каждое движение совершалось с большой точностью и высокомерием; оно делало нелепым само предположение, что кто-то сможет его повторить. Уловив взгляд Серебряной Снежинки, женщина презрительно фыркнула и наклонилась, укладывая кость. Массивные груди и ляжки покачивались словно в сознании своего достоинства и правоты.
Серебряная Снежинка знала во дворце таких женщин, которые радовались чужим ошибкам, указывали на них громогласно и в присутствии вышестоящих и никогда ни сами о них не забывали, ни другим не давали забыть. Сама она считала такое мстительное поведение недостойным. Ведь Конфуций учил: не делай другому того, чего не хочешь, чтобы сделали тебе. А Серебряная Снежинка, которая переживала из-за своих ошибок так, словно они стоили многих жизней, не выдержала бы, если бы ей на них постоянно указывали.
Тем не менее здесь она чужая и должна еще себя проявить. Это жестокие земли, как она хорошо знает еще с детства. Может быть, постоянное указание на ошибки, непрерывные разносы помогают здесь выжить. Хоть Острый Язык явно не стремится помочь Серебряной Снежинке выжить, сама девушка постарается это сделать. Я выдержу, — сказала она себе. — Я использую ее враждебность, чтобы закалиться, стать более приспособленной к жизни здесь.
Но она знала, что Острый Язык не успокоится, пока она не допустит смертельной ошибки и не умрет.
Поэтому мне всегда нужно быть настороже, — сказала себе девушка. Судя по тому, как шан-ю улыбается обеим женам, он считает, что само его желание обеспечивает их дружбу. И это о многом ей сказало: и о его прежней силе и власти, и о том, как слаб сейчас его разум. Вождь, уверенный в своей власти, чтобы отдавать такой приказ, конечно, заметил бы враждебность между своей прежней женой и пришедшей ей на смену. Ведь каков чинский иероглиф для «неприятностей»? Две женщины под одной крышей.., или в данном случае в одной юрте.
И тут ее охватил новый страх. Куджанга слабеет от старости или чего,
— то еще? Ей нужно самой тщательно присматривать за ним, иначе она очень скоро станет вдовой.
Серебряная Снежинка разглядывала женщину. Она знала, что это враг, хотя ей и приказано быть для девушки подругой и учителем. На ее мускулистой шее среди амулетов свисает длинный тигриный коготь, а нож у нее отлично наточен. Из всех шунг-ню в юрте вождя только у нее и ее сына совершенно нет чинских украшений, шелка, вышивки, нефрита. Учитывая, что Тадикан, по-видимому, предводитель тех, кто выступает против мира со Срединным царством, это вполне логично.
Глядя на Острый Язык, девушка заметила, что Тадикан так же неотрывно смотрит на нее. И если взгляд его матери был откровенно враждебным и мстительным, взгляд Тадикана был полон похоти. Серебряная Снежинка после этого взгляда готова была отдать половину своего приданого за горячую ванну.
— Хочешь учиться? — спросила Острый Язык. — Тогда начинай немедленно. Встань на колени и положи ладонь на мой барабан духов.
Казалось бы, какая обычная вещь. Встань на колени, коснись барабана, помоги этой женщине очистить очаг. Глаза Острого Языка снова потемнели, превратились в сплошные зрачки, в центре их вспыхнуло зеленоватое пламя, оно усиливалось, оно скоро вырвется и…
Нет, старшая сестра! Этот крик словно взорвался в голове Серебряной Снежинки, девушка покачнулась. На мгновение ее сознание и сознание Ивы соединились. Слух и обоняние у нее стали острыми, как у лисы, которая возвращается в логово, чтобы защитить детенышей. Запахи костра, от кизяка, пота и пищи, грозили поглотить ее, но теперь Ива передавала и запахи страха, гнева и — со стороны Острого Языка — огромного удовлетворения. Девушка слышала шепот шунг-ню, сдержанные возгласы протеста, когда она протянула руку, чтобы коснуться барабана Острого Языка…
Там кожа… Очищенная от жира, прокопченная, но так похожа на ее собственную кожу. Серебряная Снежинка отшатнулась.
— Боишься? — насмешливо спросила женщина. Серебряная Снежинка покачала головой, но знала, что обманывает.
— Как могу я коснуться вещей шамана? — спросила она. — Этот предмет полон силы.
Тадикан рассмеялся.
— Ты сама еще не знаешь его силы, — сказал он. — Этот барабан — трофей большой охоты…
А добыча этой охоты передвигалась на двух ногах, — подумала Серебряная Снежинка, едва не парализованная страхом, — умоляла на языке шунг-ню и на своем собственном, на языке Срединного царства, заклинала Огнем, Небом и Предками, просила сохранить жизнь или по крайней мере даровать чистую и внезапную смерть.
