Они сидели в темноте и тени, Серебряная Снежинка и самоуверенная женщина рядом с ней, а также Ива, которая старалась изо всех сил вжаться в подушки, стать незаметной, как лиса в западне. Дворец — это величайшая ловушка Шаньаня. Но, возможно, напомнила себе Серебряная Снежинка, это инструмент для достижения ее счастья и прощения для отца. Прежде чем госпожа Сирень снова могла упрекнуть ее, девушка расправила складки платья, сознательно отогнала усталость, от которой сжимались губы, а в глазах появлялось загнанное, как у Ивы, выражение. Она заставила себя принять довольный вид.
За ними с грохотом остановилась грузовая повозка, в которой везут ее приданое, шелк и золото в дар императору; голоса возчиков звучали приглушенно.
Неожиданно в глаза Серебряной Снежинке ударил луч света, и мужской голос заставил госпожу Сирень ахнуть от ужаса.
— Госпожа, — сказал чиновник, который сопровождал Серебряную Снежинку от самого отцовского дома.
Он заслуживает благодарности за свою заботу; и только благодарность она и может ему дать, подумала Серебряная Снежинка. Но не успела она открыть рот, как госпожа Сирень покачала головой.
— Нет! — прошептала она. Впервые со времени их знакомства, навязанного Серебряной Снежинке, ужас на лице этой женщины был искренним. В неожиданном свете в ее взгляде, в изгибе губ был виден страх; этот свет грубо проявлял не только искусство, с которым она только сегодня утром накладывала на лицо косметику, но и морщины и сухую кожу, которые она так пытается скрыть.
— Сейчас придут евнухи. Не говори ни слова! Ива застыла, как загнанный в западню зверь. Даже глаза у нее остекленели. Серебряная Снежинка тоже оставалась неподвижной, прямой, как на охоте; но дышала она убыстрение.
— Помни, госпожа, что я говорил о своих надеждах. Она не смела заговорить, чтобы поблагодарить его, не смела даже кивнуть; только на мгновение закрыла глаза, надеясь, что чиновник поймет это как знак благодарности и прощания.
Занавес снова опустился, оставив женщин в темноте. Девушка услышала шаги, потом человек низко поклонился или отдал честь; послышался голос чиновника, передающего великолепную госпожу и ее подопечную, достойнейшую Серебряную Снежинку, в ведение трижды достойного Мао Йеншу.
Пухлая ухоженная рука откинула завесу повозки; Серебряная Снежинка сидела, мигая в непривычном освещении.
Глава 6
Девушка мигала, чтобы сдержать слезы. Только сегодня утром Сирень неохотно показала ей, как нужно красить щеки, чтобы та не опозорила ее, явившись во дворец со гцеками, красными, как у деревенской девки. Через мгновение зрение прояснилось, и она удивленно принялась разглядывать дворец, которому отныне суждено стать ее домом.
— Помни, что я говорила, — дрожащим голосом напомнила ей Сирень.
— Выходите, дамы, — послышался высокий звонкий голос. На мгновение Серебряная Снежинка подумала, что ее встречает женщина, еще одна сваха или посредница. Она отведет девушку в ее комнату. Но тут ее ошеломили ослепительно яркие краски. Она увидела, что повозка окружена не женщинами, а.., у них фигуры и одежда мужчин, хотя эта одежда ярче и роскошней, чем праздничный убор ее отца или меха, которые носил чиновник на банкете у нее дома. И одежда застегивается, как мужская. Женщины на голове носят только цветы и драгоценные украшения, а у этих чиновников высокие лакированные шляпы удивительно разнообразной формы, каждая из которых, несомненно, имеет какое-то значение. И было бы грубым оскорблением проявить незнание этого значения. Однако Серебряной Снежинке, привыкшей к солдатам своего отца, великолепие одеяний, гладкие волосы, пухлые животы и ухоженные жадные руки, но больше всего отсутствие шрамов на лицах и высокие музыкальные голоса показались странными и неприятными. Она поняла, что перед ней евнухи дворца.
Только такие мужчины — вернее, немужчины — могут охранять женщин внутренних покоев. Они сами не способны на брак и деторождение, и их преданность отдана исключительно императору Юан Ти. Они будут охранять новых наложниц императора строже, чем берегут беременную молодую наложницу от ревности честолюбивой старшей жены. Будущее Серебряной Снежинки зависит от их расположения больше, чем от мнения таких женщин, как Сирень.
