Полуденное солнце жгло землю беспощадными лучами, но он едва ощущал его жар. «Если только я получу хотя бы самые жалкие крохи ответов на мои вопросы, — рассуждал он про себя, — тогда пусть делают со мной, что хотят».
Чтобы подойти к реактивному лайнеру Муленфельда, нужно было выйти из единственных ворот базы и обойти ограду с наружной стороны. Ральф ступил за территорию лагеря и по сыпучему песку начал пробираться вдоль забора в нескольких ярдах от него. По ту сторону ограды, сгорбившись, затаились здания базы.
Уходящий вниз склон холма за базой мерцал в дрожащем мареве раскаленного воздуха. Ральф остановился у ограды и посмотрел в низину, где приземлился самолет. Когда он разглядывал лайнер из окна своей квартиры, то из-за его исполинских размеров неправильно оценил расстояние. Теперь он видел, что самолет находился гораздо дальше, чем он думал. Чтобы добраться до него, нужно было совершить порядочный марш-бросок. Он начал спуск по склону, но песок уходил из-под ног, и, чтобы сохранить равновесие, он побежал, съезжая на пятках.
Когда наконец Ральф достиг тени исполинского фюзеляжа, его рубашка насквозь промокла от пота и прилипла к телу. Над головой его зияло чернотой отверстие гигантского реактивного сопла, подвешенного к стреловидному крылу. Он не заметил, чтобы на борт самолета вела лестница или трап. Перед ним маячили только огромные, наполовину зарывшиеся в песок колеса. Находясь под брюхом самолета, он не видел ни дверей, ни иллюминаторов.
— Эй! — закричал Ральф, адресуя свой крик серебряному кокону брюха. Звук его голоса отразился от фюзеляжа и смолк, поглощенный песками пустыни.
С шипением открылся овальный люк, и из образовавшегося отверстия появилась металлическая лестница. Ральф поднял глаза вверх и молча наблюдал за ее размеренным спуском. Наконец ее основание уперлось в грунт. Он схватился за перила и, запрокинув голову, заглянул вверх. Там он никого не увидел. «Ну вот, начинается», — подумал он, стараясь дышать ровнее. Набравшись решимости, он, стуча по металлу ступенек подошвами ботинок, побежал по лестнице вверх.
Когда он достиг последней ступеньки, кто-то невидимый подхватил его под локоть и втянул внутрь. Ральф повернулся и прямо перед собой увидел молодое хмурое лицо. Прищуренные глаза мужчины смотрели сурово. На рукаве его рубашки виднелась эмблема с буквами ФСА. В нескольких футах стоял второй мужчина с такими же колючими глазами и такой же эмблемой на рукаве.
— Мистер Метрик? — спросил первый, не выпуская локтя Ральфа. Не дожидаясь ответа, он потащил его внутрь салона. — Сенатор вас ждет.
Человек протолкнул его вперед, и Ральф споткнулся о не замеченную им нижнюю кромку дверного проема. Когда'чужая рука отпустила его и кровь возобновила в локте циркуляцию, он почувствовал в том месте легкое покалывание. Мужчина за спиной Ральфа закрыл дверь, оставшись по другую сторону порога.
Одна стена салона представляла собой аквариум исполинских размеров, поднимающийся под своды потолка. Какая-то пестрая рыба, величиной с голову Ральфа, раскрывая ребристые жабры, уставилась на него сквозь стекло, потом, лениво вильнув хвостом, скрылась в глубинах воды. Ральф обошел резервуар. С другой его стороны он обнаружил неожиданно огромное помещение.
Навстречу ему повернулось вращающееся кресло с высокой спинкой. Сидящего в нем человека Ральф узнал с первого взгляда. Его портреты он часто видел в газетах и журналах. Но, как и в случае с самолетом, реальный человек производил куда большее впечатление.
- Проходите, мистер Метрик. - Сенатор Муленфельд сложил свои побуревшие от возраста пальцы корзиночкой. — Присаживайтесь.
Опасливо поглядывая на изборожденное морщинами лицо сенатора, обрамленное прядями белоснежных волос, Ральф выдвинул из-за стола небольшое кресло. Не отрывая глаз от сенатора и не произнеся ни слова, он медленно опустился на мягкое сиденье.
Вил у вас какой-то встревоженный улыбнулся, - Вас что-то волнует? Ральф беспокойно поерзал.
— Вероятно, — начал он, — после того, что случилось в Лос-Анджелесе, я стал параноиком. — Он хотел, чтобы фраза эта прозвучала иронично, но у него не получилось.
