И на то есть причина. У меня самого возникают буйные фантазии и ночью, и в дневное время. То же самое бывает со всеми моими людьми и, кажется, мы ничего не можем с этим поделать.
— Вы говорите, они возникают у каждого?
— Хотите сказать, что у вас их не бывает?
— Думаю, что нет. Около недели я видел удивительно живые сны и больше ничего.
— Мы так и думали. Масгроув обращал на это мое внимание.
— Что было на остальных обрезках? — напомнил Уэнтик.
— На шестом говорилось: «Это место может быть только где-то в будущем. Я видел странный самолет, кто-то другой нашел книгу. Сейчас я еще не сумасшедший». Последний гласил «Передайте мою любовь Энджи».
Эстаурд захлопнул блокнот и положил его обратно в ящик. Он поднял взгляд на Уэнтика.
— Вот и вся информация, которой располагал я или кто-то другой перед вашей доставкой в район Планальто.
Уэнтик встал. Получилось так, что во взаимоотношениях с Эстаурдом их роли окончательно поменялись. Этот процесс начался за день до того, как он бурно отреагировал на допросы, а закончился этим молчанием Эстаурда, который смотрел на него так, будто ждал решения.
Уэнтик подошел к окну и вгляделся в черноту ночи долины. Как часто сидел он в этом кабинете и вглядывался в горизонт, задаваясь вопросом, в какой ад его занесло и может ли быть чем-то близким к истине то, что говорил ему Масгроув. А сказал он, когда они вышли из джунглей и пересекли непостижимую, но безвозвратную разграничительную линию, по сути своей как раз то, что теперь поведал ему Эстаурд. Однако было существенное различие. Ранее он мог размышлять и действовать по собственной инициативе, а в полученной ныне информации было больше смысла.
Но перед ним лежала долина, темная и таинственная.
Эстаурд нарушил молчание:
— Вы задаетесь вопросом, каким образом я оказался втянутым в это дело.
— Отчасти и этим.
— Я бы хотел рассказать вам обо всем, что произошло с того момента и до настоящего времени. К несчастью, — и в голосе Эстаурда отразился настрой его мыслей, — я был подвергнут интенсивной перекрестной проверке по поводу всего, что видел, как и остальные люди. Фотографии, сделанные нами в то время, показания под присягой обо всем, что видели и что произошло, когда этот самолет приземлился неподалеку… после этого все переменилось.
— Я стал настоящим заложником правительства; это называется крышей безопасности. Жена воспользовалась этим предлогом и оставила меня. Я был направлен в одно из армейских подразделений в Западной Германии, затем на Филиппины. Между тем занимавшийся этим правительственный департамент реорганизовали, исследование рассекретили и достали из архива. Был образован подкомитет для его проведения. Хотя материалы экспедиции представляли большой интерес, этот подкомитет занимался одновременно и другими программами.
— Тогда-то мне и попался отчет о вашей работе. Я обсудил его материалы с подкомитетом, получил бюджетные ассигнования с ограничением срока представления результатов и правом оторвать вас от того, чем вы занимались.
Уэнтик стоял спиной к окну и смотрел на этого щуплого мужчину за столом. Он представлял административную мощь правительства, цепочка ответственности все еще связывала его с Вашингтоном, где заседал какой-то подкомитет, истоки появления которого давно забыты, а внимание вероятнее всего направлено теперь совсем на другое. И все же эта административная система дала Эстаурду власть добраться до него и притащить сюда.
Да и как бы там ни было, какого черта они связали его работу со всем этим?
— Мне все это кажется недоразумением, — сказал он. — Вы упомянули мою работу, как нечто такое, откуда можно почерпнуть полное объяснение.
— Но разве это не так?
— Не понимаю, почему это должно быть так.
— Вы опубликовали статью о химических реакциях в мозге?
— Да.
— И высказали предположение, что нормальную работу мозга можно искусственно видоизменять, постоянно или временно, с помощью наркотиков?
— Это было еще в то время, когда я работал на Дженикс Корпорейшен в Миннеаполисе. Благодаря этой статье я получил правительственную субсидию на исследование и был направлен в Антарктику, — сказал Уэнтик.
— И здесь, — добавил Эстаурд, — вы тоже благодаря ей. Мне кажется, что если все, о чем сообщал Брэндер, именно так и было, каким бы невероятным это ни выглядело, большей части физической таинственности этого района можно найти объяснение. Вместе с результатами стробоскопических проверок есть достаточно указаний, что район Планальто — это участок поверхности земли, каким-то образом искусственно смещенный в будущее. Или, что более вероятно, мы находимся на участке земли из будущего, существующей в настоящем.
