И в самой Америке мы не оставляли тебя вниманием, создали атмосферу душевного комфорта, ты был материально обеспечен, жил с близким тебе человеком… А тут вдруг в самый ответственный момент объявляются эти самозваные благодетели и все наши планы идут к чёрту! Теперь ты понимаешь, что мы не можем тебя упустить? Это вопрос чести, престижа.
— Трудно поверить, что твоя мощная машина работает, всего лишь на сантиментах, — вяло возразил Сол, — это объяснение годится для романа, но в нашем меркантильном мире…
— Частично ты прав, — согласился демон. — Но устал. Я не настолько коварен, чтобы использовать твою усталость. О нашей выгоде и твоём будущем мы поговорим в следующий раз.
31
Негромко скрипнула дверь. Не подавая виду, что он проснулся, Сол приоткрыл глаза. В мертвенном мерцании невыключающейся лампы дневного света картина была жутчайшая. В комнату, стараясь не шуметь, осторожно входила Джулия. Её одежда была изорвана, измазана грязью и кровью. Волосы — всклокочены, взгляд — флюоресцирующий. Левый короткий рукав кофточки болтался пустой. Левую руку, оторванную почти у самого плеча, Джулия перекинула через правое плечо и придерживала правой, как совершенно посторонний предмет.
«Уж на этот-то раз я не сплю, — подумал Сол, — наверное демон-холодильник оживил Джулию и сделал её зомби. Но зачем? Лучше не выдавать себя пока…»
Тем временем Джулия подошла к столу, положила на него оторванную левую руку и посмотрела на Сола. Он закрыл глаза, чтобы случайно не встретиться взглядами. Открыв глаза некоторое время спустя, Сол обнаружил, что Джулия села на стул и обрабатывает маникюрной пилочкой ногти на оторванной левой руке. Это было нелепо и страшно, страшно нелепо, но ни малейшая мысль не могла зародиться у Сола в голове. Оставалось лишь тупо смотреть сквозь полуприкрытые веки.
Завершив казавшийся бесконечным маникюр, Джулия отложила пилочку, взяла левую руку в правую, вставила местом отрыва в пустой рукав, повертела, пристраивая поудобней… Оторванная рука встала на место! Без видимых усилий Джулия согнула её в локте, разогнула, пошевелила пальцами, ещё несколько секунд назад казавшимися безжизненными.
Джулия бросила взгляд на Сола и принялась изучать ногти уже на правой руке. Похоже, что на этот раз она удовлетворилась результатом осмотра, вновь глянула на Сола и двинулась к кровати.
— Не-е-ет! — закричал Сол, вскакивая.
Белые лампы-трубки ярко сверкали. Белый потолок, белые стены, белая мебель и белое постельное бельё отражали этот режущий глаза свет. Казалось, каждая частичка объёма комнаты излучает ослепляющую белизну. И ни одного живого, полуживого и даже мёртвого существа в комнате. Конечно, не считая его, Сола.
«Всё-таки сон, — подумал Сол, — приснилось. Фильм ужасов, сон ужасов. Чем дальше — тем кошмарней и непонятней сны. Если существуют демоны с оборотнями, то почему бы не существовать зомби? Вампиры уже попадались… А почему бы не существовать духам? Дух убитой Джулии никак не может успокоиться, уже второй раз является во сне.»