Не их вина, говорила себе девушка, что в детстве их искалечили для служения императору. Даже если они подверглись операции и в более зрелом возрасте. А не ради власти? — произнес внутренний голос. Один евнух, в менее пестрой, чем у остальных, одежде хлопнул в ладоши, и вперед выбежала группа молодых женщин с прическами служанок.
Госпожа Сирень качнула головой и высокомерно протянула руку, спускаясь. Серебряная Снежинка, украдкой оглядываясь, последовала за ней. Евнух, хлопнувший в ладоши, не может быть Мао Иеншу: такой влиятельный вельможа, как министр отбора, администратор внутренних дворов, примет их в помещении, если вообще соизволит принять столь незначительную наложницу, как Серебряная Снежинка.
Она посмотрела на евнухов, потом опустила глаза, подражая скромным манерам, которые наблюдала в домах по дороге в Шаньань. Но в этом единственном ее взгляде была настороженность охотника; она отметила сливовые, персиковые и абрикосовые деревья; их голые ветви были симметрично подрезаны и сейчас лишены жизни; заметила клумбы с белыми цветками, предвестниками роскошного весеннего цветения. Двор заполняли сложные ароматы, не похожие на сладость листвы и цветов или на дикую свежесть ветра и снега. Серебряная Снежинка додумала, что в этом обширном пространстве, окруженном дворцовыми стенами, нет ничего естественного, рожденного самой природой. За искусственной дикостью подрезанных в виде скульптур деревьев и шелковых трав поднимались великолепные колонны и стены, отделанные эмалью и позолотой, высокие резные столбы поддерживали крыши больших павильонов.
К одному из таких павильонов и повели Сирень и Серебряную Снежинку. Ива, хромая, пошла за ними.
Сирень облизала губы, пересохшие под красной помадой.
Да она испугана! подумала Серебряная Снежинка. И страх ее происходит не от невежества, как мой, а наоборот, от знания. И не нужно знать наизусть принадлежащий отцу свиток полководца Сунь-цзы, чтобы понять, что следует быть очень осторожной. Несмотря на все преувеличенные похвалы Сирени дорогому, обожаемому администратору Мао Йеншу, он, совершенно очевидно, вызывал не только стремление повиноваться, но и страх.
И от него зависит ее будущее.
Их повели вверх по лестнице; Серебряная Снежинка старалась семенить так же тщательно, как идущая рядом женщина. Может, она боится, что я расскажу этому евнуху о том, что она испугалась поездки на север? Мгновение она поиграла с этой мыслью, находя в злорадстве отвлечение от страха. Но в следующее мгновение покраснела от стыда. Конечно, если бы они поменялись местами, Сирень, не задумываясь, предала бы ее. Но сама Серебряная Снежинка выросла на поучениях Конфуция: она не хочет, чтобы Сирень так себя вела, значит и она сама не должна вести себя так.
Они вошли в павильон, где клубились серые мягкие дымки ароматных благовоний и смешивались с запахом древесины кассия, из которой, как решила Серебряная Снежинка, сооружен павильон. Но сам павильон был настолько украшен резьбой, столбы выложены нефритом, стены и карнизы в драгоценных камнях, потолок ярко разрисован цветочным узором, что девушка не могла разглядеть дерево стен Они поднимались по мраморным ступеням, и Серебряная Снежинка повсюду видела богато одетых чиновников и ученых. Она отчаялась понять тонкие различия цветов и фасона одежды, которые отличают один ранг от другого. Женщины, великолепные в своих ярких платьях и сложных прическах, с ароматными мешочками, свисающими с поясов, столпились на площадке, как стайка красивых бабочек, сидящая на одном стебле, но взгляд напыщенного важного евнуха, который сопровождал Серебряную Снежинку, заставил их пуститься в паническое бегство Они убежали так быстро, как только позволяли громоздкие сложные наряды.
Следующее помещение оказалось теплым, непривычно и неестественно. В больших стеклянных вазах росли деревья, которые цвели в этой жаре. За ними, скрываясь, как в амбразуре или за дверью, играли музыканты на флейтах или при помощи плектра извлекали звуки из струн и резонаторов n'u-na.
Войдя в помещение. Серебряная Снежинка услышала несколько высоких голосов. Но обращались не к ней; разговор шел о политике.
— Зачем поддерживать одного варвара против другого? — спрашивал один из евнухов. — В сущности как отличить их друг от друга?
