– Мы остаемся здесь. Слишком легко кому-то пробраться и захватить корабль, как это сделали мы. – Рисдайк опустил микрофон.
– А когда ты вылетишь на Локи? – спросил Рус.
Пилот пожал плечами.
– Должно быть, скоро. Хоган хочет оказаться там до появления Куллана.
– Локи… На Фенрисе холодно, на Хеле жарко, а Локи – голый камень и вода. Проклятая система.
– Ты сюда прилетел добровольно.
– Да, но я представитель второго поколения на Вестлунде. Там мы привыкли к холоду. Конечно, не такой сильный, как на Фенрисе, но все равно холод. Я прилетел во время первой алибитовой лихорадки. Сделал хорошую заявку ниже Фратера. Это было еще до того, как регистрация попала в руки компаний. И десять лет назад дела у меня шли совсем неплохо, но потом они начали всех давить. Моя дробильная установка от холода вышла из строя, а их новые правила относительно доставки грузов не дали мне возможность получить новую. Поэтому… – он расставил руки в перчатках, – я не смог заплатить налоги, потерял свою заявку, и они ее захватили. То же самое они сделали со всеми первыми старателями – с теми, кто пытался сопротивляться.
Ну, я всегда в свободное время охотился на «овечек», а меха продавал шефу. И когда прижали и его, мы вдвоем ушли в глушь. Думаю, компании должны мне доход за восемь лет работы. Может, сейчас удастся кое-что получить.
– К нам гости, – сообщил Джоктар, смотревший на экран.
Рус посмотрел на изображение.
– Да, их ведет шеф. Спущусь и открою дверь.
Джоктар лежал на узкой койке, привязные ремни врезались в тело. Корабль стремился вырваться из уз тяготения планеты. Приходилось ли ему испытывать такое раньше? Туманные воспоминания, которые он не может уловить, но которые существуют в его сознании, отвечают – да.
Его придавило к койке, прижало кости, легкие, плоть. Он по-своему сопротивлялся, пытаясь расслабить нервы и мышцы. Они улетают с Фенриса. Джоктар медленно повернул голову и посмотрел на своего компаньона по маленькой каюте.
Хоган лежал неподвижно, глаза его были закрыты. Должно быть, еще не очнулся от анестезирующего укола при взлете. Джоктар удивлялся все сильней. Почему же на него не подействовало это средство, которое применяют ко всем пассажирам и членам экипажа, кроме пилота: оно помогает перенести трудности подъема? В таких небольших кораблях применение уколов обязательно, и ему казалось, что они всегда действуют.
Дрожь, которую он ощущал через стены, койку, сам воздух в каюте – все это не было таким мучительным, как он опасался; напротив, он испытывал приток энергии и бодрости. Несмотря на перегрузки, он никогда не ощущал себя таким полным жизни и силы. Как будто для него такое окружение нормально и естественно.
Перегрузки снизились, и ему захотелось выйти из каюты. Он расстегнул пряжки ремней и сел на койке. Магнитные подошвы ботинок, какие носят космонавты, помогают уверенно держаться на полу. Он сделал четыре шага по направлению к лестнице. Остановился, сделав новое открытие. Все окружающее удивительно знакомо! Но ведь он не космонавт…
Джоктар направился в контрольную рубку. Здесь, в кресле пилота, на расстоянии потянутой руки от приборов, полусидел-полулежал Рисдайк. Корабль идет на автопилоте, но в случае любой неожиданности должны быть применены ум и подготовка человека.
Землянин опустился в такое же кресло перед коммуникатором и посмотрел на экран. Три четверти экрана занимал серебряный и темно-синий Фенрис, такой же холодный на вид, как и для остальных органов чувств человека, сражающегося с этой негостеприимной планетой. Джоктар закрыл глаза, снова открыл. Этот синий и серебряный шар… цвет какой-то неправильный… подавленное воспоминание возникло с такой отчетливостью, что он неловко зашевелился.
– Золотая, – произнес он, не сознавая, что говорит вслух, – золотая планета…
Напряжение взлета начало спадать с лица Рисдайка.
– Золотая планета, – негромко повторил пилот. – Говорят, есть такая планета. О ней знают ффаллиане… – И он снова перешел на непонятный язык с певучими интонациями: – Ффал, июктар иллиумн. Рис сиюарктур манн…
Джоктару эти звуки показались песней, он почти понимал их смысл. Но не смог прорвать барьер внутри себя и почувствовал легкий гнев. Его лишили чего-то такого, что по праву принадлежит ему, и пока он не вернет это утраченное сокровище, не сможет жить, как другие.