Сонливость выветрилась бесследно. Яркий свет, пробивающийся даже сквозь закрытые веки, усугублял положение. И вообще, стоило закрыть глаза, как перед мысленным взглядом появлялась Джулия. Джулия, Джулия… Если как следует подумать… Если обдумать некоторые слова демона-холодильника, то Джулию можно заподозрить в сотрудничестве с Мировым Злом. Гипотеза дикая, но кое-что объясняющая. Она отвечала на вопрос давно терзавший Сола: почему эта женщина, красивая, умная, обеспеченная, выбрала его, Сола. Любовь, конечно, чувство загадочное, но… Если не изменяет память, то демон что-то говорил про спокойную размеренную жизнь с близким человеком, которую он и его дьявольская компания Солу обеспечили. Так Джулия досталась Солу: молодая, красивая, но без привязанностей и без старых друзей. Да! Полное отсутствие старых друзей и даже родственников. Телефон всегда молчал, никаких поздравлений к праздникам… Как человек из пробирки. И при такой полной сосредоточенности на Соле — ни одной попытки заговорить о его «греческом» прошлом. Чтобы не загонять в тупик. Два года! Но как же выглядит с этой новой точки зрения поведение Джулии во время охоты на него, Сола? Отвратительно выглядит! Сол всё время звонил ей, таким образом обнаруживая себя. Чуть позднее Джулия лихо трахалась с двумя усатыми бандитами, позируя перед телекамерой и изображая изнасилование. То-то Сол никогда не слыхал про новый галлюциноген, который наспех выдумали опекуны. Даже про вампиров люди говорят — действительно, что-то есть. А про подобный наркотик никто не знает. Опекунам совсем не хотелось раскрывать, что возлюбленная Сола сотрудничает c их врагами. Почему же опекуны не препятствовали телефонным звонкам Сола? Недооценивали ущерб, считали, что ситуация под контролем даже со звонками? А флирт Джулии с этим… с Патриком? Явная ловушка, Джулия — приманка, приманка погибла. Съели. Нечисть проклятая, демоны-дьяволы… Сволочи! Единственное светлое пятно во всей его, Сола, биографии — Джулия. И к ней дотянулись грязные лапы. Все можно трактовать и так, и сяк. А истина неизвестна.
— Я вижу ты не спишь, — раздался в скрытом динамике голос демона. — Одевайся, я за тобой пришлю.
Проклиная хозяина тюрьмы и потайные телекамеры впридачу, Сол потянулся за одеждой.
Не тратя ни секунды на вступление, демон сразу же перешёл к делу.
— Я раскрыл тебе одну правду, правду прошлого. Теперь о второй правде, правде будущего, или: зачем ты нам нужен. Все очень просто. По нашему списку ты должен убить несколько человек. Если точнее — тридцать шесть.
— О-го! — реакция Сола удивила даже его самого. «Как бы это назвать поточней? — подумал он. — Равнодушно-истерическое удивление? Или проще — истерическое равнодушие? Оно же — равнодушная истерика? Чушь какая-то. Попытка вытеснить кошмар из сознания при помощи игры слов.» — Почему столько?
— Много?
— Ну, а если я скажу, что много?
— Нам лишнего не надо.
— Но почему я? Почему вы не можете сами? На этом ранчо меня охраняет армия, которая не тридцать шесть человек, а тридцать раз по шесть человек может убить.
— Дискуссия лишена смысла. Я уже объяснял: ты рождён, чтобы убивать. Сколько раз надо повторять, чтобы до тебя дошло? Ты можешь убить того, кого не могут убить другие. Если судьба хранит кого-то от любых невзгод, обыкновенный убийца, даже профессионал «экстра» не может с ним справится. Ты — другое дело. Ты — вне судьбы, вне игры. Потому-то тебе наплевать на правила.
Сол почувствовал азарт гончей, взявшей след. Если демон говорит правду (а он, скорее всего, знает, что говорит), то Сол имеет отличные шансы перебить всю банду во главе с холодильником и уйти куда угодно. Надо только уточнить, как проявляется его талант убийцы. Наверняка не все так просто, иначе демон не играл бы с огнём. Надо разговорить его. Вытянуть максимум информации.
— Я не считаю, что рождён для убийств. Я — мягкий и добрый человек. Жизнь меня ожесточила, но даже сейчас мне отвратительна мысль об убийстве. Ваши специалисты ошибаются. Разве они не могут ошибаться?
— На этот раз они не ошибаются. Я считаю, что могу доказать их правоту. Дело даже не в том, что независимо от твоего мягкого (чистейшая правда!) характера ты уже, вопреки своему желанию убил трех человек…
— Двух!