Не свистящие стрелы Тадикана милосердно свалили эту добычу. Ее принесли в жертву, чтобы обтянуть барабан Острого Языка. Может, я смотрю на останки своего родственника, — подумала Серебряная Снежинка. После своего поражения и пленения ее отец жил среди шунг-ню, женился, у него родился ребенок, которого он вынужден был оставить, когда бежал в Срединное царство.
Острый Язык протянула руку, словно силой хотела заставить Серебряную Снежинку коснуться барабана, но младшая женщина оказалась быстрей.
— Делай, что нужно, чтобы очистить очаг, — сказала она, полная желания замять ссору. — Я его больше не оскверню.
— Посмотрим, — ответила Острый Язык. Она забила в барабан, раздула огонь, бросила в него порошки, но от них исходил не тот острый чистый и сладкий запах, какой помнила Серебряная Снежинка по своему дому. Этот был более диким и резким. Барабан забил быстрее, Тадикан сделал шаг вперед и положил руки на плечи матери, словно поддерживая ее. Он улыбнулся Серебряной Снежинке, и заживающие шрамы превратили его лицо в маску демона. Он желает ее не только ради удовольствия, но и ради власти. Насилуя ее, он будет вымещать свою злобу к ее родине, земле, из которой она пришла.
Серебряная Снежинка слышала, как отражаются в воздухе и под ногами удары барабана. Острый Язык склонилась к пеплу очага и разжигала огонь.
С лицом, искаженным отвращением и тревогой, Вугтурой помог отцу опуститься на груду мягких мехов. Старик как будто не чувствовал напряжения, повисшего в большой юрте; он добродушно улыбался, глядя на своих жен. Новая стояла рядом со старой и наблюдала, как та разжигает огонь в очаге.
Неожиданно там, где только что был лишь пепел, вспыхнул огонь, сверкнул белый луч и мгновенно исчез, и Серебряная Снежинка обрела способность нормально дышать.
Услышав сдавленный крик, она повернулась. В темном углу опустилась на колени Ива. Глаза у нее были окружены темными кругами. Казалось, она в обмороке. Тем не менее она спрятала свое зеркало на груди, потом обхватила себя руками, как будто ей очень холодно. Слабо, словно с огромного расстояния. Серебряная Снежинка «услышала» мысленный голос своей служанки. Как могу я оставить хозяйку, свою маленькую старшую сестру, у очага, разожженного.., этим?
Ива упала набок, и Соболь и Бронзовое Зеркало бросились ей на помощь.
— В чем дело, дитя? — спросил шан-ю.
— Мы.., моя служанка и я ., после долгого пути отвыкли от такого количества людей. Небесное Величество, — ответила Серебряная Снежинка.
— Говори «мой муж», — сказал Куджанга тоном, каким уговаривают ребенка поесть.
Серебряная Снежинка, искусно изображая застенчивость, опустила глаза
— этому она научилась у опытных наложниц — и повторила его слова, заслужив одобрительную улыбку. Клянусь предками, он слаб телом и умом. Как он удерживает этих людей в повиновении?
И это человек, который нанес поражение ее отцу и Ли Лину? Это человек, который сделал кубок из черепа Модуна, врага империи и его собственных орд? Этот высохший, улыбающийся старик, со всеми своими женами и множеством сыновей, двое из которых как раз сейчас вызывающе глядят друг на друга? В нем должно быть нечто такое, чего Серебряная Снежинка не замечает. Должно быть, иначе ее ждет участь, о которой не хочется и думать.
— Может, нам нужна помощь, — попросила Серебряная Снежинка, надеясь выиграть время.
— Я не думал, что ты захочешь покинуть нас так скоро после приезда, — снисходительно сказал шан-ю, — но, наверно, вы все и правда устали. Хочешь осмотреться.., конечно, место жалкое, бедное, ничего особенного, но шунг-ню зимуют здесь с тех пор, как мой дед был ребенком.
Улыбаясь, он сделал знак, и женщина открыла клапан большой юрты. Порыв ветра, ударивший по юрте, мехам, коврам и вновь зажженному огню, казался вдвойне слаще после напряжения ссоры и ритуала; после проникнутого вездесущими запахами навоза, пота, кожи и вареного мяса воздуха.
— Тебе приготовили твою юрту, госпожа. А сейчас я покажу тебе твой дом, — сказал шан-ю.
