Поскольку он попал к нам, вы не
остановились перед прогулкой в "камеру разговоров".
Он взглянул на браслет, лежащий на столе, перевел взгляд на Анхелу,
но задать вопрос она не позволила:
- Не мешайте! Я разговариваю с журналистом.
- Разговариваете? Как можно с ним говорить?
И ответил себе - наверное, можно. Ей, Анхеле, - можно! Кем бы она ни
была, откуда бы ни явилась, в силе ей не отказать!
Эта мысль, как ни странно, успокоила его. Преодолевая страх и
растерянность, Досет еще раз повторил про себя столь знакомое, столь
ободряющее его слово - сила!

7. ВДОВА
Рассматривая нежные волосы Анхелы, все еще испускающие голубоватое
сияние, Досет обреченно подумал: я опоздал! Мне следовало встретить Анхелу
раньше, до марта.
Что бы изменилось?
Многое!..
Говори конкретней! - прикрикнул на себя майор. - Ты бы отказался
участвовать в военном перевороте? Предпочел бы остаться никому не
известным средним чином? Равнодушно прошел бы и мимо славы, и мимо власти?
Конечно, нет! Но вот слава... Досет нервно повел плечами. Со славой
он поспешил...
Убийца Народного президента!.. Досет подозревал, что даже полковник
Клайв за глаза употребляет это выражение. Иначе почему он, Досет, не в
Ставке? О, полковник Клайв хитер! Он знал, где, как и кого использовать.
Но он, Досет, тоже не глуп.
Успокоив себя, Досет поднял глаза на Анхелу. Двадцать четвертый
век... Как по-детски нежен ее затылок!
Но так ли нежны намерения этой обаятельной женщины?
Досет незаметно ощупал пистолет, лежащий в кармане.
Умей она что-нибудь, кроме своих трюков, она бы не стала
выпроваживать Чолло и Дуайта из камеры. Она просто приказала бы им
освободить туземца! Она просто приказала бы отдать ей этот браслет!
Эта мысль рождала надежду.
Лазутчица из будущего?.. Но так ли проста ее роль? Может быть, ее
неизвестный двадцать четвертый век оказался без угля, без нефти, без
золота? Может быть, она, Анхела Аус, из тех, кто желал бы получить этот
уголь, эту нефть, это золото в нашем, в двадцатом веке? И если это именно
так - понадобятся ли им посредники?
Чем я, в конце концов, рискую?
УГРОЗА ИЗ БУДУЩЕГО! ПЕРЕНАСЕЛЕННОЕ БУДУЩЕЕ ПОКУШАЕТСЯ НА НАШ ЗОЛОТОЙ
ВЕК! - разве подобного рода сообщения не заставят ООН и всякие там другие
человеколюбивые организации отказаться от травли замкнутого режима Тании?
Против общей опасности действуют сообща! А на опасность, угрожающую миру,
укажет он - майор Досет! Кто вспомнит тогда о Народном президенте? И кто
станет оспаривать место Досета в Ставке?
Майор усмехнулся. Клайв нашел его и поставил во главе штурмового
отряда. Не пора ли и ему, майору Досету, готовить кого-то, кто бросился бы
в самый жар?..
А если Анхела лжет?
Согнутый ключ... Расползшееся письмо... Таинственное свечение...
Порванный провод...
Если она и лжет, то после Кайо только она знает что-то о самолете.
Выбор следовало делать прямо сейчас. Каким-то дальним уголком
подсознания Досет чувствовал, что чем быстрее он сделает выбор, тем
труднее будет защищаться дочери Ауса. В конце концов, она еще ничем не
проявила свою силу. Ведь не сумела же она спасти Шмайза, хотя явно была
заинтересована в его возвращении! Ведь не решилась же она отнять свой
браслет! И вообще еще неизвестно - справится ли она с наручниками из
инструментальной стали?!
Досет почувствовал себя уверенней. Протянув руку, вытащил из коробки
сигару. Обрезал ее, разжег, выпустил густой клуб дыма.
Итак, сказал он себе. Выбор сделан!