– Кто такие ффаллиане и где эта золотая планета? – спросил он резко, словно выстрелил из бластера.
Рисдайк ответил на вторую часть вопроса:
– На наших картах ее нет.
– Почему?
– Потому что мы не приняли, когда ее нам предложили в дар. Вернее, ее отобрали у нас. – В ответе Рисдайка звучало знакомое Джоктару раздражение.
– Почему?
Пилот кулаком ударил по краю контрольного щита, как будто стучал в закрытую дверь.
– Потому что наши боссы не хотят признать, что кто-то в космосе превосходит нас!
– Но кандасы, тасы, зафты, – Джоктар перечислил планетные цивилизации, открытые землянами, – не имеют галактических кораблей, и только тлолены летают в пределах своей солнечной системы.
– Да, они ниже нас по уровню, и их мы можем признать, – усмехнулся Рисдайк. – Но ты ведь не слышал ни о ффаллианах, ни о других… тех, кто живет на золотой планете? Мы знаем… мы, кто был в космосе. Я сам видел запись и слышал… – голос его смягчился. – И попытался попасть туда. Поэтому меня и выбросили из космоса! Настоящие разведчики ничего не видят, ничего не слышат и никогда не признают ничего, чего нет в их приказах и инструкциях!
– Разведчики?
– Работники исследовательской службы. Но и там есть свои подземелья Синей Бороды. Ты остаешься в пределах отведенного тебе сектора; некоторые секторы вообще закрыты. Я нашел на астероиде маяк. Сигнал маяка звал меня. И я был не первым, кто на него ответил. Неподалеку стоял разведывательный корабль устаревшего типа. И в нем была оставлено сообщение; вопреки приказам я его прочел. И тоже захотел улететь.
– Куда улететь?
– Туда, куда вел курс, указанный маяком. Куда улетел тот первый разведчик. Но, найдя маяк, я сразу сообщил об этом, и прежде чем я смог сообщить другим, что жду, меня схватил патруль.
– Чего ждешь?
– Жду тех, кто установил маяк. Там это все было, на ленте. Мы знали о ффаллианах, видели их корабли. Но ффаллиане – только посыльные, проводники, это протянутая рука помощи, которую мы отбросили. И за то, что я это узнал, я был вычеркнут из списков пилотов и отправлен в составе рабочего батальона на Хел. Хогану понадобился пилот, и он вытащил меня оттуда. Думаю, он хотел иметь собственный торговый корабль. Но он тоже знает о ффаллианах и не верит в карантин.
– А что с разведчиком, корабль которого ты нашел?
– Ему повезло, он туда ушел. Несколько человек так сделали за все годы.
– Может, их захватили в плен.
– Нет! – энергично ответил Рисдайк. – Эти записи… в них правда. Нам нет причин бояться ффаллиан. Они много раз пытались мирно вступить с нами в контакт. И один из наших разведчиков вернулся, но его застрелили по приказу его собственного командира.
– Почему?
– Потому что он был там, потому что он мог доказать, что все это правда. В документы внесли запись о том, что его убили другие. Но нельзя заставить замолчать весь персонал. Да, Марсон был у ффаллиан и знал других – тех, кто летает меж звездами, до которых мы еще не добрались. И он вернулся.
– Но зачем?
– Он доставил их конкретное предложение.
– А почему служба не хочет иметь ничего общего с этими чужаками?
– Потому что боится. Боссы боятся. У этих других есть то, чего нет у нас, – бессмертие. – Рисдайк смотрел на экран, но видел на нем словно что-то другое, а не суровый диск Фенриса. – Смертные и бессмертные. Смертные боятся других и ненавидят их, потому что у них нет такого будущего, как у тех. Мы много лет назад вступили в контакт, и боссы перепугались, они вели себя как дети, пытающиеся быть взрослыми. Но война велась только с нашей стороны.
– Совершенно верно. Только другие не бессмертны.
У входа стоял Хоган. В мундире космического офицера на него никто не обратил бы внимания даже в торговом районе Н’Йорка.
– Да, они не бессмертны. Это-то мы уж точно узнали, и это скрыли от людей те, кто хочет создать образ чудовищ, чтобы удержать власть в своих руках. У чужаков просто гораздо большая продолжительность жизни.
– Но почему?
Хоган опустился в третье кресло.