— Если это так, то будущее каждой своей частицей должно быть столь же реальным, как и наше настоящее. И должен быть выход, однако очень неблизкий, из того, что теперь происходит.
Уэнтик прервал его:
— Нечто подобное говорил и Масгроув.
— Да. Но разница состоит в том, что Масгроув ничего не знает о ментальных изменениях, которые возникают, когда проникаешь в этот район. Это моя догадка и я никому не говорил о ней, кроме вас. На эту мысль меня натолкнул Брэндер, который дважды упоминал умопомешательство. Это озадачивало меня, пока я не прочитал о вашей работе.
— До этого момента я не мог дать лучшего объяснения, чем любой из других очевидцев. Но ваша работа оказалась недостающим звеном. Я внезапно сообразил, что если несколько человек одновременно превращаются в шизофреников, то вероятнее всего надо искать какое-то внешнее по отношению к ним объяснение.
— Какое-то химическое вещество или наркотик? — подсказал Уэнтик.
— Да. Совершенно точно. Как раз то, над чем вы работали в Антарктике.
Уэнтик подошел к столу и крепко вцепился в его кромку. Он наклонился и приблизил лицо к лицу Эстаурда.
— Прекрасно, — сурово произнес он. — Вы и я здесь, и еще дюжина людей. Ни один из нас не может вернуться. Вы знали, что это произойдет?
Эстаурд сокрушенно покачал головой.
— Нет Элиас.
Он поднялся и направился к двери. Потом вернулся и посмотрел не Уэнтика. Что-то в выражении его лица напомнило Уэнтику заключительные стадии дознания на лугу. Ощущение поражения на глазах меняло его осанку, словно сдирая толстые слои плоти.
— Пожалуйста, не могли бы вы открыть дверь? — сказал он.
Уэнтик вынул из кармана ключ и исполнил просьбу.
Эстаурд шагнул в коридор.
— Подождите здесь, — сказал он, — я принесу вам карты.
Эстаурд исчез в коротком коридоре и Уэнтик вернулся к столу. Он сел, снова ощущая всю тяжесть безысходности ситуации, в которой оказался. В действительности нынче вечером для него стало очевидным только одно: Эстаурд и другие периодически лишаются здравомыслия. Он задумался о первом дне своего появления в этом районе, когда Масгроув неистовствовал возле мельницы… Теперь этому было хотя бы частичное объяснение. Можно объяснить и общий характер поведения других людей, прибегнув к терминологии описания иррациональной непоследовательности действий.
Теперь он лучше понимал и Эстаурда. Перед ним был классический пример потенциально преступного образа мышления, начинающий параноик, способный на любое иррациональное деяние.
Но почему он сам невосприимчив к этому воздействию района?
В голову приходила лишь мысль о нескольких мизерных дозах принятого на станции наркотика. Только этим он мог объяснить сопротивляемость своего организма. Но Эстаурд именно это и предполагает: каким-то образом атмосфера этого места из будущего насыщена наркотиком, который создал Уэнтик.
Что же произошло? Его работа финансировалась непосредственно правительством в мирных целях и, насколько ему известно, не предполагалось применение ее результатов в военных целях. Но была ли возможность какого-то хитроумного варианта использования его наркотика в качестве оружия?
Уэнтик тряхнул головой и встал из-за стола. Он снова подошел к окну.
Кто-то включил несколько прожекторов и потоки света заливали пространство перед тюрьмой. В этом сиянии прекрасно был виден темно-зеленый вертолет. В его кабине мелькала человеческая фигура.
Человек направился к люку и спрыгнул на землю. Это был Эстаурд, он нес что-то похожее на канистру.
Что этот псих затеял, недоумевал Уэнтик.
Он отошел к столу и остался стоять, облокотившись о его край. Через минуту в кабинете появился Эстаурд с канистрой и карабином в руках.
— Порядок, доктор Уэнтик. Возьмите канистру, — сказал он.
— Что вы делаете, Эстаурд? Не старайтесь выглядеть еще более смешным.
— Это мое дело. Берите канистру!
Уэнтик шагнул ему навстречу и Эстаурд немного отступил. Резко вырвать у него карабин возможности не было. Уэнтик наклонился и поднял канистру. Она оказалась тяжелой, почти до горлышка наполненной авиационным бензином.