— Почему двух? Художник, страховой агент и, как тебе не неприятно узнать, — Джулия. Граната отлетела к ней только после твоего выстрела!
Сол обмяк. Азарт ушёл, на всё стало наплевать. Перехитрит он демона или не перехитрит… Любила его Джулия или обхаживала по долгу службы… А демон продолжал.
— Доказать нашу правоту можно «от противного». Вспомни два случая, когда ты отказался от убийства. С Джереми Курцем и с немцами-туристами в Африке. Во втором случае ты, обдумывая пути спасения, планировал позвонить кому-то из родственников этих туристов и предупредить. Ты даже мысленно нашёл в Кёльне родителей одной молоденькой туристки, очень переживавших за дочку. Увы, тебе никак не удавалось «поймать» их номер телефона. Так вот, по этим напряжённым поискам наши люди тебя и вычислили. Твоя беда в том, что ты взялся обдумывать неподходящие для тебя действия. А не подходит тебе все, кроме убийства. Если бы ты планировал убийство предводителя банды или шофёра автомобиля — до сих пор бы мы тебя искали.
— Что-то здесь не то, — сказал удивлённый Сол. — Да, я думал о туристах. Но ни до туристки, ни до её родителей мои мысли добраться не успели. Ваши люди атаковали раньше.
— В самом деле? — демон тоже выглядел удивлённым, — но мне же докладывали… Вот как мало мы знаем о даре ясновидения! Получается, тебя «зацепили» за действия, которые ты мог совершить, но не успел. Уникальный случай.
— Вы можете их спасти? — резко спросил Сол.
— Кого?
— Пассажиров автобуса?
— Пассажиров… Наверное, да. Но стоит ли? Почему надо спасать их, а не предотвращать авиакатастрофу в Индонезии или железнодорожную катастрофу в Китае? Тебя больше волнуют европейцы? Или ты просто не знал об этих двух назревающих катастрофах? Теперь, когда узнал, и их просишь предотвратить?
— Туристы погибают слишком мучительной смертью. В лапах дикарей… Я не могу объяснить.
— Тебя не устраивает качество смерти. Гм… А если их выведут из автобуса и тут же расстреляют на месте? Если автобус подорвётся на мине? Если он просто врежется во встречный бензовоз? Такая смерть тебя устроит? Послать моих ребят, чтобы организовали?
— По-моему, спасти намного проще, — Сол чувствовал, что демон переигрывает его по всем статьям.
— Может быть. Может быть… Самое забавное, что я совершенно не настаиваю на смерти этих людей. Она мне ничего не даёт, как и тебе. И их спасение мне ничуть не повредит. Как и тебе. Можно сказать, что я ничуть не возражаю, если ты захочешь заниматься филантропией. Но ведь невозможно просить нас о помощи и отказываться от сотрудничества с нами в одно и то же время. Ты — нам, мы — тебе.
— А не слишком ли дорогая цена?
— Тридцать шесть убийств? Дорогая? Мне кажется, туристов больше. Чем одни покойники лучше других? Тем более, твои жертвы должны умереть легко, если тебе не взбредёт в голову их помучить.
— Зная вас, я могу предположить, что каждое их моих убийств приведёт ещё к нескольким миллионам погибших в войнах, катастрофах, эпидемиях.
— Чепуха! Напряги свой пророческий дар — все равно ничего не разглядишь. Ты ведь даже не спросил, кто эти тридцать шесть. Эти люди, фактически, жертвы нашего научного эксперимента. Ни один из тридцати шести не мешает нам. И вместе они безопасны.
— Так почему…
— Тихо. Наши пророки просчитали: эти тридцать шесть человек — самые защищённые в мире. Нет, дело не в телохранителях, они есть лишь у одного. Но этих людей теоретически невозможно убить! У убийцы откажет винтовка, собьётся оптический прицел, пропадёт контакт во взрывателе бомбы, заглохнет автомобиль… Список возможных причин срыва бесконечен. До арбузной корки на дороге включительно.