— Какой неблагополучный исход. На деле от Гунтера Ортица мне нужны были только кое-какие сведения. Имелся один единственный способ получить их. Для этого моим психиатрам пришлось вызвать в его памяти прошлый военный опыт и ассоциировать фракцию «Альфа» с его бывшим врагом. Однако никто не ожидал, что эта ассоциация возбудит в нем такую вспышку необузданной агрессии. Он вышел из-под контроля и сбежал от нас. А результаты вы видели собственными глазами. Мне очень жаль, что все так случилось.
— Ну да. — Ральф почувствовал, как его пальцы вжались в пухлую обивку подлокотников.
— Мистер Метрик. — Известная на весь мир голова качнулась из стороны в сторону. — Я ощущаю исходящую от вас волну враждебности. Уверяю, что она безосновательна. — Муленфельд оторвался от кресла. — Возможно, кто-то другой сумеет успокоить ваш смятенный дух. Пойдемте со мной.
Сенатор проводил его за тяжелую бархатную штору, богато украшенную вышивкой, свисавшую с изогнутого по контуру потолка карниза.
— Еще спишь? — спросил Муленфельд, отдергивая штору в сторону. — Хотя нет, не думаю, что это возможно»
Ральф подошел к сенатору и остановился как вкопанный, увидев Сару. Она полулежала на тахте, вытянув руку вдоль ее спинки. Оторвавшись от круглого иллюминатора, она повернула к ним лицо. Тело ее до щиколоток обтягивало элегантное платье из какой-то блестящей черной ткани, но плечи оставались обнаженными.
— Сара, знаете ли, моя дочь, — сказал Муленфельд. — Еще сызмальства она обожала тайны и была в них большой мастерицей.
Ее глаза встретились с глазами Ральфа, но в них ничего не отразилось. «Она смотрится роскошно, —— подумал Ральф, ощутив прилив горечи предательства. — Сейчас, когда находится в своей естественной среде».
Бархатная штора снова колыхнулась, закрыв Сару с Ральфом и отделив закуток от остального помещения. Муленфельд отошел, оставив их наедине. Сара подтянула ноги к себе, освобождая место на тахте, чтобы Ральфу было куда сесть. Опустившись на мягкие подушки, он уперся локтями в колени. На полу прямо перед собой он увидел опрокинувшийся винный бокал на тонкой высокой ножке. Рядом с ним на ковре темнело мокрое пятно. Лицо Сары со слегка припухшими глазами было безрадостным и носило следы не-, давнего злоупотребления алкоголем.
— Можешь не говорить, что ты думаешь обо всем этом. Я и сама знаю, — равнодушно объявила она.
Он бросил на нее взгляд, но ничего не сказал в ответ.
— Ты думаешь, что это я заложила фракцию «Альфа» и по моей вине все они погибли. Ты считаешь, что все это время я работала на своего отца.
Несколько секунд Ральф изучающе смотрел на ее лицо.
— Да, — наконец произнес он.
— Забудь об этом, — сказала она. — Все это ремя он прослушивал нас, записывая все разговоры. Ему не нужны были шпионы внутри. — Она склонила голову набок. Волосы тяжелой волной упали на подушки. — Ты мне веришь?
— Возможно. — «Кто знает,— подумал он. — Возможно, теперь все это не имеет никакого значения». — Он на самом деле твой отец?
— Не знаю. Я не столь проницательный ребенок.
— Брось, - сказал Ральф. - Ну, так да или нет?
Она вздохнула, утомленно подернув обнаженными плечами.
— Спенсер тоже любил посвящать меня во все свои идеи. Возможно, в них есть доля истины. А своего отца я никогда толком не знала. Так всегда бывает у детей из обеспеченных семей. Если существо с другой звезды и заняло его место, то я не могу этого знать.
Ральф кивнул и задумался: неужели разница между тем человеком и всеми остальными людьми заключается только в количестве денег и власти, которыми тот обладает, или есть еще нечто более существенное и, главное, чужеродное. Он поймал себя на том, что какая-то его частица наблюдает за Сарой пристрастно, выискивая признаки чужеродности и в ней.
— Я ничего не знаю, — прозвучал ее утомленный голос. — Я просто находилась в месте, где надеялась укрыться. От всего этого, — добавила она, обводя рукой интерьер салона воздушного лайнера. — По этой причине в первую очередь я и сбежала, отправилась в Лос-Анджелес. Это было давно. Хотя знала, что никогда не приспособлюсь к жизни в чьем-то ином мире. В лучшем случае, могла на какое-то время порвать со всем этим. — Голос ее прозвучал совсем тихо, и она погрузилась в собственные мысли. — Миллиарды долларов и столько же световых лет ...