Анхела всей спиной чувствовала тяжелый взгляд Досета, но пси-заряд,
использованный ею на майора и его сотрудников, продолжал действовать.
"Если Досет решится на крайность, - знала она, - то не раньше, чем через
час..."
Она разговаривала с Кайо. Точнее, прослушивала его потрясенный мозг,
последние, с трудом фиксируемые сознанием мысли.
М_о_л_ч_а_н_и_е_ - так можно было перевести мысли Кайо на язык слов.
М_о_л_ч_а_н_и_е_... Пять костров ромбом - одиннадцатого, пятнадцатого,
двадцать второго... Без оружия либертозо обречены. Одиннадцатого,
пятнадцатого, двадцать второго - об этом известно только мне одному...
Я не вслух сказал это?
На секунду выйдя из забытья, Кайо разлепил опухшие веки и встретил
внимательный взгляд Анхелы.
А-а-а, это она...
Эта женщина... Она неудачно установила свой круг, она всегда жила
наверху, а народ этого не любит. Она была слепа, а я не сумел ей помочь
вовремя... Но она честна перед нами. Когда танийцы забудут про ее пустую
жизнь, они вспомнят о ней, как о прекрасной женщине... Кто помнит, кем
была Джоконда? Верной женой или порочной дурой? Но все помнят, что она
была обаятельна!
Хорошо, что я думаю об Анхеле, сказал себе Кайо. Я тогда забываю про
запад Абу. Будь Анхела с нами, я мог бы шепнуть ей: "Запад Абу, пять
костров ромбом - одиннадцатого, пятнадцатого, двадцать второго..." Тогда
либертозо получили бы оружие. А без оружия придется охотиться за
отдельными небольшими отрядами морских пехотинцев. Это приведет к большим
жертвам...
Кайо знал - он обречен. И мечтал об одном - умереть молча.

Не оборачиваясь, Анхела дотянулась до лежащих на столе обрывков
бумаги, клочков, оставшихся от письма Шмайза. Она знала: ее пальцы
нащупают нужный клочок. И не удивилась, увидев расплывающиеся слова: "один
процент..." Какая прекрасная цифра!
Если бы Кайо не умирал, Анхела вздохнула бы с облегчением. Ее план
удался. Она нашла спрайс. Она разгадала судьбу Риала. Но Кайо умирал, и
даже она, человек из далекого будущего, уже не могла помочь журналисту...
Вздохнув, она бросила обрывок в большую, набитую окурками пепельницу.
Майор подозрительно проследил за ее движением, но удивления не
выразил. Может, она брезглива? - подумал он, обрадовавшись этой им же
самим выдуманной слабости. И поднял телефонную трубку:
- Ставка?.. Полковник Клайв?.. На проводе майор Досет! Прошу о
чрезвычайном свидании! Да! Немедленно!..
- Вы ни в чем не убедите Клайва, - устало заметила Анхела.
Досет вздрогнул.
- Вы и мысли читаете?
- В пределах необходимого.
- Чем же ограничиваются эти пределы?
- Жизнью и смертью.
Досет не понял, но спросил:
- Что с туземцем?
- Хосеф Кайо _у_ш_е_л_.