— Куджанга не дурак, — терпеливо ответил ему другой, более низкий голос. — Он больше своих врагов хочет безопасности…
— Карр.., карр… — прервали его несколько человек, и все засмеялись.
Евнух, приведший женщин, ударил посохом в полированный деревянный пол и решительно прошел в центр комнаты. Девушка так никогда и не узнала, взглянул бы на нее кто-то из евнухов, если бы их провожатый не проявил решительности. Впрочем, ее это не интересовало. Она была слишком занята окружающим. В помещении сидело и стояло множество евнухов, все ярко одетые, все любопытствующие, за исключением одного, старше остальных, более худого. Старик евнух сделал легкий приветственный жест и выскользнул из комнаты. И девушка догадалась, что остальные смеялись над ним. Но хоть он был более худым, она с трудом могла бы отличить его от других.
Следующий по старшинству, гораздо более полный и одетый в самое роскошное платье, выступил вперед. Конечно, подумала Серебряная Снежинка, это должен быть администратор внутренних дворов, ответственный за все это.., великолепие.
Но нет, он жестом призывал их приблизиться к самой разукрашенной двери, какую приходилось видеть девушке.
— Примет ли он новую госпожу? — спросил их провожатый. В голосе его звучала неуверенность. Совершенно очевидно, он считал, что Серебряная Снежинка не заслуживает подобной чести.
— Сними верхнее платье, — прошипела Сирень, и в ее дрожащем голосе снова прозвучал страх.
Следуя примеру старшей женщины, Серебряная Снежинка сбросила с плеч тяжелое верхнее платье из овчины. Ива наклонилась, собираясь поднять платья, но евнух коротко приказал:
— Оставь их, девушка! — и пропустил женщин в глубь павильона.
Здесь на низком столике стояла резная шашечная доска и поднос с деликатесами. Кисточки и краски художника, шелк для рисунков — все подготовлено так, чтобы художник мог в любую минуту их взять. На низком диване, на обитых шелком подушках, полулежал Мао Йеншу, министр выбора, администратор внутренних дворов, ближайший советник Сына Неба.
— Низко поклонись, — прошептала Сирень, которая сама уже склонилась в таком низком поклоне, какого девушка, ни разу не видела. Она тут же повторила поклон Сирени, но прежде успела бросить быстрый оценивающий взгляд на человека в комнате.
Это был подлинный евнух среди евнухов. Те евнухи, что встретили женщин во дворе, были полными и гладкими, но этот напоминал зрелую сливу, вплоть до блеска шелковой одежды. Его бледная плоть ухожена лучше, чем у Серебряной Снежинки; глаза, которые из-за круглых, как белые дыни, щек, кажутся еще уже, блестят, словно высечены из нефрита; в них виден ум; у этого человека быстрый оценивающий взгляд художника — и придворного.
Блестящие глаза смотрели на Серебряную Снежинку, и девушка распрямилась и посмотрела в них, как смотрит птица в глаза голодной змее. Человек кивнул и поджал красные губы, как бы осознав, что молодая женщина, склонившаяся перед ним, отличается от нежного бутона, который пытается изобразить.
Он протянул холеную руку к маленькому ящичку, стоявшему у ног. Невозможно, подумала Серебряная Снежинка, чтобы у мужчины была такая маленькая, ухоженная и лишенная шрамов рука. Хотя Мао Йеншу художник, на его белых руках, которые явно никогда не занимались физическим трудом, нет ни следа краски.
— Посмотрим приданое госпожи, — впервые заговорил Мао Иеншу. Серебряная Снежинка почувствовала, как краснеет от этого оскорбления. Никакого приветствия, никаких вступительных слов. Просто «посмотрим приданое». Даже руку не протянет, подумала она, чтобы коснуться даров, которые с таким трудом собрал отец.
Но какой неповторимый голос у этого художника! Высокий, музыкальный, он выше вежливости и вне красоты; голос как бы содержит в себе скрытое утверждение, что его обладатель не может поступить не правильно или несправедливо, не может даже быть объектом критики ничтожных смертных, таких, как эта очень юная, очень испуганная и очень наивная молодая женщина.
— Госпожа?.. — вопросительно произнес голос, и в его музыкальности скрывался скучающий зевок. Он знает, как меня зовут! Серебряная Снежинка была в этом уверена. Она стиснула кулаки под свисающими рукавами, понимая теперь, насколько уже эти рукава, чем у госпожи Сирени или у других женщин, которые смотрели на нее и шептались, когда они проходили мимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40