— Теперь марш на лестницу.
Эстаурд повел концом дула карабина в сторону коридора и Уэнтик вышел за дверь.
Двое мужчин медленно прошли по тюрьме тем же путем, что привел их в кабинет часом раньше, когда Уэнтик выбрался из лачуги. По указанию Эстаурда Уэнтик шел к заднему входу в тюрьму. Им никто не встретился.
Возле легкой деревянной двери он остановился. Эстаурд ткнул его карабином в спину.
— Выходите, доктор Уэнтик!
Эстаурд последовал за ним и они вышли на луг. Была кромешная тьма. Небо затянуто ровным слоем плотной облачности.
Уэнтик вспомнил о фонарике в кармане и мучился сомнениями, сможет ли он выхватить его в темноте и свалить с ног Эстаурда. Не успел он собраться с мыслями, как оказался в луче окружившего его света. Его конвоир тоже позаботился о фонарике.
Эстаурд указал направление лучом света.
— Туда!
Двое мужчин вышли на простор погруженной во тьму долины.
Глава десятая
Они остановились возле лачуги, лицом к одному из входов в лабиринт. Эстаурд осветил фонариком дверь.
— Внутрь, доктор Уэнтик. Там теплее.
Он многозначительно постучал стволом карабина по канистре и в мозгу Уэнтика поднялась волна тревоги. Неужели этот человек действительно намерен его убить?
Карабин резко толкнул его в спину и Уэнтик неохотно двинулся вперед. Он протиснулся в дверь и добрался до конца прохода. Вторая дверь была закрыта. Эстаурд вошел следом за ним.
— Идите дальше, — сказал он; голос звучал приглушенно из-за ограниченности пространства.
Уэнтик толкнул дверь и она распахнулась направо, открыв ответвлявшийся влево тоннель. Карабин снова подтолкнул его.
— Двигайте.
Уэнтик шагал по проходу, чувствуя, что Эстаурд чуть ли не наступает ему на пятки. Следующая дверь оказалась закрытой и он остановился перед ней.
Эстаурд сказал:
— Продолжайте идти, доктор Уэнтик. Попробуем добраться до самого центра, не станете возражать?
Он толкнул дверь прикладом и Уэнтик услыхал, как позади них с глухим стуком захлопнулась первая дверь. Знает ли Эстаурд принцип работы дверей лабиринта? Известно ли ему, что они оба заперты в нем?
По указанию Эстаурда он заспешил. Они прошли несколько десятков тоннелей, бессистемно поворачивая и влево, и вправо, как то диктовалось открывавшимися проходами. Наконец Эстаурд остановил его.
— Поставьте канистру, доктор Уэнтик.
Он с благодарностью опустил металлическую емкость на пол. За последние несколько минут рука онемела от ее тяжести.
Хотя фонарик был направлен на него, Уэнтик смутно различал возле себя фигуру Эстаурда. Он подумал: ты снова посадил себя в западню, Эстаурд.
Так же как день назад он понял, что район Планальто не менее тюрьма для Эстаурда, чем для него самого, теперь он освободился и от этой психологической удавки, видя, что выбраться из лабиринта им одинаково трудно. Кроме того, ориентация Эстаурда на материальные объекты — карабин, фонарик и канистру, из которых одновременно держать в руках он может только два предмета, — поставила его в ситуацию, которая не позволяет ему двинуться с места без помощи Уэнтика.
Уэнтик смотрел на этого человека с каким-то нездоровым изумлением. Как он справится с этим выбором?
С поразительной непосредственностью ребенка Эстаурд сказал:
— Подержите фонарь, доктор Уэнтик.
Дуло карабина по-прежнему смотрело на него. Уэнтик взял фонарик и направил его луч прямо в глаза Эстаурда.
Затем он его выключил.
В наступившей кромешной тьме Уэнтик метнулся к следующей двери и проскочил за нее. Швырнув фонарик в том направлении, где по его мнению должен был находиться Эстаурд, он услыхал, как тот разбился о стену. Он побежал вслепую, все время ощупывая обе стены тоннеля руками для ориентировки. Если ему удастся достигнуть следующей двери раньше, чем Эстаурд протиснется в оставшуюся позади, он больше не сможет его преследовать. Уэнтик побежал по тоннелю на четвереньках, пытаясь наощупь коснуться двери. Внезапно позади прозвучал выстрел. К накатывавшейся клаустрофобии добавился жуткий грохот и яркая вспышка света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Вы говорите, они возникают у каждого?