Ральф повернулся и, наклонившись над тах-» той, взял голову Сары в свои руки. Глаза женщины оставались открытыми, когда он поцеловал ее. В серебряном реактивном лайнере, в сердце пустыни, озаренной ярким солнечным светом.
Потом он отпустил Сару и встал. Слегка отодвинув штору, чтобы пройти, он оставил ее одну. В голове все смешалось и перепуталось. «Я все еще ничего не понимаю, — думал он. — Может быть, все мы выходцы с какой-то другой звезды».
— Ральф. — Откуда-то появился Муленфельд и положил руку на плечо Ральфа. Ему приветливо улыбалось лицо всемирно известного старика, облеченного силой и властью. — Знаешь, только по чистой случайности моим людям удалось вытащить ее оттуда до того, как появился тот сумасшедший и перебил всех. Дела не всегда идут так, как я их запланировал. Но ты можешь помочь мне. Ты знаешь, о чем я говорю.
— Нет. — Ральф покачал головой. — Не знаю.
— Впрочем, в этом нет необходимости. — Муленфельд провел его мимо кожаных кресел. — У тебя есть еще время поразмыслить над этим. Потом, когда будешь готов дать мне инфо... словом, я здесь. Буду ждать тебя.
— Не понимаю, о чем вы говорите. — Ральф не различал значения слов, и их порожние, бессмысленные оболочки тщетно плавали в воздухе. Сенатор отпустил его, открылась дверь, и один из мужчин — охранник? — за руку вывел его наружу.
Несколько мгновений спустя он уже стоял на песке под брюхом самолета и, задрав голову, наблюдал, как в сверкающем чреве лайнера скрывается металлическая лестница. На него вдруг накатила волна злости.
— Не знаю, о чем вы там говорите! — прокричал Ральф вслед закрывающемуся люку.
ГЛАВА 12
В окно квартиры светили яркие звезды пустыни. Ральф, выпрямившись, сел на диване и потер сведенные мышцы лица. Часы шли, а сон все не приходил.
«Может быть, она говорит правду, — снова подумал он. — Может быть, она не выдавала фракцию «Альфа». Может быть, бедняжка, дочь богатых родителей, на самом деле играла в революционерку. Просто, чтобы досадить своему отцу. Но он оказался сильнее и опаснее, чем она могла себе представить».
Ральф снова попытался собрать воедино свои разбросанные мысли, прикидывая, в какую картину они могут сложиться, если их правильно расставить. Сенатор, воздушный лайнер и все, что произошло за последнее время, перепуталось в его голове. Прижав пальцы к вискам, он подумал, сколько уже могло быть времени.
Тишину комнаты пронзил телефонный звонок. Ральф даже не сразу понял, в чем дело. Звонок повторился еще несколько раз, и только тогда он поднялся, прошел на кухню и снял телефонную трубку с аппарата, установленного на стене у холодильника.
- Алло? — произнес он в трубку.
— Ральф, — сквозь треск помех прорвался в ухо чей-то звенящий голос. — Это ты?
Он закрыл глаза и почувствовал, как комната од ногами закачалась.
— Нет, — пробормотал он, — тебя больше нет. Я не перенесу ничего подобного.
На другом конце провода говорил Спенсер.
— Нет, мне удалось спастись. — Далее на Ральфа обрушился сплошной поток слов. — Я смог уйти от Гунтера. Но теперь за мной кто-то охотится. Наверняка люди Муленфельда. Их человек семь или восемь. Все это время я находился в бегах. Не знаю, как долго это еще протянется, — он замолчал, и вместо его голоса в трубке послышалось тяжелое дыхание. — Ты должен выслушать меня, — снова заговорил он. — Они в любую минуту могут меня обнаружить. Теперь все зависит от тебя. Эта основная историческая программа. Пока она печаталась, я читал ее. После того, как ты снял защиту.
Ральф почувствовал, как напряглись мышцы спины.
— Не так быстро, — сказал он и сильнее прижал трубку к уху. — Я тебя не понимаю, ты говоришь слишком быстро.
— Не могу говорить медленнее, - голос Спенсера дрогнул, как будто он собирался расплакаться. — Я весь день спасался бегством, они в любую минуту могут выйти на меня.
— Программа, — с нажимом напомнил ему Ральф охрипшим от волнения голосом. — Что там было?
Из трубки доносился звук прерывистого дыхания.
— Операция «Снонаблюдения», — наконец снова заговорил Спенсер. Теперь темп его речи стал немного медленнее, и чувствовалось, что Спенсер взял себя в руки. — Она напоминает Манхэттенский проект 1942 года. Помнишь первый ядерный реактор? Поглощающий стержень...
Некоторое время на другом конце провода была тишина, потом раздался резкий щелчок и послышались короткие гудки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26