— Небесное Величество, ты не .. — начал Тадикан.
— Мой старший сын, — прервал его Куджанга. — Напомню тебе в последний раз. Я сражался с Модуном. Бок о бок со своим братом императором я сражался с Модуном и его племенами юе чи. Я езжу по нашим степям с тех пор, как меня родила мать. Когда я не смогу вынести поцелуй ветра, придет пора копать мою могилу. Но до этого я здесь правлю и я решаю, что нужно делать.
— Проводи меня! — приказал он, но обратился к Вугтурою, а не к Тадикану. Серебряная Снежинка подобрала юбки и вышла из душной юрты, не взглянув на Острый Язык.
***
В последующие дни Серебряная Снежинка лучше узнала характер людей, которыми судьба, повелитель этой земли и собственная верность доверили ей владеть. Никто не шел пешком, если мог ехать верхом, и женщины были такими же свирепыми, как мужчины, и так же искусно владели смертоносными луками всадников травяных степей.
В роскошной юрте, воздвигнутой для нее шан-ю. Серебряную Снежинку окружил ее собственный маленький двор. Она много узнала за следующие несколько недель. Она ожидала простоты, к которой привыкла в отцовском доме; готова была и к лишениям. Но нашла вместо этого своеобразное сочетание строгости и роскоши. Жила она в юрте из войлока и кожи, но здесь было теплей, чем в Холодном дворце во времена ее немилости в Шаньане. У нее были ковры, меха, занавеси, которым позавидовала бы сверкающая наложница; к ней относились почтительно, как к старшей жене шан-ю и женщине, удочеренной Сыном Неба. Конечно, чай, который Бронзовое Зеркало и Соболь готовили из брикетов, твердых, как нефрит, и древних, как почти забытый Шан, был крепким, горьким и черным, но холодными утрами он согревал тело, когда она выбиралась из-под собольих и куньих одеял.
Самое приятное в новой жизни заключалось в том, что она больше не была ограничена пределами двора. Никто не ждет от нее такого заточения. Ей оставили лошадь, на которой она приехала в зимний лагерь; у нее было бесчисленное количество кобыл и жеребцов, если понадобится пересесть; а границей ее свободы стал горизонт.
Она очень быстро поняла, что принцесса понадобилась шан-ю только для заключения договора с императором Юан Ти и установления мира между племенами. Но когда старик понял, что она отлично владеет луком и лошадью, он стал гордиться ею, как дед внуком. И действительно, думала Серебряная Снежинка, он обращается с нею, как с любимой внучкой, а не с женой. Это проявлялось во всем, кроме того положения, которое она занимала среди женщин шунг-ню.
Она стала его соловьем, искусной певицей, умеющей вести разговоры при дворе. И то, что она оказалась совсем не хрупким созданием, что она сумела увидеть радостные стороны жизни шунг-ню, еще увеличивало в его глазах ее ценность. Вечерами, когда она не пела Куджанге в одиночестве его юрты — Ива всегда оказывалась рядом и подливала горячее вино или кумыс, который шан-ю, несмотря на свою любовь ко всему чинскому, явно предпочитал, — Серебряная Снежинка слушала его рассказы о плоскогорьях и степях, о долгих переходах на запад, где, по его словам, находится Крыша Мира; о диких скачках за овцами, лошадьми и иногда за женами; о сражениях с другими племенами.
В таких случаях старость отступала от старика, он не замечал того, что происходит в его лагере, что находится рядом; он снова становился молод и силен.
— И, госпожа, когда умер мой отец Эдика, моя мать устроила так, что из всех сыновей отца я первым приблизился к его телу. И по праву стал шан-ю, но остальные сыновья Эдики сражались со мной зубами и клыками. И я волей Небесного Величества победил; и еще благодаря своему луку и силе рук своих людей. И правлю до сих пор и буду править еще много лет.
Потом он начинал смеяться. От смеха его охватывал кашель, а после приступов кашля — жажда. Серебряная Снежинка быстро подносила ему мех с кобыльим молоком или уговаривала выпить настойки, которую готовила Ива из целебных трав. Эти травы укрепляли сердце и очищали легкие. А пока он пил, Серебряная Снежинка пела.
Однажды он позвал сына, чтобы тот послушал ее пение и развлек ее рассказами об охотах и сражениях. Пришел принц Вугтурой, но больше никогда не приходил. Вскоре Серебряная Снежинка обнаружила, что украдкой ищет тень, которая кралась за ней в последние дни их путешествия в лагерь. Это открытие рассердило ее, и она решила все внимание уделять своему повелителю и писать письмо, которое надеялась отослать отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40