— Хотите сказать, что у вас их не бывает?
— Думаю, что нет. Около недели я видел удивительно живые сны и больше ничего.
— Мы так и думали. Масгроув обращал на это мое внимание.
— Что было на остальных обрезках? — напомнил Уэнтик.
— На шестом говорилось: «Это место может быть только где-то в будущем. Я видел странный самолет, кто-то другой нашел книгу. Сейчас я еще не сумасшедший». Последний гласил «Передайте мою любовь Энджи».
Эстаурд захлопнул блокнот и положил его обратно в ящик. Он поднял взгляд на Уэнтика.
— Вот и вся информация, которой располагал я или кто-то другой перед вашей доставкой в район Планальто.
Уэнтик встал. Получилось так, что во взаимоотношениях с Эстаурдом их роли окончательно поменялись. Этот процесс начался за день до того, как он бурно отреагировал на допросы, а закончился этим молчанием Эстаурда, который смотрел на него так, будто ждал решения.
Уэнтик подошел к окну и вгляделся в черноту ночи долины. Как часто сидел он в этом кабинете и вглядывался в горизонт, задаваясь вопросом, в какой ад его занесло и может ли быть чем-то близким к истине то, что говорил ему Масгроув. А сказал он, когда они вышли из джунглей и пересекли непостижимую, но безвозвратную разграничительную линию, по сути своей как раз то, что теперь поведал ему Эстаурд. Однако было существенное различие. Ранее он мог размышлять и действовать по собственной инициативе, а в полученной ныне информации было больше смысла.
Но перед ним лежала долина, темная и таинственная.
Эстаурд нарушил молчание:
— Вы задаетесь вопросом, каким образом я оказался втянутым в это дело.
— Отчасти и этим.
— Я бы хотел рассказать вам обо всем, что произошло с того момента и до настоящего времени. К несчастью, — и в голосе Эстаурда отразился настрой его мыслей, — я был подвергнут интенсивной перекрестной проверке по поводу всего, что видел, как и остальные люди. Фотографии, сделанные нами в то время, показания под присягой обо всем, что видели и что произошло, когда этот самолет приземлился неподалеку… после этого все переменилось.
— Я стал настоящим заложником правительства; это называется крышей безопасности. Жена воспользовалась этим предлогом и оставила меня. Я был направлен в одно из армейских подразделений в Западной Германии, затем на Филиппины. Между тем занимавшийся этим правительственный департамент реорганизовали, исследование рассекретили и достали из архива. Был образован подкомитет для его проведения. Хотя материалы экспедиции представляли большой интерес, этот подкомитет занимался одновременно и другими программами.
— Тогда-то мне и попался отчет о вашей работе. Я обсудил его материалы с подкомитетом, получил бюджетные ассигнования с ограничением срока представления результатов и правом оторвать вас от того, чем вы занимались.
Уэнтик стоял спиной к окну и смотрел на этого щуплого мужчину за столом. Он представлял административную мощь правительства, цепочка ответственности все еще связывала его с Вашингтоном, где заседал какой-то подкомитет, истоки появления которого давно забыты, а внимание вероятнее всего направлено теперь совсем на другое. И все же эта административная система дала Эстаурду власть добраться до него и притащить сюда.
Да и как бы там ни было, какого черта они связали его работу со всем этим?
— Мне все это кажется недоразумением, — сказал он. — Вы упомянули мою работу, как нечто такое, откуда можно почерпнуть полное объяснение.
— Но разве это не так?
— Не понимаю, почему это должно быть так.
— Вы опубликовали статью о химических реакциях в мозге?
— Да.
— И высказали предположение, что нормальную работу мозга можно искусственно видоизменять, постоянно или временно, с помощью наркотиков?
— Это было еще в то время, когда я работал на Дженикс Корпорейшен в Миннеаполисе. Благодаря этой статье я получил правительственную субсидию на исследование и был направлен в Антарктику, — сказал Уэнтик.
— И здесь, — добавил Эстаурд, — вы тоже благодаря ей. Мне кажется, что если все, о чем сообщал Брэндер, именно так и было, каким бы невероятным это ни выглядело, большей части физической таинственности этого района можно найти объяснение. Вместе с результатами стробоскопических проверок есть достаточно указаний, что район Планальто — это участок поверхности земли, каким-то образом искусственно смещенный в будущее. Или, что более вероятно, мы находимся на участке земли из будущего, существующей в настоящем.
