– Привет, – кивнул Кроули Хастуру, который шел сзади Лигура, к сожалению, его даже не забрызгало.
Есть некоторые вещи, которые немыслимы; есть такие глубины, про которые даже демоны не поверят, что другие демоны опустятся до них.
– … Святая вода. Ах ты сволочь, – выдохнул Хастур. – Совершеннейшая ты сволочь. Он тебе ничего не делал.
– Пока, – поправил Кроули, который теперь чувствовал себя немного поспокойней – шансы стали поближе к равным. Ближе, но пока не равны, совсем не равны. Хастур был Адским Герцогом, Кроули не был и местным советником.
– Судьбу твою матери в темных местах шепотом рассказывать будут, чтоб напугать детей своих, – проговорил Хастур, после чего почувствовал, что язык Ада тут не годится. – Тебя, парень, отправят прям к чистильщикам, – добавил он.
Кроули поднял зеленую пластиковую поливалку и угрожающе ей помахал, так что вода внутри заплескалась.
– Иди отсюда, – бросил он. Он услышал, как внизу звонит телефон. Четыре раза, а затем включился автоответчик. Маленькой частью мозга он задумался, кто бы это мог быть.
– Ты меня не напугаешь, – отозвался Хастур. Он глядел, как струйка воды вытекла из носика и медленно скатывалась по боку пластикового хранилища, к руке Кроули.
– Ты знаешь, что это? – спросил Кроули. – Это поливалка для цветов от Сейнсбери, наидешевейшая и самая действенная в мире. Может выстрелить в воздух славной струей воды. Мне нужно тебе говорить, что в ней? Она тебя может превратить в это, – он указал на грязь на ковре. – Иди отсюда.
Потом струйка с бока поливалки достигла скрученных пальцев Кроули и остановилась.
– Ты блефуешь, – проговорил Хастур.
– Может, и так, – ответил Кроули тоном, ясно дававшим понять, что он и не помышлял о блефе. – А может, и нет. Тебе кажется, что удача на твоей стороне?
Хастур сделал жест, и пластиковый шарик растаял, как рисовая бумага, залив водой весь стол Кроули и весь его костюм.
– Да, – ответил Хастур. А затем он улыбнулся. Зубы его были слишком остры, и язык его между ними колыхался. – А тебе?
Кроули ничего не ответил. План А сработал. План Б – нет. Все зависело от плана В, и была тут одна проблема: он дальше Б совсем ничего не спланировал.
– Итак, – прошипел Хастур, – пора отправляться, Кроули.
– Думаю, есть кое-что, что тебе нужно знать, – бросил Кроули, пытаясь выиграть время.
– И что? – улыбнулся Хастур.
А потом зазвонил телефон у Кроули на столе.
Он поднял трубку и предупредил Хастура:
– Не двигайся. Есть кое-что очень важное, что тебе нужно знать, правда. Алло?
– Нгх, – проговорил Кроули. Затем он проговорил: – Не. Тут со мной старый друг.
Азирафаил повесил трубку. Кроули задумался, что ему было нужно.
И неожиданно план В возник, прямо у него в мозгу. Он не положил трубку. Вместо этого он проговорил:
– Ладно, Хастур. Ты прошел проверку. Готов начать играть с большими парнями.
– Ты с ума сошел?
– Не-а. Неужто не понимаешь? Это проверка была. Повелители Ада должны были знать, что тебе довериться можно, прежде чем позволят тебе командовать Армиями Проклятых.
– Кроули, ты лжешь или сошел с ума, а возможно, и то, и другое, – отозвался Хастур, но уверенность его была поколеблена.
Секунду он обдумывал эту возможность: тут Кроули его поймал. Ведь было возможно, что Ад его проверял. Что Кроули был серьезней, чем казался.
Хастур был параноиком – просто разумная и отлично отрегулированная реакция на жизнь в Аду, где все и вправду за тобой охотились.
Кроули начал набирать номер.
– Все нормально, Герцог Хастур. Я и не надеялся, что ты мне поверишь, – признал Кроули. – Почему бы нам не поговорить с Темным Советом – уж они-то, уверен, тебя убедят.
Номер, который он набрал, щелкнул и дал первый длинный гудок.
– Пока, неудачник, – усмехнулся он.
И исчез.
Через малюсенькую долю секунды пропал и Хастур.
За годы множество человекочасов теологов было проведено в спорах над знаменитым вопросом: Сколько Ангелов Могут Танцевать на Головке Булавки?
Чтобы ответить, следует принять во внимание следующие факты:
Во-первых, ангелы просто не танцуют. Это одна из отличительных черт ангелов. Они с удовольствием могут слушать Музыку Сфер, но вовсе не хотят встать в позу и танцевать под нее буги. Так что, ни один.
