говорил он. - Одни тебе
сперва, наверное, придутся не но вкусу, зато другие понравятся сразу. Вот
эту штуку едят в сыром виде, нарезав ломтиками, как помидор. А эту лучше
сварить, хотя можно и запечь...
Мне хотелось спросить, где он раскопал эти овощи и откуда они родом,
только он не давал мне и рта раскрыть: все говорил и говорил про то, как
их готовить и какие можно держать всю зиму, а какие консервировать. А
потом он дал мне погрызть какой-то корешок сырым, и вкус у корешка
оказался отменный.
Мы дошли до самого конца огорода и повернули назад, и тут из-за угла
дома выбежала жена Хита. Меня она, видимо, сначала не заметила или
позабыла обо мне, потому что назвала мужа не Реджинальд и не Реджи, а
каким-то другим, совсем иностранным именем. Я даже и пытаться не стану
вспоминать, все равно не смогу - я и тогда-то не сумел бы повторить это
имя, хоть оно и прозвучало всего секунду назад. Оно было просто ни на что
не похоже.
Тут женщина заметила меня, перешла на шаг и перевела дыхание, а потом
сказала, что сию минуту услышала по телефону ужасную новость: младшая
дочка Берта Смита, Энн, очень тяжко больна.
- Они позвонили доктору, - сказала она, - а он уехал по вызовам и
теперь нипочем не успеет вовремя. Понимаешь, Реджинальд, симптомы
напоминают...
И она произнесла еще одно слово, какого я никогда не слышал и,
наверное, больше не услышу.
Я смотрел на Хита - и, клянусь, лицо у него побелело, даром что кожа
была с оливковым оттенком.
- Скорее! - крикнул он - и хвать меня за руку.
Мы побежали - он к своей древней, видавшей виды машине, я следом.
Корзинку с овощами Хит швырнул на заднее сиденье, а сам прыгнул за руль. Я
уселся рядом и хотел закрыть дверцу, только она не закрывалась. Замок
отщелкивался, хоть плачь, и пришлось придерживать дверцу, чтоб не гремела.
Машина выскочила за ворота, словно ее кто наскипидарил, а уж шума она
издавала столько, что впору оглохнуть. Как я ни тянул дверцу к себе, она
упорно лязгала и крылья дребезжали, и вообще я различал все шумы, каких
можно ждать от древнего драндулета, и еще какие-то совершенно непонятные.
Меня опять подмывало задать соседу вопрос, теперь о том, что он
собирается предпринять, но никак не удавалось найти нужные слова. А если
бы и удалось, то сомневаюсь, расслышал ли бы он мой вопрос за грохотом и
дребезжаньем машины. Так что оставалось лишь цепляться за сиденье, а
другой рукой пытаться удержать дверцу. И признаюсь, мне вдруг стало
сдаваться, что машина громыхает сильнее, чем должна бы. В точности как
старый расхлябанный трактор Хита - тот тоже тарахтит сильнее, чем положено
любому трактору. Ну разве может издавать столько шума машина, обладающая
таким ходом? Как на тракторе, так и здесь я не ощущал никакой вибрации от
мотора, и, несмотря на грохот и лязг, мчались мы дай боже. Я уже упоминал,
что дороги у нас в долине - далеко не сахар, и все же ручаюсь, что
временами Хит выжимал не меньше семидесяти миль в час. При такой скорости
мы должны были бы, говоря по чести, вылететь в кювет на первом же крутом
повороте, а машина вроде бы только приседала и крепче вжималась в дорогу,
и нас ни разу даже не занесло.
Мы затормозили перед домом Берта. Хит выскочил из машины и бросился
бегом по дорожке, я за ним.
Эми Смит вышла нам навстречу, и было заметно, что она недавно
плакала, а вообще-то она сильно удивилась при виде нас.
Какой-то миг мы стояли на крылечке молча, потом Хит заговорил - и
странная вещь: на нем были обтрепанные джинсы и ковбойка в пятнах пота,
вместо шляпы - колтун нечесаных волос, и тем не менее мне вдруг
почудилось, что он одет в дорогой костюм и, приподняв шляпу, отвешивает
Эми поклон.
- Мне передали, - сказал он, - что ваша девочка заболела. Не могу ли
я ей помочь?
Уж не знаю, почудилось ли Эми то же, что и мне, только она отворила
дверь и посторонилась, чтобы мы прошли.
- Сюда, пожалуйста.
- Благодарю вас, мадам, - ответил Хит и вошел в комнату.
Я остался с Эми, она повернулась ко мне, и на глаза у нее опять
набежали слезы.
- Знаешь, Кэл, ей очень-очень плохо, - сказала она.
Я печально кивнул. Чары рассеялись, здравый смысл начал возвращаться
ко мне, и я поразился безумию фермера, возомнившего, будто он может помочь
маленькой девочке, которой очень-очень плохо. И своему безумию тоже -
почему я застрял на крыльце и даже не вошел в комнату вслед за ним?
Но тут Хит снова вышел на порог и тихонько прикрыл за собой дверь.
- Она заснула, - обратился он к Эми. - Теперь все будет в порядке.
И не прибавив больше ни слова, зашагал прочь. Я поколебался, глядя на
Эми и не представляя себе, что предпринять. Потом до меня дошло, что я не
в силах ничего предпринять. И я решил уйти вместе с Хитом.
Обратно мы ехали с умеренной скоростью, но машина все равно бренчала
и громыхала, как прежде.
- А бегает вполне прилично, - крикнул я, стараясь перекрыть грохот.
Он слегка улыбнулся и крикнул в ответ:
- Два дня вожусь - день езжу...
Когда мы добрались до фермы Хита, я вылез из его машины и пересел в
свою.
- Погоди, ты забыл овощи, - бросил он мне вдогонку.
Пришлось вернуться за овощами.
- Большое спасибо.
- Не за что.
Тогда я поглядел ему прямо в глаза и сказал:
- Знаешь, было бы очень здорово, если бы нам сейчас дождаться дождя.
Для нас это было бы просто спасение. Один хороший дождь - и кукуруза
уцелеет...
- Заходи еще, - пригласил он. - Очень рад был потолковать с тобой.
И в ту же ночь над всей долиной прошел дождь, хороший проливной
дождь, и кукуруза уцелела.
А маленькая Энн выздоровела.
1 2 3 4 5