— Если это так, то будущее каждой своей частицей должно быть столь же реальным, как и наше настоящее. И должен быть выход, однако очень неблизкий, из того, что теперь происходит.
Уэнтик прервал его:
— Нечто подобное говорил и Масгроув.
— Да. Но разница состоит в том, что Масгроув ничего не знает о ментальных изменениях, которые возникают, когда проникаешь в этот район. Это моя догадка и я никому не говорил о ней, кроме вас. На эту мысль меня натолкнул Брэндер, который дважды упоминал умопомешательство. Это озадачивало меня, пока я не прочитал о вашей работе.
— До этого момента я не мог дать лучшего объяснения, чем любой из других очевидцев. Но ваша работа оказалась недостающим звеном. Я внезапно сообразил, что если несколько человек одновременно превращаются в шизофреников, то вероятнее всего надо искать какое-то внешнее по отношению к ним объяснение.
— Какое-то химическое вещество или наркотик? — подсказал Уэнтик.
— Да. Совершенно точно. Как раз то, над чем вы работали в Антарктике.
Уэнтик подошел к столу и крепко вцепился в его кромку. Он наклонился и приблизил лицо к лицу Эстаурда.
— Прекрасно, — сурово произнес он. — Вы и я здесь, и еще дюжина людей. Ни один из нас не может вернуться. Вы знали, что это произойдет?
Эстаурд сокрушенно покачал головой.
— Нет Элиас.
Он поднялся и направился к двери. Потом вернулся и посмотрел не Уэнтика. Что-то в выражении его лица напомнило Уэнтику заключительные стадии дознания на лугу. Ощущение поражения на глазах меняло его осанку, словно сдирая толстые слои плоти.
— Пожалуйста, не могли бы вы открыть дверь? — сказал он.
Уэнтик вынул из кармана ключ и исполнил просьбу.
Эстаурд шагнул в коридор.
— Подождите здесь, — сказал он, — я принесу вам карты.
Эстаурд исчез в коротком коридоре и Уэнтик вернулся к столу. Он сел, снова ощущая всю тяжесть безысходности ситуации, в которой оказался. В действительности нынче вечером для него стало очевидным только одно: Эстаурд и другие периодически лишаются здравомыслия. Он задумался о первом дне своего появления в этом районе, когда Масгроув неистовствовал возле мельницы… Теперь этому было хотя бы частичное объяснение. Можно объяснить и общий характер поведения других людей, прибегнув к терминологии описания иррациональной непоследовательности действий.
Теперь он лучше понимал и Эстаурда. Перед ним был классический пример потенциально преступного образа мышления, начинающий параноик, способный на любое иррациональное деяние.
Но почему он сам невосприимчив к этому воздействию района?
В голову приходила лишь мысль о нескольких мизерных дозах принятого на станции наркотика. Только этим он мог объяснить сопротивляемость своего организма. Но Эстаурд именно это и предполагает: каким-то образом атмосфера этого места из будущего насыщена наркотиком, который создал Уэнтик.
Что же произошло? Его работа финансировалась непосредственно правительством в мирных целях и, насколько ему известно, не предполагалось применение ее результатов в военных целях. Но была ли возможность какого-то хитроумного варианта использования его наркотика в качестве оружия?
Уэнтик тряхнул головой и встал из-за стола. Он снова подошел к окну.
Кто-то включил несколько прожекторов и потоки света заливали пространство перед тюрьмой. В этом сиянии прекрасно был виден темно-зеленый вертолет. В его кабине мелькала человеческая фигура.
Человек направился к люку и спрыгнул на землю. Это был Эстаурд, он нес что-то похожее на канистру.
Что этот псих затеял, недоумевал Уэнтик.
Он отошел к столу и остался стоять, облокотившись о его край. Через минуту в кабинете появился Эстаурд с канистрой и карабином в руках.
— Порядок, доктор Уэнтик. Возьмите канистру, — сказал он.
— Что вы делаете, Эстаурд? Не старайтесь выглядеть еще более смешным.
— Это мое дело. Берите канистру!
Уэнтик шагнул ему навстречу и Эстаурд немного отступил. Резко вырвать у него карабин возможности не было. Уэнтик наклонился и поднял канистру. Она оказалась тяжелой, почти до горлышка наполненной авиационным бензином.