— И из-за этого вы их убиваете?
— Представь себе. Из-за этого. Феномен тридцати шести ставит под сомнение наши возможности по контролю над миром. Наша власть под вопросом, пока есть такие люди. Ради их устранения мы готовы разыграть козырную карту — тебя.
— Давно вы о них знаете?
— Месяца два.
Сол попытался сообразить, когда он зашёл в квартиру с убитой блондинкой. Неделю назад? Месяц? Увы, ощущение времени отсутствовало напрочь.
— Ну, а как же вы раньше жили без абсолютной власти? Почему она понадобилась сейчас?
— Так и жили. Без власти. Но работали, чтобы овладеть ей. Фактически, она у нас уже есть. Но ведь: «Чтобы остаться на месте надо бежать очень быстро», — кажется так говорили в Зазеркалье? Или в Стране Чудес? Чем больше мы узнаем об абсолютном контроле, тем тяжелее нам его добиться. Но мы стараемся, работаем.
— Получается, что после убийства тридцати шести ваши пророки могут углядеть ещё тысячу кандидатов на тот свет?
— Если я с лёгкостью отвечу: «Нет», — ты подумаешь, что я вру. И будешь прав. Я не знаю, мы не знаем. Сомневаюсь. Худшее, что может быть — вместо этих тридцати шести появятся ещё тридцать шесть неуязвимых. Вероятностные линии вполне способны на подобную пакость.
— И что тогда?
— Убьёшь и этих.
— А получив ещё тридцать шесть?
— Плюнем и отцепимся. Будем считать, что это закон природы.
— Та-ак. А если после первого убийства неуязвимых станет в тридцать шесть раз больше?
— Тридцать шесть в квадрате… тысяча двести восемьдесят шесть. Тогда… тогда, думаю, продолжать не стоит. Лавина — штука непредсказуемо опасная.
— А может быть, можно отказаться от риска ещё раньше? Не убивая.
— Нет риска. Все уже просмотрено. Все тридцать шесть твоих убийств уже запротоколированы нашими пророками. И ни одна лавина не сорвалась. Хватит болтать. Ты должен сделать выбор. Я чувствую, что ты уже сделал его в нашу пользу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
— Трудно поверить, что твоя мощная машина работает, всего лишь на сантиментах, — вяло возразил Сол, — это объяснение годится для романа, но в нашем меркантильном мире…
— Частично ты прав, — согласился демон. — Но устал. Я не настолько коварен, чтобы использовать твою усталость. О нашей выгоде и твоём будущем мы поговорим в следующий раз.
31
Негромко скрипнула дверь. Не подавая виду, что он проснулся, Сол приоткрыл глаза. В мертвенном мерцании невыключающейся лампы дневного света картина была жутчайшая. В комнату, стараясь не шуметь, осторожно входила Джулия. Её одежда была изорвана, измазана грязью и кровью. Волосы — всклокочены, взгляд — флюоресцирующий. Левый короткий рукав кофточки болтался пустой. Левую руку, оторванную почти у самого плеча, Джулия перекинула через правое плечо и придерживала правой, как совершенно посторонний предмет.
«Уж на этот-то раз я не сплю, — подумал Сол, — наверное демон-холодильник оживил Джулию и сделал её зомби. Но зачем? Лучше не выдавать себя пока…»
Тем временем Джулия подошла к столу, положила на него оторванную левую руку и посмотрела на Сола. Он закрыл глаза, чтобы случайно не встретиться взглядами. Открыв глаза некоторое время спустя, Сол обнаружил, что Джулия села на стул и обрабатывает маникюрной пилочкой ногти на оторванной левой руке. Это было нелепо и страшно, страшно нелепо, но ни малейшая мысль не могла зародиться у Сола в голове. Оставалось лишь тупо смотреть сквозь полуприкрытые веки.
Завершив казавшийся бесконечным маникюр, Джулия отложила пилочку, взяла левую руку в правую, вставила местом отрыва в пустой рукав, повертела, пристраивая поудобней… Оторванная рука встала на место! Без видимых усилий Джулия согнула её в локте, разогнула, пошевелила пальцами, ещё несколько секунд назад казавшимися безжизненными.