Она произнесла "ушел", и внезапно ей изменили силы. Чувство, о
котором она раньше судила не по себе, обожгло ее, заставило побледнеть.
Всему есть предел, сказала она себе. Но почему нет предела этой
томящей боли? Только ли потому, что, прощаясь с Риалом, я надеялась на
встречу, а прощаясь с Кайо, сразу знаю - встречи не будет?
Она произнесла про себя имя Риала и поняла, что все это время, хотя
она и не думала о нем, он был с нею.
Почему двадцатый век?.. Анхела знала - куда бы попал Риал, он не мог
не оставить вещественных, материальных следов. И легче всего их можно
отыскать именно в двадцатом веке, среди людей, добравшихся до главных тайн
истории.
Был и еще один довод - спрайс!
Спрайс неуничтожим. Он мог оказаться на запястье кочевника Золотой
орды или фаворитки Людовика XV, в свайном поселке древних норманнов или в
лаборатории алхимика; рано или поздно, но он окажется и в руках ученых
двадцатого века, века бурного, противоречивого, склонного к крайностям.
Могла ли такая находка вызвать поистине болезненный интерес? -
однозначного ответа тут быть не могло. Но вещь, сопоставимая только с
б_у_д_у_щ_и_м_, могла сама по себе подсказать - будущее, в котором
отказывали человечеству многие весьма влиятельные философы,
с_у_щ_е_с_т_в_у_е_т_! Его не убила гонка вооружений, его не убила тупость
обманутых масс, его не убили ошибки лидеров! Но раз так, раз это будущее
уже сейчас существует, не проще ли отказаться от борьбы, от тяжких трудов,
не проще ли просто _ж_д_а_т_ь_? Будущее гуманно, будущее всесильно! Разве
не протянут люди будущего руку помощи своим погрязшим в неразрешимых
проблемам предкам? И разве, наконец, это не могло вызвать к жизни нечто
вроде новой, вполне объяснимой религии - с возвращением Творца, с
воскрешением всех для рая?
Теперь, после письма Шмайза, Анхела понимала - если бы спрайс и попал
в руки сотрудников Естественного института Тании, вряд ли бы кто-то
соотнес его с будущим. Скорее уж с пришельцами из Космоса, наконец, с
кознями врагов - внешних и внутренних.
И теперь Анхела знала, куда, из-за аварии распределителя энергии,
попал Риал. В древний, доисторический Шумер!
Она пришла к этому выводу, изучая клинописные таблицы, вывезенные
Шмайзом из Ирака.
Полет Этаны на небеса! Борьба Энкиду с небесным быком! Разрушенные
эккуры Ларака! Взрыв, похожий на атомный! Какой разум мог вызвать к жизни
столь несвоевременные явления?
Риал!
И спрайс, найденный Шмайзом, подтвердил догадку Анхелы.
Ах, как они были похожи! Бородатый Гильгамеш со свирепым львом,
зажатым под мышкой, веселый Риал, не вставший над человеком, и этот
униженный, обращенный в туземца, но не сломленный либертозо Кайо.
Анхеле показалось, что ее спросили: "Чем они, собственно, похожи?"
И привыкшая к своим внутренним монологам Анхела ответила: "Герои всех
времен совпадают в своей _ч_е_л_о_в_е_ч_н_о_с_т_и_. Где бы они ни умирали,
они умирают не за себя..." И потерявшая Риала, никогда не знавшая
Гильгамеша, не имевшая никаких прав на Кайо, Анхела и впрямь почувствовала
себя вдовой. Да, вдовой! В этом Этуш не ошибся...
Анхела прощалась.
Она знала: круг замкнут. Она знала: Этуш прав. Она - вдова! Ей еще не
раз предстоит родиться там, в двадцать четвертом веке, чтобы потерять
Риала. И ей еще не раз предстоит вернуться в двадцатый век, чтобы потерять
Кайо...
Люди не могут примириться со смертью, какими бы героями они ни были,
- сказала себе Анхела, глядя на ушедшего, но не выдавшего своих тайн
журналиста. Кайо искал бессмертия - для всех... Как Гильгамеш... Правда, о
Гильгамеше пели на доисторических базарах, имя Гильгамеша произносили в
толпе, о нем вспоминали, услышав в ночи рычание льва, шумерские пастухи, о
нем говорили, покачивая головами, жрецы в семиэтажных эккурах; а Кайо
уходил один. Не в пламени погребального костра, как цари Шумера, а на
продранной металлической сетке "Лоры". Крылья добрых духов Утукку и
Ламассу не реяли над ним. Но зато над ним стояла Анхела...
Навсегда ли мы строим здания? - подумала Анхела. Навсегда ли мы
входим в жизнь? Навсегда ли мы вводим в сердце любовь и ненависть?
Она смотрела на распростертого Кайо и понимала, что только так, из
столкновения добра и зла, рождаются мифы.
Когда даже небеса вверху еще не были названы, сказала она себе, и
земля внизу еще не была отделена от неба, когда даже изначальный Апсу, а с
ним Мумму и Тиамат, еще мешались вместе, пришла пора создавать мифы -
первое, но, может быть, самое важное оружие человека в борьбе за будущее.
И одной стороной лица, не видимой собирающему бумаги майору, Анхела
заплакала - по своей убитой любви к Кайо, по своей потерянной любви к
Риалу...
Что ж, сказала себе Анхела, годы, проведенные мною в Тании, не
пропали напрасно. Я знаю, _ч_т_о_ случилось с Риалом. И знаю, что
трагедия, разыгравшаяся в Шумере, трагедия, подробности которой еще не
скоро станут нам известны, не понята, не опознана людьми текущего века. А
это значит, что ошибка Риала, его странная гибель никак не смогут повлиять
на мироощущение людей, на их желание самим стоить будущее, не ожидая
ничьей помощи. А когда они поймут все, они станут уже _н_а_м_и_!
Но странно, мысль о возвращении в двадцать четвертый век не принесла
Анхеле облегчения.
Почему?
Она подняла голову.
Спрайс перед ней. Письмо археолога уничтожено... Что же мешает мне
готовиться к возвращению? Ведь временная ловушка уже сегодня нырнет из
будущего сюда, в Ниданго, в точку перехода, лежащую недалеко от шоссе, с
которого виден одинокий шпиль монастыря Святой Анны...
Анхела судорожно искала - _ч_т_о_?
И нашла.
ЗАПАД АБУ! ПЯТЬ КОСТРОВ РОМБОМ! ОДИННАДЦАТОГО, ПЯТНАДЦАТОГО, ДВАДЦАТЬ
ВТОРОГО!

Опустив боковое стекло, Досет, прищурясь, смотрел на летящие мимо
скелеты сухих деревьев, на сов, смятенно вскидывающихся чуть ли не из-под
колес.
Повернув голову, Досет мог видеть Дуайта. Волосатые руки технического
помощника крепко сжимали руль. От армейской формы пахло табаком и потом.
Так же пахло от замерших на сиденье морских пехотинцев. А вот от Витольда,
жадно сжимающего в руках портфель с документами, пахло старостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9