— Теперь марш на лестницу.
Эстаурд повел концом дула карабина в сторону коридора и Уэнтик вышел за дверь.
Двое мужчин медленно прошли по тюрьме тем же путем, что привел их в кабинет часом раньше, когда Уэнтик выбрался из лачуги. По указанию Эстаурда Уэнтик шел к заднему входу в тюрьму. Им никто не встретился.
Возле легкой деревянной двери он остановился. Эстаурд ткнул его карабином в спину.
— Выходите, доктор Уэнтик!
Эстаурд последовал за ним и они вышли на луг. Была кромешная тьма. Небо затянуто ровным слоем плотной облачности.
Уэнтик вспомнил о фонарике в кармане и мучился сомнениями, сможет ли он выхватить его в темноте и свалить с ног Эстаурда. Не успел он собраться с мыслями, как оказался в луче окружившего его света. Его конвоир тоже позаботился о фонарике.
Эстаурд указал направление лучом света.
— Туда!
Двое мужчин вышли на простор погруженной во тьму долины.
Глава десятая
Они остановились возле лачуги, лицом к одному из входов в лабиринт. Эстаурд осветил фонариком дверь.
— Внутрь, доктор Уэнтик. Там теплее.
Он многозначительно постучал стволом карабина по канистре и в мозгу Уэнтика поднялась волна тревоги. Неужели этот человек действительно намерен его убить?
Карабин резко толкнул его в спину и Уэнтик неохотно двинулся вперед. Он протиснулся в дверь и добрался до конца прохода. Вторая дверь была закрыта. Эстаурд вошел следом за ним.
— Идите дальше, — сказал он; голос звучал приглушенно из-за ограниченности пространства.
Уэнтик толкнул дверь и она распахнулась направо, открыв ответвлявшийся влево тоннель. Карабин снова подтолкнул его.
— Двигайте.
Уэнтик шагал по проходу, чувствуя, что Эстаурд чуть ли не наступает ему на пятки. Следующая дверь оказалась закрытой и он остановился перед ней.
Эстаурд сказал:
— Продолжайте идти, доктор Уэнтик. Попробуем добраться до самого центра, не станете возражать?
Он толкнул дверь прикладом и Уэнтик услыхал, как позади них с глухим стуком захлопнулась первая дверь. Знает ли Эстаурд принцип работы дверей лабиринта? Известно ли ему, что они оба заперты в нем?
По указанию Эстаурда он заспешил. Они прошли несколько десятков тоннелей, бессистемно поворачивая и влево, и вправо, как то диктовалось открывавшимися проходами. Наконец Эстаурд остановил его.
— Поставьте канистру, доктор Уэнтик.
Он с благодарностью опустил металлическую емкость на пол. За последние несколько минут рука онемела от ее тяжести.
Хотя фонарик был направлен на него, Уэнтик смутно различал возле себя фигуру Эстаурда. Он подумал: ты снова посадил себя в западню, Эстаурд.
Так же как день назад он понял, что район Планальто не менее тюрьма для Эстаурда, чем для него самого, теперь он освободился и от этой психологической удавки, видя, что выбраться из лабиринта им одинаково трудно. Кроме того, ориентация Эстаурда на материальные объекты — карабин, фонарик и канистру, из которых одновременно держать в руках он может только два предмета, — поставила его в ситуацию, которая не позволяет ему двинуться с места без помощи Уэнтика.
Уэнтик смотрел на этого человека с каким-то нездоровым изумлением. Как он справится с этим выбором?
С поразительной непосредственностью ребенка Эстаурд сказал:
— Подержите фонарь, доктор Уэнтик.
Дуло карабина по-прежнему смотрело на него. Уэнтик взял фонарик и направил его луч прямо в глаза Эстаурда.
Затем он его выключил.
В наступившей кромешной тьме Уэнтик метнулся к следующей двери и проскочил за нее. Швырнув фонарик в том направлении, где по его мнению должен был находиться Эстаурд, он услыхал, как тот разбился о стену. Он побежал вслепую, все время ощупывая обе стены тоннеля руками для ориентировки. Если ему удастся достигнуть следующей двери раньше, чем Эстаурд протиснется в оставшуюся позади, он больше не сможет его преследовать. Уэнтик побежал по тоннелю на четвереньках, пытаясь наощупь коснуться двери. Внезапно позади прозвучал выстрел. К накатывавшейся клаустрофобии добавился жуткий грохот и яркая вспышка света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29