Джулия бросила взгляд на Сола и принялась изучать ногти уже на правой руке. Похоже, что на этот раз она удовлетворилась результатом осмотра, вновь глянула на Сола и двинулась к кровати.
— Не-е-ет! — закричал Сол, вскакивая.
Белые лампы-трубки ярко сверкали. Белый потолок, белые стены, белая мебель и белое постельное бельё отражали этот режущий глаза свет. Казалось, каждая частичка объёма комнаты излучает ослепляющую белизну. И ни одного живого, полуживого и даже мёртвого существа в комнате. Конечно, не считая его, Сола.
«Всё-таки сон, — подумал Сол, — приснилось. Фильм ужасов, сон ужасов. Чем дальше — тем кошмарней и непонятней сны. Если существуют демоны с оборотнями, то почему бы не существовать зомби? Вампиры уже попадались… А почему бы не существовать духам? Дух убитой Джулии никак не может успокоиться, уже второй раз является во сне.»
Сонливость выветрилась бесследно. Яркий свет, пробивающийся даже сквозь закрытые веки, усугублял положение. И вообще, стоило закрыть глаза, как перед мысленным взглядом появлялась Джулия. Джулия, Джулия… Если как следует подумать… Если обдумать некоторые слова демона-холодильника, то Джулию можно заподозрить в сотрудничестве с Мировым Злом. Гипотеза дикая, но кое-что объясняющая. Она отвечала на вопрос давно терзавший Сола: почему эта женщина, красивая, умная, обеспеченная, выбрала его, Сола. Любовь, конечно, чувство загадочное, но… Если не изменяет память, то демон что-то говорил про спокойную размеренную жизнь с близким человеком, которую он и его дьявольская компания Солу обеспечили. Так Джулия досталась Солу: молодая, красивая, но без привязанностей и без старых друзей. Да! Полное отсутствие старых друзей и даже родственников. Телефон всегда молчал, никаких поздравлений к праздникам… Как человек из пробирки. И при такой полной сосредоточенности на Соле — ни одной попытки заговорить о его «греческом» прошлом. Чтобы не загонять в тупик. Два года! Но как же выглядит с этой новой точки зрения поведение Джулии во время охоты на него, Сола? Отвратительно выглядит! Сол всё время звонил ей, таким образом обнаруживая себя. Чуть позднее Джулия лихо трахалась с двумя усатыми бандитами, позируя перед телекамерой и изображая изнасилование. То-то Сол никогда не слыхал про новый галлюциноген, который наспех выдумали опекуны. Даже про вампиров люди говорят — действительно, что-то есть. А про подобный наркотик никто не знает. Опекунам совсем не хотелось раскрывать, что возлюбленная Сола сотрудничает c их врагами. Почему же опекуны не препятствовали телефонным звонкам Сола? Недооценивали ущерб, считали, что ситуация под контролем даже со звонками? А флирт Джулии с этим… с Патриком? Явная ловушка, Джулия — приманка, приманка погибла. Съели. Нечисть проклятая, демоны-дьяволы… Сволочи! Единственное светлое пятно во всей его, Сола, биографии — Джулия. И к ней дотянулись грязные лапы. Все можно трактовать и так, и сяк. А истина неизвестна.
— Я вижу ты не спишь, — раздался в скрытом динамике голос демона. — Одевайся, я за тобой пришлю.
Проклиная хозяина тюрьмы и потайные телекамеры впридачу, Сол потянулся за одеждой.
Не тратя ни секунды на вступление, демон сразу же перешёл к делу.
— Я раскрыл тебе одну правду, правду прошлого. Теперь о второй правде, правде будущего, или: зачем ты нам нужен. Все очень просто. По нашему списку ты должен убить несколько человек. Если точнее — тридцать шесть.