По крайней мере, почти ни один.
Азирафаил научился танцевать гавот в закрытом джентльменском клубе в Портленд Плейсе, в поздних 1880-х, и хотя вначале у него это получалось не лучше, чем у утки получается банкирство, через некоторое время он стал танцевать очень хорошо, и был очень расстроен, когда, несколько десятилетий спустя, гавот вышел из моды.
Так что, если танец – гавот, и если есть у него подходящий партнер (допустим, тоже способный танцевать на кончике булавки), точный ответ – один.
А вообще, точно так же можно спросить, сколько демонов могут танцевать на кончике булавки. Они ведь произошли оттуда же, откуда и ангелы. И они, по крайней мере, танцуют.
И если так подойти к вопросу, ответ – на самом деле куча, если они покинут свои тела, а это для демона проще простого. Демоны законами физики не связаны. Если вы взглянете издалека, вселенная – просто нечто маленькое и круглое, как те шарики, наполненные водой, в которых происходит маленькая снежная буря, если встряхнуть. Но если взглянуть из самой близи, единственная проблема, связанная с танцеванием на кончике булавки – все эти большие дырки между электронами.
Для ангельской компании или демонской породы размер, форма и расположение частей – это то, что можно менять.
В настоящий момент Кроули очень быстро спускается вниз по телефонной линии. ДЗЫНЬ.
Кроули на скорости, близкой к скорости света, прошел через две телефонных станции. Хастур был чуть сзади него: в четырех или пяти дюймах, но при таких размерах Кроули достаточно оторвался от преследователя, чтобы ему было спокойно. Конечно, это пропадет, когда он выйдет на другом конце линии.
Они были слишком малы, чтобы издавать звуки, но демонам для разговора звуки не обязательны. Он слышал, как сзади него Хастур орал:
– Сволочь! Я тебя поймаю. От меня не убежишь!
ДЗЫНЬ.
– Где бы ты ни вышел, там выйду и я! От меня не сбежишь!
Кроули меньше, чем за секунду, промчался через двадцать миль кабеля.
Хастур был лишь чуть сзади. Надо быть очень, очень аккуратным – весь расчет построен на этом – сейчас все зависит от времени.
ДЗЫНЬ.
Это был третий звонок.
«Что ж, – подумал Кроули, – пора».
Он неожиданно остановился и поглядел, как мимо него промчался Хастур. Хастур повернулся и…
ДЗЫНЬ.
Кроули промчался назад по телефонной линии, пролетел сквозь пластиковую оболочку и тяжело дыша материализовался в полный рост в своей комнате отдыха.
ЩЕЛК.
В его автоответчике стала поворачиваться стоящая там пленка. Потом раздался сигнал и, когда поворачивалась пленка приходящих сообщений, голос из динамика прокричал после сигнала:
– Так! Что?… Проклятый ты змий!
Начал мигать красный огонек сообщений.
Загорелся, потух, загорелся, потух, загорелся, потух, как малюсенький, красный, разозленный глаз.
Кроули очень хотелось, чтобы у него было побольше святой воды и времени, чтобы подержать в ней кассету, пока не растворится. Но достаточно опасным оказалось достать даже то количество, что ушло на смертельную ванну для Лигура, он долгие годы держал ее на всякий, хотя даже ее присутствие в комнате лишало его покоя. Или… или, может быть, да, что произойдет, если он положит кассету в машину? Он сможет опять и опять проигрывать Хастура, пока тот не превратится во Фредди Меркьюри. Нет. Может, он и сволочь, но это даже для него слишком!
Послышалось ворчание дальнего грома.
Он не мог терять время.
Ему некуда было идти.
Но он ушел. Он сбежал вниз, к своему «Бентли» и помчался в сторону Вест-Энда, словно за ним гнались все демоны ада. Да так и было, в общем-то.
Мадам Трейси услышала, как по ступенькам медленно поднимался мистер Шедвелл. Поднимался он медленней, чем обычно, и каждые несколько шагов останавливался. Обычно он поднимался по ступенькам так, словно каждую из них ненавидел.
Она открыла свою дверь. Он прислонился к стене на лестничном пролете.
– Ой, мистер Шедвелл, – спросила она, – что вы со своей рукой сделали?
– Отойди от меня, женщина, – простонал Шедвелл. – Я своих сил не знаю.
– Почему вы ее так держите?
Шедвелл попытался отступить прямо в стену.
– Отойди, я тебе говорю! Я за себя не ручаюсь!
– Что с вами стряслось, мистер Шедвелл? – спросила мадам Трейси, пытаясь взять его за руку.
– Ничего! Ничего!