– Мы вступили в первый контакт пятьдесят лет назад. Некоторые знали факты: Морр, Ксанга, Том (дед Большого Тома), Марсон…
– Морр? – переспросил Джоктар. Морр давно мертв, его звездная империя, основанная на личном обаянии и уме, давно рухнула.
– Вот именно. Морр был фанатиком, и очень опасным. То, что он узнал при первом контакте, привело его в ярость. Ведь возникла угроза его ощущению собственного превосходства, которое было основной чертой его натуры. Для него чужаки представляли собой страшную опасность – не столько для человечества, сколько для него лично, и это было самое ужасное. И поэтому он принял меры. Искажались и фальсифицировались отчеты. Нам рассказывали вымышленные истории о том, что Тома в космосе перехватили и убили другие. На службе, а по возможности и в обществе, начали распространять слухи о жестокостях чужаков. У Морра было достаточно власти и влияния, чтобы все это сделать. И в течение нескольких лет он произвел чудовищ, в которых поверил сам. И даже после его смерти ложные данные продолжали распространяться. В своем роде Морр был гением, но нам приходится страдать из-за его грехов.
– И поэтому мы стали с ними воевать. – Голос Рисдайка звучал устало и мрачно.
– Да, но война была односторонней. Ффаллиане все поняли. Ради нашей же безопасности они отступили – и еще по одной очень важной причине, о которой мы узнали недавно. Но они никогда не отказывались от идеи встречи нашего вида и чужаков, то есть их самих. Они установили маяки, настроенные так, что контакт устанавливается только с людьми, готовыми к нему. И люди начали исчезать… торговцы, разведчики. Но только ффаллиане сейчас не наша проблема. У нас есть планы работы на Локи.
– Встретиться там с Кулланом…
Хоган сидел неподвижно, молчание его казалось каким-то странным. Джоктару показалось, что Хоган принимает решение, а ему не хочется делать это слишком поспешно, хочется еще подумать.
– По видимости да, с Кулланом…
– По видимости? – поторопил Джоктар.
– У нас на борту Са и Минта. Они предлагают вместе с нами встретиться с Кулланом. Он остановится в Норнесе, в отеле «Семь звезд». И с этого момента мы все будем под непрерывным наблюдением. Поэтому мы сохраним одну нить свободной. У тебя, – повернулся он к Джоктару, – снова начались боли в плече. Давай-ка посмотрим на него.
Джоктар расстегнул и снял куртку, потом рубашку. Насколько он сам мог судить, новая розовая кожа выглядела совершенно здоровой. Кончено, останется шрам, но ожог быстро заживает, и это место лишь слегка зудит, когда на него нажмешь. Хоган, нахмурившись, разглядывал рану.
– Выглядит слишком хорошо, – заметил он. – Но мы кое-что изменим. И позаботимся, чтобы у тебя была температура. Когда сядем на Локи, тебя увезут в больницу.
– Почему?
– Потому, что я хочу, чтобы один из нас имел возможность передвигаться без хвостов. И во-вторых, я хочу сохранить тебя.
Джоктар оделся.
– Я вряд ли смогу улететь без документов и денег.
– Сам улететь ты не сможешь, но тебя могут увезти. – Джоктар видел, что Хоган абсолютно серьезен.
– Ты хочешь сказать, что патруль может задержать меня как сбежавшего эмигранта?
– Послушай. – Хоган стоял перед ним подбоченясь, с мрачным выражением. – Если то, что я думаю, правда, тебе нужно опасаться не патруля, парень.
Глаза Рисдайка сузились, он согласно кивнул.
– Но какое отношения я имею к вашей ссоре с компаниями на Фенрисе?
– Фенрис? Фенрис – только первая, но далеко не последняя наша цель. Мы завязли в десятке паутин, и каждую плетут пауки, добивающиеся разных, часто противоположных целей, и добиваются они их самыми скользкими способами, какие только способен придумать их коварный разум. Если мы продержимся еще неделю и возьмем сотую тех ставок, что на столе, наши действия сотрясут всю систему. Свобода Фенриса… Великая галактика! Мы сражаемся за свободу всего вида – нашего вида!

Глава десятая

Хоган смотрел на свои руки, на широкие ладони с бледной от недостатка солнечного света кожей, но сильные и крепкие. Пальцы его двигались. Джоктару показалось, что Хоган собирает колоду кас-карт, чтобы разложить ее и определить потенциальную ценность.
– Когда мы приземлимся? – спросил Хоган.
Рисдайк постучал по краю щита.
– На этой малышке – через неделю полета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18