— О-го! — реакция Сола удивила даже его самого. «Как бы это назвать поточней? — подумал он. — Равнодушно-истерическое удивление? Или проще — истерическое равнодушие? Оно же — равнодушная истерика? Чушь какая-то. Попытка вытеснить кошмар из сознания при помощи игры слов.» — Почему столько?
— Много?
— Ну, а если я скажу, что много?
— Нам лишнего не надо.
— Но почему я? Почему вы не можете сами? На этом ранчо меня охраняет армия, которая не тридцать шесть человек, а тридцать раз по шесть человек может убить.
— Дискуссия лишена смысла. Я уже объяснял: ты рождён, чтобы убивать. Сколько раз надо повторять, чтобы до тебя дошло? Ты можешь убить того, кого не могут убить другие. Если судьба хранит кого-то от любых невзгод, обыкновенный убийца, даже профессионал «экстра» не может с ним справится. Ты — другое дело. Ты — вне судьбы, вне игры. Потому-то тебе наплевать на правила.
Сол почувствовал азарт гончей, взявшей след. Если демон говорит правду (а он, скорее всего, знает, что говорит), то Сол имеет отличные шансы перебить всю банду во главе с холодильником и уйти куда угодно. Надо только уточнить, как проявляется его талант убийцы. Наверняка не все так просто, иначе демон не играл бы с огнём. Надо разговорить его. Вытянуть максимум информации.
— Я не считаю, что рождён для убийств. Я — мягкий и добрый человек. Жизнь меня ожесточила, но даже сейчас мне отвратительна мысль об убийстве. Ваши специалисты ошибаются. Разве они не могут ошибаться?
— На этот раз они не ошибаются. Я считаю, что могу доказать их правоту. Дело даже не в том, что независимо от твоего мягкого (чистейшая правда!) характера ты уже, вопреки своему желанию убил трех человек…
— Двух!
— Почему двух? Художник, страховой агент и, как тебе не неприятно узнать, — Джулия. Граната отлетела к ней только после твоего выстрела!
Сол обмяк. Азарт ушёл, на всё стало наплевать. Перехитрит он демона или не перехитрит… Любила его Джулия или обхаживала по долгу службы… А демон продолжал.
— Доказать нашу правоту можно «от противного». Вспомни два случая, когда ты отказался от убийства. С Джереми Курцем и с немцами-туристами в Африке. Во втором случае ты, обдумывая пути спасения, планировал позвонить кому-то из родственников этих туристов и предупредить. Ты даже мысленно нашёл в Кёльне родителей одной молоденькой туристки, очень переживавших за дочку. Увы, тебе никак не удавалось «поймать» их номер телефона. Так вот, по этим напряжённым поискам наши люди тебя и вычислили. Твоя беда в том, что ты взялся обдумывать неподходящие для тебя действия. А не подходит тебе все, кроме убийства. Если бы ты планировал убийство предводителя банды или шофёра автомобиля — до сих пор бы мы тебя искали.
— Что-то здесь не то, — сказал удивлённый Сол. — Да, я думал о туристах. Но ни до туристки, ни до её родителей мои мысли добраться не успели. Ваши люди атаковали раньше.
— В самом деле? — демон тоже выглядел удивлённым, — но мне же докладывали… Вот как мало мы знаем о даре ясновидения! Получается, тебя «зацепили» за действия, которые ты мог совершить, но не успел. Уникальный случай.
— Вы можете их спасти? — резко спросил Сол.
— Кого?
— Пассажиров автобуса?
— Пассажиров… Наверное, да. Но стоит ли? Почему надо спасать их, а не предотвращать авиакатастрофу в Индонезии или железнодорожную катастрофу в Китае? Тебя больше волнуют европейцы? Или ты просто не знал об этих двух назревающих катастрофах? Теперь, когда узнал, и их просишь предотвратить?
— Туристы погибают слишком мучительной смертью. В лапах дикарей… Я не могу объяснить.