Она ухитрилась схватить его за руку. И он, Шедвелл, бич зла, не смог противостоять своему затаскиванию в ее квартиру.
Он никогда в ней раньше не был, по крайней мере, не во сне. Его сны нарядили ее в шелка, богатые драпировки и то, о чем он думал, как о славно пахнущих живчиках. На самом деле, была занавеска из шариков на входе в кухоньку и лампа весьма неумело сделанная из бутылки кьянти, поскольку представление мадам Трейси – как и Азирафаила – о том, что модно, застряло где-то в районе 1953-го. И в середине комнаты стоял стол, на нем лежал бархат, а на бархате, хрустальный шар, который все больше становился источником заработка мадам Трейси.
– Думаю, вам стоит прилечь, мистер Шедвелл, – бросила она голосом, который не допускал никаких споров.
Он был слишком напуган, чтобы протестовать.
– Но юный Ньют там, – пробормотал Шедвелл, – плененный языческими страстями и оккультными проделками.
– Что ж, я уверена, он знает, что с ними делать, – ответила на это мадам Трейси, в душе которой была гораздо более близкая к реальности картина того, что происходит с Ньютом. – И я уверена, ему бы не понравилось то, что вы тут себя мучаете. Прилягте-ка лучше, а я сделаю нам обоим по чашечке чая.
Она исчезла, и пощелкали шарики, когда она через них проходила.
Неожиданно Шедвелл, как он смог сообразить, несмотря на развалившиеся, разбитые нервы, оказался один на кровати греха, и в тот момент он был не способен решить, лучше это, на самом деле, или хуже, чем быть не одному на кровати греха. Он повернул голову, чтобы оглядеть окрестности.
Представление мадам Трейси о том, что эротично, произрастало из дней, когда молодые мужчины думали, что к передней части женской анатомии крепко приделаны надувные мячи, когда после слов о том, что Бриджит Бардо – сексуальный котеночек, никто не засмеялся бы, когда и вправду существовали журналы с названиями вроде «Девочки», «Смешки» и «Подвязки». Где-то в этом котле вседозволенности подхватила она идею, что мягкие игрушки в спальне создают интимную, кокетливую атмосферу.
Какое-то время Шедвелл смотрел на большого, изношенного плюшевого мишку, у которого не было одного глаза и было драное ухо. Вероятно, звали его как-нибудь вроде мистер Баггинс.
Он повернул голову в другую сторону. Посмотреть далеко ему помешал чехол для пижам в форме животного, которое могло быть псом, но могло быть также и скунсом. Оно весело усмехалось.
– Уйй, – проговорил он.
Но воспоминание скрыть не удавалось – оно вырывалось и атаковало сознание. Он и правда это сделал. Насколько он знал, никто в Армии демонов не изгонял. Ни Хопкинс, ни Сифтингз, ни Дайсмен. Ни, вероятно, даже Сержант-Майор Охотников на Ведьм Наркер, у которого был непобитый никем рекорд – нашел наибольшее число ведьм. Раньше иль позже всякая Армия находила свое сильнейшее оружие, теперь свое нашла ОАНВ, и находилось оно, размышлял Шедвелл, на кончике его руки.
Что ж, тьфу на правило: "Использовать Такое Нельзя ". Он немного отдохнет, раз уж он здесь, а потом Силы Тьмы встретят равного себе…
Когда мадам Трейси принесла чай, он похрапывал. Она тактично закрыла дверь, а также и очень благодарно, ведь у нее через двадцать минут был назначен сеанс, а в такие времена не стоило отвергать деньги.
Хотя по многим меркам мадам Трейси была здорово глупа, в некоторых делах был у нее инстинкт, и когда речь шла об окроплении оккультным, доводы ее были безупречны. Вот именно окропления, как она поняла, ее клиенты и хотели. Они не хотели погружаться в него по шеи. Не хотели они многоизмеренческих тайн Времени и Пространства, им просто хотелось быть успокоенными, узнать, что у мамочки все в порядке теперь, когда она померла. Хотелось им ровно столько Оккультизма, чтобы приправить простое кушанье их жизни, и лучше всего порциями не дольше, чем по сорок пять минут, после чего подают чай и печенье.
Конечно, они не хотели странных свеч, запахов, напевов или мистических рун. Мадам Трейси даже убрала большинство карт типа «Major Arcana» из своей колоды Таро, ибо их появление беспокоило людей.
И она всегда прямо перед сеансом ставила кипятиться капусту. Ведь нет ничего более успокаивающего, ничто не соответствует лучше духу уютного британского оккультизма, чем запах готовящейся в соседней комнате брюссельской капусты.
Было вскоре после полудня, и тяжелые грозовые облака окрасили небо в цвет старого свинца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47