— Тебя не устраивает качество смерти. Гм… А если их выведут из автобуса и тут же расстреляют на месте? Если автобус подорвётся на мине? Если он просто врежется во встречный бензовоз? Такая смерть тебя устроит? Послать моих ребят, чтобы организовали?
— По-моему, спасти намного проще, — Сол чувствовал, что демон переигрывает его по всем статьям.
— Может быть. Может быть… Самое забавное, что я совершенно не настаиваю на смерти этих людей. Она мне ничего не даёт, как и тебе. И их спасение мне ничуть не повредит. Как и тебе. Можно сказать, что я ничуть не возражаю, если ты захочешь заниматься филантропией. Но ведь невозможно просить нас о помощи и отказываться от сотрудничества с нами в одно и то же время. Ты — нам, мы — тебе.
— А не слишком ли дорогая цена?
— Тридцать шесть убийств? Дорогая? Мне кажется, туристов больше. Чем одни покойники лучше других? Тем более, твои жертвы должны умереть легко, если тебе не взбредёт в голову их помучить.
— Зная вас, я могу предположить, что каждое их моих убийств приведёт ещё к нескольким миллионам погибших в войнах, катастрофах, эпидемиях.
— Чепуха! Напряги свой пророческий дар — все равно ничего не разглядишь. Ты ведь даже не спросил, кто эти тридцать шесть. Эти люди, фактически, жертвы нашего научного эксперимента. Ни один из тридцати шести не мешает нам. И вместе они безопасны.
— Так почему…
— Тихо. Наши пророки просчитали: эти тридцать шесть человек — самые защищённые в мире. Нет, дело не в телохранителях, они есть лишь у одного. Но этих людей теоретически невозможно убить! У убийцы откажет винтовка, собьётся оптический прицел, пропадёт контакт во взрывателе бомбы, заглохнет автомобиль… Список возможных причин срыва бесконечен. До арбузной корки на дороге включительно.
— И из-за этого вы их убиваете?
— Представь себе. Из-за этого. Феномен тридцати шести ставит под сомнение наши возможности по контролю над миром. Наша власть под вопросом, пока есть такие люди. Ради их устранения мы готовы разыграть козырную карту — тебя.
— Давно вы о них знаете?
— Месяца два.
Сол попытался сообразить, когда он зашёл в квартиру с убитой блондинкой. Неделю назад? Месяц? Увы, ощущение времени отсутствовало напрочь.
— Ну, а как же вы раньше жили без абсолютной власти? Почему она понадобилась сейчас?
— Так и жили. Без власти. Но работали, чтобы овладеть ей. Фактически, она у нас уже есть. Но ведь: «Чтобы остаться на месте надо бежать очень быстро», — кажется так говорили в Зазеркалье? Или в Стране Чудес? Чем больше мы узнаем об абсолютном контроле, тем тяжелее нам его добиться. Но мы стараемся, работаем.
— Получается, что после убийства тридцати шести ваши пророки могут углядеть ещё тысячу кандидатов на тот свет?
— Если я с лёгкостью отвечу: «Нет», — ты подумаешь, что я вру. И будешь прав. Я не знаю, мы не знаем. Сомневаюсь. Худшее, что может быть — вместо этих тридцати шести появятся ещё тридцать шесть неуязвимых. Вероятностные линии вполне способны на подобную пакость.
— И что тогда?
— Убьёшь и этих.
— А получив ещё тридцать шесть?
— Плюнем и отцепимся. Будем считать, что это закон природы.
— Та-ак. А если после первого убийства неуязвимых станет в тридцать шесть раз больше?
— Тридцать шесть в квадрате… тысяча двести восемьдесят шесть. Тогда… тогда, думаю, продолжать не стоит. Лавина — штука непредсказуемо опасная.
— А может быть, можно отказаться от риска ещё раньше? Не убивая.
— Нет риска. Все уже просмотрено. Все тридцать шесть твоих убийств уже запротоколированы нашими пророками. И ни одна лавина не сорвалась. Хватит болтать. Ты должен сделать выбор. Я чувствую, что ты уже сделал его в нашу пользу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21